Во имя долга

Автор: Царапка Рейтинг: PG Жанр: мелодрама Герои: Владимир, Мари, Александр, в эпизодах - другие. Владимир с трудом дождался окончания дежурства в Зимнем дворце. Голова раскалывалась после вчерашней попойки. Пора возвращаться в казармы, но он обещал дождаться друга, адъютанта наследника, и теперь брёл по тёмному коридору в поисках места, где можно немного вздремнуть. Дверь в конце оказалась закрыта. Чертыхнувшись, молодой человек вернулся назад и услышал звук поворачивающегося ключа. Какому дьяволу понадобилось его запирать? В этом коридоре есть ещё двери. Поручик нашёл выход и столкнулся с переполошённым наследником. - Ваше вы... - Барон, Вы-то мне и нужны! - с этими словами Александр Николаевич втолкнул ничего не соображавшего Корфа в маленькую комнату с кушеткой, парой кресел и книжным шкафом. Не успел Владимир очередной раз выругаться, как его шею обвили женские руки. Поцелуи мешали губам говорить. Даже с похмелья барон догадался, что влип в ловушку, но времени выкрутиться у него не было. Вдруг стало светло. Отворилась ещё одна из бесчисленных дворцовых дверей, вошли лакеи с подсвечниками, следом - две женские фигуры. Владимир узнал невесту престолонаследника и её фрейлину - ехидну Нарышкину. Высокородные девицы оказались изумлены не меньше барона. Принцесса смутилась, а Кати, рыжая бестия, закусила губу. Барон, наконец, смог разглядеть оказавшуюся в его объятиях незнакомку. - Мадемуазель Калиновская? - пробормотал Корф, думая, что вид у него крайне глупый. Прекрасная полька стыдливо опустила глаза, но ямочки на щеках выдавали улыбку. "Только бы этот фарс женитьбой не кончился... Лучше пулю в лоб", - успел подумать молодой человек, когда принцесса заговорила. - Простите... Мы не тумали, комната не есть своботна, - немецкий акцент придавал её голосу оттенок беспомощности. - Да, барон, я собиралась показать Её высочеству несколько интересных гравюр. Мы решили, здесь никто не помешает, - фрейлина держалась надменно, и в душе наверняка проклинала неуспех своего замысла. - Вышло недоразумение, - медленно и негромко заговорил Владимир. - Я хотел пройти кратчайшим путём, но дверь в коридоре оказалась закрыта. Ольга Осиповна, я полагаю, свернула по той же причине. Мы столкнулись и потревожили вас, - барон сделал паузу и весомо добавил: - Случайно. Последнее слово сопровождалось выразительным взглядом, предупреждавшим: глупо попавшаяся добыча станет отчаянно сопротивляться. - Конечно, конечно... - злыдня Кати усмехнулась и нарочито слащаво обратилась к мадемуазель Калиновской: - Вы шли по поручению императрицы, и такой вдруг пассаж! Не беспокойтесь, ни я, ни Её высочество никому ни словечка об не скажем. Фрейлины обменялись недружелюбными взглядами, а Владимир вздохнул свободнее. К счастью, Кати сама имела на него виды, и не собиралась уступать выгодного жениха и красивого любовника панне. Как бы не потребовала благодарности за услугу... Обойдётся серьгами. Принцесса кивнула, подтверждая и разделяя произнесённое Нарышкиной обещание. Барон направился было к выходу, но тут маленькое общество солидно пополнилось. Его высочество, убедившись, что тайно покинуть место свидания невозможно, рванул напролом. Преувеличенно шумно и весело Александр Николаевич удивился и поздоровался. - Что я вижу! Барон, как вам повезло! Читаете дамам стихи? Ещё немного, и Владимир выругался бы вслух, забыв о почтении к будущему императору. - Чистое совпадение, Ваше высочество, - проворчал он сквозь зубы. - Позвольте уйти. В игру вступила прекрасная панна. - Барон, Вы обещали помочь мне выбрать гравюры для Её величества. - Для Его величества! Простите, я ослышался, для Её величества мои гравюры не подойдут, - про себя: "Господи, что я несу...". Кати не упустила случая вставить шпильку: - Милая Ольга, должно быть, Вы искали гравюры для Его высочества? Ах, для Её высочества? Нет? Вечно я всё напутаю... - фрейлина скорчила огорчённую рожицу. Цесаревич попытался спасти положение: - Маман интересовалась гравюрами, недавно привезёнными для папа из Франции. - На прошлой неделе? - встряла Кати. - Так они здесь же, рядом с теми, которые я собиралась показать Её высочеству! Александр Николаевич покраснел и захлопал глазами, беспомощно обернувшись к барону. Догадаться о причине растерянности было нетрудно - Его величество интересовался изображениями, которые не стоит показывать даже жене, невесте - тем более. Нарышкина обладала достаточной дерзостью, чтобы заставить великого князя собственноручно вручить принцессе папку со скабрезными картинками. - Вы ошибаетесь, Катерина Сергеевна. Гравюры Рембрандта слишком дороги, чтобы их бросать на проходе. Не трудитесь искать. Во время краткого спича Владимир видел всех участников фарса. Цесаревич перевёл дух, Кати надулась. Сочувствие вызвал единственный человек. Принцесса Гессен-Дармштадская выслушала пререкания молча. На лице девушки не было ни тени фальшивой улыбки. Ресницы опущены, щёки поблекли. Невеста наследника вдруг подняла глаза, посмотрела на жениха, и слова утратили смысл. Боль, вопрос, недоверие - будущая императрица не научилась носить вечную маску. Александр Николаевич мялся и смотрел то поверх головы принцессы, то куда-то в сторону. Он ещё не утратил способность чувствовать стыд. Барон решил - с него более, чем достаточно, поклонился и вышел. Владимир, в самом прескверном настроении, не хотел дожидаться друга, но не знал, где найти Репнина, чтобы предупредить его. Свернув в сторону портретов французских королевских особ, поручик кисло глянул на пару выцветших физиономий давно истлевших владык. Бог с ним, с Мишелем, догадается, что другу не до него. На сегодня барон был сыт по горло общением с августейшими персонами, но судьба не торопилась смилостивиться над ним, вновь сведя его путь с дорогой великого князя. Александр Николаевич съязвил: - Вы, Корф, не догадались мне подыграть? - Как далеко мне следовало зайти? - тотчас ответил Владимир без тени улыбки. Поразмыслив, престолонаследник сообразил и великодушно заверил: - Не беспокойтесь, Вашей чести ничего не угрожает. Мадемуазель Калиновская не собирается замуж. - Я могу идти? - Разумеется! - Его высочество смотрел на собеседника не без любопытства. Барон не спешил угодить и держался на грани вежливости. - Ваше дежурство, я полагаю, давно закончилось. - Совершенно верно, Ваше высочество. Я ждал друга, Вашего адъютанта. Князь Репнин скоро освободится? Не привыкший к таким вопросам от подданных цесаревич приподнял брови, но ответить соблаговолил: - Я отправил его с поручением. - Тогда я не стану его дожидаться. Будьте добры, передайте, когда он вернётся, - Владимир наклонил голову, щёлкнул каблуками и оставил великого князя размышлять, переступил дерзкий офицер грань почтительности или нет. --- Через несколько дней Владимир, свободный от дежурства, решил прогуляться по городу. Стоял несильный мороз, румянивший щёчки молодых женщин, но не грозивщий щипать их слишком жестоко. Дамы и барышни не упустили случая себя показать. Недалеко