Колючие дары

Автор: Зануда Рейтинг: PG Жанр: короткая альтернатива Герои: Владимир, Анна, Ольга Время: После скандала М+В+А в конюшне и после того, как Анна допирает, что Владимир ее любит. Утром Михаил уезжает, а Анна медитирует с розой в столовой. _______________________________________________________________________ Анна в раздумьях стояла у окна. Цветок в руке, такой свежий, такой нежный... И такой колючий. Она вдруг задумалась, насколько двусмысленен такой подарок. Но от кого все-таки он? Миша уезжает. Она остается целиком во власти Корфа. Что теперь будет? Как ни странно, но расставание с князем, хоть и было трудным для нее, но все же принесло облегчение. Может быть, так и должно быть? Ведь у них нет будущего, что мучить себя понапрасну? Но если отказаться от него, отказаться от этой надежды, светлой сказки, что ей останется, чем жить? Мечты о вольной и театре окончательно растаяли вчера днем. Молодой Корф недвусмысленно объявил свою волю. Корф... Он любит ее - вот в чем было дело. Любит и мучает... Анна никак не могла постичь, как можно желать зла дорогому человеку. В ее понимании любовь была созидающей силой, делающей человека чище, достойнее, открывающей способность к подвигу, к самопожертвованию. Но уж никак не к истязанию. Как же теперь быть? Что делать? Вошел Владимир. Напряженный и немного растерянный. Что он говорит? Какой завтрак, какой рыбник? И глядит такими отчаянными глазами... Анна пожалела, что, задумавшись, не ушла раньше и попыталась ускользнуть, но он не позволил. - Скажите, Анна, есть ли надежда, что вы ответите на мои чувства? Девушку вдруг кольнуло, что сами эти чувства он ей так и не высказал. Если даже теперь Владимир замкнут, почему она должна быть откровеннее? Да и стоит ли одну несбыточную мечту менять на другую? - Я не могу дать вам ложных надежд. - Понятно. Еще один вопрос. Если бы я с самого начала играл с вами в открытую, могло бы быть все иначе? "Ну вот, наконец, произнес верные слова" - горько подумала Анна, - "именно играл. Только не со мной, а мною." Но надо было отвечать. Усталыми глазами она смотрела в лицо хозяина. Владимир даже не пытался сейчас скрывать тоску. И девушка ответила честно. - Возможно. - Так давайте забудем все! - с безумной надеждой в голосе проговорил Корф, - Начнем все с начала! - Невозможно забыть то, что уже случилось. Первый раз в жизни Анна видела, как человек стареет на глазах. Утратив даже зыбкую веру в возможность своего счастья, Владимир словно поблек, морщинка на лбу стала заметнее, глаза устало потускнели. Дежурные слова благодарности за искренность, кивок и он удалился Девушка скорее ушла к себе, забилась в кресло, спрятала лицо в ладонях. Она отомстила... За разрушенный дворец своей сказки о Мише, за отнятую театральную карьеру, за уничтоженную вольную, за попреки, унижение, за тот танец, за то, что за ним последовало... Даже за то, как он целовал ее тогда. Отомстила... Теперь он знает боль отнятой надежды, потерянной любви... Но почему же тогда нет сладости от удовлетворения исполненной местью? Лишь опустошение и ... разочарование. Его глаза... В них просто плескалось отчаяние... Анна знала что это такое вовсе не понаслышке. Она словно видела свою больную Душу. Даже Миша так не переживал. Миша... Ах, Миша.... Как легко, уютно и приятно было влюбиться в него. Как прекрасно он вписывался в образ рыцаря на белом коне. Миша с его восторженными речами и романтичными жестами... Если бы ни те слова, если бы ни его презрение... Он уехал, оставил ее, стоящей перед ним на коленях в снегу, бросив в лицо... правду. Ту правду, что сама Анна боялась себе признать. Миша отказался от нее, от нее самой, от такой, кто она есть. А Владимир... Хозяин. ... Память ехидно предъявила образ барина на коленях перед крепостной. Перед актеркой, услаждавшей его взор. Ту яростную страсть, ну всепоглощающую нежность, разве можно их забыть. Она почти потеряла всю волю под его взглядом тогда, уже сдаваясь во власть победителя, горько шепнула "хозяин". Но этого оказалось достаточно. И Анна