Соломоново решение

Автор: Зануда Рейтинг: PG Жанр: Альтернатива. Герои: Владимир, Михаил, Анна Время: Владимир и Михаил входят в кабинет, а там Анна с пистолетом. - Анна, положите оружие! Это опасно. Она и бровью не повела. - Вот до чего дошло. Вы, господа, решили таким образом разыграть право играть моим сердцем. - Если бы дело было только в этом, мадемуазель, - как всегда презрительно фыркнул Корф, - вы давно бы получили приказ явиться в мою спальню. И перестаньте лезть не в свое дело! - Ну, отчего же не свое. Два дворянина собрались стреляться из-за крепостной. Мне это очень лестно. Взмах пистолетом. Михаил дернулся, а Владимир строго повторил: - Положите пистолет! - И не подумаю. - Да с чего вы вообще решили, что мы собрались драться? Я просто давно не практиковался в стрельбе, Мишель – тоже. Вот мы и собирались размяться по старой памяти. Анна первый раз за тяжелый день почувствовала себя неуверенно. А вдруг и в самом деле неверно их поняла. Утром случайно она увидела Григория с коробкой дуэльных пистолетов и спросила, зачем они понадобились. Ответ слуги привел девушку в ужас. Обоим мужчинам она хотела надавать оплеух, но ни одному не желала смерти. Как остановить безумцев? Как объяснить, что жизнь бесценна? Но сейчас пренебрежительная тирада Корфа поколебала ее. Возможно, это лишь недоразумение. Анна повернулась к Репнину: - Поклянитесь, что вы не собирались участвовать в дуэли? Михаил с готовностью открыл рот, но не произнес ни звука и закрыл его. Ответил девушке все тот же насмешливый Корф. - А не много ли вы на себя берете? Крепостная требует от господ клятв. Однако! Но Анна не смутилась. Сейчас вряд ли что могло ее остановить. - Итак, я права. Вы собираетесь разыграть меня, как вещь, заодно пощекотав себе нервы. Достойное развлечение, ничего не скажешь. Репнин виновато подал голос. - У нас нет другого выхода. Владимир с досадой скрипнул зубами. До этого он надеялся переубедить девушку, но князь от волнения открыл карты. Анна покачала головой. - Нет выхода?! Михаил Александрович, да что же вы такое говорите? Одумайтесь, ради кого вы все это затеваете. Вы сами презирали актерку, плясавшую за ужином. Неужели всего-навсего служанка вашего друга вынудит вас рисковать репутацией. А ведь на кону теперь гораздо больше – жизнь! Ваша жизнь. Ради кого вы готовы огорчить сестру, родителей. Поставить крест на восходящей карьере, перспективах. Неужели же пойдете на такой шаг ради минутной прихоти, уже однажды разочаровавшей вас. И не говорите мне о чести! Вам не по чину заботиться о чести чужой дворовой девки, не дорого она ценится господами. Репнин досадливо скривился. Слова девушки кольнули. Во всей этой истории он никогда не оглядывался на мнение родных. Искренне любя, Михаил вовсе не хотел их разочарования, но все равно отступать не собирался. - А вы, Владимир Иванович. Вам, разумеется, некого огорчать. Ответственность за угасающий род, за судьбу имения и всех, кто в нем живет, никогда не беспокоила вас. Вам все равно. Но что насчет вашего имени? Гордого имени Корфов, которым вы гордились и которого стремились быть достойным. Так зачем же марать его нелепой историей соперничества с лучшим другом. И из-за кого!. Вы ведь не поделили фальшивку, подделку, стекляшку или как там еще. Годами не скрывали отвращение ко мне. Так неужели внимание Михаила Александровича к неугодному вам мусору могло так всколыхнуть хозяйскую ревность? Корф мрачно стиснул зубы. Упреки Анны были построены на его же собственных оскорблениях, тщательно подбираемых, чтобы уязвить даже не столько ее саму, сколько неизбывное свое чувство к прекрасной отцовской подопечной. Теперь эта застарелая борьба с собой выходила ему боком. По лицам мужчин девушка прочла, что ее старания не имеют успеха. Ну что же… Значит, так тому и быть. Раз нельзя их образумить, придется лишить их спор смысла. В отчаянии она презрела правила приличий. - Я не стою таких жертв, господа. Ни одна женщина, тем более, крепостная, не стоит того, чтобы кровью друга оплачивалась дорога в ее постель. - Но, Анна, вы не так поняли. Я только добиваюсь для вас свободы и счастья, - смущенный ее прямотой, князь попытался обелить себя, хотя очевидная