В карете возможно все

Автор: Зануда Рейтинг: PG Герои: БН Часть 1 Порывы ледяного ветра швыряют в лицо последние за эту зиму снежинки. Мерная дробь лошадиных копыт и поскрипывание. Как странно… Сколько раз я представляла себе эту дорогу, этот путь. Свободу. Сначала рядом виделся дядюшка, добродушно посмеивающийся над моим наивным трепетом и предвкушением. Позже грезила сидеть вместе с Мишей и восторженно витать с ним в одних облаках на двоих. Но я одна. И я не в карете. Открытые сани, лучше не придумаешь для воскресной прогулки с веселым спутником, но я одна. И скамейка для меня широка, слишком широка. И нет его… Я не смогла, побоялась. Побоялась понять себя. Тогда… Ясность собственных чувств обрушилась на голову через две версты от поместья. Как раз на границе родовых угодий баронов Корфов. Если бы мне хватило разума тогда… Я не ехала бы теперь в Петербург, сменив постылую иллюзию заточения на лицемерную видимость свободы. В заснеженном лесу, кутаясь в муфту, осознала с невероятной четкостью – я не свободна, потеряв. Карьера, слава, поклонники… Мишура, каким словом ее ни назови. Довольно лгать самой себе, пора открыть глаза. Я хочу любить. Взаимно, неистово. Преображаясь в огне, исцеляя боль, познавая себя и его. Но вместо этого я привычно поддалась страху, пошла на поводу привычке отвергать, и вот я опять одна. Даже отсутствие Владимира напоминает о нем сильнее, чем если бы он был тут на самом деле. Вернуться не могу. Это немыслимо, после прощального фарса. Никита тревожно оглянулся. Улыбнулась ему и спрятала лицо в воротник шубки. Вроде как задремала, но это не так. Я опять мечтаю, больше мне ничего не остается. Я всегда мечтала, ведь единственное, что мне на самом деле принадлежало – мысли и мечты. О нем, конечно. Как бы ни пряталась я, как бы ни обманывалась. Свист ветра. Вот бы сейчас он догнал нас, вернул домой, хоть под видом угрозы вьюги. Мы бы обязательно объяснились бы… Но нет, позади дорога пуста. Я в санях, одна. Не с ним, не в карете, закрывшей бы седоков от холода и посторонних глаз. У кареты может слететь колесо, карета может застрять в колее и мы вернулись бы… В той карете, как в тыкве Золушки, возможно было бы все… Как жаль… Слезы стекают и капельками виснут на пушистом меху. Боль утраты бывает разной, но самая горькая утрата - по своей вине. Я поднимаю глаза к низкому хмурому небу и прошу: - Господи, дай мне еще один шанс. Клянусь, я не упущу его. Часть 2 Толчок. Бросает в сторону, я ударяюсь о крепкое плечо. Краснею от смеси смущения и радости. От неловкости и радужных предвкушений. Но мой спутник заботлив, как неторопливый палач. - Вам не больно? - Не, все хорошо. Благодарю. И мы снова садимся прямо, боясь прикоснуться рукой или взглядом. И это после всего, что произошло за эти дни! После спасения, после наших ссор и примирений, после ареста, освобождения. После того, как я упросила его забрать меня с собой. Я отказалась от карьеры, лежащей на блюдечке прямо передо мною, славы. Ради него. Он ведь понял это. Понял и просиял. Я слышала, как колотилось его сердце в момент короткого объятия. Судорожные распоряжения и сборы развеяли прелесть нашего понимания. Я была уверена, что мы все проясним дорогой, но Владимир словно окаменел. И я сама не лучше. Ах, попадись мне под руку сейчас тот несносный Кирилл Матвеевич, сломала бы пюпитр о его голову! Что же делать? Я так устала. И, вдруг почувствовала, он, сидящий неестественно прямо, тоже устал. Мы едем домой, оба, рядом. Но я… хочу большего. Хочу возвращаться вместе! Я столько отталкивала его, столько потратила на борьбу. Может быть, теперь самой сделать первый шаг. Ход кареты стал ровным, мы выбрались из города на тракт. А это идея. Не просто начать такой важный