теперь знала почему. Он не хотел ее так, правом хозяина. Внезапно в голове возник вопрос, а как выглядел сейчас Владимир, что сделал, если она согласилась бы начать все с начала. Просиял бы? Искал слова? Она поймала себя на том, что улыбается. Мысль о воодушевленном Корфе почему-то вызвала радость у нее самой. Как странно... Больше всего она жалела, что ей не с кем разделить свои мысли, чувства. Когда дело касалось Миши, она вполне могла довериться Варваре. Но Владимир... Ах, как же она устала... Дом словно пронизан напряжением. Захотелось скрыться из него, хоть ненадолго... И тут неожиданно вспомнились слова Сычихи на похоронах "Твоя любовь совсем рядом". Кто же из двоих? Ведь если чувство к Мише подернулось пеплом разочарования, то, следует признать, Владимир теперь вызывает в ней совсем не ненависть... Может, Сычиха поможет разобраться... Проходя мимо конюшни, ноги сами завели ее внутрь. Картина, увиденная девушкой, могла умилить кого угодно. Корф играл с крошечным котенком. Анна подошла ближе. Опять губы говорили одно, глаза - другое. Неуклюжие шутки Владимира, детские воспоминания, его рука, осторожно вынимающая соломинку из ее волос. "Это не роза, просто соломинка". Глаза в глаза. И нить, уже связавшая их... Пока тонкая нить, невидимая, но ощутимо звенящая чистой нотой. Манящая надеждой. Еще пара мгновений и она шагнула бы к нему ближе, но появился Миша. Опять прежний треугольник... Вопреки страхам Анны, Михаил приехал не ссориться, а предупредить барона. К Долгоруким приехала некая дама, от которой можно ждать беды. Новость неприятно царапнула по сердцу, но досадливое выражение на лице Корфа успокоило. - А кто она, Владимир? - все-таки осмелилась спросить Анна, когда уехал князь. - Несчастная женщина, - ответил Корф, глядя в ее глаза, - Она очень полюбила человека, с которым не может быть вместе. - Тогда я могу ее понять, - Анна отвела глаза, внутренне спрашивая себя, о ком сейчас думает. - И я тоже. Но все же предпочел бы с ней не встречаться. Надежды барона не оправдались. Прошло чуть больше недели, когда неосторожная дама рассорилась с хозяевами приютившего ее дома и решилась искать помощи у человека, которого считала должником. Но она просчиталась. Владимир, выслушав притязания, прямо заявил, что единственная помощь, на которую она может рассчитывать - отправка домой. В отместку гостья сказалась больной, не готовой к дороге, а затем и вовсе начала энергичную атаку на хозяина дома. Она разгуливала по особняку, отдавала приказания прислуге и обращалась к Анне, как к своей горничной. При виде последнего обстоятельства барон пришел в бешенство и принялся обдумывать план по отправке Ольги Калиновской в Польшу под конвоем Никиты и Григория. Анна чувствовала себя птицей в клетке. Пренебрежение гостьи давило на нее, усиливая неуверенность в положении в доме. А явная демонстрация дамой неких прав на Владимира и вовсе лишала душевного покоя. За прошедшее время ее отношения с хозяином стали теплее и доверительнее. Она начала привыкать к ставшему спокойным и дружелюбным Корфу, находила радость в его присутствии в своей жизни. Чувства к Репнину с отдалением последнего начали остывать, превращаясь в отношение к дорогому другу, без обид с обеих сторон. Мужчины, как менялись местами в ее жизни. Тот, кого она хотела прежде видеть другом, занимал все большее место в ее сердце. А бывший возлюбленный становился добрым знакомым. Анна выхаживала котенка, сам вид которого напоминал ей, что это подарок Того Самого человека. Она боялась признаться даже самой себе, но в этот раз чувство было глубже, ровнее, оно не покидало ее ни на мгновение и постепенно для самой девушки исцелило ее от обид и боли. Мягко, незаметно, как утренний туман, заволокло ее всю, забрав во власть сероглазого хозяина. И сил на сопротивление ему не было... Но появилась Калиновская... Первые дни Анна старалась быть почтительной и услужливой, как подобает прислуге, но Владимир резко потребовал, чтобы к ней обращались, как к его подопечной. С тех пор Ольга, лучась любезностью, "по