от Летнего сада, как обычно, скопились купеческие дочки с маменьками, желающими пристроить их за чиновников. Барону и в голову не приходило искать себе невесту с приданым, но сцены человеческой комедии развлекали его. Вон та недурная собой малышка расфуфырена и улыбается. Наверное, средства папеньки требуют подкрепления. Рядом с унылой носатой девицей топчутся офицер и двое статских в добротных шинелях - добыча серьёзная. Хорошенькая черноглазка беззаботно смеётся - она юна, легкомысленна, сердце свободно, и парад женихов для неё значит не больше, чем театральное представление. Гуляющие перемещались, казалось бы, произвольно, но общее движение складывалось в неспешные ровные круги. Мерное течение людского потока скоро наскучило барону, и он, решив, что сегодня ничего необыкновенного не увидит и только напрасно привлечёт внимание охотниц к своей персоне, собрался уйти. Но неожиданно в водовороте возникла заминка. Невысокая фигура в старомодном салопе не смогла уловить ритм движения, пыталась пересечь толпу, путалась, стесняясь проходить между парами, и остановилась в растерянности. Заинтересовавшись, барон подошёл ближе - и едва поверил глазам, когда ветер приподнял вуаль. В следующий миг Владимир уверял себя, что случайное сходство незнакомки с принцессой Дармштадской ничего не значит, и ему лучше уйти, но взгляды их встретились. Девушка узнала поручика и растерянно улыбнулась. Сквозь частую сетку молодой человек мог лишь угадать мольбу, написанную на лице невесты наследника. Он действовал быстро, с решительностью, делавшей честь военному в опасном манёвре: - Кузина, вот Вы где! Извините, я задержался… Барон без промедления согнул руку в локте. Принцесса, поняв намёк, приблизилась и позволила вывести себя из толпы, утратившей зародившийся было интерес к странной особе. Они сделали не более сотни шагов по набережной Фонтанки, когда Владимир тихо спросил: - Вы одна, без сопровождения, даже негласного? - Та… я сказалась польной и взяла отежду моей компаньонки. - Вы поразительно легкомысленны! - барон сполна почувствовал неловкость создавшегося положения, из которого ещё придётся выпутываться. - Простите… - Её высочество опустила голову. - Мне котелось посмотреть корот… - Вам достаточно было обратиться к императрице, а не устраивать маскарад! - Мне котелось попыть отной… - прибавила девушка совсем тихо. Владимир почувствовал стыд. Совсем недавно он стал невольным свидетелем отвратительной сцены, и меньше, чем кто-либо другой, должен был удивляться, как тяжело одинокой иностранке в холодной дворцовой лести. В слишком большом для неё салопе, шляпе с огромными полями и густой вуалью, принцесса выглядела совершенно потерянной и по-детски цеплялась за руку мужчины. - У вас ещё есть время? - Та… - Мария Гессен-Дармштадская оживилась, подняла голову и с надеждой посмотрела на спутника. - Час, цвай… - Тогда сделаем небольшой круг, и я расскажу, что увидим. Вечером вывезу в оперу одну бедную родственницу. Если кто-нибудь заметит нашу прогулку, подумает на неё. По правую руку остался угрюмый Михайловский замок. Барон благоразумно не стал о нём говорить - слишком мрачны были слухи о смерти его последнего владельца. Напротив, на другом берегу реки, виднелись смешные разноцветные домики, к которым можно было безобидно привлечь внимание: - Очаровательные тройняшки, вы не находите? Принцесса радостно улыбнулась: - Та… Ряд ровных домов вдоль плавного изгиба реки, старинная церковь, отличающаяся от громадных соборов камерностью и уютом… Владимир едва не сказал: "А вот и мой особняк…", но осёкся. Принцесса могла случайно выдать, что знает дом барона Корфа, это вызвало бы ненужные вопросы и подозрения. Иногда обмениваясь парой слов, молодые люди дошли до моста. - Его величество коворит, здесь будут кони! - Вам показывали модели? - Та… очень красивые. Они хотят упежать, но их тержат… На Невском пара свернула направо, в сторону Адмиралтейства. Шум экипажей не позволял спокойно беседовать, и до кондитерской Вульфа барон и принцесса дошли почти молча. Девушка остановилась, с любопытством разглядывая вывеску. - Хотите попробовать? Смущённая улыбка озарила милое лицо будущей императрицы. Не дожидаясь согласия, Корф вошёл внутрь, накупил разных сладостей и вручил принцессе коробку. - Попробуйте, вам понравится. - Майн гот… Спасипо. До дворца оставалось совсем немного. Посмотрев сквозь арку Главного штаба, принцесса восхищённо вздохнула. - Не похоже на немецкие города? - Нет… у нас - очень маленько… Узко, неровно… Сдесь - площать, вота, колова кружится… - Россия огромна, столица должна быть под стать. - Та… - Её высочество погрустнела, подумав, должно быть, как нелегко стать хозяйкой огромной страны, приехав из маленького уютного княжества. - Мы почти пришли. - Я так плакотарна… - Не стоит. Лучше забудьте. Последняя робкая улыбка глазами, и вот девушка отвернулась, пошла прямиком через площадь к какому-то заднему входу. Владимир прогулочным шагом свернул в сторону Капеллы, потом назад, осторожно поглядывая на удаляющуюся фигурку. Убедившись, что принцесса благополучно вошла во дворец, поручик с облегчением перевёл дух, взял извозчика и поехал домой. --- Боль, навязчивая, тупая боль, частая спутница тяжких похмелий терзала голову, но сегодня и накануне барон был трезв. Лучше бы пьян. Хотелось утопить явь в алкогольном кошмаре. Несколько слов, сказанных сухим тоном, несколько привычных упрёков - и оглушающее признание. Он ещё жив? Да, как ни странно. Поручику Корфу пора на дежурство. Привычные движения недолгих сборов. Спасительная рутина. Перчатки, мундир, шинель, тонконогий конь, прядущий ушами. Дорога в Зимний дворец. Владимир не различал лица людей, не понял, солнце на улице, или над Петербургом сгустились серые облака, но доехал без происшествий. Жизнь, хоть и сломанная в одночасье, брала своё, и на парадную лестницу поднялся блестящий гвардеец - подтянутый, надменный и безупречно одетый. В этот день императорская семья отдыхала от официальных приёмов. Адъютанты скучали в небольшой комнате рядом с залом, где Его величество изволил вкушать радость семейного общения. Звуки фортепьяно и девичий щебет умиляли особо преданных, раздражали сильно выпивших накануне, но расшатанные нервы приходилось скрывать. Владимир, погружённый в собственные заботы, ничего не замечал. Спустя где-то час офицерам пришлось оторваться от вялой болтовни. Через комнату прошла и скрылась за дверью залы фрейлина Калиновская. Молодые люди, проводив её взглядами, возбуждённо заговорили. - Её же отправили в Польшу! - Нет, не успели... - Но Его высочество обещал прекратить эту связь! - Напоследок решил досадить? Приходилось приглушать голос, чтобы разговор не услышали за тяжелой лакированной дверью. Владимир молчал, ему было всё равно. Неожиданно дверь отворилась, и через караульную быстрым шагом прошла принцесса Гессен-Дармштадская. Даже случайный наблюдатель легко бы заметил - девушка сдерживается из последних сил, стараясь не зарыдать. Лакей еле успел открыть