Ошибка 2

Альтернативная версия. Автор: Царапка (Шмель) Рейтинг: PG Жанр: драма / мелодрама Герои: Анна, Владимир, Михаил, Лиза Сюжет: время и место действия без изменения. Я решила выложить и самое начало, так читать, мне кажется, удобнее. Изменения – в последнем фрагменте. Анна не любила зиму. Хуже того, почти ненавидела. Этот холод, заставляющий кутать горло, мороз, щиплющий щёки, снежки, в которые приходится играть, угождая любующемуся на неё барину, а потом смазывать руки гусиным жиром под недовольное ворчание горничной: «Ишь, белоручка!». Как шершавыми пальцами перебирать клавиши на рояле? Настоящие барышни могут позволить себе заболеть, покапризничать, отступить от хороших манер и не заботиться о безупречности - подделка должна быть совершенна. Совершенна каждый час, каждый миг, угождая барину нежным пением, прекрасным французским, музицированием, грациозным поклоном и - благодарностью. Здесь девушка вполне преуспела, наделив голос мёдом, взгляд - восхищением, искусно вплетая лесть в любой разговор. Пусть старый дурак думает, что для Анны «дядюшка» - сошедшее с небес божество, пусть считает её воплощением присталой холопке почтительности, а себя - благодетелем. Очень и очень рано Анна нащупала границу дозволенного. С виду балованная, девочка научилась удивлённо и радостно раскрывать глазки, когда ей приподносился подарок, кружиться по комнате с любой куклой, хотя терпеть не могла их безжизненные мордашки, не спорить о цвете выбранного хозяином платья, безропотно отказываться от любимых уроков верховой езды - Иван Иванович вбил себе в голову, что такая нежная и хрупкая девочка непременно боится лошадей. Он сам их боялся, однажды на охоте упав и сломав ногу. Совсем маленькой, Анна зазнавалась перед дворовыми, у которых не было шёлковых платьев, играя с барчатами, искренне считала себя ровней им, пока однажды, подражая княжне Долгорукой, не топнула перед барином ножкой, отказываясь пить молоко. Иван Иванович не то, чтобы строго, скорее шутливо, пригрозил: - Вот расскажу всем, что ты крепостная, и отправлю в людскую! Ну, глупышка моя, не пугайся, пей! Анна послушно выпила, не чувствуя вкуса, а поздним вечером, плача, спрашивала кухарку: - Он меня взаправду прогнать в людскую может? А выпороть? - На что будет его барская воля, - весомо поучала добрая толстуха Варвара, - Ты не заносись, барина почитай, слушайся, и он к тебе милостив станет. Впервые задумавшейся о своём месте девочке становилось всё горше, но к утру от слёз не осталось и следа. Анна стала сознательно искать способы угодить хозяину. Изучала самые тонкие оттенки на его лице. После обеда барин доволен, значит, и на рояле нужно играть пьесы, вызывающие такую улыбку, принимая гостей - устаёт и становится натянутым - просить позволить отдохнуть после чтения нужно, заметив схожее выражение лица. На всякий случай не ссориться с дворовыми - ведь однажды Анна может стать одной из них. На девушку произвело большое впечатление «Горя от ума» Грибоедова - но не остротами Чацкого, не прихотью избалованной барышни, ни чванной дворянской толпой - эка невидаль. Молчалин. Выскочка не на своём месте, снискавший хозяйскую милость и любовь хозяйской дочери, но не забывавший угождать даже собаке дворника. Именно так. Вести себя, как он, но не позволяя себе глупого удовольствия побахвалиться ловкостью перед горничной. Пьеса весьма воодушевила девушку, с той поры очень вежливую с прислугой, как будто извиняясь за милость, которой она недостойна. Иван Иванович, да и почти все в доме стали считать ласковую красивую девочку душой ангельской, но барчук решительно не поддавался её чарам. Молодой барон приезжал домой на каникулы, и не скупился на язвительные замечания в адрес отца, играющего в куклы, а тем более насчёт самой куклы. В какой-то мере вина была Анны. Она заметила книгу с гравюрами - копиями картин старых мастеров, выбрала мадонну, выражение лица которой показалось ей наиболее подходящим, и, не рискнув взять находку к себе в комнату, стала прямо в библиотеке репетировать перед зеркалом роль пречистой. Владимир, неожиданно вбежав в комнату, застал врасплох маленькую крепостную, увлечённую своим занятием. Анна застыла, не выпуская из рук книги, и не могла помешать ему посмотреть на предмет её интереса. Юноша фыркнул, усмехнулся в ответ на жалобный лепет: «Дядюшке угодно, чтобы я в театре играла», презрительно бросил: «Актёрка!», и вышел прочь. Девочке стало страшно от понимания - в будущем её хозяином станет этот красивый кадет. До конца дня она с трудом удерживала слёзы, ночью выплакалась в подушку, к утру решив - у неё есть новая цель - вольная. Не жалкие подачки, не бесконечное угождение ради красивых платьев на чужой вкус - стать хозяйкой себе самой, избавиться от насмешек и страха, читать и петь, что захочет, заставить угождать ей. Но как? Что может маленькая дворовая, возвышенная лишь случаем, который может в любой миг выбросить в ничтожество, где не помогут ни пение, ни французский? Размышления были неутешительны. Остаётся по-прежнему развлекать барина, надеясь, что однажды, размягчённый, он подпишет бумагу. Анна продолжала заниматься прилежнее любой дворянки, до тошноты, до ненависти, завидуя настоящим - свободным, весёлым, живым, не утруждающим себя уроками, не сравнимым с Анной красотой и манерами, но носящим гордое клеймо благородного происхождение. К шестнадцати годам Анна стала первой красавицей местного общества. Безукоризненное воспитание, признанный музыкальный талант - и тайная пропасть, отделяющая её от поклонников. Будь девушка свободна, она сумела бы и без приданого отлично устроить свою судьбу - кроткий взгляд небесных глаз, детская улыбка пухлых губок смогли бы привести к ногам Анны кого-нибудь из уездных помещиков, но приходилось держать кавалеров на расстоянии, смиренно подчёркивая, что воля дядюшки для неё свята. Иван же Иванович не утруждал себя таким пустяком, как сообщить крепостной свои планы на её будущее. Если Анна, иногда надеявшаяся, что у барона была причина выделить её среди слуг, осмеливалась на намёк: «Я никогда не стану достойна Ваших милостей, меня, простую холопку, Вы вознесли...», хозяин отмахивался: «Пустое, Анечка, оглянись - любая девчонка неуклюжа рядом с тобой». Едва девушка замечала приятные манеры кого-нибудь из молодых людей по соседству, барон обрывал: «Он глуп и дурён. Что ты в нём нашла? Кого не увижу с тобой в паре на балу, только удивляться могу, что эдакий пентюх осмелился к тебе подойти». Анна про себя злилась - что ей делать со своим воспитанием и красотой? Ждать, когда наследник укажет ей место на кухне, а то и хуже? Владимир не уставал отравлять ей жизнь обещаниями разоблачить самозванку, сорвать с неё тряпки, выпороть на конюшне и отправить в свинарник. В довершение Анну стал откровенно домогаться управляющий. Девушка давно привыкла, что ей за спиной барина говорят «ты», но когда Карл Модестович попытался ощупать её не только глазами, не смогла скрыть отвращения, отбросила его руки - и нажила смертельного врага, едва ли не более опасного, чем молодой барин, служивший в тот год на Кавказе. Любовница немца, испугавшаяся было сильной соперницы, мстительно обещала разделаться с нахалкой, едва она надоест господам. Наконец, после визита старинного друга Ивана Ивановича - директора Императорских театров князя Оболенского, барон торжественно объявил - Анна станет актрисой. Девушке к тому времени исполнилось семнадцать, и о крепостных театрах, в одном из которых, принадлежавшем барону, порой играла она сама, Анна имела представление, но Императорский? Как это? Сомневаться пришлось недолго. Едва слух о будущем поприще красавицы распространился по уезду, отношение к ней изменилось. Маменьки воспретили своим дочкам водиться с актёркой - прежде её игра считалась милой домашней забавой, в глазах и обращении мужчин стали проскальзывать нотки, очень похожие на масляные взоры Карла Модестовича. Последние иллюзии разбил влюблённый в Анну юноша, однажды подкарауливший её в в саду, чтобы умолять: - Ради Бога, не соглашайтесь! Ваш опекун сошёл с ума! Сцена - не место для чистых созданий! Актрисы порочны и лживы, театр погубит Вас! Испуганная и растроганная девушка поблагодарила и чуть было не открыла причину, по которой она не вправе сопротивляться воле барона, но, к счастью, не успела. Молодой человек опередил её, сердито высказавшись насчёт старого Корфа: - Продал бы кого из холопок в театр! Воображение живо нарисовало Анне, как обожание на лице влюблённого сменяется презрением и отвращением, и, коротко выразив признательность, она убежала. Приведя мысли в порядок, девушка решилась смотреть правде в глаза - Императорский театр мало чем отличается от крепостного, где барин раздаёт роли за усердие в спальне. Даже Иван Иванович, вопреки восхищению воспитанницей, порой, теребя бороду, изрекал: «Аня, ты устала последнее время, не спорь, я вижу, устала, играть будет...» - далее следовало имя очередной пассии, уже известной в людской и на кухне и свысока поглядывавшей на Анну. Ещё год будущая актриса, по воле барина, оставалась дома, к новой зиме решившись примириться со своей участью. Искать поддержки поклонников оказалось невозможно - никому Анна так и не доверила свою тайну. Всё, что можно было узнать о соседях, не располагало к откровенности. Восхищавшийся Наполеоном и французскими философами помещик, слывший вольнодумцем и либералом, приказывал нещадно сечь своих крепостных, цветисто толкуя об их пользе. Другой сосед почитался добрым и благородным, но ничуть не вмешивался в методы управления суровой маменьки, разве что за любовницу однажды вступившись, а потом сбыв её с рук, едва забрюхатела. Может, среди совсем юных романтиков стоило искать искреннего чувства, но они зависели от родителей, а Карл Модестович, желая унизить зазнавшуюся холопку, оказал ей ценнейшую услугу, разъяснив: - Ты, голубушка, не ищи молодого дурака, что с тобой обвенчается - его живо под опеку отправят, а тебя - на каторгу, едва прознают, кто ты такая. На дворянина, хозяина самого себе, надежды было ещё меньше - узнав о происхождении Анны, он, скорее, предпочёл бы купить её, а не жениться. Итак, Императорский театр. Блеск, сцена, аплодисменты, множество господ, среди которых придётся искать покровителя, и угождать даже тогда, когда ему кажется - он угождает ей. Жалкий жребий, но... Холопке придётся довольствоваться этим. Новая зима, великосветский сезон. Надежда вырваться из опротивевшего дома Корфа, избавиться от самодовольного благодетеля. Иван Иванович наговорил ей множество комплиментов, подарил драгоценное колье, посмеялся над страхом разоблачения и торжественно представил великосветским знакомым как воспитанницу. Вечер принадлежал Анне, впервые почувствовавшей вкус настоящего успеха. Эти разряженные люди восхищались ею не после сытного угощения в доме хлебосольного хозяина, не ища его протекции или денег взаймы - нет! Голос маленькой крепостной парил по залу, вызывал нежность и грусть, восторг и любопытство, улыбку и слёзы в глазах самых чувствительных. У неё есть талант! Впервые поверив, Анна была счастлива. Не хотелось думать о презрении, которым окатят её слушатели, узнав об обмане, о будущей борьбе за признание и право распоряжаться своей жизнью. Ненавистная зима несла отчаянную надежду, вскоре получившую новую опору. Приятный молодой офицер, князь Репнин, не сводил глаз с исполнительницы, а после выступления пригласил танцевать. Сколько восхищения, комплиментов, с каким благоговением Михаил Александрович касался пальчиков своей дамы! Даже молодой барин, мрачно приказавшей не кокетничать под угрозой разоблачения, не мог заставить её очнуться в этот сказочный вечер. Только на другой день Анна принялась по обыкновению подробно размышлять об успехе и новом знакомстве. С раздражение поняла - барин темнит, как и прежде. Приказал отправиться на прослушивание, но на вопрос, заданный как можно простодушнее - как она будет служить театре - по оброку? - удивился: «Не забивай голову ерундой, девочка». Светлым пятном стал приезд князя, как будто влюблённого и рисующего её будущее в самых восторженных тонах. Господин адъютант хочет стать покровителем будущей примы? Наверное. Позволит ли барин? Анна отгоняла от себя мысли, что Иван Иванович прочит на эту роль себя самого, а пока мило улыбалась гостю, сочтя его внимание полезным на случай, если старик всё-таки расщедрится на вольную. После совместного чтения шекспировской пьесы Анне стало казаться, что князь влюблён в неё куда больше любого из прежних поклонников, но признаваться ему было рано. Требовалась подготовка: - Михаил Александрович, Ваша любезность делает мне честь, но Вы совсем ничего не знаете обо мне. - Я не могу узнать о Вас больше за целую жизнь. Вы - ангел, - пылко откликнулся поручик гвардии и адъютант цесаревича. Анна потупила глазки, и самым нежным голоском произнесла: - Я скоро вернусь в поместье вместе с дядюшкой. - Я... Приеду... - О, нет! - ресницы дрогнули, - Прошу Вас, не ищите моего общества и не пишите мне! - с этими словами девушка оставила ошеломлённого кавалера. Расчёт Анны был прост - ничто не привлекает сильнее загадки. --- Тем временем над поместьем Корфа возникла угроза - оно было давно заложено, но хозяин, клявшийся в выплате долга, потерял расписку о возврате, а принадлежавшее княгине Долгорукой обязательство оказалось непогашенным. Анна испытала сильнейшее потрясение от страха попасть другим хозяевам как раз тогда, когда исполнение мечты о свободе подошло соблазнительно близко. Согласится ли княгиня продать её в театр? Не сочтёт ли недостаточной цену и не предпочтёт ли держать образованную крепостную у себя в унизительном услужении, периодически отправляя на порку, чтобы девка не забывала своего места, в наказание за прежний обман, за все подлинные и мнимые грехи? Или... Анне становилось дурно от мысли, кто, кроме театра, может купить её. Карл Модестович потрудился в красках расписать обязанности крепостных наложниц у некоторых господ, и заставил её смотреть омерзительные картинки таких способов близости, какие ни один порядочный человек не позволит себе с женой. К счастью, тревога оказалась ложной, атака на время отбита стараниями Владимира Ивановича, кстати выгнанного со службы вместе с приятелем Репниным - друзья чуть не попали в государственные преступники за дуэль с цесаревичем. Не успела Анна перевести дух, как случилось новое несчастье, хуже того, преступление. Иван Иванович был отравлен, а она стала одной из подозреваемых. Нелепо, глупо, зачем?! Зачем ей убивать гадкого старикашку, игравшего с ней в живые куклы, но бывшего единственной защитой от жестокой участи крепостной? Изображая скорбь у гроба покойного, Анна больше всего хотела плюнуть в него напоследок, но она не могла позволить себе ни минутной вольности, зная о безжалостном наблюдателе. Пока что Владимир, искренне оплакивавший отца, не мог похвастаться тем, что поймал её на лицемерии - девушка была безупречна в своём глухом чёрном платье, выгодно оттенявшем белокурые волосы. Несколько грубых выпадов на свой счёт Анне удалось отразить - она помнила наизусть письма, полученные от поручика с Кавказа. Отец и сын плохо ладили, порой Иван Иванович сердито отказывался читать весточки, в которых ждал лишь просьбы расплатиться с долгами, но Анна распечатывала все, жадно проглатывая строчку за строчкой и пытаясь понять, чем живёт её будущий господин. Пришлось весьма кстати - Владимир смягчился, позволив крепостной справиться с одолевавшими страхами. После похорон события развивались стремительно - в убийстве обвинили наследника. Нелепый повод - Владимир был в Индии, страны происхождения яда. На миг Анной овладело злорадство, что всегда презиравший её барчук сполна хлебнёт обиды и унижения, но разум быстро указал опасность - поместье уйдёт с казённых торгов, прислуга - с аукциона, отсутствие молотка на котором едва ли утешит. Откупиться самой на подаренные драгоценности крепостной актрисе едва ли позволят, а если старая Долгорукая вновь предъявит права... Дальше мысль устремилась к средству спасти от ареста молодого барона. - Господин Забалуев, Ваш хлыст разве не индийской работы? Я видела такой узор в книге, - на память Анна не жаловалась. - Я купил его у цыган! - начал оправдываться обвинитель. - И убийца мог купить яд! - подхватил князь Репнин, очарованный смекалкой предмета своего восхищения. Это был триумф. Обескураженный заступничеством барин благодарил собственную холопку, скромно опустившую глаза и слушавшую восторги поклонника, вскоре искавшего её общества наедине: - Анна, Вы удивительны, несравненны! Я не знаю ни одной женщины, способной так легко доказать нелепость этого гнусного подозрения! - Михаил Александрович, право, я недостойна... - девушка в уме взвешивала, что можно сказать ему. - О, нет! Это я не могу найти достойных Вас слов! И здесь Анна почувствовала - вот он, тот миг, который отдаст её жизнь в её руки, нужно пройти по тоненькой ниточке, которая привяжет знатного дворянина к безродной девчонке, и узлы на которой затянет он сам! - Михаил Александрович, помните, Вам ничего обо мне неизвестно. - Ужасная тайна? - он улыбнулся, - Вы - побочная дочь? Или у Вас крепостной муж? - Нет, я сама - крепостная, - воспользовалась Анна высказанным в шутку предположением. Князь являл собой вид непристойно глупый. Не будь для Анны так важен результат разговора, она бы расхохоталась, но цель заставила надеть маску смирения: - Простите, я не смела ослушаться барина, - дрожащий голос и умоляющий взгляд, так, хорошо, он слушает, - Я не достойна мечтать даже о мимолётном внимании такого человека, как Вы - храброго, чистосердечного, великодушного, - лесть ещё никогда не вредила. Михаил Александрович медленно собирал осколки способностей воспринимать мир. Крепостная... Первым желанием было выругаться, но язык не повернулся. Крепостная? Это воздушное создание?! Не может быть! - последние слова он произнёс вслух. Анна едва не выругалась сама на его тупость, но ни единым движением не выдала досады: - Ничто для меня не ненавистно так, как обманывать Вас! Ещё при жизни Ивана Ивановича я порывалась признаться, но не посмела! А теперь - простите, и прощайте! Анна грациозно вспорхнула и лёгкими неторопливыми шагами направилась к выходу, но замерла - князь окликнул её: - Вы - необыкновенная! Я... Восхищаюсь Вами! Девушка обернулась, одарив поклонника взглядом, полным обожания и смирения, - и выиграла эту битву. Михаил обнял и поцеловал её. Достаточно было чуть-чуть шевелить губами и языком в ответ, изображая робость, лица красавицы князь не видел, и у неё появилась передышка обдумать дальнейшие действия. Насколько сильно влюблён его сиятельство? Или, едва чары крепостной прелестницы окажутся далеко, здравомыслие возьмёт верх? Анна вздохнула, и почувствовала - её сжали ещё крепче. Хотелось мечтать. На что решится этот аристократ? Как покровитель он вполне приемлем - из столицы хотя и выгнан, но в родстве с директором