секрету" выдавала девушке столичные сплетни о бароне и, уж конечно, поделилась тем, что именно она была предметом дуэли с Цесаревичем. Это стало последней каплей для Анны. В тот же день после обеда она постучала в кабинет Владимира. Корф выглядел усталым, но ей обрадовался. Усадил девушку в кресло напротив, спросил: - Что-то случилось? - Владимир, прошу вас, отправьте меня на кухню! Варваре одной тяжело приходится. - выпалила она. Барон удивленно поднял брови. - Но ведь у нее в помощи Полина. - Вы ведь сами знаете, что Полина не любит такую работу, а я справлюсь, я буду очень стараться... Я... - Анна, что случилось? Опять Калиновская? - Что вы, все в порядке. Просто... рядом с Варей я чувствую себя так хорошо., - она порывисто поднялась, тем не менее пряча глаза. - Вы и так все время у нее прячетесь. Перестаньте, Анна., - он поднялся со своего места и попытался приблизиться, - Я понимаю, что опять все дело в Калиновской. С тех пор как она появилась здесь, дом словно сошел с ума. Но я понятия не имею, как ее отсюда безопасно удалить. - А стоит ли? - Анна подняла глаза. - О чем вы? - Она красива, вы были влюблены в нее настолько, что пошли на дуэль с самим Наследником престола, сейчас участвуете в ее жизни, заботитесь. Она благородна, небедна, бывшая фрейлина самой Императрицы. Она достойная партия для вас... Пока она говорила, Корф медленно подошел ближе, положил ладони на хрупкие плечи, мягко улыбнулся. - Я не был в нее влюблен, лишь увлечен окружавшей ее таинственностью. В остальном, все этот так, но вы все время забываете один факт - люблю я другую. Ту самую, что все время прячется от своих бед на кухне, вместо того, чтобы поделиться ими со мной. Я люблю вас! Не прячьте глаза, Анна! Злитесь на меня, негодуйте, спорьте, побейте, если есть желание, но не прячьте глаз! Красавица и впрямь злилась. Усталость всех этих дней навалилась на нее разом и раздражение помимо воли развязало язык. Она сбросила руки мужчины и зашипела: - Любите?! Теперь меня! Теперь моя очередь. Какая же по счету? Наверняка, во второй сотне... Даже я слышала не одно имя, что связывали с вами, но за эти дни узнала еще с десяток. А Лиза Долгорукая? Ее чувство к вам, неужели оно возникло из ничего? Всю жизнь вы тиранили меня, а теперь выясняется, что это была ваша любовь. Но почему же других вы любите иначе? Ту же Калиновскую, например. Я не верю, что женщина может вести себя так свободно в доме чужого ей мужчины. Любите меня?! - она отскочила от хозяина, в бешенстве схватила со стола книгу, швырнула в него. Попала. Упоение этой глупой победой само заставило руки тянуться за следующей вещью, - И из большой любви заставили танцевать раздетой перед теми, чье доброе мнение мне важно. - Бросок, - А потом развлекались с Полиной. - Бросок, - Все, все это из большой любви! - Бросок, - Да если такова ваша любовь, то от нее бежать надо, как от пожара! Корф слушал молча, даже не пытаясь уворачиваться от "канонады", плавно приближаясь к буйствующей девушке. Анна, сверкающая глазами, гневная, страстная в своем негодовании. Да, она сердится, но как знакомо ему ее состояние. Владимир помимо воли расплылся в широченной улыбке и, когда она сделала паузу, чтобы перевести дыхание, радостно заявил: - Анна, дорогая моя, да вы же ревнуете! Она опешила и выронила уже занесенную для броска сигаретницу. - Я?! Да как вам такое в голову пришло! - Внимательно вас слушал, вот и пришло. - С чего бы мне вас ревновать?! Я же... начала было возмущаться по новой Анна, но осеклась, - Ой... - Вот именно, ой! - расхохотался Владимир над ее растерянным видом и обняв наконец покрепче, прижал к себе, - Анна, милая, как же я рад! А если поколотите, буду вообще счастлив. - Я хотела сказать - простите за дерзость, я не должна была так с вами говорить и кидаться... - Так говоришь, от меня бежать надо, как от пожара? - барон словно не слышал последней фразы, - Ну, попробуй убеги. Девушка попыталась сопротивляться, правда, без особого старания, потом уткнулась в его плечо, замерла в объятиях. Корф мягко поднял