перед ней вторую дверь проходной комнаты. За невестой престолонаследника следовала её фрейлина, улыбавшаяся слабо, но очень довольно. Офицеры, переглянувшись, не успели сесть по своим креслам, как пришлось вновь вытягиваться во весь рост. Его величество, рассерженный за испорченный день, и Его высочество, упрямо поджимающий губы, тоже покинули общество Её величества и младших членов августейшей семьи. У выхода Николай Павлович сделал знак ближайшему офицеру - им оказался Владимир - идти вслед за государем. Барон повиновался. По дороге император едва усмирял гнев. До Владимира доносились обрывки фраз: "Ваше поведение возмутительно!", и ответ цесаревича: "Вы преувеличиваете". В своём кабинете Николай Павлович сел за стол и начал быстро писать. Великий князь попытался остановить отца: - Ваше величество, Ваши меры слишком круты! Мадемуазель Калиновская не позволила себе никакой непочтительности! - Зато Вы позволили! Более чем! - взорвался Николай Павлович, забыв о свидетеле. - Обыкновенная галантность не должна беспокоить будущую императрицу! - Обыкновенная? Ваши комплименты перешли границы учтивости! - Ничуть! - Всем известно, что Калиновская для Вас - не только одна из фрейлин! Думаете, Ваши отношения остались в тайне от принцессы Марии? - Ольга скоро уедет! - Не скоро, немедленно! - император вновь склонился над листком бумаги, дописал, бросил перо и потянулся за колокольчиком. Царственная рука замерла на полпути, когда Николай Павлович поднял глаза и встретился взглядом с Корфом. Император нахмурился, проклиная собственную оплошность, из-за которой поручик не остался за дверью. Но лицо молодого человека осталось бесстрастно, и государь предпочёл не выговаривать ему за недогадливость и бестактность. - Передайте этот приказ графу Бенкендорфу, - коротко бросил Его величество. Владимир наклонил голову, взял бумагу и вышел, провожаемый насупленным взглядом цесаревича Александра. Семейные разбирательства августейших Романовых вызвали горькую иронию - этот день принёс разочарование не только ему. Исполнив приказ, барон возвращался к месту дежурства достопамятным коридором вдоль Висячего сада, надеясь, что сегодня там не будет свиданий. Идти парадными комнатами не хотелось - весть о скандале наверняка облетела дворец, и множество глаз будут искать на лице поручика разгадку - чем завершилась нынешняя ссора отца и сына. Возле двери в маленькую комнату, где две недели назад он попал в неприятнейшую ловушку, Владимир замедлил шаг. Какое-то смутное предчувствие заставило его заглянуть внутрь. Возле окна стояла принцесса. Разглядев поначалу лишь силуэт, барон догадался - это она. Несчастная, одинокая и потерянная. Они разглядели друг друга, и вокруг них переставали существовать тёмная мебель, золочёные канделябры, тускло отражающие скупой свет из окна, бархатные портьеры, вся роскошь дворца, сплетни и сплетники, фрейлины и гвардейцы, августейшая семья и дела государственной важности. Остались мужчина и женщина, окружённые почётом и блеском, одинокие и тайно отверженные. Их разделяли всего два шага - и бесконечная пропасть. Владимир сделал свой шаг первым, очертя голову бросившись навстречу неизвестному будущему. Принцесса не успела вздохнуть, как почувствовала на губах поцелуй. --- На счету были секунды. В любой миг молодым людям угрожали свидетели. Барон отпрянул. Принцесса залепетала: "Как можно...", но поручик её перебил. - Вы видите здесь бесконечные оскорбления. После замужества станет ещё хуже. Бежим из страны. Я подам прошение об отставке или отпуске для лечения за границей. Заложу имение матери. Мы уедем через Финляндию, в Гельсинфорсе сядем на английский корабль, плывущий в Америку. Капитан нас поженит. Купим землю и забудем всё, что видели здесь. Отрывистым фразам возразил растерянный шепот: - Но я толжна... - Кому, что Вы должны? Кто учил нас этому долгу? - глаза Владимира загорелись, но горечь заставила губы скривиться. - Много о долге думали Ваши родители, разъехавшись и дав повод сомневаться в законности вашего происхождения? - он сделал паузу. Мари всхлипнула и дальше слушала молча. - Ваш жених вправе требовать от Вас исполнения долга? Считает себя связанным им? Барон облизал губы и совсем мрачно продолжил. - Вы, конечно, думаете о моей офицерской присяге. Я честно служил и подам в отставку. Мой отец нашёл повод оставить наследство побочной дочери, наши узы для него - пустая формальность. Ничто не держит меня в России! Мари смотрела во все глаза. Чуткий слух офицера, привыкшего к опасностям на войне, уловил звук шагов. Быстро добавив: - Я найду способ поговорить с Вами, - Владимир успел закрыть за собой дверь, а принцесса - спрятать сияние глаз, отвернувшись к окну. --- В следующие недели всё играло барону на руку. Поручик пожаловался командиру полка на воспаление старой раны, и скоро получил совет уехать лечиться. Сказав, что по возвращении он будет вынужден вплотную заняться расстроенным имением матери, Владимир написал прошение об отставке. Положительный ответ дан был с готовностью, о причине которой Владимир узнал конфиденциально. Его величество был не прочь убрать с глаз долой случайного свидетеля ссоры с сыном. Пока оформлялись бумаги на увольнение из гвардии и на залог в опекунском совете, барон бывал при дворе, осторожно ухаживая то за одной, то за другой фрейлиной. Подарок, которым он тайно расплатился с Нарышкиной за её находчивость при свидании наследника с Калиновской, возбудил в душе Кати надежду на благосклонность красавца. Девушка откровенно заигрывала с Корфом, дав ему повод иногда появляться в обществе Её высочества. Владимиру приходилось балансировать между необходимостью переброситься парой слов с Мари и сдержанностью в отношениях с её фрейлиной - откровенное ухаживание для отвода глаз могло оскорбить девушку, которую барон втайне считал невестой. К счастью, принцесса успела разгадать особенности характера фрейлины. Знатнейший род не помешал Кати стать навязчивой интриганкой. Свадьба наследника близилась, и во дворце участились приёмы, на которые приглашалась всё столичная знать. Скорый отъезд поручика Корфа не мешал ему появляться в свете, да и на дежурства его назначали - распорядок в полку не менялся. В суете маскарада, короткими тайными встречами удавалось сказать: - Скоро всё будет готово... Мой паспорт подписан... Тайные разговоры, поцелуи украдкой, придавали смысл каждой детали. Прежде Владимир не замечал, как трогательно грациозна принцесса и как мила её стеснительная улыбка. Для него девушка была только будущей государыней. Мари, окрылённая неожиданным чувством, похорошела. Выразительные глаза блестели, хотя и приходилось скрывать, для кого. Барон радовался, что в далёких краях с ним разделит судьбу прелестнейшее создание. Мысли о будущем почти излечили душевную рану, нанесённую безразличием родного отца. --- Перемену, произошедшую с принцессой Марией, заметил не только её тайный возлюбленный. Императрица, весьма волновавшаяся о семейной жизни старшего сына, держалась с