Императорских театров, не слишком умён, о карьере и думать нечего... Поместья где-то в провинции, где Анну никто не узнает. Родители за границей. Мечта стать ровней тем, кто, уступая юной крепостной и умом, и наружностью, с презрением отвернулись бы от особы низкого, как они говорят, подлого происхождения, вырвать у жизни право занять место, данное в насмешку, на миг захватила девушку, но не ослабила её слуха. Скрип двери насторожил Анну. За ними подглядывают. Кто? Прислуга, управляющий или хозяин? Пришлось вернуться к неотложным заботам, мягко освобождаясь из рук мужчины. Глаза в пол, румянец, кажется, на щеках алеет вовсю, улыбка - ни капли самодовольства, застенчивость и робость, только. Осторожно приподнять голову - князь опьянён, покорён, повержен! Пора переходить к новому акту. - Простите, я не должна была... - голос, как надо, лепечет. Тут в комнату ворвался свидетель: - Прекратите этот балаган! - рёв барона готов был выбить стёкла в гостиной. - Володя, ты подглядывал? - возмутился Репнин. - Я видел довольно, чтобы разглядеть твою глупость, Мишель, - Владимир очевидно старался взять себя в руки, - Эта наглая... - он замялся, - Беспардонно морочит тебя! - Владимир... - укоризненно покачал головой князь. Анна не вмешивалась, понимая - мужчины должны сначала решить её судьбу между собой, главной её заботой было скрыть возбуждение. - Ты хоть представляешь, кому раздаёшь свои нежности? - знакомый, но напрасный сарказм. Вас ждёт сюрприз, Владимир Иванович. - Анна сказала, что она крепостная, - вымолвив главное, Михаил как будто ожидал чего-то от приятеля. Неужели надеется, что на свет всплывут документы о подмене младенцев или признание внебрачной дочери? Или на благословение восхищённого бескорыстием барина? Хозяин Анны пока что кусал губы, понимая, что ловкая интриганка отняла у него существенный козырь. Вновь нарушил тишину князь: - Твой отец собирался отправить Анну в Императорский театр. - Я ещё ничего не решил, - быстро возразил Владимир. - Анна создана для сцены! - так, мечты собираем в мешок и сжигаем в печке. На большее, чем покровительство, рассчитывать не приходится. - Она чистое, восхитительное создание! Ваше сиятельство никогда не бывал за кулисами? - про себя спросила красавица. Что скажет Владимир Иванович? Хмурится почему-то. Содержанка-актёрка, эка невидаль. Или Ваш приятель слишком беден для этого развлечения? Анна терпеливо ждала. По испытующему взгляду казалось, барон опасается худшего, чем обычная связь с актрисой. Не позволяя себе ни одного вызывающего движения, девушка лишь взмахнула ресницами, сподвигнув поклонника на решительность: - Корф, не хочешь в театр, продай её мне! Надеясь, что мужчины не заметили ни тени злости, Анна сжала тонкими пальцами краешек оборки. Это сиятельство желает дать вольную созданному для сцены воздушному существу, или ждёт заверений, что стать его рабыней - лучшее, что может желать женщина? Пока же Анна дождалась всего лишь приказа выйти вон. Напоследок бросив будущему покупателю нежный взгляд, девушка приступила к размышлениям, как держать себя впредь, чтобы вырвать-таки отпускную. Она увидела из окна столовой, как Репнин ускакал прочь, сыграла несколько пьес на фортепьяно и затем была вызвана в кабинет хозяина. --- Большая комната с массивной мебелью, оружием на стенах и тёмнозелёными портьерами, скрывавшими окно и нишу, где барон велел установить сейф. Всё привычно, знакомо, только на месте старого барина сидит молодой, не спуская с вошедшей мрачного взгляда. Анна не волновалась, чувствуя неплохую опору. Князь, уверенный во влюблённости прекрасной невольницы - друг хозяина, который не захочет ссориться из-за холопки. И, как ни ничтожна дворовая девка, именно она спасла барина от тюрьмы. Покойный Иван Иванович любил хвастаться, что всякого наградит по заслугам, опустится ли Владимир Иванович до неблагодарности? Скоро узнаем. Ровным спокойным шагом девушка подошла почти вплотную к столу и поклонилась с небрежным изяществом. Пожалуй, этот разговор не отнимет у неё столько сил - Владимир ничуть не обольщается на счёт принадлежащего ему ангела, можно не утруждать себя сменой масок, довольно почтительности. Барон, смерив красавицу взглядом, откинулся в кресле: - Что ты затеяла? - обращение на «Вы» позабыто. Анна расширила глазки. Пожалуй, это забавно. - Я - всего лишь крепостная, и жду Ваших распоряжений, - новый поклон. - Я приказал тебе не завлекать Репнина! - самообладанием господин барон не может похвастаться. - Я просила его сиятельство не искать со мной встреч. Разумеется, при жизни Ивана Ивановича я не смела ослушаться его воли, и ничего не сказала князю, только теперь - ведь Вы всегда ненавидели мою тайну. - Ненавидел? - барон угрюмо покусывал губы, - Да что ты понимаешь! Твоя бесконечная фальшь и ужимки выводили меня из себя! Вот как? Девушка наклонила голову, но взгляд обрёл ледяную твёрдость. - У Вас есть прекрасная возможность избавиться от меня. - И ты будешь вить верёвки из бедняги Мишеля? Он - мой друг! - Его сиятельство - вполне здравомыслящий молодой человек. Барон взвился: - Ты заворожила его! - Владимир вскочил, быстро обошёл стол и сжал женские плечи. - Что прикажете, барин? - смиренно молвила Анна, - Вы вправе не допустить ни одной встречи князя со мной! - И он будет сходить с ума, добиваясь их! - Вы уверены? - подразнила Анна, иронично приподняв уголок рта, про себя вздохнув - у неё самой уверенности не было. - От тебя можно сойти с ума, - констатировал барин, отпустив девушку и отвернувшись, - Ты дьявольски хороша и сладкоречива. Господин барон взялся за комплименты? Впрочем, скорее достоинства товара на ярмарке перечисляет. Анна была холодна, как сталь, когда барин, вновь стремительно подойдя у ней вплотную, быстро заговорил: - Тебе нравится играть с чувствами мужчин? Нравится вызывать восторг, оставаясь равнодушной? Боже, сколько патетики! Анна продолжала молча слушать его. - Сколько несчастных ты провела? Возбуждала надежды, втайне смеясь? Отпустите меня, я буду это делать со сцены! Анна не раскрывала рта, но взгляд становился всё более недобрым. - Неужели никогда за всю твою жизнь в тебе не шевельнулась ни одна искра? Проклятие! Какое ему дело? Вопрос требовал ответа, прозвучавшего с вызовом: - Крепостная не имеет права на чувства, - Анна устала притворяться смиренной. - Но чувства у крепостных есть! Не морочь мне голову, я знаю прекрасно, я не такой болван, чтобы не понимать этого! Они радуются, плачут, когда им больно, влюбляются, наконец! Прямо еврей у Шекспира! Крепостная актриса держалась из последних сил. - А ты? - голос Владимира звучал искренним удивлением, - У тебя есть сердце? - Спросите доктора, если угодно! - Анна уже кричала. - Ты запретила себе чувствовать? - барон не спускал с неё глаз, взгляд был серьёзен, но, как будто, смягчился, - Ты решила стать актрисой не только на сцене? Главной заботой девушки стало унять дыхание. Боже, когда кончится эта пытка? - Бедная девочка... - Анна подумала, что ослышалась, но пришлось слушать дальше: - Притворяться каждый день, каждый час... За свою недолгую жизнь фальшивая дворянка наслушалась комплиментов, удостоилась множества лестных похвал и одобрительных взглядов. Опусти Владимир глаза ниже, к корсету или хотя бы к шее, девушка пришла бы в ярость. Но барон был скорее грустен. - Тебе дорого хоть что-нибудь? Ты научилась изумлять, покорять, заставлять восхищаться собой, ты умеешь радоваться своему успеху? Без выгоды, без расчёта, просто радоваться и быть благодарной? Молчание. - Ты умеешь любить? - какой у него изумительный голос... Не обманете, нет! Мысль девушки лихорадочно билась - к чему он, зачем? Вызывает на откровенность? Князь где-то рядом, подслушивает? Но барин не давал ей собраться: - Аня, маленькая моя, ты такая хрупкая, нежная... - Владимир осторожно обнял её за талию. Девушка вырывалась, упираясь лбом в широкую грудь хозяина, шептавшего: - Глупенькая, неужели ты ничего не заметила за все эти годы, Анечка... Она устала, позволила барину обнять себя крепче, и не могла не слушать: - Ты такая красивая и неприступная, недоверчивая, уязвимая, несчастная... Маленькая отважная амазонка, тебе нужна забота, защита, ласка... Никто не знает тебя так, как я, - он заставил девушку чуть откинуться назад, запрокинуть голову и посмотреть в его глаза. Что увидела Анна сквозь застилавшую взор пелену? Что заставило закалённую броню её сердца дать трещину? Девушка перестала вырываться, притихла, слушала, любовалась... Речь мужчины лилась мягким обволакивающим потоком, мешая нежность и сострадание, его глаза, губы становились всё ближе, дыхание молодых людей слилось, приоткрытый рот красавицы не сопротивлялся волшебству поцелуя. Откуда-то из груди по телу Анны растекалось незнакомое чувство радости - победа, нежданное открытие любви единственного человека, которого не обмануло искусство притворщицы, охватили её, заполнив каждый уголок тела и разума. Один миг, перечеркнувший годы интриг и расчёта, один недолгий миг беззаботного счастья... - Вы обманули меня! - в кабинете раздался голос князя. Барон выпустил из объятий свою крепостную, нехотя скользнувшую взглядом по некстати возвратившемуся поклоннику. Анна решила предоставить объяснения Владимиру, обернулась к нему - и застыла, похолодев. Барин встретил её взгляд победной насмешкой, лучше слов давший понять - нежные чувства - не для холопки. Зелёная портьера, обычно прикрывавшая сейф, была откинута, ниша, как раз в человеческий рост - пуста, этот спектакль был сыгран для зрителя... Кровь пульсировала в висках девушки, уцепившейся за соломинку: - Барон - мой хозяин! Он сказал... - и тут Анна осознала полноту своего поражения. Владимир спокойно и негромко произнёс: - Мишель, даю тебе слово, я не принуждал её ни здесь, ни перед этой встречей. Если ты слышал не каждое слово, можешь поверить - и в шёпоте не было ни тени угроз и приказа. Князь выговорил что-то презрительно патетическое, не встретившее в Анне ни малейшего отклика, и убрался, а барон, усмехаясь, задал вопрос: - Что ты ждёшь? От его голоса девушку пробрал липкий страх, она предчувствовала падение, как прорвётся накопившаяся за годы зависть дворовых, как обретёт над ней полную власть управляющий, как погуляет по её спине плеть и обретут плоть ночные кошмары. - Что со мной станет? - выдавила Анна голосом, позабывшим мягкость и нежность. Барин как будто удивился: - Что? Ты ждёшь чего-то особенного? - снова эта проклятая ухмылка, - Я подумаю, - он веселился, наблюдая за сорвавшей маску красавицей. - Говорите сейчас! - взвизгнула Анна. Где-то в глубине разума билась мысль изобразить смирение и умолять о пощаде, но страх заморозил способность к притворству. - Когда мне идти на конюшню? Сейчас, или Вам угодно поужинать? Насмешку сменило недоумение: - Где твои превосходные манеры? Посмотрись в зеркало, на кого ты похожа? Анне было уже всё равно: - Говорите! - в горле девушки пересохло, и она вперила в барина полный отчаяния, ненависти и страха взгляд. Владимир пожал плечами и достал из ящика стола небольшой свиток: - Хотел отдать тебе завтра, вместе с другими бумагами, но... Что на тебя нашло? - барон действительно не понимал, - Сама виновата, я предупреждал. Анна не слушала, лихорадочно разворачивая документ - подписанную покойным Иваном Ивановичем вольную. Несколько мгновений она бессмысленно смотрела на имя и дату - следующий день после визита княгини, потом без сил опустилась в кресло. Лёгкий укор совести заставил тускло признаться: - Я всё-таки что-то значила для него... Владимир взорвался: - Отец боготворил Вас! Вы были его смыслом, надеждой, гордостью! В горле Анны перемешались недоверчивый смех и рыдания. Молодой барон немного успокоился и с холодной деловитостью закончил: - Я не хочу нарушать данное отцу обещание позаботиться о Вас, тем более - оставаться перед Вами в долгу за помощь при снятии обвинения. Завтра я оформлю обязательство на Ваше имя. Вам будут назначены шестьсот рублей в год - по пятьдесят в месяц. Кроме того, Вы всегда найдёте стол и кров в любом из принадлежащих мне домов, - барон перевёл дух, - Не богатство, но знать нужды Вы не будете, и если Вы изберёте не слишком почтенный образ жизни, это будет Ваше собственное, свободное решение. Анна внимала его словам с поразительным равнодушием. Из бесправной крепостной девки, вещи, которую можно продать и купить, она превратилась в вольную и обеспеченную особу, но не чувствовала ничего ровным счётом. Душа, опустошённая надеждой и страхом, устало спряталась от желаний. Барон прервал речь, пристально глянул на девушку, быть может, ожидая раскаяния и благодарности, потом встал, намекая на окончание разговора. Анна не пошевелилась. Владимир спросил: - Что ещё? Думаю, теперь мы в расчёте. - О, нет! - девушка ожила, вскинула голову, и жгучая обида захлестнула её, - Я Вам должна за урок, - она задышала чаще, - У меня были учителя актёрского мастерства, но ни один не сравнится с Вами, - смех зазвучал издевательски, - Меня учили изображать благородство, испуг, любовь, господи, как жалки были их потуги! Мне назначена дорога на сцену, едва ли доведётся встретить столь талантливого партнёра! Так сколько возьмёте? Ей удалось вывести из себя бывшего барина: - Что ты мелешь?! - Разве не так? Видать, светские люди актёрствуют от души! - Я был вынужден вывести тебя на чистую воду! - Где чистая вода? Ваше притворство? - Ты забываешься! - Ах да! Вы - знатный барин, а я - слаба и ничтожна! - Анна не могла противится удовольствию видеть, как на красивом лице Владимира самоуверенность сменяется удивлением и досадой, - Вы можете вернуть меня в прежнее состояние, заманить в ловушку, оболгать, опозорить, выпороть! - девушка говорила быстрее, захлёбываясь словами, остановить поток которых была не в силах даже под угрозой исполнения выкрикиваемых страхов, - Кто за меня вступится? - Это переходит все границы, наконец, глупо! Бывшая крепостная поднялась с кресла, пошатнулась, схватилась за спинку, пережидая приступ слабости, потом выпрямилась, усмехнулась. Ей расхотелось спорить и обвинять. Усталый прощальный взгляд, несколько шагов к двери, за которой, не сдерживая тихих рыданий, Анна стояла ещё минуту-другую, а потом побежала в свою комнату, не придавая значения любопытству прислуги. --- Дверь за Анной закрылась. Оставшись в одиночестве, её бывший хозяин приходил в себя. Всё пошло не так, как он представлял. Холодное бешенство, охватившее барона, заставшего поцелуй друга и крепостной, растерянность, когда он узнал - Анна неожиданно смелее и ловчее, чем он о ней думал, опасения - лестью и показной нежностью интриганка подчинит поклонника настолько, что толкнёт на непоправимый поступок, заставили барона пойти на очевидно низкую хитрость. Девчонка держалась уверенно, но упрекнуть её в наглости и лицемерии не получалось. Владимир, в поисках слабого места, скорее рассуждал вслух, чем строил догадки, когда заметил - его слова Анне небезразличны. Может, польстить ей? Вскружить голову, дать понять, что обманутый князь – не самая блестящая из её побед? Колючий взгляд удержал барона от обычного восторга перед редкостной красотой, но опытный волокита нашёлся - ничто не тешит самолюбие больше, чем восхваление несуществующих качеств. Анна холодна, смела, изворотлива - только влюблённый найдёт в ней нежность и слабость. Нащупав путь, Владимир без колебаний и с полным успехом вступил на него. Его наградой стали сначала изумление интриганки, затем смягчившийся сквозь слёзы взгляд, поникшие в его руках плечи. На миг игра показалась барону большим, чем разоблачение, но свидетель прервал её вместе со вспыхнувшим вопросом - была показной или искренней доверчивость, превратившая расчётливую обольстительницу во вдыхающего аромат первого чувства ребёнка? Сколько лет молодого барона бесила роскошная кукла, как долго выводило из себя отцовское восхищение наглой притворщицей, как часто хотелось сорвать с красавицы маску совершенства и узнать, что там, в пустоте лживой души. Злоба, зависть, корыстолюбие? Хозяин понял ошибку, ошеломлённый выплеснувшимся страхом. Владимир пытался уверить себя, что Анна испугалась наказания за кокетство, может быть, опять притворялось, но помутневший взор, безразличие к своей внешности, отступившая от щёк кровь... Девушка цепенела от страха, напомнившего бывшему офицеру его собственные ощущения в одном из боёв на Кавказе, - не первом, нет, тогда было весело и не верилось в смерть. Самое гнусное подкралось после - ждать засады, вспоминая погибших товарищей, медленно двигаясь в охране лакомой добычи - обоза с оружием, сквозь тишину, готовую взорваться выстрелом. Анна боялась, боялась смертельно, до одури, страх, вспенившийся остервенением, невозможно подделать! Не хотелось признаться, но Владимира задели саркастические упрёки, и оправдания в вынужденности притворства не убеждали себя самого. Барон встряхнул головой, надеясь избавиться от наваждения. Не могла же Анна принимать всерьёз его детские угрозы! А если... Вздор, пустяки... Она свободна и с этого дня отвечает сама за себя. Стараясь избавиться от мыслей об Анне, молодой человек подумал о другой девушке – её полной противоположности. На душе стало теплее и легче. Лиза, княжна Долгорукая – воплощение лучшего, что можно найти в благородной барышне, пусть она и не совершенна ни лицом, ни манерами, ни исполнительским мастерством. Искренняя, весёлая, ей незачем притворяться... Успокоившись приятным воспоминанием о соседке, которую ещё отец прочил ему в жёны, Владимир выпил бокал вина, взял полистать первую попавшуюся книгу в библиотеке – как назло, описание путешествия по Италии, щедро украшенное гравюрами с картин знаменитых мадонн, недовольно поморщился, поставил фолиант на место и пошёл спать. --- В своей комнате Анна, задыхаясь, бросилась на кровать и рыдала, колотя по подушке маленькими кулачками. Как глупо, как подло! Как она могла поверить барину, с юных лет искуснику подчинять себе женщин, и позволила насмеяться над ней! Вымотавшись окончательно, девушка всхлипывала, чуть придя в себя, умылась, подошла к окну и коснулась пылающим лбом ледяного стекла. Проклятая зима! И Анна, петляющий загнанный заяц, вновь обречённый замёрзнуть под равнодушием и презрением. Слёзы... Как давно они приучились появляться только по зову рассудка! Девушка подошла к зеркалу, заставив себя усмехнуться. Завтра от красноты, опухших век, вида уныния не останется ни следа. Её дела не так плохи – вольная, далеко не нищая. К назначенному Владимиром содержанию можно прибавить подаренные его отцом драгоценности – продать их и вложить деньги в государственные бумаги под небольшой, но надёжный процент. Скромной мещанке ни к чему роскошь... Скромной? Почему, зачем, для кого?! Происхождение, избалованность, жизнь в одном доме с барином, актёрское ремесло... Пухлые губы сложились в горькую усмешку – всякий скажет, кем она приходилась покойному или живому. Да и пусть, не всё ли равно? Анна вспомнила: «Она рождена