разговор, сначала придется стать чуть ближе. Я мало общалась с театральными дамами, но даже за короткое время заметила – они всегда старались казаться слабее, чем на самом деле. Весь мир театр, не так ли? Сладко вздыхаю и расслабляюсь, словно во сне приваливаюсь к спинке сиденья, а после очередного толчка опираюсь на сильное плечу, кладу голову. Владимир, кажется, забыл, что надо дышать. Замер, напрягшись, но скоро, очень скоро как-то ловко повернулся, и, я сама не успеваю ничего понять, как оказываюсь лежащей у него в объятиях. Что-то сонно бормочу и чувствую его нежный взгляд, дыхание согревает висок. - Мой ангел… Немного позволяю себе блаженство слышать его ласковые слова, ощущать тепло и силу рук. Но время дорого. Пока коварная Судьба не вспомнила о нас, пока не вклинилась меж нами новыми испытаниями и катастрофами, я должна, обязана хоть сейчас все сделать правильно. Ведь совсем недавно я молила об этом шансе, клялась не упустить. Он шепчет все жарче, все трепетнее, замираю от счастья, прежде чем выдохнуть ”любимый”. И открываю глаза. Он смотрит на меня, светло улыбаясь, но я замечаю и некую хитринку. - Анна, вы очаровательны, даже когда притворяетесь. - Вы поняли? – розовею уже по-настоящему. Он усмехается. - Конечно. Я ведь говорил, вы хорошая актриса только на сцене. - Но… - сияние его глаз делает меня всемогущей. В первую очередь, побеждает все мыслимые преграды, - Тогда вы…, нет, ты понял, когда я не играла. - Я не сплю… любимая? – неуверенность и надежда – странно видеть их на лице заносчивого и неукротимого Корфа. - Не спишь… любимый. Я успела ослепительно улыбнуться, прежде чем он обрушился на меня с поцелуями. Воистину, в карете возможно все! Даже целоваться и признаваться друг другу во всем подряд, не слушая ни слова в ответ. Мы не заметили, как промелькнули два часа пути, а за окном сгустились ранние сумерки. Только голос Никиты с облучка привел вернул с небес на землю: - Барин, к станции сворачивать? Мой тиран встрепенулся, помотал головой, приводя мысли в порядок. Бросил взгляд в окно и, довольно ухмыльнувшись, велел править к жилью. Я же почему-то испытала приступ стыда и пересела с более чем удобных мужских колен на жесткую скамью. - Владимир… а может быть, мы поедем куда-нибудь еще? Я не очень хочу спасать эту одержимую Калиновскую. Он вздохнул: - Да, эта особа может сильно попортить кровь. - Тогда зачем? - Я спас ее, когда она хотела покончить с собой. В некотором роде, несу ответственность. Ну-ну, не ревнуй, - он чмокнул меня в лоб, - И вообще, лучше ее спрятать от властей, а то меня обвинят в пособничестве. Теперь вздохнула я. - Угу. Аня, мне будет нужна твоя помощь… Эти слова буквально окрылили. Помочь ему!!! Вспомнила противных жандармов и хитрого их начальника, ставших моими личными врагами после ареста барона. Тягостные воспоминания охладили голову и я начала излагать, загибая пальцы: - Во-первых, следует уволить Карла Модестовича, остальные люди в доме вам преданы. Во-вторых, надо придумать, как закрыть дом от визитеров. В-третьих, придумать для нее костюм и грим… Владимир перехватил мои руки и поцеловал: - В-четвертых, оградить себя от возможного обвинения в компрометировании дамы. Я сердито нахмурилась. - Кажется, скоро вас придется спасать от спасенной! - Придется обязательно. Анечка, у тебя это так прекрасно получается! Знаешь, если уж мне и оказываться под чьим-либо каблучком, то пусть он будет легким. Я округлила глаза и было возразила, но… в нашей волшебной тыкве Золушке не предоставили возможности сказать и слова. Спустя короткое время мы, бешено целуясь, покидали захудалую почтовую станцию уже мужем и женой. Возвращались домой. И, что самое главное, Владимир и думать забыл о Калиновской. Конец