правота девушки заставила полыхать его уши. - Свободы?! Смешно, право. Можно подумать, вы оставили бы меня в покое, даже если бы я получила вольную. Ну а вы, Владимир Иванович, неужели я ошиблась и в ваших устремлениях? Корф молчал. Не мог ей ответить. Кривить душой сейчас было бы невозможно, но сказать правду… Она же попросту не поверит, не услышит его. Да и Репнин стоит рядом. Как жалел Владимир о том, что не успел сказать ей, не успел объясниться с нею. Даже Михаила он уведомил о своих видах на Анну. О том, что собирается сделать ее женой. Глупец. Сказал сопернику, но не ей… - Молчите… Благодарю за честность. Вы хотя бы не стали красиво лгать. Итак, господа, теперь и я вижу, что соперничество ваше завело в тупик. Но в моих силах пробить в нем брешь. Оружие вовсю плясало в тонкой руке. Оба мужчины прекрасно видели, что одно лишь их резкое движение и девушка выстрелит просто от перенапряжения. Но кто из двоих станет мишенью? - Анна, опустите пистолет. Обещаю, мы подумаем над вашими словами. Вы правы, все это так глупо… Но неожиданно мягкие увещевания Корфа не нашли отклика в красавице. - Вы достаточно уже думали и, тем более, обсуждали. Вот к чему привели ваши слова, - она качнула вороненым стволом, - С меня довольно. Вы решили развлечься, а мне отвели до конца дней нести груз вины за безвременно прерванную жизнь. Не бывать этому. Довольно с меня. Эту роль я доверяю вам, господа. Да, да, вам. Она еще говорила, а Владимир внезапно понял, что последует за столь обличительным монологом. Порой просыпавшееся в нем умение предвидеть не раз спасало его на Кавказе, но в мирной жизни проявилось впервые. Как во сне он увидел окровавленную девушку, оседающую на пол. Торжествующую ее улыбку, сменяемую гримасой предсмертной боли, выпадающий из ее руки пистолет. И пустоту… Окончательную, безапелляционную пустоту в душе и в жизни. За Анну он был готов биться со всем миром. Но не с ней самой. И теперь, когда выбор встал между тем, чтобы отступиться от нее, и ее жизнью вообще, барон без колебаний принял решение. А взвинченная красавица уже ставила точки. - Вы измучили меня. Ненавижу вас, обоих. Ненавижу! Оставайтесь же со своими спорами, понятиями о чести, своими играми и пустыми обещаниями. Меня это больше не касается… Тонкая рука повернула смертоносное жало к себе, прижала к груди. Михаил вздрогнул. - Не делайте этого! - Сделаю! Если вы немедленно не дадите слова, что отмените дуэль. Глаза Анны были устремлены на Михаила. Она была уверена, что великодушный князь услышит, внемлет ее мольбам. Но взгляд Репнина выражал лишь восхищение. Девушка с ужасом осознала – для молодого человека победа в схватке с бароном была более значима, чем сам предмет поединка. И… он ей не верит. Так чего же тогда медлить. От грубого и безжалостного Владимира наверняка не стоит ждать большей чуткости. Глубокий вдох, палец напрягся сильнее, уже превозмогая тугой механизм. - Анна, я даю слово чести не участвовать в этой дуэли и не возобновлять ее впредь, - внезапно раздался низкий глухой голос, - Я так же клянусь, что немедленно выпишу вольную. Заверить ее, к сожалению, сегодня не успеют, но завтра это будет сделано обязательно. Она перевела потрясенные глаза на Корфа и перестала дышать. От волнения Владимир лишился своей маски. Господи, как же слепа она была ранее… - Опустите же пистолет, Анна. Вы победили. Да! Она победила. Усталость и опустошение охватили ее тело вместе с тем, как ликованием исполнилась Душа. Победила!!! Оружие внезапно показалось невероятно тяжелым, утянуло кисть вниз. Барон шагнул вперед, подхватил вновь ставший страшным для нее предмет и, не касаясь девушки ни рукой, ни взглядом, стремительно вышел из комнаты. Анна закрыла глаза, опустив плечи и чуть подняв лицо вверх. - Ну, вот все это и закончилось. Молчавший до сих пор Репнин быстро подошел, схватил ее за руки. - Боже мой, Анна! Вы невероятны. Даже я почти поверил. Как вы играли!!! Вы, безусловно, станете звездой дядиного театра. А Петербург будет лежать у ваших ног. Девушка открыла глаза и с отстраненным удивлением изучала лицо человека, в котором некогда видела средоточие всего хорошего и возвышенного. Верно говорят, любовь слепа. Но