для сцены! Талант!». Почему бы и нет? Разум, прячущийся от разочарования, обрёл привычную ясность. Барон разрешил жить в его доме – отлично! Его можно выдать за покровителя, и получить отсрочку у других желающих развлечься с новой актёркой – бывший хозяин отличный стрелок. Часть безделушек придётся оставить в доказательство его благосклонности. Свои деньги позволят не бояться потери жалования, а там... Главное - не повторить сегодняшнюю ошибку... --- Наутро барон рано спустился к завтраку, гадая, увидит ли Анну и что прочтёт на прекрасном лице. Спал он плохо, ворочался, оправдывался перед собой, что жестокое испытание, которому хозяин подверг девушку, было необходимо, что Анна, обманывая влюблённого князя, сама виновата, оказавшись обманутой. Воспоминание об острых плечиках, вдруг ослабших в его руках, аромате духов, сквозь который хотелось почувствовать запах кожи, о надежде, заплескавшейся в глубине слёз девушки, не давали покоя. И что это Репнин поспешил из своего укрытия? Барон почти забыл о приятеле, он действительно хотел понять, что прячет маска ледяной безупречности. Наутро Владимир увидел, увы, ту же маску. Анна спустилась к завтраку, как ни в чём не бывало, поздоровалась, мило улыбнулась и принялась за кофе, щедро разбавленный свежими сливками. - Вы уже решили, что станете делать, получив вольную? - Условия моего поступления в Императорский театр обсуждал покойный хозяин. Надеюсь, он не успел подписать к чему-либо обязывающих меня документов, - дерзко ответила Анна. Владимир был поражён весьма неприятно: - «Дядюшку» Вы теперь вознамерились называть так? - Разумеется, господин барон, - Анна чуть опустила ресницы. Молодой человек поперхнулся кофе. - Вам нехорошо? - какое участие! - Ах, простите, с моей стороны недопустимая фамильярность садится за стол вместе с Вами - увы, я не успела избавиться от неподобающих мне привычек, - ангельским голоском произнеся смиреннейшую тираду, бывшая крепостная с видимым удовольствием закусила её кусочком печенья, но подыматься со своего места явно не собиралась. Молодой человек немного собрался с мыслями и развеселился: - Не знаю, как на сцене театра, но в домашних представлениях Вы безупречны. - У меня были отличные учителя, - глаза будущей актрисы на миг сузились. Барон, довольный, что ему удалось поколебать невозмутимость красавицы, иронично продолжил: - Рад оказать Вам небольшую услугу, взамен той, что Вы удружили Мишелю. Анна намазывала масло на поджаренный хлебец, и пальцы, стиснувшие направленный в сторону говорившего нож, выдали её волнение, но, к некоторому разочарованию бывшего хозяина, девушка промолчала. Тет-а-тет скоро был прерван вновь некстати появившимся князем. Мишель, недовольно покосившийся на лучезарно улыбнувшуюся ему Анну, потребовал от друга возможности поговорить наедине по крайне важному делу. Владимир пригласил его в кабинет. Вопреки поспешности, с которой Репнин настаивал на разговоре, к делу князь приступил не сразу: - Нет, какова! - восклицал Мишель, - Улыбается, ни капли смущения! - Я отдал ей вольную и назначил содержание. У Анны нет повода огорчаться. Его сиятельство остолбенел: - Содержание? Анна... - бедняга уставился на приятеля, пытаясь что-нибудь сообразить. - Отец завещал о ней позаботиться, да и услугу мне Анна оказала немалую, - холодно пояснил барон. Князь подозрительно переспросил: - Только поэтому? - Мишель, у тебя ко мне дело, - напомнил Корф. - Да... - спохватился пристыженный князь, - Это касается смерти твоего отца. Молодой человек коротко рассказал посерьёзневшему другу, почему под его подозрение попал предводитель дворянства. Охваченный желанием как можно скорее заставить убийцу ответить за преступление, Владимир вместе с князем направился в суд. Домой молодые люди вернулись ближе к вечеру, полные разочарования - улик оказалось недостаточно, старый негодяй откровенно смеялся над обвинением. В усадьбе барон застал гостя. Директор императорских театров, удобно расположившись у камелька и смакуя коньяк, принёс молодому хозяину многословные соболезнования, и вскоре приступил к цели визита. - Владимир, Ваш покойный батюшка собирался отпустить по оброку в театр одну из своих крепостных актрис. Мы, увы, не успели обговорить детали сделки, но, надеюсь, Вы не откажетесь от выгодного предложения. Ещё лучше, если согласитесь продать эту девку. Её, Вы, наверное, догадываетесь, звать Анной. Барон, не ожидавший от отца такого обращения с любимицей, обомлел и не сразу нашёлся с ответом. Мишель таращился на дядю ещё более бессмысленно. Тишину, в которой молодых человека чувствовали себя дураками, прорезал спокойный и уверенный женский голос: - Простите, что вмешиваюсь, но покойный барин подписал мне вольную. Меня больше нельзя ни продать, - лёгкий наклон головы в сторону Владимира, - Ни купить, - презрительная гримаса Мишелю, - Вам придётся договариваться лично со мной, Ваше сиятельство. Старик нахмурился: - Вот как? Не ожидал от Ивана Ивановича эдакой шутки. Он совершенно справедливо рассудил, что крепостных не следует выпускать из опеки. - Отец опасался, что имение за долг уйдёт с молотка, - быстро объяснил барон, ещё больше досадуя на нелепость оправданий отцу. - Так продал бы! - с раздражением возразил князь, - Она была бы записана в казённые крестьяне, принадлежала бы театру, и руководству не пришлось бы опасаться капризов, к которым склонны актёрки. - Так Вам угодно нанять меня? - невозмутимо прервала старческое брюзжание девушка. - Посмотрим, на что ты способна и на что претендуешь, - нехотя согласился директор. Анна повернулась к Корфу и Репнину, и приподняла бровь, намекая на ненужность их присутствия в комнате. Мишель вышел, сердитый сам не зная на что, его друг предпочёл остаться: - Отец просил позаботиться об Анне, я всё равно, что её опекун! - презрев возражения, барон опустился в кресло. С недавнего времени вольная особа, ничуть не стесняясь обществом важных господ, грациозно расположилась на диване и певучим голосом объявила: - Господин барон настолько добр ко мне, что не только не стал отнимать подарки покойного барина, но и назначил мне солидное содержание, - Анна с нарочитой благодарностью улыбнулась и взмахнула ресницами в сторону вчерашнего хозяина. - Содержание? - князь окинул красавицу понимающим взглядом и скабрезно ухмыльнулся. Застигнутый врасплох бесцеремонностью юной нахалки Владимир пытался возразить, но Анна опередила его: - В квартире я также нуждаться не буду. Что мне действительно необходимо, куда больше жалования - уроки актёрского мастерства. Как видите, доброта барона ко мне весьма выгодна театру. Взгляд его сиятельства весьма красноречиво говорил: «Та ещё штучка», Анна же очевидно не возражала против такого определения собственной персоны. Владимир, разочарованный решительностью, с которой девушка пользуется его покровительством, одновременно отвергая опеку, вплоть до заключения сделки не произнёс ни слова. Его сиятельство вскоре пожаловался на усталость и изъявил желание отправиться спать. Анна хотела выйти из комнаты вслед за своим нанимателем, но барон бесцеремонно схватил её за плечо. - Вы довольно нагло используете мою опеку над Вами! - Ваше покровительство можно назвать и так. Нет, это ни на что не похоже! Барон сжал её плечико довольно грубо. - Что за новая игра? - Я ведь актриса. Вернее, надеюсь ей стать. Владимир закусил губу. - Вчера Вы тоже играли, изображая смертельный ужас? Действие последовало незамедлительно. Анна покраснела, личико стало сердитым: - По-Вашему, мне нечего было бояться? - Чего? - удивление бывшего хозяина было вполне искренним, - Не ожидали же Вы, в самом деле, что я прикажу выпороть образованную девушку, к которой мой отец относился, как к дочери! Краснота на точёном лице бывшей крепостной уступила место бледной злости: - О, я в восторге от Вашего остроумия! Превосходная шутка! Поистине великолепно - пригрозить поркой! - переведя дух, Анна отчеканила: - Ха - ха - ха! По кошачьи рассерженная девушка показалась Владимиру незнакомо прекрасной. Барон притянул её к себе, попытался поцеловать, и схлопотал звонкую пощёчину: - Вчерашнего урока довольно, за новые иной платы не будет! - Злючка! - проворчал молодой человек, и, нимало не огорчившись, обнял красавицу ещё крепче, - От меня не так просто вырваться, вольная моя пташка! - и тут же чертыхнулся. Птичка клевалась пребольно - острые зубки оставили изрядную отметину на подбородке бывшего барина. Анна сумела выскользнуть, презрительно фыркнула, и уплыла, не выказывая спешки. Оставшись один, барон плеснул себе коньяка и усмехнулся. --- На другой день, вскоре после полудня, Анна уезжала. Сергей Степанович, хорошо выспавшийся и не чувствующий приближения очередного приступа подагры, смирился с её новым положением, и за завтраком ограничился нравоучительным ворчанием: - Для Вас же, милочка, лучше много сразу не ожидать. У Вас есть способности, но стать примой Вы сможете не сегодня и даже не завтра. Оброчные и казённые актрисы, давно служащие в театре, ещё долго будут занимать более высокое положение и получать лучшее жалование. Ваш батюшка, - обратился старик к молча слушавшему хозяину дома, - Поступил так совершенно напрасно. Прикрепление актрис, тем более молодых, к театру идёт им во благо! Всегда можно пресечь неразумное поведение. Племянник его сиятельства молчал, вяло ковыряя в тарелке и порой искоса поглядывая на очаровательную соседку, не удостаивавшую его вниманием. Отхлебнув кофе, князь завершил тираду: - Покойный Иван Иванович избаловал Вас, советую запомнить - только в доме такого чудака Вы смогли бы держаться на равных с людьми благородными. Анна легко вздохнула, подавляя желание высказать своё мнение о благородстве, но Владимир счёл нужным заметить: - Я не намерен менять положения, данного Анне моим покойным отцом. Раз уж он счёл нужным объявить Анну воспитанницей, в моём доме всё так и останется. Барон был вознаграждён нежным взглядом и милой улыбкой, замеченной совсем приунывшим Мишелем. Молодой князь не удержался и вскоре после завтрака попробовал объясниться с Анной: - Ваш низкий обман ничуть не смущает Вас? - Разве я в чём-то обманывала Вас? - презрительно бросила Анна, - Я призналась, кто я, и кто мой хозяин. Вы решили купить меня, я предпочла добиваться вольной, не вижу причин для стыда. - Я относился к Вам, как к благородной девушке! Бывшая крепостная усмехнулась уголком рта, но воздержалась от длительной перепалки - этот пентюх мог оказаться злопамятным. - Полноте, Ваше сиятельство, я стану актрисой, Вы ведь ничего не имели против. Князь немного потоптался рядом с ней, но очарование девушки явно брало верх над досадой, и его сиятельство перешёл к надеждам на будущее: - Надеюсь, Вы подарите мне немало приятных минут. Буду счастлив стать поклонником Вашего таланта... - Если мой нынешний покровитель не станет возражать, - отрезала Анна, - Кажется, вчера ему не слишком пришлось по душе Ваше увлечение. Мишель насупился: - Я был потрясён Вашим легкомыслием! Лицо Анны стало на миг неподвижным - её собственное потрясение было не меньшим, и, надеясь поскорей отвязаться, девушка ответила примирительно: - Я не ожидала, что Вы решите меня купить, Вы - что барон с легкостью заморочит мне голову, не стоит вспоминать о таких пустяках. - Я оформил бы Вам отпускную! - запоздало оправдывался молодой человек. - Так или иначе, я получила её, Ваши намерения не имеют значения, - пожала плечами Анна. Глядя со стороны, она, пожалуй, удивилась бы своему равнодушию, но вновь рассматривать князя как возможного покровителя совершенно не приходило красавице в голову. Слегка поклонившись, девушка ушла собираться. Недавний хозяин, хотя помнил о желании Анны поступить на сцену, не ожидал столь быстрого расставания, и злился, понимая нелепость своей досады. К общему удивлению, бывшая крепостная категорически отказалась ехать в карете господина Оболенского: - Ваше сиятельство, я благодарна Вам за совет помнить о незначительности моего положения рядом с давно служащими актрисами, и намерена следовать этому совету. Воспользуюсь дилижансом. Барон поспешил предложить красавице свой экипаж, плутовка согласилась, при сиятельных гостях благодарно улыбаясь, а наедине холодно пообещав по приезде отдать деньги кучеру. - Ещё одна такая выходка, и я Вас отшлёпаю! - пригрозил Владимир. Серые глаза по-кошачьи вспыхнули: - Не тревожьтесь, Вам больше не придётся быть свидетелем моего поведения и манер, - девушка убежала, не дожидаясь ответа. Скоро пришло время прощаться с домом, который Анна никогда не считала родным - всего лишь хозяйским. Оба князя уехали раньше, и никто не мешал Владимиру наблюдать за будущей актрисой. Новый спектакль? Как будто бы незачем... Провожать любимицу покойного барина высыпала вся дворня, и каждому доставалась своя улыбка, порой несколько слов. Напоследок девушка держалась с кем приветливее, с кем холоднее, кому-то обещая выслать гостинцев, от кого-то невозмутимо выслушивая едва ли приятное напутствие. Подлинно тепло Анна простилась только с кухаркой. Толстуха обнимала её, плакала, крестила, напоминала об испечённом в дорогу пироге, а девушка что-то шептала ей на ухо, успокаивающе поглаживая по плечу. Бывший барин наблюдал чуть поодаль, задумавшись - а ведь если у Анны и могли быть друзья, то только из дворни. В людских богатого дома течёт своя жизнь, своё соперничество, страхи, интриги, воспитанная барышней крепостная была там своей, или такой же чужой, как в гостиной? Вот взгляд девушки стал колюч - к ней приблизился управляющий, тронул ус, сказал - наверное, гадость, иначе почему к нему с возмущением повернулась Варвара? Но Анна мягким прикосновением остановила упрёки защищавшей её доброй женщины, презрела не имеющего над ней больше власти Карла Модестовича и посмотрела на Владимира. Глаза их встретились, барону в них померещилась боль, тоненьким ручейком пробивающаяся сквозь лёд, он хотел подойти, сделал шаг, но Анна отвернулась, поспешила занять место в экипаже, велела трогать. Владимир остался стоять на крыльце, с удивлением чувствуя - он будет скучать по маленькой притворщице. Станет ли вспоминать его Анна? --- Ближайшие дни барон был занят непривычными ему хлопотами. Проверял расходные книги, объезжал свои владения, навещал дворянское собрание и наносил визиты соседям. Днём отвлечься от грусти и одиночества было нетрудно, но возвращение в пустой дом стало скучным до умопомрачения. Однажды Владимир поймал себя на мысли, что ищет предлог съездить в столицу. Почему бы и нет? В Двугорском уезде его больше всего держало беспокойство о расследовании дела отца, но никаких новостей не предвиделось, следствие застопорилось, новых подозреваемых не находилось. Прошло около месяца после отъезда Анны, и молодой человек перестал противиться желанию увидеть её. Наверное, прекрасная обманщица уже поступила на сцену, стала ещё самонадеяннее и упрямее. Завоевать её будет непросто. Этой мысли барон улыбнулся - не смешно ли отпускать крепостную, а теперь лететь в столицу, сгорая от нетерпения увидеть её? В красивой голове бывшего офицера промелькнуло нечто вроде сожаления. Пожалуй, зря он не довёл игру до конца - вольная Анна принадлежала бы ему полнее, чем крепостная. Дорогой барон вспоминал мягкие губы, доверчивый взгляд, обиду, которую нанёс девушке и которую надеялся изгладить из её памяти. Владимиру Корфу покорялись первые красавицы, неужели устоит строптивая провинциалка, никогда не умевшая обмануть его? --- Санкт-Петербург встретил Владимира необычной для зимы промозглой сыростью. Барон надеялся застать подопечную в своём городском особняке, но оказалось, девушка переехала, не назвав нового адреса. Известие громом поразило бывшего барина. Неужели Анна так скоро выбрала покровителя? Ещё теплилась надежда, что девушка, вопреки очевидным планам выдать себя за любовницу лучшего стрелка и тем отвадить чрезмерно настырных поклонников, сняла квартиру, стремясь как можно меньше зависеть от опекуна. Посещение театра и краткий разговор с Оболенским встревожил барона ещё сильнее. Старик был не в духе и ограничился бурчанием: - Эта особа не подписала контракт. Я не знаю и не хочу знать, где она. Обескураженный молодой человек навестил дом приятеля, и окончательно убедился - поздно... Князь Репнин покинул столицу, кто-то и встреченных знакомых намекнул - с дамой. Для Владимира всё стало ясно - Анна пренебрегла ремеслом актрисы ради позорной участи содержанки... Конечно, Мишель растает, как воск, в её руках, но решится ли на женитьбу? Барону стало теперь безразлично, погубит ли его друг свою репутацию в светском обществе или нет, волновало одно - Анна потеряна. Нахальная самозванка, столько лет раздражавшая его фальшью... Как, когда она исхитрилась стать важной и нужной для сына хозяина? Неужели барон сам себя обманул, принимая влечение за праздное любопытство? Досада, что внешнее совершенство скрывает пустоту и порок, стала привычной, неужели скрывала мечту о совершенстве в облике Анны? Поздно, поздно... Владимир заставлял себя вспоминать ложь, хитрость и хладнокровие отцовской воспитанницы, а думал о нежном голосе, об огромных глазах, улыбке - не могла она всегда быть притворной, да хотя бы и так... Даже обман нынче казался сладким - что такое позволить женщине себя обмануть? И даже обман теперь принадлежит другому мужчине. ---- Всё-таки сохранив крупицу надежды, Владимир навестил поверенного и спросил, не оставила ли его подопечная адреса, или намеревалась вернуться к дню очередной выплаты. Но и здесь молодого человека ждала неудача: - Мадемуазель Платонова взяла своё содержание за год вперёд. - Что?! Я приказал выплачивать ей помесячно! - Простите... - старый кляузник покраснел до корней волос, - Я не считал это важным. Анна Васильевна убеждала меня, что вынуждена уехать и не хочет тратить часть денег на пересылке. - Куда уехать?! - Не могу сказать, - старик помолчал, потом вздохнул, - В экипаже она была не одна. Я выглянул в окно - девицу сопровождал какой-то мужчина. - Кто? - Простите... - Зачем ей деньги, если она уехала не одна? - Анна Васильевна ещё спросила у меня адреса ювелиров, которым можно выгодно продать драгоценности. - Ничего не понимаю, - у Владимира голова шла кругом. - Может быть... Мадемуазель Платонова вышла замуж? Это бы всё объяснило. - К чему тогда тайна? - упавшим голосом спросил барон. - Кто поймёт женщин... - пожал плечами поверенный. Молодая особа показалась мне настроенной весьма решительно, и не жалела слов, убеждая меня выплатить деньги. Может быть, она напишет Вам о переменах в своей жизни? --- В поместье барон вернулся в прескверном расположении духа, ругая себя за бессмысленное беспокойство. Кто ему Анна? Никто... Он исполнил отцовскую волю, девушка отвечает за себя сама, что ещё? Владимира начала одолевать хандра, не развеиваемая ни визитами, ни прогулками, ни хозяйственными делами. Мысли поминутно искали Анну. Её вечное притворство уже не казалось столь непростительным - девушка, вынуждаемая