будущей невесткой особенно ласково и радовалась её оживлению. Спохватился и Его высочество. Любовница уехала и больше не служила причиной раздоров. Раздражение против отца со временем изгладилось из памяти. Наследник был молод и торопился насытиться житейскими радостями, пока на его плечи не легло бремя власти. Он не питал глубоких чувств к принцессе Гессен-Дармштадской, но находил будущую супругу довольно приятной, хотя и малоинтересной особой. Пока во дворце жила великолепная Ольга, она затмевала других женщин. Теперь у Александра Николаевича появилась возможность присмотреться к невесте, и он остался доволен. В глазах Мари то и дело мелькали огоньки тайной надежды. Девушка задумчиво глядела в окно на свинцовые волны Невы, но глаза её видели синеву океана. Жизнь принцессы, подчинённая строгим правилам и этикету, переменилась в предвкушении близкой свободы. Наружно всё сталось без изменений, только улыбка чаще освещала её лицо. Оставаясь одна, Мари вспоминала каждое мгновение, разделённое с Владимиром. *** Поначалу она не выделяла поручика из числа офицеров, появлявшихся во дворце. Мысли её были поглощены отношениями с женихом. Очень скоро после приезда в Россию радужные ожидания померкли. Александр был не более чем любезен. Теплота, памятная Мари по короткой встрече в Германии, сменилась официальной вежливостью. С фрейлинами и придворными дамами цесаревич держался куда обходительнее - смеялся, шутил, галантно ухаживал. Особенно за одной. Скоро нашлись и доброжелательницы, прозрачно намекнувшие чужестранке - Его высочество предпочёл бы жениться на панне, не будь такой брак запрещён. Девушка была уязвлена, но надеялась нежностью и кротостью добиться расположения Александра. Надежда с каждым днём таяла. Сплетница Нарышкина не упускала случая намекнуть о новых знаках внимания цесаревича к фаворитке. Наконец, принцесса чуть не застигла свидание жениха с его возлюбленной, и поняла - её сердце замерзает и скоро станет совсем холодным. В тот день Мари впервые обратила внимание на барона. Они оба стали пешками в чужой игре. Но поручик мог позволить себе рассердиться, у него есть свой дом, он вправе уйти из дворца. Мысль хоть ненадолго оставить стены нынешнего пристанища, при всём безумии, прочно запала в душу Мари. Город неодолимо манил к себе. Затеряться в толпе, забыть о высоком предназначении... --- В девушке проснулись хитрость и настойчивость. К счастью, Мари доверяла своей гувернантке, поворчавшей, но помочь согласившейся. И вот принцесса очутилась на улице. Впервые за всю свою жизнь - без присмотра. Ветер, дующий от реки, пьянил. Девушка потихоньку побрела вдоль набережной. Часто останавливаясь полюбоваться шпилем Петропавловской крепости, ростральными колоннами, величественными мостами, Мари через некоторое время увидела решётку Летнего сада, и страшно обрадовалась, что сумела не заблудиться. Гувернантка напрасно боялась - громадный Петербург, такой непохожий на уютные немецкие городки, парадным фасадом обращён был к полноводной реке, и девушка даже не пыталась гадать, сколько раз в русло Невы уложилась бы протекающая через родной Дармштадт речка. Мари решила пройти через сад, полюбовалась статуями, прудом, а дальше её внимание привлекла разряженная толпа. Принцесса и не заметила, как сама стала её частью. Девушка кружилась в водовороте и скоро почувствовала себя неуютно. Её разглядывали, дерзко прицениваясь, ещё откровеннее и наглее, чем недавно при первом появлении при российском дворе. Люди были простые и непонятные, хуже того, случайная гостья не могла выбраться. Куда бы не повернулась Мари, натыкалась на спину или пристальный взгляд, смущалась и отступала. В состоянии, близком к панике, Мари готова уже была идти, как попало, зажмурив глаза, и тут неожиданно совсем рядом заметила знакомое лицо. Молодой офицер, свидание которого с фрейлиной Калиновской принцесса недавно застала, смотрел с недоумением, но очевидно узнал будущую императрицу и понял её затруднительное положение. Спасение пришло, как из сказки. Назвав принцессу кузиной, офицер решительно вывел её из толпы, и Мари поняла - тревоги на сегодня закончились. Девушку охватила радость, близкая к эйфории, и, хотя молодой человек отчитал случайную спутницу, она, оправдываясь, не могла сдержать смущённой улыбки. Принцесса вспомнила фамилию и титул спасителя - барон Корф, но имени не знала и стеснялась спросить. Чудеса на закончились. Смягчившись, молодой человек решил показать пленнице дворца город, и целый час Мари наслаждалась безмятежной прогулкой. Она шла по мостовой, как все, никто не расступался, не кланялся, не шептал за спиной, не искал внимания и не придирался к наряду. Огромный город не страшил больше. Отблески солнца играли в реке, не заботясь о сильных мира. Когда молодые люди приблизились к чёрному входу в Зимний дворец, Мари не знала, как выразить благодарность, но барон, чуть нахмурясь, напомнил об осторожности, и девушка одна побежала к крыльцу, где гувернантка извелась от беспокойства. Несколько дней прошли мирно, а потом дворец, будто решив отомстить, нанёс жестокий удар. В кругу августейшей семьи цесаревич-жених стал открыто ухаживать за любовницей. Как ни старалась принцесса пропускать мимо ушей ядовитые сплетни, приставленная к ней девица сумела донести о бурном романе между Его высочеством и красавицей полькой. Мари утешала себя, что всё в прошлом или скоро уйдёт в прошлое бесповоротно, но пламенный взгляд, нарочито ласковый голос при полном пренебрежении к невесте больно ранили и заставили забыть уроки терпения. Не думая ни о царском достоинстве, ни о высокой доле, требующей смирения, принцесса поднялась с места, сделала книксен и, не придумав никаких извинений, вышла из комнаты. За спиной девушки остался переполох, но ей хотелось остаться одной, и ничего больше. Ноги сами привели в галерею, где недавно она почти застала свидание, и где редко кому доводилось бывать. Несколько минут одиночества позволили передохнуть, но легче на сердце не становилось. Наверное, было пора возвращаться, и в этот миг оказалось, что девушка не одна. Молодой офицер, на-днях выручивший её, стоял рядом. От уверенности его не осталось следа. Не зная о нём ничего, принцесса почувствовала - что-то случилось и с ним, надломило и не даст больше покоя. Вихрь, оказавшийся мужским дыханием, подхватил Мари и оторвал от опротивевшей дворцовой клоаки. Недолгий поцелуй, горячий шёпот, и в глазах сверкнул блеск океана. Россия огромна, но она - не весь мир. Зачем чужой, неуютный дворец, когда на другом краю света можно жить привольно и честно, зачем любящий другую жених, если можно довериться человеку, которому нужна Мари, а не её титул. Несколько минут перевернули весь мир для принцессы. В пасмурном петербургском небе мечтательные глаза увидели солнце и радугу. В сердце вернулись истома и нежность, начинавшие пробуждаться с приездом в Россию, но изгнанные легкомысленным цесаревичем. Девушку не трогали больше ни сплетни, ни зависть, ни прикрытые лестью шпильки. Всё