Вальс

Автор: Царапка Жанр: мелодрама, рассказ Рейтинг: G Герои: наши Лёгкий вальс кружил фигуры в роскошно украшенном бальном зале. Танцоры повиновались волшебной музыке, льющейся с хор. Свет свечей играл с драгоценностями. Дамы и барышни состязались за внимание кавалеров, ослепляя улыбками и бриллиантами. Мужчины, не обременённые браком, охотно следовали приятному и волнующему обычаю, приглашая на танец кто девиц из семейств со связями, кто - вдовушек с богатым приданым, и лишь самые беззаботные - хорошеньких барышень, о состоянии которых забыли поинтересоваться. Князь Репнин, безнадёжный романтик, пригласил красавицу невысокого роста, представленную всего лишь воспитанницей, но пленившую его голосом и улыбкой. Пара скользила по натёртому до блеска паркету. Восторженный поклонник сиял во все зубы. Девушка отвечала ему сдержаннее, но радость сквозила в каждой черте её милого личика. Анне казалось, что она спит и попала в сказку. Здесь, в бальном зале, забывались и страхи, и вечный обман ряженой крепостной. Никто не заподозрил неладное, все восхищались чудесным пением, и вот пригласил танцевать кавалер с аксельбантами. Душа воспарила, мечты расцвели, голос разума спрятался за колоннами. Разве обман - умение танцевать, петь, красота разве поддельна? Существовал только бал, вчера и завтра забыты, целый час девушка наслаждалась безмятежностью счастья и кружилась под звуки вальса, прогнав все печали. Вдруг сильные руки партнёра её отпустили, хотя фигура была не закончена. В недоумении оглянувшись, Анна увидела спину высокого человека, проходившего через залу и столкнувшегося с визави девушки. Князь Репнин был озадачен не меньше, но узнал своего друга и не стал требовать объяснения, предпочтя вновь подать красавице руку и продолжить тур вальса. Не выдавая волнения, Анна почувствовала - сказка закончилась. Всё так же сверкали хрустальные люстры, звучала музыка, перешёптывались танцующие, но крепостная актриса вмиг стала чужой роскошному празднику жизни. Кавалер ничего не заподозрил, проводил девушку к опекуну и остался с ней рядом, радостный и полный надежд. Анна ничем не выдавала волнения и уныния. Свечи горели по-прежнему ярко, похвалы ласкали нежные уши, и страх отступал. Молодость гнала прочь отчаяние, подстерегающее в углах барского дома и тайных ночных кошмарах. Всего четверть часа - и улыбка красавицы вновь стала искренней. Зачем слушаться страха, когда вокруг - друзья и поклонники? Увы, судьба скоро напомнила - фортуна крепостной переменчива. Надменный барчук взял за руку и пригрозил разоблачением. Взгляд его терзал, как клинок, ранил, запрещал даже надежду. И с каждым словом в сердце девушки росло возмущение. Почему один барон дал воспитание, другой - режет крылья? Зачем красота и таланты - ублажать прихоть господ? Войдя в этот зал равной, не позволив никому усомниться, почему она должна думать о чужих играх, клонить голову, бояться вздохнуть? Владимир почувствовал вызов и насмешливо улыбнулся. Ничтожная крепостная хочет принять бой? Успех, добытый обманом, вскружил хорошенькую головку, и Анна готова дерзить? Дерзила она, впрочем, и раньше, не на словах - чистым голосом, смелым взглядом, не желающими угодливо улыбаться губами, вся фигура её - воплощённая дерзость. Что ж, посмотрим, за кем будет победа. Поручик небрежно поцеловал руку Анны, намекая - он ломает комедию, и оба, занятые своими обидами, не догадались, как легко выдать тайну, спрятанную на дне сердца. Барон коснулся тоненьких пальцев, и замер, чувствуя их лёгкую дрожь. Невольная нежность смягчила насмешку, губы, коснувшись руки, не желали от неё отрываться. Зрители перестали существовать. Миг единения длиной в один удар сердца истёк и растаял в суете бала. Друг на друга вновь посмотрели барчук и крепостная. Сказка закончилась. --- Прошло несколько дней. Иван Иванович, гордый за своё творение, толковал о прослушивании для воспитанницы. Анна соглашалась. Не то, чтобы её прельщала незнакомая театральная жизнь, но надежда обрести независимость, вырваться из пут обмана и страха заслонила