к обману хозяином, была одинока и скрытна. Зачем барчук мучал её со всей жестокостью избалованного мальчишки? Прошло несколько дней, и барон был захвачен пренеприятнейшими заботами. Княгиня Долгорукая подала в суд, требуя вернуть старый отцовский долг. Если бы её требования были признаны справедливыми, поместье Корфа, переданное под залог, ушло бы с молотка. К своему удивлению, Владимир не обнаружил в сейфе расписки, о существовании которой знал наверняка, да и отцовское обязательство совершенно необъяснимым образом оказалось непогашенным. Предстоял нудный поиск в архивах и канцеляриях, где расписка должна была быть зарегистрирована, как положено. Одолевали кляузы и чиновники, желающие поживиться. Барон, возмущённый беззаконием, упорно не понимал намёков на необходимость подмазать колесо справедливости, и не мог добиться требуемых выписок и свидетельств. Невозможность доказать свою правоту, не прибегая к взяткам и протекции, выводила из себя. В один из дней, незадолго до Покрова, Владимира тайно навестила юная соседка - княжна Долгорукая. Едва выслушав удивлённое приветствие, девушка быстро заговорила: - Против Вас составлен настоящий заговор! К нам приезжал ведающий архивом чиновник, я попыталась подслушать, почти ничего не получилось, но я уверена - записи о возврате долга не будут обнаружены! - Лиза, успокойтесь, они едва ли пойдут на прямой подлог! Найдутся свидетели... - Маменька неспроста все дни проводит в гостях! Объезжает всех, кто может оказать влияние на процесс! - Если нужно, я дойду до самого государя! - Вы в опале! Кто станет слушать стрелявшегося с наследником дуэлянта? - Я не стрелял в его высочество! Всем известно - это была глупая ошибка на маскараде! - Всё равно! В суде к Вам отнесутся неблагосклонно. Маменька настолько уверена в победе, что обещала Ваше поместье в приданое за мной господину Забалуеву! - Вы выходите замуж за предводителя дворянства? - Владимир был поражён. Андрей Платонович, вопреки всеобщему почтению, казался барону персоной подозрительной и неприятной, даже если обвинения в убийстве были несправедливы. Гостья глядела в сторону. - Я ещё не решила. Впрочем, маменька не спрашивала моего согласия. - Лиза, это безумие! Вы не сможете быть счастливы с таким человеком! - Суждено ли мне вообще счастье? - губы княжны страдальчески скривились. - Вы слишком юны, чтобы отчаиваться! - Я давно не ребёнок! - Лиза вскочила и бросилась к выходу. Поразмыслив, барон отнёсся к предупреждению со всей серьёзностью и с удвоенной энергией занялся процессом. Владимир вызвал поверенного, приказал вытащить из запертого чулана старые расходные книги и сам просмотрел их. Здесь барона ожидала удача - напротив записи о возврате долга стояла личная подпись заимодавца - князя Петра Михайловича Долгорукого. Обрадовавшись близкому окончанию своих неприятностей, молодой помещик представил книгу в суд, попросив при этом собраться свидетелей и кредитора. Однако, к удивлению барона, Марья Алексеевна не угомонилась: - Бумага отсырела, разобрать ничего невозможно. - Напротив, сударыня, подпись совершенно отчётлива! - возразил Владимир. - Долг возвращён не был! - её сиятельство утрачивала самообладание, - Эта книга не значит ничего ровным счётом! Она не может служить доказательством, - на лице дамы, минуту назад предвкушавшей победу, появились красные пятна. - Не волнуйтесь так, Вы заставите нас тревожиться о Вашем здоровье! - чуть насмешливо позаботился о соседке Владимир. Княгиня разъярилась: - Я добьюсь своего! Залог должен быть продан для погашения долга! Барон предпочёл обратиться к судейским: - Раз подпись есть в расходной книге, то возврат денег был внесён и в официальные документы, сохранившиеся в архиве. Если для поиска потребуется тщательная проверка всех официальных бумаг, я буду настаивать на этом. Чиновники переглянулись. Если барон, несмотря на опалу, под предлогом восстановления документов добьётся подробной ревизии, результат предсказать невозможно. Один из старших откашлялся: - Ваше сиятельство, полагаю, нам придётся признать необоснованность претензии. Марья Алексеевна, не смирясь с поражением, грозила жалобой в высшие инстанции, но представитель власти принял решение. - Советую решить дело миром. Как только князь Андрей Петрович появится в наших краях, я предложу ему отозвать иск. Исход дела стал ясен - непримиримой врагине семьи Корфов напомнили, что она всего лишь выступает в интересах совершеннолетнего сына. Через три дня было объявлено о помолвке княжны Лизаветы Петровны с предводителем дворянства. Владимир, знавшей о неприязни девушки к жениху, встревожился, стал искать встречи с ней и понял - его добрую знакомую держат взаперти. Лиза только раз после помолвки появилась в обществе, под строгим присмотром маменьки, а потом кумушки дружно толковали о нездоровье невесты. Барон обратился к своему другу, князю Андрею, по поводу помолвки приехавшему в родной дом, заодно и покончить с тяжбой. - Андре, неужели ты думаешь, что господин Забалуев сделает Лизу счастливой? - Он человек уважаемый, маменька считает его прекрасной партией. - Чувства твоей сестры тебе безразличны? - Нет, конечно... Но Лизе пора замуж, маменька беспокоится из-за её строптивого нрава. Другого сватовства не предвидится. - Ей нет и двадцати лет, Лиза почти не выезжала! - И успела дать повод к сплетням, - сердито возразил князь, - Едва приехав, я застал дома страшный скандал! - Что такое? - насторожился барон. - Прости, Вольдемар, мы друзья, я ни в чём не обвиняю тебя, но если пойдёт слух о неблагоразумии Лизы, она вовсе не сможет выйти замуж. - Объясни толком! - потребовал обескураженный молодой человек. - Лиза навещала тебя тайно? - осторожно спросил любящий брат, поспешно прибавив, - Я понимаю, ты ничем не оскорбил честь нашей семьи, да и обычаи деревенские свободнее городских, но кумушкам довольно намёка! Не выдержав, барон выругался. Он не ожидал, что великодушное предостережение Лизы так жестоко обернётся против неё. Наконец, Владимир нашёлся: - Что, если господина Забалуева всё-таки уличат в убийстве? - Полноте, - поморщился Андрей Петрович, - Обвинение слишком нелепо! - Я тебя не понимаю, почему ты не защитишь сестру? Князь снял очки, вздохнул, опять вооружил глаза стёклами и пробормотал нечто совершенно бессвязное о заботе, которой немолодой муж окружит высокородную юную супругу. Владимиру стало досадно, что он невольно навлёк беду на девушку, к которой всегда относился с глубокой симпатией, но целую неделю очевидный способ изменить её судьбу к лучшему не приходил в голову. Думая об Анне, барон позабыл отцовские планы породниться с Долгорукими, и только обрывок разговора, ненароком услышанного в городке, напомнил - Лизу когда-то прочили ему в жёны. Странно, совсем недавно Владимир размышлял об этом не без удовольствия, но хлопоты и беспокойство о лукавой обманщице вытеснили и без того невнятные планы. Осознав, что именно воспоминания об Анне препятствуют подлинному сочувствию к судьбе Лизы, барон разозлился. Господи, что за наваждение! Почему бывшая крепостная девка не выходит из головы! Владимир старался вспоминать раздражавшее его притворство, привычку к обману, пронизавшему всю жизнь отцовской воспитанницы, но вместо этого думал о её красоте, безупречных манерах, несомненном музыкальном таланте, об искрах, порой сверкавших во взгляде... Где она теперь? С кем? Поиски привели к неутешительному результату - Анна спряталась слишком надёжно. Хуже того, поверенный сумел получить новое подтверждение, что она уехала с мужчиной, каким-то иностранцем. Имя человека осталось загадкой. Возможно знавший его князь Оболенский покинул столицу ради целебной воды Баден-Бадена. Мишель, вернувшийся в Двугорский уезд ради расследования, знал не больше и вообще крайне неохотно упоминал Анну. Барон понял лишь, что попытки возобновить ухаживание закончились провалом. Едва в разговоре возникало имя прелестной актрисы, князь краснел и с преувеличенным пылом восторгался местными барышнями – прежде всего старшей княжной Долгорукой, которая, бедняжка, будет связана со стариком. Хозяину разговоры с гостем скоро стали докучны, но, к счастью, тот был занят расследованием. Владимир надеялся, что Забалуев будет уличён, его невеста станет свободна выбрать жениха по душе, но себя счёл недостойным руки Лизы, и не сделал бы предложение, не потребуй события его решительного вмешательства. ---- Однажды утром, во время позднего завтрака, слуга доложил - барина слезно умоляет пустить и выслушать одна из горничных Долгоруких. Крепкая девка, Татьяна, тяжело дыша после быстрого бега, рассказала: - Свадьба нынче! Гостей никого нет, не хочет венчаться Лизавета Петровна! Ой, боюсь, силком к алтарю поведут, никто не спасёт. - Сегодня?! Почти без свидетелей? Неужели княгиня на такое решится? Девушка испуганно всхлипнула. Не теряя времени, Владимир вскочил на коня и погнал к приходской церкви Долгоруких, где, кроме членов семьи, присутствовали только шафер и посажёные отец с матерью. Барон застал обручение, немедленно прерванное невестой, радостно воскликнувшей: - Владимир! Княгиня переменилась в лице: - По семейным причинам мы не звали гостей! - Что за причины могли заставить Вас сделать венчание тайным? - По какому праву Вы требуете отчёта? - злобно возразила Марья Алексеевна. Барон предпочёл не вступать в спор с дамой и обратился к невесте: - Вы вступаете в брак добровольно? - Нет, конечно же нет! - княжна светилась счастьем, - Меня заставили и обманули! - Лиза, ты согласилась! - князь Андрей опасливо покосился на незванного гостя, - Вольдемар, к чему скандал? Мы друзья, но отнюдь не родня. - Андре, мы любим друг друга, неужели ты и теперь сомневаешься? - простодушно прервала брата не умеющая лукавить девушка. - Вздор! - Марья Алексеевна побагровела, - Этот негодяй метит на твоё приданое! - Вовсе нет! Владимир, ведь это не так? - Ваше приданое не при чём! - честно согласился барон, не в силах заставить себя объясниться в любви. Неизбежность женитьбы стала теперь очевидной. Девушка была бы напрасно унижена и опозорена, не сделай предложения человек, прервавший её свадьбу. Оставалось соблюсти приличия: - Андре, я прошу руки твоей сестры. Свадьбу сыграем осенью, когда окончится траур по моему отцу. Молодой князь дал согласие, а его мать несколько приободрилась, обрадовавшись отсрочке, чуть омрачившей счастье дочери. Лиза светилась чувством, прежде неохотно прятавшемся под покровом светских манер, а теперь рвущимся на свободу. Жених улыбался смущённо и даже натянуто - стремительность перемены не оставила времени ощутить её смысл. Через год в роскошный дом старинного рода войдёт более чем достойная благородного имени баронесса. Сбудется давнее желание обоих отцов, в глазах света партия превосходна и делает честь обоим, почему же радость будущего счастливого мужа далеко не столь чиста и полна? Злобный ли взгляд княгини, воспоминания о недавно умершем отце или... Вдруг мелькнувший из-за туч лучик позолотил выбившийся из причёски локон княжны, вместе с братом садящейся в экипаж. Девушка обернулась, чтобы помахать жениху на прощание, и барону показалось на миг - из под шляпки сверкнуло отражение солнца в озёрах глаз Анны. Барон чуть мотнул головой, отгоняя лукавое наваждение, и направился к дому. В усадьбе его встретил Мишель, выслушавший новости и поздравивший друга: - Ты воистину счастливец, Корф! Княжна обворожительна! - Да, да... - рассеянно согласился Владимир. Приятель завистливо вздохнул и перевёл беседу на расследование, результат которого через неделю ошеломил их обоих. Князь, с помощью уездного доктора, всё же сумел обнаружить убийцу - и был потрясён, с трудом поверив уликам. Но доказательства неоспоримо свидетельствовали - покойного Ивана Ивановича отравила её сиятельство княгиня Долгорукая, готовящаяся вступить в теснейшее родство с сыном убитого! Узнав новость, барон онемел. Комната поплыла перед глазами, когда Владимир в полной мере осознал ужас открытия. Марья Алексеевна, полубезумная, пытаясь скрыться, явилась в усадьбу Корфа и выкрикивала обвинения в старом предательстве. Здесь её и настигла рука правосудия. Урядник заставил княгиню сесть в арестантскую карету, в сопровождении уездного врача и князё Репнина даму увезли, и барон остался наедине со своими мыслями. Первый ужас и недоверие уступали осознанию невозможности брака с дочерью такого чудовища, пусть Лиза и невиновна в преступлении матери. Княжна, без сомнения, потрясена не меньше Владимира, но даже уверенность жениха в чистоте и благородстве невесты не могла преодолеть убеждённости - вечные подозрения не оставят места для счастья. Владимир не стал оттягивать объяснение и с тяжёлым сердцем направился к Долгоруким. Лиза встретила жениха совершенно подавленная. Фигурка понурилась, кровь ушла в глубину сердца, не оставив ни капли румянцу, и если в закоулках души ещё сохранялась искра надежды - одного взгляда на жениха было достаточно. Глаза их встретились - и объяснения стали не нужны. - Простите, Лиза... - барон попытался смягчить новый удар, но невеста не позволила её утешать. - Я всё понимаю, не нужно слов... Мы не сможем смотреть друг на друга без воспоминания об этом ужасе. - Если когда-нибудь Вам потребуется... Девушка махнула рукой и отвернулась. Барон возвратился домой и скоро имел неприятный разговор с другом. - Как ты можешь обвинять Лизавету Петровну! - Боже меня упаси её обвинять! - Тогда почему ты порвал помолвку? - Это было нашим общим решением. - Княжна не должна отвечать за преступление матери! - Конечно, нет... Если бы речь шла о чужом человеке... Но княгиня убила моего отца, пойми, Репнин, пусть и без упрекая друг друга, мы никогда не сможем забыть это! Князь опустил голову... - Лизавета Петровна - прелестная девушка! Я не встречал более обворожительного и чистого создания, завидовал тебе. Неужели ты сможешь навсегда с ней расстаться? - Я испытываю к княжне глубочайшее уважение, вопреки этому кошмару... - Уважение? Так ты ни капли не любишь её? - Мишель, сейчас говорить бесполезно. Князь горячился всё больше. - Ты рассуждаешь о чести семьи, об отце, уважении, но всё проще - Лизавета Петровна для тебя не более, чем удачная партия! Барон вздохнул, не желая оспаривать правоты друга, но всё-таки произнёс - Мы с детства знакомы, я всегда тепло относился к ней, восхищался. - Но не любил? Владимир отказался продолжать разговор: - Сейчас о чувствах не может идти и речи. Несколько дней унылые разбирательства, бумаги, ходатайство о переводе лишившейся разума женщины под домашний арест, отвлекали молодого человека от горьких мыслей, но вскоре он потерял предлог их избегать. Случившееся ошеломило его, открыв переплетения лжи близких людей. Отец покрывал недостойную связь, предавая даму, о которой всю жизнь отзывался с глубоким почтением. Покойный Пётр Михайлович променял жену на какую-то крепостную, а княгиня превратилась в убийцу. И каждый раз, думаю об обмане, в сердце Владимира отзывались тысячи упрёков, щедро брошенных Анне, жизнь которой волей барина превратилась в злой розыгрыш. Где же она? Хотелось поговорить с ней, хотя бы увидеть. Чужой женой, не желающей вспоминать прошлое? Воспоминания усиливали хандру, родной дом опостылел, о хозяйстве не хотелось и думать. Впрочем, по наследству от матери барону перешло ещё одно поместье – на юге, в Новороссии. Несколько недель не умея ничем занять себя, Владимир начал размышлять о поездке. К твёрдому решению подтолкнуло событие столь же неожиданное, сколь и благоприятное. Незадолго до Пасхи Репнин признался другу, что попросил руки старшей княжны Долгорукой. - Я всё думал о несправедливости, теперь на имени их семьи – жестокое клеймо, при встречах старался приободрить Лизавету Петровну. Она уклонялась от разговора, была очень сдержана, но благодарна, я чувствовал – она благодарна мне за участие. Мне было неловко – ведь основные улики нашёл я, но этой великодушной девушке и в голову не пришло меня попрекать! Даже не знаю, как я осмелился, всё вышло почти случайно… - Лизавета Петровна дала согласие? Губы Мишеля растянулись в счастливой улыбке. - Поздравляю, мой друг! – барон испытал несказанное облегчение, но тут же нахмурился, - Прости, но я не смогу быть на вашей свадьбе. - Я понимаю, я сам хотел тебя об этом просить. Ничего больше не держало Владимира в родном доме, и он оставил поместье немедленно после Пасхи. Его гость переехал к соседям, где через неделю должна была состояться скромная свадьба. Округа судачила – княжне неслыханно повезло найти мужа так скоро после скандала, но жених и невеста на сплетниц не обращали внимания, и сразу после венчания князья Репнины покинули Двугорский уезд. ---- ------ Прослушивание Анны в театре прошло благополучно. Торговаться о жаловании ей не было нужно, так что директор держался вполне снисходительно. Оценить вокальные способности девушки был приглашён итальянский маэстро. Синьор Марони, весьма почитаемый певицами, давал уроки и светским дамам, стоившие так дорого, что в своё время Иван Иванович не решился пригласить его к Анне. Крепостная воспитанница тогда с огорчением решила - маэстро считает её талант куда более скромным, чем кажется барину. Оказалось, пожилой итальянец помнит девушку, впрочем, его похвалы звучали весьма сдержанно - для драматической актрисы голос достаточно хорош, исполнение мастерское, но не для оперной труппы. Анна пела романс, и ей казалось - старик прислушивается к ней с любопытством, потому девушка была разочарована и решилась подойти к почтенному господину чуть позже. - Маэстро, пока его сиятельство размышляет об условиях моего поступления в театр, позволите поговорить с Вами? - Охотно, - улыбнулся синьор, - Ваш итальянский очень неплох. - Недостатки моего исполнения относятся к природным способностям или я плохо обучена? - Вас очевидно учили доставлять удовольствие непритязательным светским людям, не более. - Мой благодетель собирался сделать меня актрисой. - Да, драматической. Вы поёте очень приятно, но далеко не бельканто. Для более подробного мнения мне нужно ещё одно прослушивание. - Вы согласитесь? - Это займёт полчаса, если Вы заплатите двадцать рублей. Почти половина месячного содержания... Девушка кивнула и прошла вместе с маэстро в небольшую комнатку для репетиций, где стояло пианино. Итальянец велел Анне продемонстрировать диапазон своего голоса сначала на гаммах, потом на аккордах, постепенно ускоряя темп, пока певица не остановилась: - Слишком высоко, я не хочу сорвать голос. - Вы осторожны, одобряю, - старик окинул претендентку изучающим взглядом, - У Вас неверно поставлено дыхание. Возможно, Вы способны на большее. Чуть ослабьте корсет внизу. Как заворожённая, Анна исполнила приказание и позволила старику коснуться груди и живота, не стесняясь его, как врача. Уяснив совет, девушка старательно последовала ему, и легко взяла три ноты выше обычного. - Вот видите, Вам очень многому нужно учиться, - довольно хмыкнул итальянец. - Вы согласитесь давать мне