вокруг стало ненастоящим, вчерашним нарядом, сном, который хочется поскорее забыть. Счастье не приходилось больше изображать - оно светилось в глазах Мари, озадачивая придворных дам и девиц, и даже родную мать, приехавшую в Петербург прочесть дочери предсвадебные наставления, надеясь заодно пристроить кого-нибудь из бедной родни на службу к богатой. Мари испытывала неловкость, хотя император и запретил упоминать о незаконном происхождении юной принцессы. Слухи до русского двора доходили давно, и, рты были заткнуты, но улыбки кривились насмешками, заставляя вновь и вновь вспоминать безразличие и холодность обоих родителей, которых Мари сполна хлебнула в не таком уж далёком детстве. Девушке всё стало настолько чужим, что она не ощущала себя обманщицей, грезя о море, далёкой стране, и любви человека, который увезёт её из опостылевшего дворца. *** --- Жених, не знавший, что в сердце девушки он это звание уже утратил, радость невесты приписал было отъезду соперницы, но кроткий, мечтательный взгляд развеял возникшие подозрения. Молодой человек понимал непозволительность своего недавнего поведения, и, не занятый больше романом, вспомнил чувства, охватившие его при первом знакомстве с принцессой Гессен-Дармштадской. Непохожая на былую возлюбленную, Мари пленяла нежностью, добротой и полным отсутствием стремления привлечь к себе чьё-то внимание. Цесаревич стал с невестой гораздо любезнее, на радость родителям, но в глубине души догадываясь - девушку не трогали больше ни ласка, ни пренебрежение. Скрывая беспокойство о том, что причинил ни в чём неповинной Мари так много боли, что она стала безразлична к прежде любимому жениху, Александр искал и нашёл способ без помех поговорить с невестой. Начать разговор было трудно. Оставшись наедине с великим князем, принцесса чувствовала себя неловко. Внимательный взгляд без труда обнаружил натянутость её улыбки. Собравшись с духом и желая, чтобы невеста чувствовала себя свободнее, Александр заговорил по-немецки: - Мари, до свадьбы недалеко, а мы так мало времени проводим вместе! Девушка промолчала - любой ответ был бы ложью. Александру пришлось продолжать самому: - Простите, я был очень занят… - молодой человек смутился, вспомнив, что большую часть его времени отнимали отнюдь не государственные дела. - Но теперь всё должно измениться! Вспомните, как легко нам было в Дармштадте, мы всегда находили, о чём поговорить, с полуслова понимали друг друга. Мари помнила, слова цесаревича задели её, девушка покраснела и тихо произнесла: - С тех пор многое изменилось… - Понимаю, я пренебрегал Вами, простите. Вам было нелегко последние месяцы, мне бы очень хотелось исправить своё поведение. Поверив в искренность Александра, Мари смутилась совсем. Не смея признаться, не зная, что отвечать, она вдруг выпалила: - Вы любите её? Она уехала, но Вы её любите? Молодой человек вздрогнул. Отвернулся, прошёлся по комнате. Мари ждала уверений в том, что прошлое позабыто, может быть, разговора о долге, ради которого приходится жертвовать чувствами, но ответ стал для неё неожиданностью: - Не знаю… - Александр стал угрюм, его глаза блуждали, на душе стало горько. - Я стал вспоминать её реже и реже. Любовь к Ольге переполняла меня, казалась вечной, больше, чем целый мир, важнее престола, семьи, долга… Она уехала, я остался, и не знаю теперь, была между нами истинная любовь или страсть, распалённая невозможностью быть вместе. Еле дыша, Мари слушала: - Я обречён взвалить на себя ношу, которая по силам не каждому… я - обычный человек, хочу быть счастлив, любить, радоваться, думать о своих близких, а не о миллионах людей, которых не видел, не знаю, но от меня будет зависеть если не счастье их, то хотя бы благополучие! - Александр разгорячился, перестав замечать девушку, перед которой неожиданно для себя стал исповедаться. - Я порой просыпаюсь в холодном поту, мне снится, что я сделал что-то не так, и это вызвало катастрофу! Отец требует, чтобы я внимал поучениям его советников и министров, а я не могу отделаться от мысли, что большинство из них понимает в управлении государством не больше меня! Даже отец не может сделать всё то, что считает должным, он - сильнее меня, но считается с тысячью ограничений, надеется, я продолжу то, что он не успеет! Я завидую порой своим подданным, они свободны выбирать себе занятие и любовь, но не я! Цесаревич умолк, очнулся, посмотрел на взволнованную невесту и слабо улыбнулся ей: - Простите, Мари… я, кажется, напугал Вас… Я никогда и ни с кем не был так откровенен… Я правда не знаю, полюбил Ольгу как женщину или надеялся бежать в эту любовь от своего венценосного будущего. - Вы смирились? - только и нашлась с ответом Мари. - Да, ведь я здесь. Великий князь сел в кресло напротив невесты. Между его бровей пролегла складка, на серьёзном лице отпечаталась боль, но будущий император сумел взять себя в руки и улыбнуться. - Наша доля - принадлежать не себе, но мы сможем помочь друг нести её. - Ваши родители… они счастливы, они любят друг друга! - Им повезло. Редкая удача среди монархов… Помнившая о неурядицах между родителями Мари смотрела в сторону. Александр вздохнул. - Отец тогда не был наследником, может быть, ему было легче. Все были уверены, следующего императора будут звать Константином, но он предпочёл другую судьбу. - Ту, которую хотели выбрать и Вы? - Да… его отпустили… лучше Вам никогда не узнать, почему… - красивое лицо передёрнулось, и Александр круто сменил тему. - Дорогая Мари, я не могу обещать Вам ни горячей любви, ни безмятежности, но уверен - мы с Вами станем друзьями, - он взял руки девушки в свои, но не поцеловал, а просто держал их в ладонях. - Из всех принцесс только Вы смогли пробудить в моём сердце нежное чувство, хотя я, каюсь, был непостоянен и обидел Вас, очень надеюсь, что Вы сможете простить меня и вернёте мне своё доверие. Мари не успела опомниться, как осталась одна. Девушку охватило смятение - впервые ей стало стыдно. Великий князь открыл перед ней свои боль и сомнения, он видел в невесте самого близкого человека, а она предавала его, слушая то, что не предназначено невесте другого. Сердце сжалось от недобрых предчувствий. Слова Александра тронули девушку и заставили взглянуть по-другому на предстоящий побег. Воображение проворно нарисовала картины разочарования, которое испытают близкие люди, беспокойства, пока они не будут знать о её судьбе, быть может, презрения… Великий князь решился нести свой крест, а женщина, избранная делить его горе и радости, ускользает. Сжав виски тонкими пальцами, принцесса попыталась унять смятение чувств, и смогла успокоиться, только решив для себя - чего бы это не стоило, она поговорит с Александром перед побегом и признается ему во всём. ---- Вошёл слуга и почтительно сообщил - великая герцогиня Гессен-Дармштадская желает видеть сейчас свою дочь. Мари рада была отвлечься, ожидая, что разговор с матерью станет обычной формальностью. Девушка прошла в небольшую гостиную, часть прекрасных апартаментов, выделенных