Портняжки

Название: «Портняжки» Рейтинг: PG Жанр: юмор Старичок-одуванчик барон жил да был припеваючи. Дом богатый, сын где-то в гвардии, по дому трудятся слуги и порхает воспитанница. Что не жить? Утром выспится, посмотрит в окно, а там скоро и завтрак. Анечка доброе утро ему пожелает, справится о здоровье, рядом сидит – райский цветочек. Потом на рояле сыграет, романс споёт почувствительнее, под ручку с ней прогуляться по саду - и время обедать. Сон, ужин, гости... так и живёт. Только настало старику беспокойство - подросла девица на выданье, да такая красавица! И без приданого есть женихи. Анечка, кроткая, из воли своего благодетеля отродясь не выходила, и на будущее клянётся: «Я, дядюшка, себя помню, Вашей доброты вовек не забуду...». Потом глазки свои голубые закатит к небу, вздохнёт жалобно... Барон, что ли, зверь? Понимает - пора девице замуж. Уедет, и поминай, как её звали, старику одному скучать в своих комнатах. Можно выдать за сына - тоже беда: прощай, спокойная жизнь. Будут бегать тут всякие, по роялю стучать, бить посуду, макать пальцы в чернильницы, лазать по веткам и прыгать на голову. Как быть, что придумать? Анечка не то, чтобы чахнет - грустит. Романсы играет помедленнее, у окна сидит с вышиванием, хрупкая, волосы золотые - как обидеть такого ангела? И себя обидеть не хочется. Думал, думал старик, и придумал! Позвал Анечку, говорит ей: - Я тебя, девочка, как родную люблю. Век заедать твой не стану, дам приданое, найду хорошего мужа. Анечка задрожала, реснички захлопали, стала благодарить, а у самой сердце колотится - кто будет жених? Иван Иванович говорит важно: - Дело серьёзное. Кто посватается - пройдёт испытание. Знать будем - точно ли любит тебя. Анна хотела спросить - не посмела. Старый барон назвал гостей полный дом, да за чаем и разболтался - какая Анечка чудо, красавица, и лицом и душой - чистый ангел, сокровище он отпустит только к сокровищу. Кумушки замерли с чаем, два франта усы подпалили сигарами, девицы надулись - подумаешь, что за сокровище – глазастая пигалица, кожа да кости. Старику приятно внимание, он одну рюмку взял, другую пригубил, и - мимоходом: - На подарки Анечке я не скуплюсь, мужа ей найду щедрого. Бриллианту оправа нужна. Все покосились на аннино ожерелье. Бедная девочка себя чувствует, как витрина – на золото смотрят все для приличия, а кто из мужчин помоложе – изучают и ручки, и губки, и то, что ожерелья чуть ниже. Старик снова заговорил, теперь об охоте – Анне-то легче, пришлось гостям от неё отвернуться. На другой день от подарков отбоя-то не было. Кто коня прислал, кто серёжки, кто так прямо и перстень с намёком. Барон посмеялся, дарильщиков в дом пригласил. У Анечки сердце заныла – все богатые, половина не многим моложе её благодетеля, остальные всё равно не милы. Иван Иваныч дальше чудит. - Дареному коню в зубы не смотрят, не стану я считаться по золоту! А вот кто у нас похрабрее, кто первым озеро переплывёт? Степенные люди сразу обиделись и уехали. Молодёжь ободрилась – и в воду наперегонки. Озеро-то холодное, вдогонку барон лодки послал, половина пловцов ослабела до середины – слугам вылавливать их пришлось. Двое только задание выполнили, пыжатся, как петухи. Анна грустит – замуж ей хочется, но вот не за этих! - У кого меткий глаз? Кто стреляет лучше моего сына? Принесите его мишени, да поставьте на сто шагов! Молодые господа носы разом повесили – и в хорошее время много не выбивали, а в воде-то замёрзли. Пару пуль отправили за молоком и махнули руками. В уезде барышень много, хорошеньких и с приданым, опекуны и родители отдадут с удовольствием без испытаний. Вздохнули последний раз в сторону Анечки и отправились восвояси. Ивану Ивановичу забава понравилась. Женихи-то со всей губернии понаехали – больно лакомый Анна кусочек. Старик фантазией не обижен – гости готовятся плыть, а он посылает их на охоту; навострились стрелять по мишеням – шпаги в руки и фехтование. Распугал. Анна выдохнула – ни к одному душа не