уроки? - прошептала потрясённая девушка. - Проклятая погода... - поморщился уроженец прекрасной Италии, - Я вынужден спасаться от этой сырости и уже собрался на южные воды. На год или около того. - За границу? - Анна с отчаянием подумала, что не сумеет получить паспорт. - Нет, ближе, к Чёрному морю. Я могу позволить себе отдых, но не слишком дорого. - У меня есть деньги! Немного, но хватит уехать и снять квартиру... Сколько... - она умоляюще смотрела на синьора Морони. - Вам нужно заниматься не меньше года, иначе не стоит терять ни время, ни деньги. Пожалуй, я не против – скучаю бездельничать. За весь курс - две тысячи. Девушка растерянно пробормотала: - Я попробую продать драгоценности. - Подумайте хорошенько, дитя моё, - вопреки ласковому обращению голос был твёрд, - Вы юны, очень красивы и можете добиться успеха как драматическая актриса. Через недолгое время Вы будете окружены поклонниками... - Таланта или красоты? Старик приподнял брови: - Чего Вы добиваетесь? - Независимости. Я успела понять, что дебютантки Императорского театра не в состоянии обойтись без покровителя. В том, что расположение ко мне барона Корфа сохранится надолго, я не уверена. Он живёт в деревне, в столицу собирается наведываться нечасто, даже когда окончится траур по отцу. Если подлинно мастерское пение редко, я могу надеяться на выгодный контракт, который защитит меня, и без связей. - Вам придётся соперничать с настоящими итальянками. Их выписывают за безумные деньги. - Они не поют ни по-русски, ни по-немецки, ни по-французски. Я же могу петь на их языке. Маэстро пожал плечами. - Раз Вы решились, не в моих интересах Вас отговаривать. Я уезжаю через неделю. - Я отправлюсь к поверенному барона прямо сейчас! - Анна вскочила, - И уговорю его выдать мне годовое содержание единовременно. - Где он живёт? - полюбопытствовал итальянец, услышав ответ, предложил: - Мне по дороге, если угодно, можете воспользоваться моим экипажем. С денежными вопросами Анна покончила быстро. Часть драгоценностей, оцененные на две тысячи, девушка оставила на хранение ювелиру, ещё на две с половиной тысячи продала, большую часть внеся в банк. Путешествовать и снимать квартиру одной вызвало бы подозрения, и преподаватель согласился выдавать себя за родственника и опекуна ученицы. Расплачиваться договорились раз в три месяца, чеком. Его сиятельству девушка объяснила, что намерена брать уроки пения у синьора Марони, а потому в театральную труппу, скорее в оперу, собирается поступать через год. Князь рассердился: - Вы самонадеянная и наглая особа, не способная оценить благодеяния! Я готов был Вас выкупить у хозяина, сам приехал за Вами в Двугорский уезд, не взирая на приступ подагры, а Вы! Убирайтесь! Девушка сделала реверанс, но осталась непоколебима. Пройдёт год, Бог весть, насколько на деле мстителен старый князь. ---- Спустя месяц Анна впервые увидела море. Вопреки зимней сырости Одесса привела её полный восторг, над которым синьор Марони посмеивался, с грустью вспоминая родной Неаполь. Они поселились в уютном небольшом домике, стоящим немного в отдалении. Жилище удалось снять очень удачно - соседи были достаточно далеко, чтобы занятия их не тревожили. Характер маэстро оказался вспыльчивым. Отдохнув с дороги и приступив к урокам, итальянец темпераментно живописал ошибки певицы, заодно жалуясь то на погоду, то на грубость русских нравов. Анне пришлось запастись ангельским терпением, порой отказывавшим, и тогда девушка то возражала, то плакала. Не раз, когда на её голову обрушивался поток итальянской брани, она жалела о принятом решении, но маэстро умел парой ласково насмешливых слов приободрить ученицу. К концу лета девушка почувствовала, что сильно преобразилась. Голос раскрывался, как крылья у птицы, ощущение своего мастерства приносило блаженство. Синьор Марони, не желая преждевременно захваливать певицу, хмурился, но притворяться он не умел, и всё чаще, слушая Анну, улыбался с гордостью и самодовольством. В бархатный сезон маэстро сумел договориться о нескольких выступлениях на благотворительных концертах. Для начала итальянец выбрал не самые трудные арии, заботясь в то же время, чтобы чистота и мягкий оттенок тембра ученицы прозвучали как можно выигрышнее. У Анны подгибались ноги, когда она выходила на сцену, глаза с трудом различали пламя свечей в сумраке южного вечера, хотелось убежать, спрятаться... Но кому дело до страха юной дебютантки? Бывшая крепостная сумела справиться с ним и теперь. Успех был полным. Девушку несколько раз вызывали аплодисментами, она потеряла счёт похвалам и букетам. Восторженные слушатели щедрой рукой опускали монеты и купюры на поднос, с которым Анна обошла публику, скромной улыбкой напоминая о благородной цели сегодняшнего собрания. В ту ночь красавица долго не могла уснуть. Ей мерещились слава, восторги, всеобщее почитание её таланта, голова шла кругом, но больше всего доставила мысль о торжестве над насмешками бывшего барчука. Он считал её недостойной, притворщицей, лгуньей – пусть услышит, ради чего отцовская воспитанница столько лет изворачивалась и льстила. Пусть узнает – ни одна из похвал покойного Ивана Ивановича не была незаслуженной, пусть позавидует тому, кому бывшая крепостная подарит ласковую улыбку. Анна вспоминала небрежность, с которой он то ли в шутку, то ли действительно желая удержать её, ухаживал в последний день перед отъездом девушки в город, и старалась не вспоминать сладость его искусительного поцелуя. Негодяй, обманщик! Может, удастся ему отомстить... При этой мысли девушка потянулась под одеялом, перевернулась на другой бок и погрузилась в мечтательное сновидение. --- За завтраком синьор Марони постарался умерить радужное воодушевление ученицы: - Дитя моё, Вы только у подножия крутой и высокой горы. Вверх придётся карабкаться долго и трудно. - Я Вам так благодарна! - Анна вспорхнула с места и поцеловала старика в щёку. - В юные годы предостережения старых ворчунов слушают только прирождённые зануды, - улыбнулся маэстро, - Мне будет очень жаль, если Вы погубите себя по неосмотрительности. Обычная утренняя прогулка по набережной в тот день оказалась весьма беспокойной. На хорошенькую приезжую из столицы и прежде обращали внимание, но Анна скромно опускала глаза, а её почтенный спутник, развлекаясь ролью опекуна, хмурил кустистые брови и строго буравил взглядом возможных поклонников. К счастью, о происхождении Анны никто не догадывался - для всех она была родственницей иностранца. После вчерашнего успеха отделаться от скучающих хлыщей и ищущих лёгких развлечений военных стало сложнее. Анну осыпали цветами и записками. Первые несколько штук красавица из любопытства прочла, но они были на один манер полны пошлыми комплиментами и нескладными стихами. Девушка выступала ещё несколько раз - на концертах и в двух настоящих оперных спектаклях. Натиск кавалеров усилился, но ни в ком проницательный взор красавицы и её наставника не нашли большего, чем желание похвастаться новой победой. Синьор Марони отзывался о напыщенных господах весьма ехидно, Анна соглашалась - поклонники представлялись ей людьми пошлыми и пустыми. Предложение подписать контракт с местной оперой девушка отвергла. Итальянец из переписки узнал о новых постановках в Санкт-Петербурге, был осыпан просьбами об уроках, отдыхом же он давно бы пресытился, не окажись рядом талантливая ученица. Оставаться одной в чужом городе Анна не хотела, да и желание покорить столицу становилось сильней с каждым днём. В Санкт-Петербург синьор Марони и его прелестная подопечная вернулись по первому санному пути. Анна, как прежде, поселилась в особняке Корфа, где для неё всегда была готова комната. Девушку ожидало известие, слегка или не слишком слегка её раздосадовавшее – бывший хозяин весной уехала на юг, да так до сих пор и не вернулся из Новороссии. Несколько дней Анна бесплодно уговаривала себя - ей нет никакого дела до красавца-барона. Невелика потеря - не удалась месть. Смешны надежды однажды вызвать его, именно его восторг. Преклонение благородного господина предназначено знатным дворянкам, пусть они не сравнятся красотой и способностями с крепостной сиротой. И всё же почти неделю девушка не находила себе места, с трудом заставляя себя заниматься и отгоняя надежду увидеть бывшего барина в зимний сезон. --- После прослушивания Анну зачислили в труппу, и она приступила к репетициям на итальянском в опере Доницетти. К удаче дебютантки, одна из сопрано заломила за продление контракта чрезмерные деньги, с ней расстались, и в первом сезоне ролей хватало на всех. Несомненным преимуществом оперной труппы всякий, знакомый с миром кулис, признал бы невозможность контральто жаждать роли для голоса чужого диапазона, да и берегли себя певицы тщательнее актрис драматических. Так что со всеми очень приветливую новенькую приняли благодушно. Первый же спектакль принёс Анне признание у публики. Среди любителей оперы прошёл слух об итальянском происхождении дебютантки, и зрители встретили прекрасную певицу особенно тепло. Счастливая своим успехом, Анна засыпала в аромате цветов, чуть отравленным досадой на самое себя - зачем глаза её искали в пёстрой толпе тёмные волосы и правильные черты дерзкого негодяя? Первые несколько недель пролетели безоблачно. С окружавшими свежее личико кавалерами певица держалась вежливо, но отстраненно, с собратьями по ремеслу - гораздо теплее. Анна решила сосредоточиться на сценическом мастерстве и надеялась обойтись своими силами, а там - как знать? Может, фортуна улыбнётся и подарит красавице встречу с человеком добрым и искренним, доверить судьбу которому окажется правильным шагом. Среди поклонников девушка долго не могла никого отличить, пока все они не расступились перед знатным вельможей. Аристократ средних лет действительно ценил бельканто, кроме того, умный и деликатный, с актрисой держался он просто и без надменности. Общество важного господина было тем приятнее, что в своих притязаниях вельможа избегал навязчивости. Букеты граф выбирал с безупречным вкусом, комплименты запоминались изысканностью, но, разумеется, о платоническом восхищении талантом не стоило и мечтать – это удел юнцов. Где-то через месяц после того, как красавица была представлена его сиятельству, он без обиняков, хотя и без спеси предложил: - Голубушка Анна, Ваше общество мне настолько приятно, что я хотел бы сделать его более частым и близким. - Ваша снисхождение для меня весьма лестно, - девушка ответила вежливо, уклончиво, как будто не понимая смысла беседы. Граф давно оставил привычки юности объясняться в восторге или решительно брать добычу на абордаж, а потому, не давая воли рукам, продолжил: - Я с удовольствием окажу Вам покровительство, оплачу квартиру и позабочусь о Вашем благополучии. Объяснения в нежных чувствах не к месту – я не молод, да и Вы далеко не глупы, пожалуй, даже слишком рассудительны. Ваши способности незаурядны, но, как ни жаль признавать, в наше суровое время их недостаточно для уверенности в будущем. Несмотря на всё своё самообладание, Анна слегка покраснела. Граф не был ей противен, но откровенная сделка коробила – как ни странно, в глубине сердца красавицы оставались крупицы романтических иллюзий. Опытный вельможа заметил её колебания и улыбнулся: - Вы славная девушка, но хранить верность прежнему... благодетелю, после его женитьбы не стоит, - заметив усилившееся смущение собеседницы, мужчина прибавил, - Я не тороплю Вас с ответом, подумайте. Оставшись одна, Анна едва не расплакалась. Какое-то чувство подсказывало девушке – этот человек слишком себя уважает, чтобы мстить, если она отвергнет условия его покровительства, но всё же... Явная доброжелательность и даже сердечность графа сильнее наглости давала понять своё место – балованной служанки, роскошной игрушки, пусть изысканной, но всего-навсего прихоти. --- Граф не торопил с ответом, Анна не спешила с отказом. Некоторое время девушка мало думала о полученном предложении, к тому же срочные дела заставили вельможу уехать из столицы на несколько недель. Вскоре Анну подстерёг скверный сюрприз. Ювелир, у которого актриса по-прежнему держала на сохранении свои драгоценности, разорился и сбежал, а имущество его было опечатано по требованию кредиторов. Напрасно девушка предъявила в полиции свою расписку - ей ответили, что сейф банкрота пуст, как выеденное яйцо. Попытки потребовать возмещения при продаже недвижимости мошенника не увенчались успехом - ювелир должен был слишком многим людям куда более влиятельным. Число поклонников красавицы к тому времени пополнилось весьма неприятно. Молодой, очень богатый и знатный, до мозга костей развращённый хлыщ вздумал попробовать на зуб её неприступность. В каждом его слове, в каждом ленивом движении сквозили самодовольство и пренебрежение счастливицей, до которой снизошло внимание его сиятельства. Подарки он вручал как подачки. Анна, взявшая правило даже пустяки принимать после долгих уговоров и заверений - её согласие станет единственной наградой, а потому отклонявшая подобные презенты, скоро догадалась - шутки опасны. Наглец не ведал сомнений в своей неотразимости, не желал понимать холодной вежливости, расцениваемой им как разновидность кокетства, и однажды ввалился в гримёрную девушки, взашей вытолкав служанку, а затем грубо притянув Анну к себе. - Милостивый государь, мне надо готовиться к выступлению. - Ладно, но вечером поедешь ко мне. - Простите, сегодня моя партия утомительна... - Ничего, - негодяй мерзко ухмыльнулся, - Женщины отдыхают, развлекаясь в постели. - Прошу оставить меня в покое! - Анна ответила резко, о чём тут же пришлось пожалеть. - Что за тон ты себе позволяешь! - избалованный щенок возвысил голос, - Вообразила себя великой актрисой? Как будто я не знаю, что ты была девкой Корфа! - его сиятельство ухмыльнулся, обращая презрение не то к растяпе-приятелю, не то к забывшей своё место особе. - Моё происхождение не секрет и не повод для грубости! Вы заставляете меня обратиться к дирекции. Негодяй расхохотался: - Станут со мной ссориться из-за такой дряни! - Мой контракт... - Бумажку порвут, стоит мне свистнуть! - для убедительности молодой человек щёлкнул пальцами, потом фыркнул и направился к выходу, - Не хочешь по-хорошему, тебе же хуже. Анна с трудом успокоилась и выдержала спектакль, быстро переоделась в гримёрной приятельницы, немолодой контральто, и поехала к синьору Марони с надеждой, что итальянец поможет хотя бы советом. Старик, довольный визитом, брюзжал на сырость и расшалившуюся подагру, помешавшую сегодня слушать любимую ученицу, но скоро испуг Анны заставил его посерьёзнеть. Вывод итальянца был прост: - Без покровительства влиятельного лица Вам не обойтись. - Господи, стоило ли учиться! - с горечью возмутилась Анна. - Стоило, дитя моё, стоило! - маэстро подался вперёд в своём кресле, - Ваш талант - не игрушка, Вы не смеете, не вправе пренебречь им ради капризов! - Капризов?! Что я такое сама, если не чей-то каприз! - Вы всё ещё почитаете себя влюблённой в бывшего хозяина? - Нет! Я никогда... - Оставьте, не спорьте, это, наконец, глупо... - старик поморщился, - Вы не желаете зависеть от любовника, но независимость женщины, тем паче актрисы - химера! Все мы зависим от дирекции, публики, наконец, от погоды... - маэстро закашлялся, - Блажь. Конечно, какой-нибудь юнец не устанет Вас оскорблять, хуже того, сделает за Вас следующий выбор, это тягостно и унизительно, но с Вашим благоразумием нелепо отвергать заботу почтенного человека. Граф никогда не позволял себе дурного обращения с актрисами, которым покровительствовал, даже расставаясь с ними. - Я платила Вам за уроки не для того, чтобы теперь торговать собой! - Анна, откуда такая напыщенность? Неужели Вы надеетесь, что светские люди примут Вас, как равную? - Нет... - девушка запнулась, - Я всегда понимала, что значит сцена. Когда была крепостной, думала о постоянном покровителе, как о меньшем из зол, но теперь... Анна смолкла, пытаясь осознать, что изменил в ней прошедший год. Когда сама мысль о расчёте в отношениях с мужчиной стала вдруг ненавистна? Неужели захлестнувшая её однажды готовность уступить чувствам, отринув благоразумие, затаилась, запряталась, но не исчезла из сердца? Девушке стало тоскливо от безнадёжности, но вслух она произнесла лишь: - Маэстро, благодаря Вам я стала верить в лучшую для себя долю, верить в служение искусству, избегая разврата. - Анна, милая моя, сцена - Ваше призвание! Неужели грязь, остающаяся за кулисами, имеет значение, когда Вы выходите под огни рампы и воспаряете к небесам! Станьте выше ничтожных людишек, которые осмелятся Вас осуждать, освободитесь от предрассудков! - глаза итальянца блеснули, - Вас не отпускает прошлое, забудьте его, отряхните с ног его прах, принимайте преклонение Вами как служение музам... - Для публики я - лишь служанка, как в те годы, что была крепостной... - Кому и что Вы пытаетесь доказать? Ваш бывший хозяин Вас оскорбил, а теперь ему до Вас и вовсе дела не стало? - Я не хочу даже думать о нём! - воскликнула Анна, - Едва подписала контракт, отнесла поверенному барона документ, в котором отказалась от содержания и обещала в будущем возместить средства, потраченные на меня его покойным отцом! - Скольких на моих глазах губила ненужная гордость, - маэстро махнул рукой, - Анна, девочка, этот человек не стоит Ваших терзаний! Вы до сих пор влюблены... - Нет! - Не спорьте, глупышка, я слишком много успел повидать. Для актрисы нет ничего опаснее страстного чувства. Вы успели разочароваться, не повторяйте своей ошибки. Девушка невольно всхлипнула, вспоминая горечь насмешки синеглазого красавца барона, а старик вздохнул, вновь утешая: - Вы молоды, восхитительны, у Вас всё впереди... Вас никто не осудит. В актёрской среде не придают значения пустякам. Анна не ответила, в уме перебирая возможности покинуть сцену. Поспешный отказ от содержания и потеря драгоценностей оставили её почти без средств. Хуже того, контракт оговаривал изрядную неустойку. И - что ей делать без театра, без музыки, без друзей, надеясь лишь продать себя на условиях брака, спасаясь от нищеты? Девушка вновь почувствовала себя крепостной, но теперь путами её стали деньги, преследовал новый страх - одиночества и забвения. Анна вдруг поняла, как важен стал для неё театр, как сильно хотелось не обмануть ожиданий маэстро, собратьев-певцов, ворчуна-директора и тех немногих из слушателей, кто ищет в сумрачном городе крупицы тепла, находя их в переливах солнечных арий. Разумеется, большинство богатых поклонников навещали оперу в поисках развлечения и восхищения своей драгоценной персоной, бездарно тщясь представить себя меломанами. Но были и истинные ценители. Собственная память терзала хозяйку полузабытыми милыми пустяками. Церемонная похвала дирижёра, цветистая, но искренняя благодарность тенора, споткнувшегося на сцене - Анна выручила его, бросив на пол платок, задорный до неприличий крик: «Brava!», доносяйщийся с галереи, скромный букетик фиалок от застенчивого