прозрела ли Анна? - Зачем вы не остановили меня, Миша? Я так ждала, что ВЫ спасете меня. Но это сделал Владимир. - Я был уверен, что вы играете. Не мог же я добровольно отдать вас Корфу, Анна. Второй раз эту ошибку я не повторю. - В прошлый раз моей жизни не угрожала опасность. Но вдруг она поняла, что Михаил не слышит. И ей стало безразлично, поймет ли он теперь. Восторженные восклицания Репнина прервал звук приближающихся шагов в коридоре. Анна немного отошла от князя, повернулась к двери. Вошел барон. Направляясь в кабинет, мужчина был уверен, что застанет парочку в объятиях друг друга. Зрелище было бы непереносимо для него, но необходимость отдать документ требовала новой встречи с ними. К счастью, влюбленные стояли порознь и, казалось, просто разговаривали. “Болван ты, Репнин” – пронеслось с горечью в голове Владимира, - “Получил женщину мечты и не знаешь, что с ней делать…” Глядя в сторону, протянул девушке свиток бумаги, коротко поклонился и спешно вышел вон. Он не хотел слышать ни ее благодарностей, ни Мишиных восторгов. Анна развернула свидетельство столь долгожданной свободы. Чернила еще влажно поблескивали, почерк не привычно ровный, видно, что писавший волновался. Подпись “барон Владимир Иванович Корф”. Теплая волна омыла ее сердце. Чего ему стоило написать это. Бедный, бедный мой… Ни разу в жизни девушке не приходило в голову подумать так о молодом Корфе. Мой… Мой… милый… Странно… Только постигнув истинные, обычно тщательно скрываемые чувства Владимира, Анна смогла понять свои. Оказывается, не Михаила она любила на самом деле. Различие в обхождении двух мужчин сыграло с ней злую шутку, но теперь все стало ясно. - Вот вы и вольная отныне. Поздравляю от всей души. Надеюсь, вы разделите первые часы свободы со мной? – с резанувшей слух самоуверенностью Репнин прервал мысли девушки. Это придало красавице сил. Гордо поднялась головка, расправились плечи. - Благодарю, Михаил Александрович. Я чрезвычайно тронута вашей заботой, но вынуждена отклонить предложение. - Понимаю, вы устали. Но настаиваю, чтобы в столицу вы ехали со мной. Сопровождения надежней не найти, уверяю. - Не сомневаюсь, князь. Однако, пока я никуда не еду. Репнин, наконец, заподозрил неладное. - Но как же театр, карьера? Вы ведь так мечтали. Вспомните, и наше счастье… Анна остановила его повелительным жестом. - Вы сказали, что хотите для меня свободы. И я теперь свободна. Что до остального… Все изменилось. - Что? Да и когда оно изменилось? Я ничего не понимаю! – возопил раздраженный ее незыблемым спокойствием Михаил. - Я стала другой, князь. В тот момент, когда поняла, что вы предпочтете увидеть меня мертвой, нежели уступите. - Но с какой стати мне было уступать? - Вы победили в соперничестве с бароном, Миша. Он отказался от дуэли. -…И теперь не станет мешать нам, - довольно подхватил молодой человек, но выражение глаз маленькой девушки заставило его поежиться. - Никаких нас больше нет. Крепостная, из-за которой вы противоборствовали с другом, пустила пулю себе в сердце несколько минут назад. Вот цена вашей победы. - Но… - Прощайте, Михаил Александрович. Будьте счастливы. И она вышла с достоинством королевы, провожаемая изумленным взглядом бывшего поклонника, с каждым шагом исполняясь пьянящей, ликующей уверенности – теперь все верно! Корфа Анна нашла в библиотеке. Разом растерявший всю заносчивость и властность хозяин сидел в кресле перед нерастопленным камином и прятал лицо в ладонях. Девушка неслышно приблизилась, остановилась в шаге от мужчины, не зная, как лучше прервать его скорбное одиночество. Волнение заставило руки дрожать, но отступать она не собиралась. Довольно самообманов. Пусть он бурчит, пусть злится…, но это лучше, чем потерять его. Как он смотрел на нее совсем недавно… Такой огонь был во взгляде, такая боль. Теперь ее черед снять маску. Прежде всего, перед самой собой. Вздох раскаяния получился слышимым. Владимир устало поднял голову, жестко усмехнулся и отвернулся к холодной каминной решетке, словно не желал видеть свою бывшую собственность. - Зачем вы здесь? Она шагнула ближе, гордо выпрямилась. - Пришла услышать ответ на свой вопрос. - Напрасно вы оставили Мишеля. Он изведется