лежит. Барон начал скучать. Прежде жил он тихо-спокойно, но над людьми смеяться понравилось, да и осень на двор пришла. Вздумал вывезти Анечку в свет. Приехал в столицу с ней, заказал у французов новомодных нарядов, у немцев – туфельки, в лавке у итальянцев дареные драгоценности велел переделать. Анна сияет-сверкает, сын барона ходит смурной. Пять лет он не видел названую сестрицу – служба, заехал дорогой с Кавказа домой – в кои-то веки отец отправил любимицу в гости одну. Младший барон злится на Аню - зачем привезли выскочку, на себя ещё больше – экий балбес, век бы смотрел на неё, и не только смотрел… Анечке огорчение – кабы Владимир ей улыбнулся, ничего больше сердцу не надо. Грустят, а виду не кажут. На бал красавицу Иван Иваныч привёз. Велел петь, танцевать с кавалерами – всем-то Анечка хороша. И новый поклонник нарисовался – молодой князь, знатный Репнин, для Владимира – дружище Мишель. Старик потёр руки – наживка захвачена крепко, милое дело – посмеяться над адъютантом наследника. Пригласил: - Милости прошу погостить на Рождество у меня в Двугорском уезде! Князь рад, Владимир зубами скрежещет и говорит: - Славно, я дома не был давно, тоже приеду! Аня опустила глаза и сделала реверанс. Под Рождество за девицей два кавалера ухаживают. Князь красивые глаза говорит, Владимир колется шпильками. - Анна, ни одна роза с Вашей красотой не сравнится! - почтительно и серьёзно. - Благодарю, князь, Вы мне льстите, - вежливая улыбка и кивок головой. - В библиотеке хоть один роман не прочитан остался? - Владимир, я читаю вслух Вашему батюшке, он их не любит, - быстрый взгляд и ресницы опущены. - Чудесно, романы не нужно читать, - ленивая улыбка уголком рта. - Что ж с ними делать? - наивное удивление. - Расскажу как-нибудь позже, а Вы ведь догадываетесь, не правда ли, Анна? У девушки в голове вертелось «крутить», но приличная барышня так не скажет, в глазах её сверкнул огонёк, и красавица повернулась к другому поклоннику. - Что сыграть на Ваш вкус? Вы - гость, за Вами и выбор. Михаил рассыпался в комплиментах, так дни за днями и шли. Анна обоих поклонников привечает, как дядюшка ей велел, и тайно волнуется - вдруг не тому отдадут? Потихоньку пыталась у дядюшки выведать, да намекнуть ему - дом Корфов родной ей, славно бы навсегда, но старик по-своему повернул. - Ангел мой, Анечка, уж я позабочусь - никуда не уедешь! - и прослезился. Рождество отгуляли, кавалеры поссорились. - Ты, Мишель, ехал бы в Петербург - цесаревич адъютанта дождался! - Не надейся, Анну без боя не уступлю. - Ах бой тебе нужен! Слово за слово, пошли в ход кулаки. Друг друга в снегу изваляли и догадались - надо бы девушку поспрошать, кто ей милее. Только Анечка ни в какую не признаётся - «из воли благодетеля своего я не выйду», и всё тут. Пришлось идти к старику с предложением, оба сразу. Иван Иванович призадумался - как исхитриться и обоих от Анечки отогнать. Намекать на подарки второй раз некомильфо, да и известно всем – до княжеского поместья год скачи – не доскачешься. Оба – гвардейцы, красавцы, ловки… придумать непросто им испытание. Взял три дня на подумать, а пока – так, по мелочи. В стрельбе за Владимиром не угнаться, Михаил лучше фехтует. Придумал старик: в одиночку приведите из лесу живого лося. Анечка перепугалась, что сгинут, а добры молодцы ушли спозаранку, и к вечеру на верёвках привели двух сохатых. Иван Иванович почесал бородёнку, кивнул да и выдал: - А вот сшейте Анечке платье! Месяц на неё любовались, чай, размеры запомнили, пусть будет по мерке! Знать хочу, верный ли у вас глаз. Девушка ахнула, за щёки схватилась, офицеры рты поразинули. Никогда они такого не слыхивали, чтоб благородные дворяне женские платья шили. Старый барон доволен, смеётся: - Ну хоть простенькое, вроде сорочки, только чтоб по фигуре! Молодые барон и князь столбами стоят. Анечка подняла глазки, потом опустила, вздохнув, пушистые ресницы затрепетали… и Владимир тут говорит: - Когда мой денщик заболел на Кавказе, я сам пуговицы