студента, скоро затерявшегося в толпе. Вихрь пёстрых мелочей, вчера незаметный среди суеты артистической жизни, сегодня показался уютным и тёплым. Добрая контральто, чем-то похожая на Варвару, желчный баритон, еле сводящий концы с концами из-за болезни жены, вся шумная труппа, частичкой которой стала и Анна - всего несколько месяцев нового дома - куда из него уходить? Полтора года назад, покидая поместье Корфа, девушка была полна надежд навсегда забыть унижения, душа её стремилась к новой жизни, жаждала новых встреч, которые навсегда вытеснят воспоминания о бывших хозяевах - что же теперь, если некуда идти и некуда возвращаться? Бывшая крепостная порой справлялась о делах в поместье у приезжающих в городской особняк слуг, на Рождество передала в подарок Варваре тёплый платок, но заставила себя думать - эта страница её жизни давно перевёрнута. Вздохнув, певица простилась с учителем, решив не торопить судьбу - так или иначе от неё не увернёшься. В коляске пришлось старательно кутаться - с тёмного неба сыпалось противное снежное крошево. Извозчик успел проехать от силы четверть версты, как дорогу перегородили какие-то люди, схватив лошадь под уздцы. Сердце Анны удрало в пятки, дрожащие пальчики вытащили из складок платья кошелёк, который, казалось, был целью грабителей, но тонкий слух убедил актрису в ошибке. Чуткое ухо распознало знакомый голос: - Попалась, пташка! Вздумала провести меня, дрянь! Пожалеешь... Грубые руки выволокли слишком хрупкую для сопротивления девушку из коляски, потащили к стоявшей рядом карете, но ангел хранитель Анны не покинул её, призвав в союзники извозчика. Мужик исхитрился хлестнуть лошадь, запряжённую в экипаж похитителей, та, всхрапнув, встала на дыбы, а потом понеслась вскачь. Суматоха заставила негодяя разжать пальцы, Анна рванулась и бросилась в зияющую темноту подворотни. Дом был одним из тех, что прячет парадным фасадом трущобы. Понимая, что в кринолине ей не обогнать преследователей, девушка огляделась в поисках убежища, не взирая на полную нечистот лужу, скользнула в подвал и затаилась, зажав нос платком. Вскоре Анна могла видеть превосходные кожаные сапоги, обладатель которых ругался: - Куда она могла деться? Ну и вонь! - Чёрт её знает! - поддакнул грубый голос сообщника, - Лестниц здесь три, да и ворота вторые вон там. - В доме бы шум поднялся, ворота далеко... Не успела бы. - Шустра. Его сиятельство плюнул. - Ещё искать её среди ночи в этом... Чёрт с ней, никуда не денется. Эй ты, слышишь? На краю света достану! - мерзавец явно догадывался, что Анна недалеко. Мужчины убрались восвояси, но музыкальный слух еле дышавшей беглянки уловил нарочитость их топота. Целую вечность Анна внимала слабым звукам, выдававшим ловушку, потом, наверное, устав и замёрзнув, его сиятельство вновь выругался, и вскоре девушка с облегчением различила скрип колёс удалявшейся кареты. Переждав ещё несколько минут, вернее, собравшись с силами, блистательная актриса выкарабкалась из спасшего её мерзкого места и направилась к дальним воротам. К счастью для Анны, погода ухудшилась и избавила одиноко бредущую девушку от внимания поздних прохожих и будочников. Далеко от дома синьора Марони Анна не успела отъехать, и на всякий случай подошла к нему кружным путём. Решив, что преследователи на сегодня действительно оставили жертву, Анна добудилась дворника и уговорила его потревожить покой итальянца. Синьор Марони встретил ученицу в кое-как запахнутом халате, фланелевом ночном колпаке набекрень и домашних туфлях на босу ногу. Из-за плеча его выглядывал заспанный лакей. - Анна, что случилось? - вскричал старик, тут же замахав руками, запрещая нежданной гостье молвить хоть слово, - Молчите! Вы можете простыть, потерять голос! - к лакею, - Что ты стоишь, болван? Готовь ванну, сначала взбей яйцо с ромом! Анна, скорее к камину! Обессиленная девушка послушно исполнила распоряжения маэстро. Подходящих женских вещей в квартире синьора не оказалось, в ванной ночной гостье помогала кухарка, так что через час певица, укутанная в полотенце и плед, уныло заметила - платье безнадёжно испорчено, утром придётся послать за другим и Бог весть, что о ней скажут. - Что скажут! - разъярился маэстро, - Что с Вами станет, если Вы не бросите Ваши глупости! Ещё одно подобное приключение - и о сцене придётся забыть! Я сам поговорю с директором, чтобы Вас освободили на завтра, дай-то Господи, обойдётся! Сопрано - нежнейший инструмент, его может погубить любая случайность! Ваше поведение преступно для Вашего голоса! - Маэстро, я не простыла. К тому же певицам случается заболеть, а потом... - Да, посли пяти лет безупречного успеха они могут себе это позволить! Но Ваша карьера едва началась! Вам не спустят ничтожной ошибки, единственной фальшивой ноты! - Я представить себе не могла подобного... - Девочка моя, - синьор взял её за руку, - Ваша привлекательность станет Вашим несчастьем, если Вы опоздаете воспользоваться удачным случаем. Светские негодяи так же мстительны, как сладострастны, за актрис вступаются только ещё более влиятельные любовники. Лишь страх может заставить молодого негодяя отступится от Вас, вспомните, как он знатен! Родня не раз покрывала его гнусные выходки, а преследование актрисы они и вовсе сочтут пустяком. Старик умолк, потом подал Анне тёплый отвар со словами: - Вы одна из самых одарённых моих учениц, я желаю Вам только добра. Остаток ночи Анна провела на кушетке, щедро смягчённой подушками. Трогательная забота маэстро, конечно, была приятна, но, увы, он ничем не мог помочь своей ученице, да и беспокоил синьора прекрасный голос, а отнюдь не его обладательница. --- Репертуар позволил певице кратковременный отдых, но вот, наконец, в сопровождении крепкого слуги из особняка, Анна появилась в величественном здании театра. Утренняя репетиция прошла благополучно. Директор, обеспокоенный происшедшим, ворчал, но прямо не упрекал девушку, к вечеру храбро вышедшую на сцену навстречу почтеннейшей публике. В партии Лючии Анна была особенно хороша. Серебряные переливы послушного музыке голоса играли с дрожащими огоньками свечей, растекались по огромному залу, смягчаясь у бархата занавесей и чуть звеня в перекличке с хрусталём люстр. Опера достигла кульминации, ария обезумевшей героини томила нежностью и страданием, как вдруг, на самой высокой ноте, с галереи донесся свист. К счастью, Анна, прекрасно помнившая партию, сумела довести музыкальную фразу до близкой передышки, но пронзительный звук с высоты и последовавший за ним шорох в партере повергли певицу в смятение. Её партнёр с недоумением вздрогнул, но за время его исполнения в зал возвратилось спокойствие. Ещё надеясь, что случайная пьяная выходка не возымеет последствий, Анна запела - и с ужасом услышала настоящий кошачий концерт. - Клакеры... - шепнул, побледнев, опытный тенор. Кошмар, преследующий артистов, обрушился на начинающую. Придя в отчаяние, что спектакль сорвётся, Анна сделала знак застывшему было дирижёру продолжить - и сумела допеть свою партию пусть не блестяще, сгладив сложнейший пассаж, но без фальши, которую даже сквозь свист расслышали бы в первых рядах кресел, тем паче на сцене. Главной заботой девушки стало выровнять дыхание, трепещущее вслед за рвущимся из груди сердцем. Анна сумела сосредоточиться, благо давно помнила наизусть каждую ноту и могла спеть арию даже без музыки. Спасительный занавес отгородил актёров от жестокого зала. Смущённые апплодисменты перемежались шиканием. Еле держась на ногах, Анна вышла поклониться. Тенор крепко держал её выше локтя, успев бросить пару ободряющих слов, но уже было ясно - недруг решил затравить неуступчивую красотку. Несколько букетов певице всё же досталось - невозможно вовлечь в заговор весь высший свет, но директор пасмурно сообщил - для многих редкое развлечение не стало сюрпризом. Анна выслушала его в оцепенении, оставаясь бесчувственной, пока плачущая контральто не привлекла подругу к обширной груди и не растопила заледеневшие слёзы. Домой девушку провожали баритон и синьор Марони, оба хмурые, не знающие, чем утешить. На прощание итальянец обещал воспользоваться связями среди бывших учениц - светских дам, и буркнул: - Много от моих хлопот не ожидайте, всё зависит от Вас. Перед сном девушка долго сидела в глубоком кресле возле камина, обхватив руками колени. Душа внимала пляске огня, весело потрескивающего, пожирая поленья, и вместе с ними - мечты о достойном будущем. Единственный способ удержаться на сцене - упование на снисхождение и защиту влиятельного лица, да и захочет ли вельможа ссориться с людьми своего круга ради женщины, не спешившей принять его покровительство? Не обернётся ли мольба о спасении новым унижением и насмешкой? Разбитая, не в состоянии представить себе завтрашний день, Анна добрела до кровати и скорее потеряла сознание, чем уснула. Следующий спектакль с участием Анны должен был состояться через два дня. Неожиданно забрезжил просвет. Директор передал певице написанную в радостном волнении новость - ожидается визит в оперу государя. «Голубушка, в присутствии Его величества ни один наглец не осмелится на бесчинства. Вы должны превзойти себя и добиться высочайшего одобрения - тогда я смогу замолвить словечко за Вас». Анна, мгновенно перейдя от уныния к уверенности в скорой победе над суровой судьбой, в порыве чувств поцеловала записку и без промедления приступила к репетиции дома. О, в роли Констанцы с ней не сравнится ни одна итальянка! К тому же, желая угодить невесте его высочества, «Похищение из сераля» Моцарта год назад поставили на языке оригинала, не взирая на ворчание исполнителей, недобливающим его грубость. Но Анна знала немецкий отлично, и её пение только выигрывало на фоне страданий исполнительницы-итальянки, требовавшей двойное вознаграждение за свои муки. Всего несколько милостивых слов из царственных уст - и клакеров уймут навсегда. Надежды оказались напрасны. Девушка уже готовилась выйти на сцену в костюме и гриме, как её настиг жестокий удар - государя не будет. Внезапное недомогание Её величества отложило придворные развлечения на неопределённый срок. Ближайшие недели в опере не появится никто из августейшего семейства. Анна вышла из-за кулис, не зная, когда в этот вечер её настигнет месть отвергнутого искателя её тела. Будь что будет... Клакеры начали почти с первых нот, потом шиканье, шум где-то далеко наверху, и свист смолк. Анна старалась не слышать ничего, кроме музыки, прикрыла глаза - в этот вечер свечи слепили её, и пела, бросая вызов жестокому миру. Едва ли с другой героиней певица могла слиться столь полно - неволя, побег, только нет избавителя, господин не сжалился, а насмеялся, где она - манящая и обманывающая свобода? Изображать чувства Констанцы Анне не было нужно - волшебные ноты гения, вопреки правилам артистического мастерства, пробуждали память о собственных надеждах, мечтах и разочарованиях. Певица не щадила ни сил, ни голоса, на, быть может, последнем своём выступлении, и превознемогла недоброжелательство зала - гром апплодисментов заглушил свист из боковой ложи, где, совсем рядом, исходил злобой враг. В антракте Анну поздравляли друзья, синьор Марони заклинал поберечься, а директор, по опыту ожидавший новых неприятностей, кисло сообщил - на галерее произошла драка. Какие-то студенты пустили против клакеров кулаки, всех вместе забрала полиция - этим Анна обязана была передышке. Угомонится ли избалованный аристократ? На лица актёров легла тень. В начале второго акта враг пребывал в замешательстве, но, видимо, его намерение наказать зарвавшуюся выскочку осталось твёрдо. В ложе с его сиятельством была компания офицеров, изрядно набравшаяся стараниями приятеля, и выкрикивающая оскорбления уже без разбора - то певице, то её партнёрам по сцене. Скандал несколько притушил директор, лично зашедший к молодым людям и пригласивший их отведать лучшего шампанского в буфете. Спектакль закончился, измотав актёров хуже непрерывного двухнедельного выступления. До поздней ночи за кулисами не стихал шумный спор. Анна готова была уехать куда угодно, раздумывала об Одессе, надеясь уговорить синьора Марони помочь ей добраться до солнечного южного края и не желая размышлять о бедах, подстерегающих там. Контральто советовала сказаться больной до возвращения графа, и без промедления довериться его покровительству, к этому же склонял итальянец. Директор, составивший самое высокое мнение о способностях мадемуазель Платоновой, колебался, не будучи уверен в готовности вельможи извинить каприз юной красавицы, пренебрегавшей оказанной ей честью, но счёл отсрочку наилучшим выходом. К общему удивлению, Анна взмолилась: - Позвольте мне уехать! Скандал даёт повод расторгнуть контракт без неустойки любой из сторон! - Вы не в себе! - размахивая руками, восклицал баритон, - Неужели сегодняшний вечер оставил место сомнениям - Вы созданы для этой сцены, принадлежите ей, театру, искусству, музыке! - Как крепостная? - горько напомнила Анна о своём прошлом. - О, господи! - схватился за голову директор, за долгую карьеру встретивший множество треволнений и не хуже своих подопечных научившийся эффектным жестам, - Никакой жалости к моим нервам! На этом горячее обсуждение прервалось - вошёл слуга и что-то шепнул директору. Тот воодушевился, успокаивающе улыбнулся актёрам и поспешно вышел. С полчаса его отсутствия, взволнованные надеждой, Анна и её друзья почти всё время молчали, пока возвращение заступника не повергло их в угнетённое уныние. Директор, мрачный, растерянный без притворства, сообщил: - Я обратился за помощью к высокому лицу, но... Известный Вам господин ныне в дружбе с членом императорской фамилии, их общие выходки настолько утомили блюстителей общественного спокойствия, что мой знакомый даже рад их новому развлечению, столь, - директор вздохнул, - Безобидному... - Безобидному?! - срывающимся голосом только и смогла повторить Анна. - Клакеров уже отпустили, всех до единого... - А студентов? - Нет, вину за драку возложили на них, мой помощник успел поговорить с приставами. - Я расторгаю контракт! - Ничего не получится, Анна, - директор с уставшим видом опустился в своё роскошное кресло за превосходным столом из красного дерева, - Мне дан... Совет... Не снимать Вас со спектаклей, если в зале нет высочайших особ или дипломатов. - Здесь театр, а не цирк! - возмущённо закричал синьор Марони. - Боюсь, разницу видят не все... - как ни глубоко директор переживал оскорбление, противостоять высоким особам, не будучи знатен, он не был способен. Единственное утешение, которое старик смог найти, прозвучало: - Следующее Ваше выступление - всего лишь Бастьена, Вам будет не так тяжело, как сегодня, вернее, - он посмотрел на часы, - Вчера. Мишень для насмешек и издевательств знатных господ - вот роль, которой, поистине, стоило добиваться... Спетая три дня спустя перед полупустым залом Бастьена не отняла много сил - партия была действительно лёгкой. Исполнительница старалась лишь не фальшивить под аккомпанимент свиста, берегла силы, помня, что следующее выступление - снова Констанца. В тот вечер девушка вышла на сцену, готовая ко всему, к любой подлости и ловушке, полная решимости не позволить сердцу ослабеть под натиском воспоминаний. Первый акт прошёл на удивление спокойно. Тишина, одобрительный шёпот в паузах, тёплые апплодисменты. Незадолго до антракта какое-то предчувствие заставило певицу поднять глаза к императорской ложе – и девушка едва могла поверить в спасение хотя бы на вечер. В зал вошёл Его высочество Александр Николаевич, наследник престола. Анна воспрянула духом, хотя нынче мужества не требовалось так много, и нежность, грусть, голос надежды слились с волшебством музыкального действа. Вновь певица внимала восторгам, драгоценным тем более, чем ближе подошла опасность забыть о них навсегда. Едва опустился занавес, директор, еле дыша от волнения, подбежал к девушке и произнёс: - Вы приглашены в императорскую ложу! Неужели случилость чудо? Юная исполнительница зашла в святая святых театра, трепеща от сознания – её судьба вновь решается, и Бог весть, ждать милости или надежда обернётся обманом. Из высочайшей фамилии в ложе присутствовал лишь цесаревич, но он был не один. Рядом с великим князем в почтительной позе стоял преследовавший Анну негодяй и она, наверное, впала бы в страх и отчаяние, не окажись чуть поодаль граф, видимо, недавно вернувшийся в столицу и глядевший на девушку сочувственно и серьёзно. Его высочество снисходительно и нарочито дружелюбно приступил к милостивой похвале: - Как приятно, что на сцене появилась певица, подающая надежды не уступить итальянкам! Девушка ответила на приветствие глубоким реверансом. Александр Николаевич оказался недурным собой молодым человеком. Карие глаза обозревали акрису с нескрываемым любопытством: - Вы поистине восхитительны, и доставили мне огромное удовольствие. - Благодарю за честь, которой меня удостоило Ваше высочество, - новый поклон. - Полноте, не будем высокопарны, - с лёгкой усмешкой протянул цесаревич и обратился к молодому спутнику: - Князь, Вы согласны, что мадемуазель Платонова – подлинное украшение оперной труппы? - О, да! - подобострастно поддакнул тот. Господи, и это – гордый аристократ! Нет, лакей, заискивающий перед барином... - промелькнуло в прелестной головке. - Вы, сударыня, настоящий талант, - продолжил Александр Николаевич, - А талант нужно беречь, не так ли? - Его высочество вновь призвал к ответу недавнего преследователя актрисы. - Конечно, само собой, разумеется, - с кислой миной, но без тени сопротивления признал окончательно стушевавшийся негодяй. Его высочество взял со стола роскошный букет и протянул его Анне, вновь поклонившейся и взявшей цветы. Молодой наследник не сразу выпустил подарок из рук, и некоторое время лицо красавицы было совсем близко от него. Он, пользуясь случаем, разглядывал Анну и, видимо, остался доволен наблюдением. - Вы на редкость обворожительны, мадемуазель. Девушка потупилась и выпрямилась, прикрываясь цветами. Интерес Александра Николаевича был откровенно мужским, но всё-таки благопристойно сдержанным. Анна давно научилась распознавать подобные знаки внимания. Пожалуй, она бы почувствовала себя польщённой, не будь рядом графа, вызывавшего размышления – не он ли устроил спасение? Случай или забота привели его сегодня в ложу? Да и как иначе объяснить очевидную осведомлённость Его высочества о недавних злобных преследованиях? При этих мыслях пристальный взгляд цесаревича, быстро скользувший по лицу, шее, рукам, декольте, был неприятен, к тому же интерес мог оказаться не праздным. Небрежный жест царственной руки позволил актрисе оставить высоких особ и удалиться. Анна простилась с каждым из мужчин отдельным поклоном. Самый глубокий и почтительный, конечно, достался его высочеству. Кланяясь князю, девушка надеялась скрыть насмешку, повернувшись же к графу, постаралась поймать его взгляд и подарить улыбку тёплой искренней благодарности. Выскальзывая из ложи, красавица чувствовала – внимание