все здравые мысли о некоторых особенностях будней актрис, слухи о которой доходили до кумушек Двугорского уезда, порой косившихся на девушку с презрительным любопытством. Что их шёпот по сравнению с взглядом молодого барона! С каждым днём присутствие Владимира становилось всё тяжелее. Казалось, барчук ни на шаг не отпускает ненавистную крепостную. Порой Анна вздрагивала, ей мнилось - молодой барон рядом, смотрит на неё из тёмного коридора, горит злобой и ненавистью. С облегчением вздохнув иногда и отругав себя за напрасные страхи, девушка сталкивалась с Владимиром, когда меньше всего ожидала встречи. Он был то зол, то безразличен, и это ранило больнее всего. Игра в беззаботность в столовой или в гостиной давалась труднее, чем перед директором императорских театров. Единственный зритель - насмешливый, непреклонный, мог легко повергнуть в уныние и не знал жалости. Будущая актриса пыталась сопротивляться - дерзко смотрела в глаза, принимала нарочито независимый вид и не отвергала ухаживаний зачастившего к Корфам князя. Силы таяли с каждой усмешкой, мелькающей в уголке губ Владимира, смотрящего на безупречную, но поддельную барышню. На красивом лице молодого барона Анна видела только презрение, не догадываясь о скрытой боли. Владимир сам с трудом понимал, что за безжалостный зверь терзает уставшую от вечного непонимания душу. Красоту девушки он почувствовал очень давно, едва Анна начала расцветать. Желание к ней вспыхнуло по возвращении с Кавказа, но вместо попыток соблазнить крепостную отца заставило искать забвения в объятиях других женщин. Барон год не писал наречённой с детства невесте, благо после смерти отца княжны её мать воспротивилась браку. В свете ухаживал за распущенными замужними дамами или развлекал себя шутками с незнакомками на маскараде. Но с каждым днём пустая блестящая жизнь становилась всё горше. Хотелось уйти в простор зелёных полей, вдохнуть чистого воздуха, любоваться ясной и светлой улыбкой женщины, которую не заменит весь мир. Хуже всего, поручик знал имя той женщины, и гнал его от себя как морок, блажь, безумие. Как иначе назвать чувство к неравной? Эти слова вырвались в разговоре с другом, рассказавшем о возлюбленной цесаревича. Князь, конечно, не догадался, что блестящий гвардеец говорит о себе, а Владимир готов был унести свою тайну в могилу, едва не поглотившую обоих друзей из-за нечаянной дуэли барона с престолонаследником. Но смерть прошла стороной, и пришлось жить дальше. Отец получил новый повод к неудовольствию, грозился, брюзжал, потом отвлёкся на свой театр, где любимица играла главную роль. --- Анна репетировала Джульетту, радуясь, что у неё есть отгоняющее горькие размышления занятия, но порой сердце щемило - хотелось любить и быть любимой самой. Восхищённый поклонник-князь такой же зритель, как любой человек из партера, хотя и не догадывается об устроенном в гостиной спектакле. Слова гениального англичанина оживляли придуманный образ, но были бессильны вне сцены. Свет с потолка защищал от зависти и пренебрежения, а вне яркого круга таились зловещие тени. Владимир смотрел на девушку, прекрасную, чистую, не ведавшую, как сильно она истерзала душу мужчины. Чувствуя в душе нежданную гостью – нежность – он становился угрюмее с каждым днём. Бесцельно бродил по дому, зная, что отцовская воспитанница его избегает, не удивляясь и мрачно думая – это к лучшему. Иногда наблюдал репетиции, стараясь быть незамеченным. Однажды остановился в дверях, когда свет падал в другую сторону, и Анна, рассеянная, беспокойная перед скорым спектаклем, закрыла вдруг книгу и побежала прочь со сцены так быстро, что барон не успел освободить ей дорогу. Легкие шаги замерли. Изумлённые глаза оказались рядом, губы раскрылись, но слова не шли с языка. Вдохнув полной грудью страх и предчувствие новой обиды, девушка хотела отпрянуть, но Владимир очертя голову, забыв приличия и предрассудки, поддался порыву и обнял её. Лёгкий запах духов перемешался с запахом табака. Анна впервые почувствовала на плечах силу мужских рук, обнимающих властно, и она