сомнениями, - Корф попытался уклониться, но не тут-то было. - Увиливаете? - Вы ведь сами все решили за нас, Анна. Зачем же эти вопросы? - Мне сейчас кажется, что я ошибалась. Владимир, это очень важно. Зачем я вам? Он повернулся к девушке. Горечь захлестывала барона, он тонул в ней. Появление Анны многократно усилило его муки, продлевая их и дразня кажущейся близостью невозможного. Она хочет ответов. Что ей в этом… Хотя, вот он – столь часто упускаемый прежде шанс объясниться с нею. Владимир поднялся. Стоя почти вплотную и глядя в упор, он заговорил: - Желаете знать, извольте. Мне нужны вы. Вся. Целиком. С вашей дерзостью, с вашим умением попадать в неприятности. Нужны такой, какая вы есть. Каждый день, каждый час, каждый миг. Не скрою, я жажду обладать вами, очень. Но это далеко не все. Мне нужна ваша красота, ваша сила, стойкость, нежность. Нужно умение видеть в других лучшее, прощать дурное, дарить радость. Я хочу получить это все и хранить, беречь, лелеять. В болезни и в здравии, в богатстве и в бедности. Но принять вас я могу только любящей. Никак иначе. Слышите, я хочу вашей любви, такой же сильной, как моя собственная. На меньшее я не согласен. Он вновь был властным хозяином, но повиновения сейчас требовал от ее сердца. Девушка силилась что-то ответить, однако впечатленная его признаниями и сраженная внезапно разлившейся по телу слабостью, не смогла выдавить и звука. Ее смятение Корф понял по-своему. - Вот видите… Не тратьте на меня время. Вас ждет Мишель. Он не так взыскателен. Владимир сел обратно в кресло и постарался отрешиться от всего, но разве могла теперь Анна позволить ему это? Перестав гореть в колдовском пламени его страдающих глаз, вся наполнилась теплом и легкостью. Ничуть не удивилась бы, воспарив внезапно под потолок, как фея, и осыпав мрачного мужчину волшебной пыльцой со своих крылышек. Она не стала взлетать, просто опустилась на колени перед креслом барона, положила ладошку на стиснутый до онемения кулак. - Вы замерзли, Владимир. Здесь холодно. Он безнадежно пожал плечами. “Не верит мне” – почему-то радостно подумала Анна, - “Но ничего, за доказательствами дело не станет…” - Надо разжечь огонь. Вы сразу согреетесь. Корф не понимал, чего добивается красавица, ждал ее ухода. Ведь она получила все, чего хотела. Зачем же, обретя свободу, вновь пришла терзать опостылевшего хозяина? Первый раз у Владимира мелькнула мысль, что, отказавшись от дуэли и выписав отпускную, он все-таки не отрекся от самой Анны. А что если… Ведь теперь они с князем на равных. Это размышление дало сил открыть глаза. Яркие всполохи уже расцветали перед ним. Анна, как и собиралась, зажгла огонь в камине. Нежная улыбка девушки, казалось, провожала что-то в лепестках пламени под сложенными шалашиком дровами. Барон метнул взгляд и мгновенно сел прямо. Оцепенение безнадежности слетело с него, как небывало. - Анна! Вы что, сожгли свою вольную?! - Мне нечем было растопить, - с деланным смущением отозвалась красавица. - Она же еще не была заверена. - Я знаю. - Тогда зачем? Она посерьезнела. - Я бесчестно получила ее, эту вольную. Единственное, чего я хотела сегодня – остановить дуэль, спасти вас обоих. Любой ценой. Но вы испугались и вот… Это неправильно. Да и, получив свободу, мне пришлось бы уехать, искать работу. - Но как же Мишель? – Надо выяснить все прямо сейчас, пока есть силы. Пока он может сдерживать себя. Пока руки сами не схватили это золотоволосое сокровище и не закружили по комнате. Пока ее губы могут говорить… - Я рассталась с князем. Он добивался для меня воли, по собственным словам, и счастья. Воля, - она качнула головой в сторону камина, - была получена, а что с ней делать, я решаю сама. Хрупкая ладонь скользнула в его пальцы, чуть сжала их в ответ на бережную ласку. - Владимир, я пришла к вам свободной. В следующее мгновение она оказалась на коленях барона, крепко прижатой к мужскому телу, наконец переставшему быть пассивным. - Знаете, Анна, - мурлыкнул Корф в маленькое ушко, заходясь безумным восторгом от ощущения близости желанной девушки и ее аромата, - Вы только что дали мне карт-бланш. Девушка чуть отстранилась, чтобы заглянуть ему в лицо, провела пальцами по недавно