Хлеб и молоко

Автор: Зануда Рейтинг: G Жанр: лоскутное одеяло. Герои: Владимир, Анна Подарок Царапке Он вошел в кабинет отца. Родители встретили сына улыбками и неким ожиданием. Это интриговало. - Володя, познакомься. Это Аня. Она будет жить с нами, как твоя сестра. Только теперь мальчик заметил еще одного человека, если, конечно, можно так назвать крошечную девочку с широко распахнутыми глазами. В нарядном платьице, туфельках и с лентой в золотых волосах она скорее казалась дорогой куклой. Мальчик скептически оглядел приобретение. Вряд ли такая станет лазить с ним по деревьям. Если уж выбирать, то он бы предпочел брата. Или собаку. Но огорчать спорами мать не хотелось. - Володя, ты слышишь? Я очень на тебя надеюсь. Анечка совсем маленькая, о ней надо заботиться. Последнее слово вернуло мальчика с небес на землю. Заботиться. Ну, заботиться, так заботиться, дело ясное. Он кивнул вихрами и споро вышел из комнаты. Отец и мать заинтригованно переглянулись. Однако томиться в ожидании не пришлось – сын скоро вернулся, чтобы растрогать их чуть не до слез. Большая, маленьким ручкам наверняка не удержать, кружка молока и, тоже немалый, крендель. Девочка действительно успела проголодаться. Она соскочила с дивана рядом с приемной матерью и побежала к новому благодетелю. В тот день, принимая нехитрое угощение из рук нового в ее жизни человека, малышка Аня получала подтверждение тому, что этому заботливому миру можно доверять и любить. Пролетело несколько лет. Те же мальчик и девочка крадучись пробирались к конюшне. Они оба подросли, но у него все так же топорщились вихры на макушке, а она все еще напоминала куколку. - Ну, скорее же! Он такой смешной, тебе понравится! - Володя, а почему не по тропинке? - Это секрет! Я тебе первой сказал. Даже мама пока не знает. Жеребенок. Он родился ночью. Слабенький, нескладный и очень трогательный. Рядом с взрослой лошадью он смотрелся особенно хрупким. Дети восторженно замерли, наблюдая, как он тянется к материнскому соску. - Голодный какой. Вот поест и вырастет большим. - Как ты? - Нет. Гораздо больше. Ночка об этом позаботится. Словно вспомнив о чем-то, Володя вытащил из-за пазухи тряпицу и извлек из нее краюшку хлеба. Отломил половину, протянул лошади. Та охотно приняла подарок. Аня засмеялась, хотела отдать и второй кусок, но ее остановили. - Нет. Это тебе. Тебе тоже надо расти. Девочка вздохнула и послушалась. В проявлении заботы Владимир очень стремился походить на отца. И ей было легко, как легко бывает любимому ребенку. Тем более, у хлеба был вкус приключения. Вновь замелькали годы. Потерялась в их беге добрая баронесса. Уязвленный потерей барон замкнулся на своих переживаниях, а дети все росли. Да и не дети они больше. Невысокая, немного угловатая, как все юные, девушка шла по лугу с корзинкой. Ветерок играл волосами, птицы пели в ясной выси, вторя безоблачному ее настроению. Стук копыт раздался с дороги, она обернулась. Кто бы это мог быть? Может быть, Володя? Каждый раз, встречая всадника, Анна надеялась увидеть названного брата, но обманывалась в ожидании. Однако, не в этот раз. Это и в самом деле был он, молодой кадет, совсем взрослый, красивый, ставший за год разлуки почти незнакомым. Она вскрикнула от радости, побежала навстречу. Они обменивались приветствиями, шутили, любовались друг другом. Так просто, естественно. - Что ты тут делаешь? - Упросилась прогуляться до деревни. Ты устал? Хочешь молока? Парное. - Хочу, очень кстати, - разгоряченный скачкой, он сделал большой глоток, довольно выдохнул, - Все-таки нигде больше не бывает такого вкусного. - У меня и булочка есть. Варя утром дала. - Варя…. Чего ж сама не стала? – он улыбнулся сквозь новый глоток. Красавица пожала плечами. - Не хочу. - Мало ли чего ты не хочешь. Ешь, давай!