не сразу смогла это понять – восхитительно и желанно. Вечный враг сбросил маску, а может – подсказал всегда готовый проснуться испуг – хотел посмеяться. - Пустите, пустите… - слабый лепет отрезвил обоих надёжнее звука грома. Кольцо объятий распалось. Девушка убежала, не оборачиваясь. --- Спектакль прошёл с полным успехом. Иван Иванович был, как дитя, счастлив, а поутру его нашли мёртвым. Доктор Штерн не удивился и, с подходящим случаю скорбным лицом, сообщил: - Барон давно заболел и совсем не берёг себя, - при этих словах немец красноречиво покосился на графин с бренди. Сын был сражён горем. Ссоры враз стали бессмысленны, споры остались навсегда не закончены. Владимир любил отца, мечтал, что старик им будет гордиться, ревновал к крепостной сироте, хотя Анну к нему - ни капли не меньше. И вот разбились вдребезги надежды на примирение. Наследник держался угрюмо, едва вынося приторно соболезнования. Фальшь соседских улыбок резала глаз. Никому не было дела до старого чудака. На похоронах кто отрешённо думал об урожае, кто о картах, кто о долгах. Дамы демонстрировали изысканные траурные туалеты. Владимиру было тошно. Взгляд его поневоле обращался к отцовской воспитаннице, быть может, единственной, кто, кроме молодого барона, искренне горевал, и с которой он почти не разговаривал с того дня, как неожиданно для себя самого обнял её. Подавленная, несчастная, Анна была изумительно хороша. Светлые волосы не хотели слушаться щётки, и прядь волос выбилась из гладкой причёски. Как ни глупо, Владимир почувствовал, что хочет своими руками поправить золотой локон. Пришлось отвернуться, отгоняя праздные мысли. Старика барона похоронили, и жизнь потекла своим чередом. Между девятинами и сороковинами Владимир заставлял себя заниматься хозяйственными делами. В положении Анны ничего не изменилось. Она по-прежнему сидела с хозяином за одним столом, часто убегала на кухню к Варваре, иногда, думая, что барон в кабинете или библиотеке, садилась за фортепьяно. Владимир тихонько подходил к двери в гостиную и слушал мелодии, так любимые покойным отцом. На душе становилось светлее. Ревность, мучавшая долгие годы, отступила, рассыпалась прахом и теперь казалась нелепой. Отец почти безвыездно жил в деревне, пока сын учился в кадетском корпусе, воевал, развлекался. Анна утешала его одиночество, забота о девушке скрашивала тоскливые вечера, к чему были сыновьи попрёки? Владимир был готов примириться с отцовской воспитанницей, но визиты Репнина, вместе с сестрой остановившегося у Долгоруких, мешали, не давая затянуться давно нанесённой ране. Анна радовалась гостю, её улыбка становилась теплее. Общество приветливого и доброго князя делало менее тягостной жизнь под одной крышей с молодым барином, всегда недолюбливавшим её и грозившим раскрыть обман. До оглашения завещания девушка избегала думать о будущем, стыдясь, что страх вытесняет горе. Михаил Александрович отвлекал и от Владимира, поневоле занимавшего в мыслях и воспоминаниях слишком большое место. С князем было легко и приятно. Он ухаживал, восхищался, держался любезно и мило. Его общество иногда было отравлено хмурым лицом барона, не позволявшего забыть - крепостная дворянину не ровня, но пока о серьёзных намерениях Репнина говорить было рано, Анна позволила себе не отвергать ухаживания, без которых жизнь мнилась совсем беспросветной. --- На другой день после сороковин из столицы приехал присяжный поверенный, хранивший составленное по всей форме завещание покойного. Оглашение состоялось в присутствии молодого барона, воспитанницы, управляющего и предводителя уездного дворянства, неведомыми путями узнавшего о процедуре и поспешившего нанести визит. Чиновник разложил документы на небольшом столике в гостиной и торжественно зачитал завещание пункт за пунктом. Иван Иванович оставил значительную сумму приходу, старинное оружие и несколько книг друзьям, дом в столице и государственные бумаги - сыну. Главное условие присутствующих ошеломило. Имение в Двугорском уезде, самая значительная часть состояния, отходило воспитаннице. Здесь