мужчин следует за ней, злобное, кошачье довольное, и – грустное. ---- В гримёрную для краткого отдыха перед вторым актом Анна возвращалась, окружённая льстиво-завистливыми похвалами. Поклонники, недавно с довольным любопытством ждавшие скорого наказания строптивой девчонки, кланялись почтительно-вежливо, вручали букеты, подчёркивая преклонение перед музами и оставив искательство - кто дерзнёт домогаться актрисы, удостоившейся благосклонности цесаревича? Актёры поздравляли её, молодые актрисы подпустили пару шпилек - отсутствие соперничества на сцене не освобождало от зависти за кулисами. Меццо-сопрано вздыхала, предчувствуя, что драгоценности новенькой скоро затмят её собственные, вторая сопрано - итальянка, игравшая в очередь с Анной, счастливая обладательница весёлого нрава, ограничилась шуткой: - Скоро Вы будете в золоте, не только распуская волосы по ночам! Почтенная контральто, давно вышедшая замуж за виолончелиста и не искавшая новых поклонников, от души радовалась за подругу: - Теперь Ваше будущее устроено! Анна быстро поблагодарила друзей за участие и поспешила в гримёрную готовиться ко второму акту, стараясь думать только о партии. Второй акт принёс исполнительнице море цветов и апплодисментов. Анна играла кратким мигом свободы между кандалами страха и готовящемися схватить её золотыми, шаловливо улыбалась партнёрам, изображавшим великодушного султана и отчаянного возлюбленного, порой кружилась по сцене, позволяя наслаждаться не только звуком нежного голоса, но и лицезрением изящного, хотя и несложного танца. Тенор тихонько шепнул: «Не увлекайтесь, юла, Вы не балерина», но публика пришла в полный восторг. Девушка трижды выходила кланяться, дважды пела на бис, и зал, следуя одобрению обитателя императорской ложи, шумно рукоплескал. После спектакля дирижёр ворчливо попросил предупреждать, если на сцене опять будет мельтешение, но тут же похвалил, что живость певицы не нанесла ущерб звучанию её голоса. В заставленную корзинами цветов гримёрную девушку проводили новыми апплодисментами. Сразу вслед за Анной лакей с важной миной внёс целую охапку великолепных роз, и, сделав многозначительное лицо, положил на туалетный столик маленькую коробочку и сложенный вдвое листок бумаги. Оставшись одна, Анна прочла коротенькую записку: «Мадемуазель, я очарован. Сегодня я спешу во дворец, но скоро надеюсь услышать Ваш божественный голос в нашем маленьком театре». В футляре лежала брошь, усыпанная сапфирами. Анна, охваченная слабостью после жестокого испытания последних дней, опустилась на стул. Больше всего ей хотелось покоя, не думать о новых интригах, страхах, не ждать подвоха или снисходительной милости, не играть в любовь и не быть игрушкой. Вздохнув, девушка потянулась к шнурку колокольчика, чтобы позвать служанку, смыть грим и переодеться, но в дверь постучали. Дождавшись разрешения войти, порог комнаты переступил граф. Вельможа был необычно хмур и держался без привычной вальяжности. - Сударыня, простите, что беспокою Вас, когда Вы нуждаетесь в отдыхе, но не хочу откладывать разговор. Анна, кутаясь в длинную шаль, кивнула, позволяя продолжить. Гость сел в простое кресло, оказавшись на самом дальнем расстоянии от прекрасной хозяйки, какое допускала теснота артистической гримёрной. Прежде чем приступить, мужчина достал платок и, не глядя на певицу, протёр лоб. Ему как будто было неловко. Анна, не шевелясь, следила за каждым движением человека, недавно искавшего её благосклонности. Наконец, граф вымолвил: - Я восхищён Вашей стойкостью и сожалею, что Вам пришлось вытерпеть незаслуженное унижение, - после вступления мужчина перевёл дух и, не спуская глаз с Анны, продолжил, - Я вернулся в столицу несколько дней назад. Прямо с дороги решил заехать в оперу хотя бы на полчаса и послушать Вас в роли Бастьены. Анна опустила глаза - ей не хотелось вспоминать недавний кошмар, но её гость думал иначе. - Вы едва начали петь, как раздался шум. Я был раздосадован и обескуражен - Ваша исполнение, как всегда превосходное, заслуживало апплодисментов, а не свиста. Пришлось позвать служителя и потребовать удалить бузотёров с галереи, но грохот донесся и из бельэтажа! Я сразу не догадался, что столкнулся со злонамеренным преследованием, а не с обычными пьяными выходками! Граф, взволнованный, встал и попытался пройтись. Но комнатка была слишком мала для его высокого роста, и, сделав два по-военному резких шага, мужчина повернулся и возвратился в своё кресло. Он как будто хотел взять девушку за руки, но спохватился и откинулся назад, продолжая рассказ: - Я был уверен, что спектакль сорван, вот-вот опустится занавес, но музыка не смолкала, а Вы... - он помолчал, выражение лица мужчины смягчилось, в нём промелькнула восхищение, - Вы пели, невзирая на свист, терзающий Вас и смолкавший при исполнении тенора... Пели божественно, парили над злобой и мерзостью, осмелившейся на Вас посягнуть. - Партия Бастьены не так уж трудна, - вставила Анна. - Да, если публика не враждебна, - покачал головой аристократ, - Вы слушали музыку, запечатлённую в Вашей памяти и душе. Много раз мне казалось - Вы смотрите в мою сторону, но Вы не замечали вокруг ничего, даже если не закрывали глаза. - Простите, я в самом деле не видела, петь под этот свист... - её плечи невольно вздрогнули. - Конечно, конечно, - поспешил успокоить девушку граф, - Ваше мужество поразительно, - он улыбнулся, отвечая на слабую улыбку неимоверно утомлённой красавицы, - Мне следовало подойти к Вам в тот вечер, но я бросился расспрашивать служителя, потом искал директора... Вы успели уехать. - Мне никто не рассказывал... - актриса искренне удивилась. - Да, - кивнул граф, - Поразмыслив, я решил сначала принять меры, а потому попросил молчать, - мужчина замялся, явно не желая, чтобы собеседница чувствовала себя обязанной, - Подлость этого господина возмутит всякого порядочного человека. К несчастью, его связи настолько значительны, что даже мне потребовалось бы немалое время воспрепятствовать его проискам. Бог весть, что бы Вам пришлось вынести, поэтому я и решился, не мешкая, воспользоваться помощью Его высочества. На лице графа появилась болезненная гримаса от мысли, чем может закончится заступничество великого князя, но вельможа совладал с волнением и сдержанно продолжил: - За три дня я успел узнать все детали составленного против Вас заговора. Его высочество был рассержен моим рассказом о гнусной интриге и охотно взялся помочь Вам, - граф резко выдохнул и твёрдо заверил, - Александр Николаевич, как и я, считает недопустимым принуждать женщину к близким отношениям, тем более - мстить за отказ. - Я благодарна доброте Его высочества и Вашей, Ваше сиятельство, - Анна кивнула, чувствуя, что усталость и сознание своего спасения завтра обернутся головной болью. - Не стоит, - быстро возразил граф, - Это был мой долг, я обязан следить за общественной благопристойностью и пресекать подобные выходки. Клакеры опять арестованы и понесут наказание. - А студенты? - оживившись, прервала его Анна, - За меня вступались студенты... - Не тревожьтесь, - заверил мужчина мягко и грустно, - Ваши рыцари свободны и празднуют победу со всем пылом юности. Девушке хотелось узнать о них подробнее, но она постеснялась расспрашивать графа, любовавшегося её измученным личиком, с которого Анна так и не успела снять грим. Минуту-другую длилось молчание. Благородный кавалер, не желавший требовать плату за своё заступничество и понимавший, насколько сильный у него появился соперник, медлил перед уходом, думая, что едва ли ему можно надеяться на новую долгую встречу наедине. Анна же, донельзя утомлённая, всё-таки не стала торопить его сиятельство - благодарность превознемогала усталость, и мысли актрисы кружились вокруг почти полной уверенности - едва ли другой отнесётся к ней с таким великодушием и участием. Граф встал, слегка поклонился и закончил разговор словами: - Ваши испытания позади. Негодяй не осмелится докучать Вам, даю слово. Вы свободны принимать или отвергать ухаживания Ваших поклонников, как Вам угодно. Сдержанность тона, серьёзность до хмурости, прорывающиеся сквозь великосветскую гордость нежность и теплота яснее слов говорили - расчётам нет места. Мужчина не требовал ничего – и в душе девушки что-то откликнулось. Певица поднялась вслед за гостем, сделала шаг навстречу ему и протянула для поцелуя тонкую руку. Анна вздохнула, хотела, как в омуте, раз и навсегда оставить надежды на полную независимость, довериться человеку, испытывающему к ней хотя бы участие, но вдруг в памяти мелькнул насмешливый блеск синих глаз. Рассудок твердил – не обольщайся призраком прошлого, не мечтай, не доказывай никому ничего – но слова застряли поперёк горла. Актриса, не шевелясь, смотрела, как вельможа почтительно склонился к её руке, потом выпрямился, улыбнулся одними губами, повернулся, ушёл – и она не стала его останавливать. ---- Его высочество посетил оперу через два дня. Исполнительницу партии на сей раз Лючии вновь вызвали в царскую ложу, где ей было подарено много похвал, блестящих взглядов, встреченных смиренной почтительностью, и прекрасные серьги. Его сиятельство прислал цветы и несколько слов на бумаге. Неделю спустя Анна удостоилась чести петь августейшему семейству. Огни дворца в тот день сверкали не слишком ярко - императрица ещё не выздоровела окончательно. Девушка была предупреждена - для их величеств уместнее избрать не самые сложные, но задушевные вещи. - Государь из всей музыки предпочитает марши, но не прочь послушать и что-нибудь душещипательное. Советую Шуберта. - А Её величество и Его высочество? - Её величество будет довольна пением на-немецком, а наследник, увы... - директор закашлялся, но, встретив недоумение своей подопечной, негромко прибавил: - Его высочество унаследовал от августейшей прабабки редкий дефект слуха - его уши слышат по-разному, и ощутить гармонии звуков цесаревич не способен, увы. Анна была поражена: - Но Его высочество столь щедр на комплименты... - Его положение обязывает покровительствовать искусству. К тому же, - старик многозначительно усмехнулся, - Для симпатии к Вам достаточно зрения. Покраснев, разочарованная девушка вышла из кабинета, а вечером её исполнение вызвало снисходительные аплодисменты особ, не сомневавшихся - девица на седьмом небе от счастья. Кроме членов августейшей семьи в Эрмитажном театре присутствовали два посла и несколько сановников, среди них и добрый ангел певицы - граф, слушавший внимательней всех остальных, вместе взятых. Красавицу слушали, но ещё больше разглядывали, пару раз подзывая поближе. Анна чувствовала себя выставленной на ярмарке. Император, насладившись лицезрением, усмехнулся сыну, явно одобряя его вкус, а тот ответил самодовольной улыбкой. В перерыве, когда девушка поправляла грим в маленькой комнатке для прислуги, Александр Николаевич зашёл к ней и после пары торопливых комплиментов обнял. Певица вывернулась: - Простите, я сильно накрашена, боюсь перепачкать мундир Вашего Высочества. Молодой человек развеселился, но оставил в покое красавицу, к тому же ему пора было возвращаться к гостям. С каждым днём Анне становилось всё тяжелее. Никогда она не чувствовала себя больше холопкой, чем теперь, став по документам свободной. Поделиться своими печалями девушке было не с кем - молодые актрисы завидовали ей, те, что постарше, радовались за неё, маэстро, директор, певцы считали её падение неизбежным, хуже того, расценивали как везение. Удостоенной благосклонного внимания особе оставалось тоскливое ожидание - когда Его высочеству наскучат увёртки и он назначит время и место свидания. Как-то в разговоре с контральто, пригласившей подругу на чай между репетицией и представлением, Анна обронила: - У Вас очень уютно. - Да, - с довольной улыбкой кивнула почтенная дама. - У Вас славная дочь, муж так Вас любит. - Со временем и Вас ожидает семейное счастье, я уверяю, - хозяйка с удовольствием отхлебнула ароматный нектар, - Пользуйтесь пока молодостью, занимайтесь карьерой, а через несколько лет подумаете о замужестве, если захотите, конечно. Ведь к тому времени Вы будете обеспечены. - За кого я смогу выйти замуж? У меня будут деньги - слишком много для скромного человека, который мог бы искренне пренебречь моим прошлым. - Ну... - чуткий слух контральто уловил горечь, - Что особенного будет в Вашем прошлом? - дама ещё чуть-чуть поразмыслила, - Если у Вас будут дети, не тревожьтесь, о них позаботится Его высочество. Может быть, и о Вашем замужестве... Анна вздрогнула, её самообладание поколебалось: - Вам не кажется гнусным принимать мужа из рук любовника? - Дитя моё... - добрая женщина растерялась, - Но так делают все! - Вы ведь не отпустите на сцену Вашу дочь? - глядя подруге прямо в глаза, задала вопрос Анна. - Конечно, нет! Да она и талантом, к счастью, не блещет. Мне в своё время было некуда деться, слава Богу, голос позволил удержаться на сцене дольше, чем хватило милости покровителя, но без помощи в самом начале карьеры я давно умерла бы от голода или чахотки, - контральто прослезилась и утёрла глаза платком. - У меня подписан контракт, самый наглый преследователь угомонился... - Навсегда ли? Если Вы всё-таки откажетесь от покровительства высокого лица... Анна вздрогнула и опустила глаза к чашке, а подруга продолжала увещевания: - Почему Вы так противитесь? Его высочество молод и собой очень хорош. - Я была крепостной, и теперь снова себя чувствую в рабстве. Для Его высочества актрисы - всего лишь служанки. - Ваш барин был груб с Вами? Не дождавшись ответа и покачав головой, дама рассудила: - Если Вы боитесь вновь страдать от легкомыслия юного вертопраха, советую Вам предпочесть графа. Анна вздрогнула и напряжённо нахмурилась. - Милая, конечно, Вас отпугивает разница в возрасте, но, поверьте, она ничто при опытности и деликатности любовника. Видимо, гостья показалась старшей подруге слишком подавленной и неуверенной, и контральто решила предостеречь её дальше: - Я боюсь, Вы совершите ошибку. Я понимаю, как сильно Вы обманулись в надежде жить честным трудом, искупить прошлое рабство, добиться уважения хотя бы в своих глазах, но, дорогая, в Ваши годы ловушка неосторожного выбора в браке окажется роковой ещё больше. - О чём Вы? - К несчастью, человек честный не осмелится к Вам приблизиться. От желающих же служить ширмой не будет отбоя, едва Вы намекнёте кому-нибудь, кроме меня, что хотите найти мужа. - Что? - Анна едва дышала. - Да, - взгляд всегда мягкой и благодушной контральто был твёрд и даже суров, - Мне приходилось видеть такое. Поверьте и не пытайтесь спорить - по этой дороге легче пройти в одиночестве, без того, кто не позволит Вам и помыслить свернуть. Бледная гостья с трудом допила свой чай, поблагодарила, откланялась и вернулась домой, надеясь остаться в покое хоть ненадолго. В гримёрной певица, в расчёте отвлечься, пересмотрела записи директора на следующую неделю. Два спектакля, а в воскресенье – благотворительный концерт. Господи, как она устанет к этому времени! По какой-то случайности к ней на стол попало одно приглашение на почтенное собрание, наверное, директор припас его для кого-нибудь из друзей, а потом позабыл. Вернуть ему? Певица собралась позвонить в колокольчик, но вдруг ей в голову пришла новая мысль. Слуге она велела принести чистый конверт и, ругая себя за глупость, надписала – барону Владимир Корфу, Двугорский уезд, собственное имение. Зачем? Он едва ли вернулся… Но решение было принято, письмо – отправлено, и Анна попыталась забыть о нём. --- Вечером после спектакля Анне передали, что её спрашивает некая дама. Девушка удивилась, не имея ни малейших предположений, побыстрее переоделась и вошла в небольшую уютную и опрятную комнату, где актёры принимали тех из поклонников, кто действительно интересовался искусством. Средних лет и почтенного вида женщина с улыбкой поднялась и представилась: - Очень мило с Вашей стороны принять меня! Я очень рада познакомиться с Вами! Моё имя - мадам де Воланж. Анна учтиво наклонила голову. Обе опустились в кресла: - Чем обязана удовольствию видеть Вас? Певица знала большинство благотворителей Петербурга, и решила - какая-нибудь москвичка или провинциалка вздумала покорить свет очередным концертом на благо сирот или госпиталя. На следующей неделе репертуар слишком плотен, а там можно подумать... Гостья не оставила новой знакомой много времени на размышления. - В Вашей жизни скоро произойдут перемены... - многозначительный взгляд заставил усомниться в цели визита. - О чём Вы? - Анна поневоле насторожилась. - Слухи о расположении к Вам некоего высокого... Очень высокого лица достигли и моих скромных ушей. - С Вашей стороны очень любезно рассказать мне о пересудах! Извините, я очень устала, - Анна сделала движение встать, но мадам наклонилась к ней и взяла за руку. - Мы можем заключить весьма выгодное соглашение, - она вновь откинулась назад, - Говорят, Вы способны к учёбе и не жалеете труда на неё. Последняя фраза сбила девушку с толку. - Мой маэстро не раз хвалил моё прилежание. - Надеюсь, уроки первого из Ваших маэстро также не прошли даром? - как-то неприятно усмехнулась женщина. - Покойный барон нанимал учителя пения... - Я о других уроках, - оценивающий взгляд становился всё более наглым, но девушка понимала всё меньше. - Фортепьяно? Гостья смеялась до слёз. Трясущиеся локоны, колыхание пышной груди, еле различимый звон подвесок крупных серёг возбуждали в актрисе смутное чувство гадливости. - Простите сударыня, что Вас так насмешило? - Браво, Вы превосходно изображаете наивность! Но со мной... - улыбка стала снисходительно-добродушной, - Можно не притворяться. Уставшей после долгого выступления Анне надоели намёки. - Ещё раз прошу прощения. Будьте добры ясно изложить суть Вашего дела или позвольте откланяться. Дама перестала смеяться. - Вами интересуется Его высочество. Некоторое промедление с Вашей стороны понятно и благоразумно - создаёт впечатление трудной победы. Но этого недостаточно, чтобы надолго удержать мужчину, тем более наследника престола. Вы выросли в провинции и там же приобрели первый опыт. Кстати, кто Вас просветил? Старик или молодой? Может, ещё кто-нибудь? Бледная, как полотно, Анна молчала. - Господи, что за глупости, - раздражённо продолжила мадам де Воланж, - Меня Вам стесняться нечего. Вы умны и расчётливы - я собрала о Вас достаточно сведений. Но если надеетесь, что прекрасного тела и уроков прежних хозяев будет довольно... Певица вскочила и бросилась к выходу, выкрикнув: - Не желаю знать ни Вас, ни Ваших уроков! Мадам оказалась проворнее и перегородила дорогу покрасневшей от стыда беглянке: - Вы, наверное, не правильно поняли и боитесь ловушки. Не тревожьтесь, я не предлагаю учителя - всего лишь несколько ценных советов. У меня опыт немалый, - она вновь усмехнулась, и я давно бросила стыдиться его. - Пустите! - Анна чувствовала себя оплёванной и еле дышала. - Вы непроходимо глупы! Или... - мадам удостоила актрису пристальным взглядом, нахмурилась и, после