гостеприимным Николаем Павловичем будущей родственнице. Великая герцогиня сидела в кресле, вид её был недовольный, губы сжаты, комнатная собачка - или Мари так казалось - глядела особенно злобно. Девушка, не представляя, что вызвало дурное настроение матери, села с ней рядом и пожелала доброго вечера. - Ах, с моей мигренью в этом ужасном климате вечер не может быть добрым! - брюзгливо ответила женщина. - Вам не здоровится, матушка? - участливо осведомилась Мари. - Чувствую себя ужасно… - проворчала великая герцогиня. - А твой будущий свёкор только на словах добр ко мне. Догадавшись, что мать ворчит из-за неудавшихся хлопот о родне, Мари промолчала, надеясь, что мать не станет просить её вмешиваться. Но опытная старая дама и не собиралась привлекать слишком юную и ещё незамужнюю дочь к своим интригам, она всего лишь сорвала дурное настроение, и, утихомирившись, заговорила гораздо мягче. - Ты прекрасно выглядишь, дорогая, хотя слишком волнуешься. Неудивительно, ты выходишь замуж не за младшего принца из какого-нибудь княжества с ноготок, ты будешь императрицей огромной страны! Дух захватывает! - великая герцогиня вздохнула. - Мало кому так повезёт. - Вы думаете, мне повезло? - Конечно! Хотя… - проницательный взгляд упёрся в лицо Мари. - Ты боишься? Скажи откровенно, ведь я - твоя мать. Мари кивнула, но вслух ничего не сказала. Женщина истолковала по-своему молчание дочери. - Понимаю, мы никогда не были близки, у меня всегда было много дел… и ты - не единственная из моих детей, - великая герцогиня соблаговолила слегка улыбнуться. - Что греха таить, я никак не ожидала, что именно ты сделаешь такую блестящую партию! - Вы думаете, я буду счастлива? - Милая, какой ты ребёнок! В чём ты надеешься найти своё счастье? Не перебивай, я и так знаю, в любви, в нежных чувствах! - последние слова звучали явной иронией. - Не буду тебя укорять, в твои годы я была так же глупа. - Матушка, Вы любили? - Конечно, кто из женщин сумел этого избежать? Любила, была обманута и обманулась, потом брак, семья, снова пыталась любить… - она махнула рукой. - Хотела бы я надеяться, что ты не станешь повторять мои ошибки. Впрочем, ты займёшь слишком высокое положение, чтобы кто-то посмел тебя оскорбить. - Я не хочу так! - вырвалось у Мари из самого сердца. - Милая моя… - покачала головой мать. - Мари, душечка, тебе несказанно повезло. Твой жених молод, красив, выбрал тебя из десятков принцесс, что ещё тебе нужно? Ах да, я слышала о его бурном романе, но тебя это не должно беспокоить. - Почему? - Потому что нет ничего обманчивее, чем чувства и страсть, - безжалостно ответила женщина. - Его возлюбленная испытала на себе эту истину, и ей нельзя позавидовать. Стремясь за иллюзией, забывая о долге, мы теряем гораздо больше, чем может дать пресловутая любовь, о которой так много пишут в романах на беду молоденьких девушек. К счастью, это не про тебя. - Вы уверены, матушка? - Мари ступила на опасную дорогу, но не смогла промолчать. - Я уверена, что великий князь сделал правильный выбор, - твёрдо ответила великая герцогиня. - Он разбирается в людях гораздо лучше, чем заурядные вертопрахи его возраста. Твои сёстры, кузины - такие блестящие, образованные, привлекательные, такие, - женщина ехидно скривила губы. - Обыкновенные… обычные принцессы, какими им подобает быть, только. - Вы думаете, я - другая? - второй раз за один день девушке стало стыдно. - Да, - мать кивнула, говоря серьёзно и ласково. - Твоему мужу будет нелегко, очень и очень, ему нужна женщина, способная оставаться в тени, в которой больше тепла, доброты, чем блеска. Я думала о тебе последнее время гораздо больше, чем за всю твою прежнюю жизнь. Я - твоя мать, пусть не самая лучшая. Бедняжка моя, ты была влюблена, тебя поначалу обидели, но ты должна это преодолеть, и, я уверена, справишься. Великая герцогиня погладила дочь по щеке. Материнская ласка была для Мари так редка, что она, не выдержав, разрыдалась. Мать обняла девушку, шептала ей успокаивающие слова, потом сама налила чаю, а Мари не могла избавиться от ранивших сердце сомнений - что, если, как Александр, она не ищет любви, а надеется убежать от своей доли, почти не зная избранника, такого же беглеца, как она? ---- Жених, не знавший, что в сердце девушки он это звание уже утратил, радость невесты приписал было отъезду соперницы, но кроткий, мечтательный взгляд развеял возникшие подозрения. Молодой человек понимал непозволительность своего недавнего поведения, и, не занятый больше романом, вспомнил чувства, охватившие его при первом знакомстве с принцессой Гессен-Дармштадской. Непохожая на былую возлюбленную, Мари пленяла нежностью, добротой и полным отсутствием стремления привлечь к себе чьё-то внимание. Цесаревич стал с невестой гораздо любезнее, на радость родителям, но в глубине души догадываясь - девушку не трогали больше ни ласка, ни пренебрежение. Скрывая беспокойство о том, что причинил ни в чём неповинной Мари так много боли, что она стала безразлична к прежде любимому жениху, Александр искал и нашёл способ без помех поговорить с невестой. Начать разговор было трудно. Оставшись наедине с великим князем, принцесса чувствовала себя неловко. Внимательный взгляд без труда обнаружил натянутость её улыбки. Собравшись с духом и желая, чтобы невеста чувствовала себя свободнее, Александр заговорил по-немецки: - Мари, до свадьбы недалеко, а мы так мало времени проводим вместе! Девушка промолчала - любой ответ был бы ложью. Александру пришлось продолжать самому: - Простите, я был очень занят… - молодой человек смутился, вспомнив, что большую часть его времени отнимали отнюдь не государственные дела. - Но теперь всё должно измениться! Вспомните, как легко нам было в Дармштадте, мы всегда находили, о чём поговорить, с полуслова понимали друг друга. Мари помнила, слова цесаревича задели её, девушка покраснела и тихо произнесла: - С тех пор многое изменилось… - Понимаю, я пренебрегал Вами, простите. Вам было нелегко последние месяцы, мне бы очень хотелось исправить своё поведение. Поверив в искренность Александра, Мари смутилась совсем. Не смея признаться, не зная, что отвечать, она вдруг выпалила: - Вы любите её? Она уехала, но Вы её любите? Молодой человек вздрогнул. Отвернулся, прошёлся по комнате. Мари ждала уверений в том, что прошлое позабыто, может быть, разговора о долге, ради которого приходится жертвовать чувствами, но ответ стал для неё неожиданностью: - Не знаю… - Александр стал угрюм, его глаза блуждали, на душе стало горько. - Я стал вспоминать её реже и реже. Любовь к Ольге переполняла меня, казалась вечной, больше, чем целый мир, важнее престола, семьи, долга… Она уехала, я остался, и не знаю теперь, была между нами истинная любовь или страсть, распалённая невозможностью быть вместе. Еле дыша, Мари слушала: - Я обречён взвалить на себя ношу, которая по силам не каждому… я - обычный человек, хочу быть счастлив, любить, радоваться, думать о своих близких, а не о миллионах людей, которых не видел, не знаю, но от меня будет