- юноша неожиданно вспомнил командный тон, тряхнул непокорными вихрами, - Мои приказы надо выполнять. Все! Я же твой хозяин. Год, проведенный в Корпусе, научил молодого барона иным понятиям относительно крепостных. Если прежде эти люди были для него ответственностью или кем-то, нуждающимся в руководстве, а возможно, в защите, то теперь все изменилось. Теперь он сознавал себя иначе. Сладость власти кружит и более крепкие головы. Однако, Анну эти перемены не касались. Даже формально крепостная, она все равно была членом семьи, не вещью. И уж конечно, не мыслил он обидеть ее. Да только поздно. Он не понял, даже не заметил, что совершила его неловкой шуткой высказанная забота. Анна впервые тогда ощутила меж собой и Володей преграду. Ту самую, что он позже превратит в пропасть. Крепостное свое положение она знала, как данность, но не сознавала смысла его, под заботливым крылышком приемного отца. Совсем не сознавала. До этого дня… Девушка побледнела, отвела глаза, послушно отщипнула мякиш. Она шла рядом с долгожданным гостем, слушала его рассказ о новостях и изо всех сил удерживала подступающие слезы. Но даже непролитые, они добавили в Варварину стряпню горечь от несправедливого удара. Летит время, меняются времена года, жизненные декорации, мода. В жизни некогда брата и сестры пришли другие люди. Круговерть роковых событий унесла в небытие старого барона. Молодой же наследник в слепоте своей спеси и ревности так рассердил судьбу, что эта строгая дама сделала ему последнее предупреждение. Опять он и она. Владимир и Анна. Совсем взрослые. Сидят на бревнышке у костра. Вокруг гудит цыганский табор, позади кибитка, отведенная гостям на ночлег. Все, на что может сегодня рассчитывать бездомный горделивый молодой дворянин и его бывшая собственность. Впитались уже в снег торжество Анны, говорящей, что нет у нее больше хозяев. Отчаянием отозвалось оно в сердце мужчины – эта девушка предпочла беззаконное положение беглой. Что угодно, лишь бы не принадлежать ненавистному барину. А он ничем не может изменить этого. Даже жестокая его забота ей больше не нужна. Старая цыганка протягивает озябшей девушке кружку. Молоко. Опять молоко. Горбушка хлеба. Сухая, но больше ничего нет. Вот он каков – вкус безнадежности. Вьюгой налетело время, замело, запорошило все и вся, затем вдруг замедлилось, отступило. Уверенные шаги скрипом отдаются по лестнице. Молодой мужчина поднимается по ступеням родного дома, кривоватой улыбкой отмечая свои воспоминания. Сколько же их, таких разных. От горя до нежности. Тихо отворив дверь, он вошел в комнату и замер возле огромной кровати. Она спала, сладко и спокойно. Золотые волосы разметались по подушке, припухшие губы чуть заметно улыбались. Больше она не напоминала куклу. Скорее, уставшего ангела. Как жаль будить ее, уснувшую только под утро. Вчера все закончилось. Все их беды, их путь друг к другу, их испытания. В пламени венчальных свечей сгорело все наболевшее и прощенное. Они выстояли, выстрадали свое чувство, чтобы этой ночью сойтись в вечной битве без побежденных. Нежность, боль, страсть, изнеможение… Все смешалось воедино и словно очистило их от самих себя. Он впервые был настолько счастлив – глубоко, неколебимо. Одновременно хотелось и окружить ее заботой, и натворить множество безобидных глупостей. Тех самых, от которых он однажды отказался ради светских устоев. Пока мужчина колебался в своих порывах, красавица открыла глаза. Смущение добавило очарования в радость на ее лице. - Володя? Что-то случилось? - Доброе утро, любимая. Я подумал, ты голодна. Она улыбнулась, потянулась к нему поцелуем. - Конечно. И, мне кажется, ты тоже. Владимир сел поближе, укутал хрупкие плечи жены одеялом и поднес к ее губам утренний трофей. Молоко. Конечно же, хлеб и молоко. Разве сейчас могло быть что-то еще? Во взгляде женщины мелькнуло понимание. Глоток, знак глазами – теперь ты… Они собирали губами кусочки хлеба с пальцев друг друга, по очереди отхлебывали из большой кружки. Не отводили глаз. Говорили молча. Ни о чем и обо всем одновременно. Благодаря, обещая. И никогда еще простое угощение не было таким сладким. Конец.