краткого колебания, изрекла: - У Вас вовсе нет опыта? - удивление возрастало вместе с уверенностью, - Вы - девственница? Певица попыталась оттолкнуть незваную гостью, но оказалась гораздо слабее. Воодушевлённая мадам горячо зашептала: - Но ведь это прекрасно! Мы продумаем каждую мелочь! Я даже денег с Вас не возьму! Вы добьётесь прочного расположения Его высочества и окажете мне покровительство, когда в нём возникнет необходимость. Мерзкая сделка показалась Анне настолько нелепой, что, как ни странно, девушка легко взяла себя в руки и холодно отчеканила: - Вы сами не понимаете, что Вы хотите. Если я стану изображать перед Его высочеством невинную овечку, не устоявшую лишь перед ним, мое знакомство с женщиной Ваших занятий его в высшей степени озадачит. Мадам призадумалась и через миг просияла: - Я знала, мы отлично поладим! Сколько хорошеньких дурочек полагаются на смазливое личико и свежее тело, а потом не могут понять, почему их бросают! И, конечно, после пары лет им рассчитывать не на что. Вы видите трудности, и мы придумаем, как с ними справиться. - Убирайтесь! - только привычка беречь голос помешала Анне сорваться на крик. Мадам, ничуть не смутившись, пожала плечами: - Передумаете, свяжитесь со мной через гримёра. Я не злопамятна. Не помня, как добралась до дома, Анна с плачем побежала по лестнице в свою комнату и бросилась на кровать, не сняв даже шляпки. Петля вокруг неё всё сужалась, удушая любой вздох надежды. Череда блестящих поклонников, циничный чиновник, делавший намёки, заставившее вспомнить предостережения доброй контральто, друзья, советующие не ошибиться и не медлить с выбором содержателя, наконец - отвратительная сводня. Наплакавшись, девушка перебрала драгоценности, пытаясь оценить, хватит ли цены за них уплатить неустойку. Самые дорогие подарил цесаревич, и Анна в гневе отшвырнула их прочь. Куда ей бежать? В другом театре её ждёт то же самое, в провинции - кого она знает и кто знает её? Вернуться в Двугорский уезд, признав своё поражения, терпеть насмешки и домогательства красавца-барона? Нет, только не это! Что же ей остаётся? Блестящая дорога позора, зависти, борьбы с новыми фаворитками? Почему ей так неприятен молодой красивый наследник? Горькая усмешка исказила прекрасные черты белокурой певицы. Каждый взгляд, каждое слово Его высочества свидетельствовали одно - ему нужно лишь новое развлечение с доступной женщиной. Ни чувства, ни капли участия, даже восхищения голосом она не дождётся! В комнате Анны стоял вчерашний букет графа, на столе лежала коротенькая записка: «Снова благодарю Вас». Его сиятельство не навязывал ни себя, ни подарков, но один из всех не скупился на доброе слово. Девушка встала, прошлась по комнате, остановилась перед зеркалом и расправила плечи. Бегства не будет. Актрисы живут не с мужьями, а с содержателями, видно, не уйти от судьбы. Граф - тот человек, от которого Анна способна добиться хотя бы наружного уважения, и девушка решила предпочесть его остальным. Уставшая, затравленная, обессиленная, красавица нацарапала коротенькую записку: «Ваше сиятельство, я уверена, что никому не смогу довериться так полно, как Вам». --- Всё лето барон Корф провёл на юге, в малороссийском имении. Вскоре по возвращении в Двугорский уезд он получил неожиданное приглашение. Из небольшого конверта молодой помещик с изумлением извлёк листок превосходной бумаги, оказавшийся билетом на благотворительный концерт в Санкт-Петербурге через несколько дней. Первой мыслью Владимира было - ошибка, кому могло прийти в голову звать на благородное собрание скандалиста и дуэлянта? Но, повертев приглашение в руках, барон решил ехать. Осень в деревне усиливала хандру, близкое окончание траура по отцу означало ворох визитов и зазываний в гости, от которых нет предлога отнекиваться, да и навестить столицу вдруг захотелось. Чем не повод? Через два дня барон переступил порог особняка и с удивлением узнал - его подопечная месяц назад, как ни в чём не бывало, вернулась домой. - Как? Где она? Почему мне ни слова не написали?! - Так, барин, сразу, да Вы ещё не вернулись... - Проклятье, я и половины писем не просмотрел! - А она, чай, играет нынче. Барон помчался в Императорский театр, успел ко второму действию, но имени Анны Платоновой не было на афише. Может быть, её взяли только на крошечные безымянные роли? Владимир прошёл в свободную ложу, но тщетно вглядывался в толпу придворных дам, окруживших на сцене королеву Елизавету, потом вспомнил Шиллера и сообразил - дальше обе королевы обойдутся без свиты. На вопрос: - Послушай, любезный, Анна Платонова играет сегодня? - Помилуйте, Ваше высокоблагородие, нет здесь такой! - развёл руками услужливый лакей. - Ты уверен? - Да как же мне всех их не знать? - с обидой в голосе насупился достойный служитель. Владимир не представлял, что и подумать. Если слуги уверены - хозяйская воспитанница в театре, а здесь о ней и слыхом не слыхивали, где она может быть? Неужели... Но тогда зачем она остаётся под крышей дома бывшего барина? Растерянный и разочарованный, молодой человек вернулся в карету и вспомнил о сегодняшнем концерте. Ехать слушать музыку и бельканто ему не хотелось, но возвращаться домой - ещё меньше. Часы пробили одиннадцать, ещё можно успеть. Чинное собрание состоялось в старинном особняке почтеннейшего семейства. Барон отдал приглашение разряженному слуге и вошёл в парадные залы к блестящему обществу. Появление молодого человека вызвало лёгкий шёпот - едва ли почти что бунтовщика ожидали встретить среди филантропов и их подражателей, но виновник смущения предпочёл пренебречь им. Всюду виднелись подносы, предназначенные для пожертвований, продавалась какая-то дребедень - неумелые вышивки и каминные экраны, раскрашенные благородными ручками светских дам, от рояля только что отошла нескладная девица, видимо, вынужденная талантами маскировать дурную внешность и отсутствие приданого. После выступала какая-то дама, похоже, вздумавшая поразить высший свет провинциалка - ей вежливо аплодировали. Барон, еле сдерживая зевоту, дошёл до буфета и расстался с парой червонцев за стопку паршивого коньяка - чёрт побери, ради несчастных сирот гостям могли подать что-нибудь и получше. Корф, морщась, потягивал свой напиток, когда заметил движение - публика потянулась в концертную залу. Кто там ещё? До слуха молодого человека донеслось: «Хоть сейчас послушаем что-то пристойное». От нечего делать Владимир последовал за всеми и, не веря своим ушам, разобрал - объявляется выступление Анны Платоновой, сопрано Императорской оперы. Она, без сомнения, Анна! Она ли? Эта изысканная красавица, без смущения вышедшая на сцену, на миг склонившаяся в отточенном неглубоком поклоне и заставившая публику стихнуть в предвкушении подлинного искусства? Владимир остался стоять между колонн недалеко от двери, и с каждым тактом, пассажем, отражающейся от мрамора чистой нотой росло его изумление. Нежный голос отцовской воспитанницы за год не изгладился из его памяти, но никогда в нём не было такого богатства и силы. Слабо разбираясь в бельканто, Владимир скорее сердцем, чем слухом, ощутил звенящее великолепие. Звуки арии сменили рукоплескания подлинного, а не учтивого одобрения. Анна вновь поклонилась, взяла поднос и поплыла между рядов, улыбаясь щедрости восхищённых светских людей. Острый взгляд бывшего барина ревниво заметил - мужчины смотрят на красавицу с удовольствием ни мало не меньшим, чем несколько минут назад слушали. Комплименты девушке сыпались столь же изобильно, как монеты и купюры, но актриса и кавалерам и дамам улыбалась с равно почтительной благодарностью, не позволяя себе ни тени кокетства и не выделяя из публики никого. Вот важный сановник опустил на поднос даже не деньги, а чек, сопроводив его похвалой - смиренный поклон. Вслед за ним из толпы вынырнул юный повеса, небрежно бросивший пару червонцев и изъявивший что-то напыщенное - на белом челе не отразилось ни тени волнения. Почтенная дама милостиво улыбнулась, одаряя безвестных сирот - реверанс ей ничуть не отличался от благодарности столь же или менее почтенным господам, кое-кто из которых нарочито медлил, любуясь воплощением ангела милосердия. Анна подошла и к бывшему барину, даже взмахом ресниц не выдав знакомства. Шелест купюр, улыбка, пара слов благодарности, обычный поклон - и лучистые глаза обращены к следующему благотворителю. Барон был куда менее спокоен. Владимира переполняли облегчение и досада. Худшие подозрения, к счастью, не оправдались - Анна стала певицей, искать её нужно в опере, а не в драматическом театре, жаль, что лакей не разъяснил ему толком. Но с какой непринуждённостью и достоинством плутовка носит новую маску! Девушка по-прежнему живёт в его доме, она, конечно, свободна - покровитель-любовник снял бы квартиру. Но где и с кем Анна провела целый год? Молодой человек терялся в догадках. Красавица спела на бис лёгкий романс, знакомый барону по отцовскому дому, и покинула залу через маленькую дверь для прислуги. Чёрт, как она уедет отсюда? Ждать певицу нужно у чёрного хода, этой мысли барон ухмыльнулся - не раз и не два доводилось ему брать надушенные записки из рук горничных. Выступления певцов как будто закончились, гости потянулись прощаться с любезными хозяевами, и барон ускользнул раньше всех, приказав кучеру отъехать и остановиться неподалёку. Но ожидания оказались напрасны - из дома вышли слуги, одетые лучше певцы, кажется, музыкант со своим инструментом. Тоненькой фигурки Анны барон разглядеть не сумел. Где она? Вышла парадным? Её ждал извозчик, знакомый из театра, или... В чрезвычайно скверном настроении барон вернулся домой и не знал, что и думать - слуга доложил о возвращении девушки, всего на несколько минут опередившей хозяина. - Позови Анну в гостиную! - сердито буркнул барон. Певица, ещё в концертном платье, плавно вступила в комнату, и Владимир забыл свою злость на неё, любуясь грациозной походкой и уверенными движениями. Анна стала ещё красивее, взгляд - твёрже, девушка глядела прямо и без улыбки, но так хотелось, чтобы она улыбнулась, растаяла, черты смягчились даже в ущерб совершенству. - Здравствуйте, господин барон! - негромкий голос вывел Владимира из оцепенения. - Здравствуйте, Анна! Вы прекрасно выглядите. - Благодарю Вас. Я очень устала, и если у Вас нет ко мне дела, которое не может подождать до утра... - Мы не виделись целый год, неужели не найдётся что друг другу сказать? - со смесью обиды и досады воскликнул барон. Девушка с утомлённым видом опустилась в кресло. - Я слышала, отравительницей оказалась её сиятельство княгиня Долгорукая? - Да, - хмуро подтвердил Владимир. - И это расстроило Ваш брак с княжной? Сожалею, - бесстрастно продолжила Анна. Барон начал злиться. - С Вашей стороны соболезнования очень любезны, - в учтивости явно мелькнула ехидца. Анна ничуть не смутилась: - Не стану скрывать, для меня было большим облегчением узнать о разоблачении убийцы - ведь я и сама попала под подозрение. - Никто не подозревал Вас всерьёз! - в отличие от собеседницы, барон был близок к полной потере самообладания, - Иначе Вам не позволили бы уехать! Кстати куда? Где Вы провели целый год? - По какому праву Вы требуете отчёта? Бывший барин на миг прикрыл глаза, стараясь взять себя в руки. - Вы - моя подопечная! - Вот как! - глаза Анны блеснули насмешкой, - Как трогательно считать себя опекуном бывшей крепостной! - Анна, довольно... Неужели мы не можем поговорить попросту? Оба перевели дух, и певица призналась: - Я ездила в Одессу с учителем, маэстро Марони. Он не очень хорошо себя чувствует в Петербурге, хотел год отдохнуть, но согласился обучать меня за две тысячи, если я поеду с ним вместе. - Так значит, ему Вы обязаны мастерством, заметным даже для такого профана, как я? - барон не скрывал довольную улыбку - как легко всё разъяснилось! Анна от его улыбки, напротив, насупилась: - Конечно, Вас смешит моя блажь! Куда проще было бы поступить в драматический театр и блистать под покровительством высокого или даже августейшего лица! - В опере Вы надеетесь на защиту таланта? - с сомнением протянул барон. Девушка вдруг поникла и прошептала: - Надеялась... - спохватившись, что выдала себя, Анна вновь выпрямилась, но поздно. Барон взял её за руки: - Анна, не всё так гладко, как Вы мечтали? Красавица сердито отпрянула и сверкнула глазами: - Вам нет до этого никакого дела! Ответом ей стала усмешка: - Как это никакого? Вы живёте в моём доме... - Скоро уеду! - вскрикнула Анна, голос чуть стих, - Ещё несколько дней, и уеду... К покровителю! - закончила она с вызовом и отвернулась. - Что?! - от внезапного удара у Владимира перехватило горло, едва отдышавшись, он продолжил с горечью и насмешкой, - Вы учились не только пению, поздравляю с успехом! Право, отец был бы в восторге от плодов своего воспитания, - барон издевательски зааплодировал. - Не смейте меня осуждать! - серебряный голос едва не сорвался на визг, - Где Вы были с Вашей заботой и нравоучениями, когда мне не давали прохода, травили клакерами, оскорбляли, унижали, разглядывали, разве что не ощупывали! - Я не знал, где Вы! К чему эти глупые тайны? Анна слегка успокоилась, но тихий голос казался надтреснутым: - Мой покровитель - человек благородный и великодушный, выручил меня, вернее сказать - спас, не ставя условий. - И произвёл на Вас неотразимое впечатление? Ловко! Поздравляю этого почтенного господина, кто бы он ни был, - Владимир кусал губы, готовясь к новым упрёкам, но Анна устала: - Какая Вам разница... Что ей ответить? Рассказать, как искал её, как скучал без нею, как таящий лёд её глаз снился ему жаркими ночами на юге? - Анна, откажетесь, пока не поздно! - он с болью подумал - может быть, поздно. - Меня не оставят в покое, если я буду одна, - девушка казалась совсем маленькой в своём кресле. - Бросьте театр! - У меня нет денег на неустойку! - Я заплачу её! - Заплатите, и что дальше? - певица вздёрнула подбородок. Владимир пришёл в бешенство: - О, да, конечно, я и забыл, столь утончённой, возвышенной и прекрасно обученной особе невозможно похоронить себя в уездной глуши! - Я не хочу опять зависеть от Вас! Вы рассчитываете на мою благодарность? - Иронизируете? Анна вскочила. - Не надейтесь сами стать моим покровителем! - Для меня это слишком большая честь! - издевательски подхватил барон, быстро встав вслед за ней, - Платить по счетам оперной примы - право же, я недостоин, но не сомневаюсь, всё будет оплачено! - Оплачено... - возбуждение девушки стихло, - Всё оплачено... - она стала загибать пальцы, - Будет оплачено всё - квартира, экипаж, платья, голос... - прямым остался всего один палец, - Оплачена Анна, - тонкая кисть сомкнулась в маленький кулачок. - Аня, брось всё... - злость мужчины растворилась в грусти и нежности, он обнял красавицу, не пытавшуюся оттолкнуть его. Обрадованный, что девушка не вырывается, Владимир стал целовать её: - Аня, глупенькая, хорошая, упрямая моя... - смешанные с поцелуями беспорядочные слова утратили всякий смысл, когда Анна, вздохнув в плену мужских рук, подняла голову и ответила: - Да... Пусть будет так. Он не понял, просто вновь испил поцелуй, наслаждаясь мигом покорности строптивой девчонки. - Я не возьму с Вас никакой платы. В голове Владимира шумел вихрь надежд и тревоги. Неужели он верно понял её? Радостное волнение не позволило терять ни минуты, и вот они уже в спальне, сильные пальцы освобождают прелестную бабочку из шёлкового кокона и корсета. Анна лихорадочно-неумело отвечала мужским ласкам, став женщиной, вскрикнула и обмякла на пуховой подушке, где в беспорядке разметались белокурые локоны. - Анечка, моё драгоценность, - полный восторга, любовник отдыхал после первой близости и предвкушал новую. Девушка молчала, возбуждая мужчину глубоким дыханием, волнующим белую грудь. - Завтра я поговорю с директором, подпишу чек, заберу твой контракт, и поедем домой, - Владимир привлёк возлюбленную к себе, хотел раздразнить поцелуем, но она вырвалась. - Я не хочу твоих денег! - Я не оставлю тебя в городе! - Вздумал опять сделать меня рабыней, теперь добровольной? - А ты? Собралась переходить из постели в постель, ради... - Негодяй, мерзавец, ненавижу тебя! - Анна набросилась на любовника с кулаками, он с хохотом отбился, тогда девушка схватила подушку и пару раз ударила Владимира ею. Барон отобрал орудие, прижал красавицу к кровати и шепнул на ушко: - Ты ведь не сможешь... Не захочешь другого! Бывшая невольница возмутилась было, но отвела глаза и призналась. - Не смогу... Завтра скажу... лучше напишу тому человеку, что передумала. Он действительно добр, не станет ни мстить, ни расспрашивать. Какое-то время смогу продержаться, а там посмотрю... - Ты невозможна! Новым поцелуям Анна не противилась, слабо вздыхая и забыв в эту ночь думать о будущем, а Владимир твёрдо решил удержать упрямую женщину любой ценой. - Ты уедешь со мной! - Угождать Вашим бесконечным капризам, барчук? - Тебе понравится... Я женюсь на тебе, - крепкие объятия сомкнулись у неё за спиной. - Что? Ты сошёл с ума! - кажется, она не поверила. - Так не медли воспользоваться моим безумием, маленькая интриганка, - довольно фыркнул барон, не медля вновь овладеть ею. Анна прикрыла глаза, ещё не веря, но уже загораясь надеждой: - Безумец мой... - Ты этого хочешь, мечтаешь об этом, тебе никогда не удавалось меня обмануть. Чуть придя в себя, Анна заставила любовника серьёзно выслушать её: - Я не добивалось этого... Правда, даже не думала. Просто решила подарить то, что можно продать. Владимир чувствовал себя совершенно счастливым. Господи, как он ошибался в своей маленькой лицемерке! - Скажи, что ты меня любишь. - Сначала ты! - Упрямица! - Негодяй! Смех прервал объяснение, потом поцелуи, сон, лучи солнца, и только под утро барон шепнул на ушко сонной подруге: - Плутовка, я так люблю тебя! Притворщица открыла глаза и промурлыкала: - Про меня ты всё знаешь без слов! - и нахально повернулась на другой бок. ---- В Двугорский уезд молодые люди вернулись, уже обвенчавшись. Анна не без усмешки отметила испуг тех, кто в прежнее время враждовал с нею, но право же, месть ничуть не входила в её планы - зачем? Безродная сирота, став баронессой, не унижала себя воспоминаниями о прошлом, и милостиво улыбалась управляющему и прислуге, высыпавшей приветствовать молодую хозяйку. Из Анны вышла добрая барыня, порой капризничавшая, но больше перед мужем, чем перед дворней - дама отлично знала, как раздразнить, а потом приласкать своего господина и повелителя. Когда уезд, где баронессу хорошо знали и почти что не принимали, наскучил ей, супруги уехали на юг, где провели несколько лет. Пение дама отнюдь не забросила, не огорчаясь, что её слушателями стали всего лишь провинциальные помещики и разного звания благотворители - Анна навсегда запомнила цену блеска изысканной публики. Муж обожал её с каждым годом всё больше, а баронесса упрямилась всякий раз, когда он требовал слов любви, но скоро сдавалась, шепча: - Ты же знаешь, я не умею перед тобой притворяться... КОНЕЦ