пришивал… искололся, но все держались. Мишель фыркнул: - А я носки штопал! Мой – шельмец, пьяница, надо было бы высечь, но я в маменьку добрый. Потоптались, посопели, глянули друг на друга сердито, потом на Анечку – размякли и согласились. Владимир сказал за обоих: - Отец, мы с недельку поучимся, а потом пусть приготовят иголки, нитки, холстину – сошьём оба по платью, - усмехнулся, ему платья с женщин привычней снимать, но где наша не пропадала. Князь Мишель стал серьёзным: шить - не то, что по морозу за сохатым гоняться, Владимир, чай, придумает хитрость… но что поделать – больно Анечка хороша, нельзя без боя с иголкой от неё отказаться. Иван Иванович развлечением очень доволен, воспитаннице по секрету сказал: - Даже если сошьют что-нибудь, мерку не угадают! Ты ведь в ходишь в корсете, а платье простое я им сделать сказал. Для верности приказал старик служанке анниной, якобы по секрету, обоим горе-портняжкам отдать по сорочке – будто бы барышни, а размеры вовсе не те… Анечка за неделю с лица чуть не спала. Счастье-то упорхнёт! Или к доброму дядюшке придётся явить непочтительность, или с Владимиром навсегда расставаться. Думала девушка, думала, и решилась. Ночью набросила пеньюар, взяла в руки свечку и прокралась в спальню молодого барона. Он ахнул: - Ты? Девушки стыдно – нет мочи, что делать – замуж хочется ещё больше. Протянула любимому портновскую ленту и говорит тихим голосом: - Владимир, сними с меня мерку! У барона голова закружилась: - Анечка, малышка моя, ласточка, ты хочешь, чтобы завтра я выиграл? Говорить ей никак, язык не послушался, робко кивнула. Барона женскими прелестями не удивить, только Анна ему всех милее. Коснулся её – оба вспыхнули. Поцеловал, про состязание чуть не забыли, но засмущалась девица: - Володя, мы ещё не женаты… - Помню, ангел мой… Как справился он с руками, Владимир не помнил. Затянул ленту на поясе – удивляется, какая талия тонкая. Сдвинул чуть ниже – не удержался, коснулся губами животика. Грудь обхватил – никак измерить не мог, волнуется девушка, грудь ходуном ходит – упругая, белая, прозрачной сорочкой прикрыта, видно сквозь кружево, что лишь супругу законному дозволено видеть. Где мерил, там и поцеловал. Анечка совсем разомлела, гладила его тёмные волосы, невзначай локонами щекотала, помогала поправить портновскую ленту. - Володенька, нужно чуть ниже… и повыше теперь… а я тебе позже рубашку сошью! Тебя всего перемеряю… Погладила ручками его плечи, обнялись они крепко, и… - Ой, что там твёрдое? Очнулся барон: - Это мы позже измерим… иди… Ушла Анечка, побежала, горячая, в своей спаленке умываться холодной водой. А Владимир ей думал вдогонку: «Скоро снова придёшь и останешься…». Наутро взялись два молодца за иголки, к вечеру худо-бедно сшили по платью. В судьи Иван Иваныч соседок позвал – не при мужчинах ведь мерить бескорсетное платье. Кумушкам праздник – отродясь такого не видели. Первым закончил Мишель – Анечка в платье его утонула. Владимир протянул ей шитьё – заскочила за ширму, оделась – и чудо! Стежки-то кривые, зато платье – в облипочку. Фигурка видна, как у наяды в ручье. Выступила девушка из-за ширмы показаться мужчинам, в зеркало глянула – ах! Руками всплеснула, хотела удрать, но Владимир скатерть сорвал со стола, прикрыл и обнял красавицу, на Мишеля косится – лишний ты, друг дорогой. Князь одним глазком успел повидать, грустно вздохнул и откланялся – если Владимир взял девушку в руки, уже не отпустит. Старик суетится: - Я ещё не все испытания приготовил… Ему кумушки дружно хохочут: - Перехитрил ты, Иван Иваныч, себя! Девицу твой сын, знать, во всех видах видал! - Анечка у меня скромница! - Что за беда? Замуж выйти придётся. Старик нос повесил – чувствует, провели. Смотрит – стоят жених с невестой в обнимку, Анечка золотую головку Владимиру на плечо положила – и счастлива! Что ж тут поделать… только свадьбу играть. А уж потом, после свадьбы, в спальне молодые измерили – и что у Анечки мягкое, и что у Владимира твёрдое. Конец