еще хмурому лбу, по щеке. Глубоко вздохнула и от души кивнула головой. Глаза в глаза, безмолвный диалог. “Я уже отчаялся” - ”Я знаю. Прости меня.” - ”Это ты прости, я был болваном.” - ”А я была слепа. Не прячься больше.” - “Не буду. Просто не смогу.” - ”Мне не нужна свобода от тебя.” - ”А я ее и не дам. Ты моя, только моя.” - ”Твоя. Жаль, что раньше этого не знала.” Владимир осторожно взял ее головку в ладони, мягко притянул к себе и коснулся губами сияющего личика. Легко, будто знакомясь, покрывал поцелуями щеки, лоб, носик девушки, от наслаждения стискивающей его плечи. Потом отстранился, нырнул на дно затуманенных негой глаз. - Ты любишь меня? Промолчи она, дрогни – это было бы подобно выстрелу. Но добровольно вернувшееся имущество еще сильнее расцвело улыбкой и шепнуло: - Люблю. И хочу любить сильнее. Он стиснул ее так крепко, что Анна чуть не задохнулась, ткнулся носом в хрупкую шейку. - Повтори это… Девушка шевельнулась, уверенно произнесла. - Я люблю тебя… Владимир. Только услышав свое имя, Корф утвердился в реальности происходящего и, как ни странно, ненадолго очнулся. - Ты уверена? Анна снова кивнула, серьезно и грустно глядя ему в глаза. - Уверена. Но чтобы понять это, мне пришлось почти застрелиться. - Я никогда не боялся так, как сегодня. Как у тебя только духа хватило? Никогда больше так не делай! - Конечно. Все кончилась, Владимир, слышишь, все кончилось! Не будет дуэли, не будет и ревности, я обещаю. Теперь, когда я сделала выбор сердцем, а не силой обстоятельств, все будет просто замечательно. Я хочу остаться с тобой. На всю жизнь, пока не прогонишь. Корф любовался ею. Зачарованный этими невероятными признаниями, уверенной готовностью реализовать его мечты. - Значит, ты снова моя крепостная? - Да, и очень послушная. - Не верю, ты не умеешь быть такой. На мое счастье. Они легко засмеялись, очищая друг друга от боли разлуки, непонимания, пережитого недавно страха. Так опытный хирург промывает свежую рану от грязи чистой водой, останавливает кровь, прежде чем наложить заживляющий бальзам. Панацеей для их душ стал безумный, лишающий рассудка и воли поцелуй, которым они вскоре забылись, чтобы не возвращаться больше в этот день. Так закончилась та дуэль. С самого утра следующего дня Анна послушно выполняла разнообразные и порой абсурдные пожелания блаженствующего хозяина. Пела, читала вслух из первой попавшейся под его руку книги, дважды переоделась и несчетное количество раз перевязала барону галстук. Девушка сама себя не узнавала – исполнять капризы мужчины, ставшего в одночасье любимым, доставляло ей невероятное удовольствие. Владимир улыбался до ушей и все порывался отметиться поцелуями на нежных ручках и щечках своей собственности. Кухарка, первый раз застав хозяина за последним занятием, округлила глаза и даже перекрестилась. Но утренняя идиллия продлилась недолго. В полдень Корфу подали записку. Просияв, он выдернул у Анны из рук сборник стихов и потащил заинтригованную красавицу из дома. Барон привез ее в церковь, где с легким сердцем навсегда распрощался с мятежной крепостной актрисой мадмуазель Платоновой, взамен обретя ослепительно прекрасную баронессу. Попытка князя Репнина (сразу после разрыва с Анной) найти забвение в вине имела для него неожиданно удачные последствия. Следуя традиционному рецепту лучшего друга, Михаил дошел до состояния прозрений и внезапно поклялся на весь трактир: “Женюсь на первой встречной! Только не на крепостной – я же не Корф.” Судьбоносная встреча произошла буквально через пару минут, когда ему пришлось прийти на помощь красивой барышне. Отбив незнакомку от кабацкого сброда, Михаил узнал, что суженой его является княжна Лиза Долгорукая, сбежавшая из дома от постылого брака. Хмель, круживший голову обоих, изрядно облегчил достижение взаимопонимания и как-то само собой молодые люди направились к церкви. Отец Павел, укоризненно посмотрел на чуть пошатывающихся ослушников, но, тем не менее, немедленно их обвенчал. И, несмотря на скоропалительность решения, единственное, о чем в последствие жалел Репнин, было жестокое похмелье наутро после свадьбы. Жену он любил тем больше, чем лучше узнавал и искренне считал Богом данной. Конец.