зависеть если не счастье их, то хотя бы благополучие! - Александр разгорячился, перестав замечать девушку, перед которой неожиданно для себя стал исповедаться. - Я порой просыпаюсь в холодном поту, мне снится, что я сделал что-то не так, и это вызвало катастрофу! Отец требует, чтобы я внимал поучениям его советников и министров, а я не могу отделаться от мысли, что большинство из них понимает в управлении государством не больше меня! Даже отец не может сделать всё то, что считает должным, он - сильнее меня, но считается с тысячью ограничений, надеется, я продолжу то, что он не успеет! Я завидую порой своим подданным, они свободны выбирать себе занятие и любовь, но не я! Цесаревич умолк, очнулся, посмотрел на взволнованную невесту и слабо улыбнулся ей: - Простите, Мари… я, кажется, напугал Вас… Я никогда и ни с кем не был так откровенен… Я правда не знаю, полюбил Ольгу как женщину или надеялся бежать в эту любовь от своего венценосного будущего. - Вы смирились? - только и нашлась с ответом Мари. - Да, ведь я здесь. Великий князь сел в кресло напротив невесты. Между его бровей пролегла складка, на серьёзном лице отпечаталась боль, но будущий император сумел взять себя в руки и улыбнуться. - Наша доля - принадлежать не себе, но мы сможем помочь друг нести её. - Ваши родители… они счастливы, они любят друг друга! - Им повезло. Редкая удача среди монархов… Помнившая о неурядицах между родителями Мари смотрела в сторону. Александр вздохнул. - Отец тогда не был наследником, может быть, ему было легче. Все были уверены, следующего императора будут звать Константином, но он предпочёл другую судьбу. - Ту, которую хотели выбрать и Вы? - Да… его отпустили… лучше Вам никогда не узнать, почему… - красивое лицо передёрнулось, и Александр круто сменил тему. - Дорогая Мари, я не могу обещать Вам ни горячей любви, ни безмятежности, но уверен - мы с Вами станем друзьями, - он взял руки девушки в свои, но не поцеловал, а просто держал их в ладонях. - Из всех принцесс только Вы смогли пробудить в моём сердце нежное чувство, хотя я, каюсь, был непостоянен и обидел Вас, очень надеюсь, что Вы сможете простить меня и вернёте мне своё доверие. Мари не успела опомниться, как осталась одна. Девушку охватило смятение - впервые ей стало стыдно. Великий князь открыл перед ней свои боль и сомнения, он видел в невесте самого близкого человека, а она предавала его, слушая то, что не предназначено невесте другого. Сердце сжалось от недобрых предчувствий. Слова Александра тронули девушку и заставили взглянуть по-другому на предстоящий побег. Воображение проворно нарисовала картины разочарования, которое испытают близкие люди, беспокойства, пока они не будут знать о её судьбе, быть может, презрения… Великий князь решился нести свой крест, а женщина, избранная делить его горе и радости, ускользает. Сжав виски тонкими пальцами, принцесса попыталась унять смятение чувств, и смогла успокоиться, только решив для себя - чего бы это не стоило, она поговорит с Александром перед побегом и признается ему во всём. ---- Вошёл слуга и почтительно сообщил - великая герцогиня Гессен-Дармштадская желает видеть сейчас свою дочь. Мари рада была отвлечься, ожидая, что разговор с матерью станет обычной формальностью. Девушка прошла в небольшую гостиную, часть прекрасных апартаментов, выделенных гостеприимным Николаем Павловичем будущей родственнице. Великая герцогиня сидела в кресле, вид её был недовольный, губы сжаты, комнатная собачка - или Мари так казалось - глядела особенно злобно. Девушка, не представляя, что вызвало дурное настроение матери, села с ней рядом и пожелала доброго вечера. - Ах, с моей мигренью в этом ужасном климате вечер не может быть добрым! - брюзгливо ответила женщина. - Вам не здоровится, матушка? - участливо осведомилась Мари. - Чувствую себя ужасно… - проворчала великая герцогиня. - А твой будущий свёкор только на словах добр ко мне. Догадавшись, что мать ворчит из-за неудавшихся хлопот о родне, Мари промолчала, надеясь, что мать не станет просить её вмешиваться. Но опытная старая дама и не собиралась привлекать слишком юную и ещё незамужнюю дочь к своим интригам, она всего лишь сорвала дурное настроение, и, утихомирившись, заговорила гораздо мягче. - Ты прекрасно выглядишь, дорогая, хотя слишком волнуешься. Неудивительно, ты выходишь замуж не за младшего принца из какого-нибудь княжества с ноготок, ты будешь императрицей огромной страны! Дух захватывает! - великая герцогиня вздохнула. - Мало кому так повезёт. - Вы думаете, мне повезло? - Конечно! Хотя… - проницательный взгляд упёрся в лицо Мари. - Ты боишься? Скажи откровенно, ведь я - твоя мать. Мари кивнула, но вслух ничего не сказала. Женщина истолковала по-своему молчание дочери. - Понимаю, мы никогда не были близки, у меня всегда было много дел… и ты - не единственная из моих детей, - великая герцогиня соблаговолила слегка улыбнуться. - Что греха таить, я никак не ожидала, что именно ты сделаешь такую блестящую партию! - Вы думаете, я буду счастлива? - Милая, какой ты ребёнок! В чём ты надеешься найти своё счастье? Не перебивай, я и так знаю, в любви, в нежных чувствах! - последние слова звучали явной иронией. - Не буду тебя укорять, в твои годы я была так же глупа. - Матушка, Вы любили? - Конечно, кто из женщин сумел этого избежать? Любила, была обманута и обманулась, потом брак, семья, снова пыталась любить… - она махнула рукой. - Хотела бы я надеяться, что ты не станешь повторять мои ошибки. Впрочем, ты займёшь слишком высокое положение, чтобы кто-то посмел тебя оскорбить. - Я не хочу так! - вырвалось у Мари из самого сердца. - Милая моя… - покачала головой мать. - Мари, душечка, тебе несказанно повезло. Твой жених молод, красив, выбрал тебя из десятков принцесс, что ещё тебе нужно? Ах да, я слышала о его бурном романе, но тебя это не должно беспокоить. - Почему? - Потому что нет ничего обманчивее, чем чувства и страсть, - безжалостно ответила женщина. - Его возлюбленная испытала на себе эту истину, и ей нельзя позавидовать. Стремясь за иллюзией, забывая о долге, мы теряем гораздо больше, чем может дать пресловутая любовь, о которой так много пишут в романах на беду молоденьких девушек. К счастью, это не про тебя. - Вы уверены, матушка? - Мари ступила на опасную дорогу, но не смогла промолчать. - Я уверена, что великий князь сделал правильный выбор, - твёрдо ответила великая герцогиня. - Он разбирается в людях гораздо лучше, чем заурядные вертопрахи его возраста. Твои сёстры, кузины - такие блестящие, образованные, привлекательные, такие, - женщина ехидно скривила губы. - Обыкновенные… обычные принцессы, какими им подобает быть, только. - Вы думаете, я - другая? - второй раз за один день девушке стало стыдно. - Да, - мать кивнула, говоря серьёзно и ласково. - Твоему мужу будет нелегко, очень и очень, ему нужна женщина, способная оставаться в тени, в которой больше тепла, доброты, чем блеска. Я думала о тебе последнее время гораздо больше, чем за всю твою прежнюю жизнь. Я - твоя мать, пусть не самая лучшая. Бедняжка моя, ты была влюблена, тебя поначалу обидели, но ты должна это преодолеть, и, я уверена, справишься. Великая герцогиня погладила дочь по щеке. Материнская ласка была для Мари так редка, что она, не выдержав, разрыдалась. Мать обняла девушку, шептала ей успокаивающие слова, потом сама налила чаю, а Мари не могла избавиться от ранивших сердце сомнений - что, если, как Александр, она не ищет любви, а надеется убежать от своей доли, почти не зная избранника, такого же беглеца, как она? ---- Владимир ждал Мари в простой карете неподалёку от Зимнего, на улочке, где жили богатые, но не августейшие люди. Жандармы ей не уделили внимания. Барон перебрал в памяти приготовления - прибавить к ним было нечего. Паспорт, наличные, аккредитивы, которые удалось раздобыть у одного из банкиров, ведущего дела за границей. Мужской костюм по размеру Мари. Для всех барон Корф уехал в Гангут на целебные воды две недели назад. Подавляя волнение, Владимир отчётливо сознавал как риск своего предприятия, так и шансы его успеха. Ведомство, занимающееся крамолой и жалобами, барон надеялся, не сумеет захватить беглеца, действовавшего на свой страх и риск во дворце императора. Никаких причин подозревать его нет. С горечью Владимир подумал - пока отец не объявил на весь свет о своём решении, молодой барон Корф слишком известен как любимец фортуны, чтобы кто-нибудь мог догадаться о его желании навсегда исчезнуть. Воспоминания отозвались в сердце жестокой болью. С юных лет одобрение отца, героя войны, было целью, ради которой Владимир искал подвигов и боевых наград. Старший барон был придирчив и строг, сын хотел верить - суровые методы воспитания выбраны для его блага, и однажды, увидев его достойным уважения и любви, отец смягчится. Владимир хотел, чтобы им можно было гордиться, терпеливо переносил всё возраставшую холодность старика, пока несколько сухих слов не заставили понять - надежды тщетны. Отец не любил и никогда не полюбит его, сын, каким бы достойным он не был, в старом сердце не займёт места. Конечно, и в этот раз нашёлся повод для гнева - обычная, ничем не закончившаяся дуэль и сплетни о кутежах, но крутые меры и пара обмолвок выдали подоплёку решения лишить сына наследства. Удар был тяжёлым, быть может, Владимир сумел бы перенести его, с головой уйдя в дела службы и светские развлечения, если бы не Мари. Невеста престолонаследника вызвала симпатию и сочувствие гораздо раньше. От барона не укрылись её кроткая стойкость, достоинство, с которым она держалась, ни одна знакомая девушка не могла сравниться с милой и доброй принцессой. До слуха Владимира доносились пренебрежительные отзывы фрейлин, ехидничавших о провинциальных манерах будущей императрицы. Поручик лишь усмехался над глупостью жеманных сорок - принцесса выделялась среди них, но не как гадкий утёнок, а как подлинный лебедь в вороньей стае. В голову молодого человека не могла прийти мысль смотреть на невесту великого князя как на женщину, пока отчаяние не сбросило узы с его души и сердца. Порой Владимир сам удивлялся, но ни капли не сожалел, что в один миг осмелился отринуть почтение к верховной власти и разглядеть в высокородной принцессе несчастную девушку, которая хочет любви. Горькое одиночество отступило, едва Владимир почувствовал - Мари ответила на поцелуй. Дерзкий план сложился в голове так легко, как будто барон готовил его долгие годы. Наверное, сказался опыт путешествия в Индию, закалка опасностью на войне, нежелание сдаваться перед судьбой, возносившей его и растоптавшей лучшие чувства в душе. Отринуть прошлое и начать новую жизнь - для обоих, Владимир не сомневался - единственный путь к счастью. Как долго исчезнувшую невесту наследника будут искать? Барон не сомневался - по приказу Его величества дело постараются замять и замнут в кратчайшие сроки. Возможно, и с удовольствием - всему Петербургу было отлично известно, что выбор великого князя огорчил его мать. Уладить дела оказалось легко. Отпуск для лечения старой раны получен, и вот истекали последние минуты тайного ожидания. Кровь волновалась, нетерпение охватило душу и тело, затекли ноги - нервное напряжение с трудом позволяло сидеть на месте. Время ползло изнуряюще медленно - глянув на циферблат, барон с удивлением понял - ждёт всего полчаса, и уже слышит лёгкие торопливые шаги на мостовой. Приоткрыв дверь, молодой человек понял, что не ошибся - девичья фигурка в знакомом старом салопе спешила к нему. Мгновенно вспыхнула радость, задрожала рука, помогающая девушке сесть в карету, никогда Владимир не переживал столь острого ощущения счастья и одновременно опасности. Он хотел обнять Мари, но девушка остановила его и не позволила произнести ни слова, заговорив сама, от волнения путаясь в немецком и русском: - Простите, простите... Я не смогу... Я была счастлива, я мечтала уехать... Но я не смогу бросить всех... Я им нужна, правда... Они надеются на меня. Владимир похолодел. - Мари... - едва произнеся имя, барон понял - не имеет больше на это права, и горько продолжил: - Ваше высочество... По щекам девушки потекли слёзы. - Это не так... Не престол, нет... Я говорила с матерью... И с Александром... - Вы любите его, по-прежнему любите... - Не знаю, очень любила, потом полюбила Вас, думала - всё забуду, но не смогу. Слова были тщетны, но Мари всё говорила. - Я так благодарна Вам, я буду молиться за Вас, всегда буду помнить... Но уехать с Вами я не могу. Я должна быть здесь. Владимир хотел поцеловать её на прощание, но сдержался и коснулся губами только руки, так пылко, нежно и ласково, что принцесса, чувствуя - ей отказывает решимость, поспешила выскочить из кареты, и, утирая на бегу слёзы, растворилась в сумерках. Барон остался один. Не было смысла ни уезжать, ни возвращаться домой. Океан утратил свой блеск, далёкая страна - очарование новой жизни. В любом уголке света суждено ему помнить несколько недель тайной надежды, на которую он осмелился, как ни кричал разум: напрасно! Принцессы даже в сказках не сбегают от принцев. Что теперь? Поручик машинально воскрешал в памяти планы, которые озвучил знакомым: Гангут, лечение раны, в зависимости от успешности и положения дел в поместье матери - возвращение на службу или отставка. Нет причин отказываться от этого плана. Когда нет любви, остаётся лишь долг. Усталое безразличие к будущему, опустошённость - вот и всё, что оставил нежный взгляд прекрасной Мари. Бесконечная пропасть их разделяет - всё равно, океан или несколько шагов на придворном балу. Владимир вышел из оцепенения и приказал кучеру трогать. Его ждал долгий путь до границы Великого Герцогства – одинокий и без опасений. Что потом, стало Владимиру в эту ночь безразлично. Он ехал сквозь темноту без сна и без мыслей. Осмелившись посягнуть на звезду, забыл о жарком солнце высокого неба, растопившего воск его крыльев, и наказание не заставило себя ждать. Мари… Ваше высочество… Прощай, и будь счастлива, не любовью, так долгом, раз нет счастья тебе без него. Конец.