ее пылающее лицо за подбородок. - Что, не убегается? Сочувствую, но ничем помочь не могу. Даже наоборот - я никуда тебя не отпущу. Особенно теперь, когда ты меня любишь. - Я?! - фыркнула Анна, но вдруг поняла, что все ее томление, мучительные мысли, стремления, страдания - все это было именно любовью. Только любовь эта иная, чем та, что она испытывала к Михаилу. Более того, это лишь начало любви. И она робко улыбнулась счастливому взгляду своего хозяина. - Ты, моя милая. Хватит претворяться. - Я не претворялась. Просто не понимала. - Я тоже долго не мог себя понять. Но теперь, как я понимаю, ты согласна начать все с начала... - Только если вы, барин, будете играть со мной открыто. - Анечка, ты должна знать. Я тебе уже не барин. Выписал вольную в тот день, когда вернул поместье. - Но почему... - Почему не отдал? Прости, я не знал, как мне быть. Боялся потерять тебя. - А я боялась вас. Он молча обнял ее, баюкая в руках. Анна покорно расслабилась, наслаждаясь покоем и теплом. Внезапно Корф отстранил ее от себя, опалил взглядом. - Ты любишь меня? - Да - Тогда выполни одну мою просьбу. - Какую? - Давай вместе съездим кое-куда. Иди, оденься. Девушка послушалась. Через десять минут Владимир уже усаживал ее в сани. Хмурый Григорий, выслушав шепотом высказанный приказ барина, пожал плечами и стегнул лошадь. Анна поначалу решила, что они невесть зачем едут на кладбище, но ошиблась. Сани остановились перед церковью. Корф, крепко держа добычу за руку, ринулся вверх по ступеням. Отец Павел, удивленный их поздним появлением едва не перекрестился, услышав бодрое: "Батюшка, мы все-таки пришли. Обвенчайте нас!". Пискнувшая Анна дернулась было прочь, но из рук бывшего поручика не удавалось вырваться даже пленным чеченцам. Окончательно она затихла только услышав ласковый голос, шепчущий ей о любви и умоляющий составить счастье. Растеряно поглядела на своего любимого безумца и кивнула, не в силах быть разумнее его. Церемония прошла быстро. Ошеломленная скоростью происходящего, невеста старалась не выронить свечу из дрожащей руки. Поцелуй мужа, нежный, но быстрый. Теперь что? Домой? А дома что? Он ведь теперь ее муж... Как это будет... Она едва не жалобно посмотрела на Владимира. Тот весело подмигнул. - Анна, у меня идея. Раз у нас медовый месяц, Калиновской просто неприлично оставаться в доме. Так что завтра я ее отправлю восвояси. Если понадобится - в сундуке!. - Хорошо бы, - чуть напряженно начала говорить новоиспеченная баронесса, но именно в этот момент муж решил предъявить свои права. Нежно отвел вьющуюся прядку с виска и склонился к ее лицу. Анна многого ждала от этого поцелуя, но все равно получила гораздо больше. Трепетность, страстность, требовательность... Она старалась отвечать, но куда там... - Ты совершенно не умеешь целоваться, счастье мое, - засмеялся Владимир, любуясь ее смущенным румянцем. - Это так смешно? - Конечно. И чем ты только с Репниным занималась? - в довольном урчании сытого кота слышалась нотка ехидства. - Вы знали? - Конечно. Лично видел. Потому и взбеленился. Но мы ведь начали жизнь с начала. И целоваться я тебя научу сам. А всему остальному - тем более! Анна мучительно покраснела. Этот разговор, в санях, с сидящим прямо перед ними Григорием... Но Корф, счастливый и от этого чуткий как никогда, сам все понял и прошептал ей в ушко: - Не бойся ничего. Я не буду тебя принуждать... Хотя клянусь соблазнять свою жену изо всех сил! Красавица хихикнула и прижалась к его груди. Руки мужа обхватили ее и согрели. Сейчас она обостренно ощущала его близость, каждое прикосновение, каждый вздох и впервые открыто, радостно наслаждалась ими. Войдя в дом, они услышали требовательный голос Калиновской: "Да принесите же мне чаю! Камин в гостиной затопите пожарче. И сообщите барону, что я желаю его видеть". Ответ прислуги о том, что барин уехал, вызвал новую досадливую тираду. Анна вздохнула, покосилась на ухмыляющегося Корфа. - Владимир, можно я пойду на кухню? Варю порадую. - Вместе пойдем. Лично представлю новую барыню главному человеку в