поверенный поднял голову и пояснил: - Поскольку Анна Платоновна не принадлежит к дворянскому сословию и не вправе владеть населёнными землями, поместье должно быть продано с публичных торгов. Впрочем, у Вас есть способ сохранить его, если, - важный господин сделал паузу, - до окончания всех формальностей по подготовке к торгам Вы вступите в брак с дворянином. Владимир оцепенел, услышав непостижимую новость. Мужчина вскочил, выхватил бумагу, ещё не в силах поверить, пробежал текст глазами. Красивое лицо исказила болезненная гримаса, и барон швырнул документ Анне. - Поздравляю с солидным кушем, мадемуазель. Господин Забалуев быстро оценил обстановку: - Иван Иванович сильно хворал, многие смогут подтвердить некоторые странности его поведения... - Я не собираюсь объявлять отца сумасшедшим! - зло бросил Владимир. Девушка едва успела воскликнуть: "Постойте!", как за бароном захлопнулась дверь. Чиновник продолжил было свои объяснения, но пришлось смолкнуть - слушательница оставила обоих гостей. Опрометью бросившись вслед за Владимиром, девушка сумела догнать барона только у двери в его комнату. Бывший хозяин громко приказывал камердинеру немедленно собирать вещи. - Прошу Вас, не надо... - задыхаясь от бега, начала разговор Анна. - Ваше позволение не торопиться очень любезно, но я ни дня не собираюсь задерживаться в Вашем доме, сударыня. Голос молодого человека обжигал презрительным холодом, и вызывал не привычные Анне гнев вперемешку со страхом, а страшный, мучительный стыд, как будто она была впрямь виновна в прихоти дядюшки. - Нет, я не хотела... Ответом стал сухой смех. - Ваши желания - закон для прислуги, а не для меня! Владимир замер на полуслове, озарённый догадкой. - Теперь понимаю, почему отец поощрял ухаживания Репнина... С таким приданым его семья закроет глаза на Ваше происхождение, а если поторопитесь с заключением брака, продавать поместье будет не нужно! - Нееееет! - Анна почти кричала. - Я ничего не хотела! – смех Владимира стал издевательским. - Я ничего не возьму! - Ничего? - Владимир приподнял бровь. - Ах, какая досада, ваша вольная тоже вписана в завещание, на той же странице! - долгая насмешка не давалась барону, и он стиснул зубы. - Вольная? - Анна на миг растерялась. - Но Вы ведь меня отпустите? - Желаете торговаться, мадемуазель? - сдерживаемая ярость вышла наружу. - Никаких сделок между нами не будет! Никогда! - теперь кричал он. Анна думала об одном - как спастись от презрения, заставить Владимира верить - она не хотела ограбить его, как не хотела лишить отцовской любви. - Я ничего не хочу! - девушка вцепилась в лацканы пиджака, не позволяя Владимиру отвернуться. - Пожалуйста... - она всхлипнула, чувствуя, как слабеют ноги. - И Вы останетесь моей крепостной? - донеслось из тумана меркнущего сознания. - Я не отпущу Вас! Анна, никогда, слышишь? Аня... - мужчине пришлось поддержать её. - Анечка, что с тобой? Комната возвращалась на своё место, но Анна не видела ничего, закрыв глаза и прижавшись лбом к широкой груди барона. Услышав всё, что ей было нужно - смягчившийся доверием голос, юная крепостная не желала знать ничего больше. Владимир гладил волосы девушки, целовал их, шептал имя Анны, чувствуя всем существом, как сползает с него маска высокомерия и обиды. Минута блаженства была прервана скрипом осторожно отворяемой двери, вежливым покашливанием и полным недоумения голосом: - Что здесь происходит? - растерянная физиономия князя Репнина виднелась из-за плеча заинтересованно разглядывающего молодую чету предводителя дворянства. - Перед вами - будущая баронесса Корф! - огрызнулся барон, не выпуская девушку из объятий. Анна не слышала, с кем он разговаривает, не видела, как пятится, господин Забалуев, ухмыляясь и выталкивая второго незваного гостя, не разобрала, что именно сказал им Владимир. Для неё существовал только миг, определивший судьбу, добровольно и навсегда отданную во власть человека, вчера барина, нынче - любимого, а признаться ему в любви оказалось гораздо легче, чем самой узнать тайну своего глупого сердца. Конец.