доме. На кухне насупленная Варвара собирала на поднос прибор для Ольги. Услышав новости, она на радостях расколотила все приготовленное и основательно помяла в объятиях хозяина с хозяйкой. Остаток вечера прошел там же, где так счастливо начался. Корф придвинул кресло к камину, усадил жену на колени. Признания, покаяния, перемежаемые практическими уроками поцелуя. Что может быть еще у молодоженов? Он не позволил ей уйти, отнес на руках в свою комнату. Помня обещание не принуждать, Владимир чутко прислушивался, боясь вызвать страх или протест. Но страхи и протесты Анны уже растаяли, как роса под солнцем. Поняв наконец самое себя, она доверилась любимому мужчине, как никогда не доверялась хозяину. ... К завтраку они не вышли. Калиновская, раздасадованная столь явным игнорированием своей персоны, пошла искать барона и заявилась прямиком в его спальню. Новость о женитьбе Корфа как-то обошла ее стороной. Картина, явившаяся взору, вызвала рык гнева у спесивой пани. Поняв, что влияние ее чар на Владимира окончено, она решила действовать иначе. Попытка Ольги прибегнуть к шантажу, использовав Анну, как жертву соблазнения, провалилась с треском. Заснувший лишь на рассвете Корф был не настроен к беседам и силой вытолкал докучливую гостью из комнаты. Баронесса в это время смущенно пряталась под одеялом. Известие о состоявшейся свадьбе сломило Калиновскую. Поняв, что проиграла и здесь, она собралась в дорогу и отбыла, не пожелав встретиться с хозяевами дома. После короткого, но очень эмоционального разговора с осточертевшей гостьей, Владимир вернулся к жене. В комнате было тихо. На кровати, казалось, никого. Только одеяло с одной стороны подозрительно сгорбилось. Он улыбнулся, сунул руку под ворох ткани, услышал тихое "ой" и вытянул на свет маленькую ножку. Провел ладонью по ступне (из под одеяла послышалось хихиканье), нежно поцеловал пальчики. - Мне щекотно, - кокетливо прозвучал голос из уютного гнездышка. - Если щекотно, значит, уже не спишь. Иди ко мне! Дверь я запер. Растрепанная головка с сияющими глазами вынырнула из под подушки. - А может, лучше ты ко мне?.. Сегодня так холодно, Владимир... - Холодно? - он потянул на себя одеяло, желая полюбоваться на свое сокровище. - Без тебя всегда холодно, - серьезно ответила Анна, - жаль, что раньше я этого не понимала. Ты... согрей меня! Он не стал отвечать, слова были излишни. Все было сказано, все было решено еще вчера... Открытый зовущий огонь в глазах женщины поманил его, развеял тревоги, заставил забыть весь мир, оставшийся за дверями спальни. Здесь, в этой комнате было место только для их так неожиданно пойманного счастья. Пойманного, чтобы не отпускать его никогда. -------- - Владимир, я все хотела спросить... Тогда, в церкви. Ты сказал отцу Павлу "...мы все-таки пришли...". Что ты имел в виду? Корф заботливо укутал лежащую на его груди красавицу и мечтательно ей улыбнулся. - Я давно договорился о нашем венчании. Но из за Калиновской боялся, что придется все отменить. - Давно?!!! Но мне не сказал!!! - жена возмущенно раскрыла глаза и попыталась подняться. - Давно, - спокойно кивнул Корф, не позволяя ей встать, - я был уверен, что ты скоро все сама поймешь. - А тебе было ясно уже тогда? Но ведь я ... Сильные пальцы легли на ее губы. - Не продолжай, не здесь. Я понял, что ты меня уже любишь, когда увидел, что мой подарок тебе дороже, чем Мишин. - Ты о чем? - недоумение в синих глазах любимой вызвало новую грустную улыбку. - О том котенке. Ты его из рук не выпускала, все гладила, кормила... А роза засохла без воды через день. - Ой, ты знал... - сконфузилась Анна. - Конечно. И тогда поехал к отцу Павлу. - Знаешь, - немного помолчав, баронесса поймала взгляд мужа, - Вы оба тогда подарили мне колючие подарки. Та роза была с шипами, а Лучик - царапался. Но твой подарок был живым, он нуждался во мне. А цветок... хоть и прекрасный, но... для него все было кончено. - Я больше не буду ранить тебя, Анна. Но ты права, чтобы жить, мне нужна ты. Твоя любовь, нежность... - Тогда бери все это без остатка. Конец.