Несчастный случай

Автор: Скорпион Рейтинг: PG Герои/пейринг: Владимир, Анна Время и место: без особых изменений Анна с трудом разлепила глаза и осторожно повернулась. Даже от этого медленного движения весь правый бок стегануло мучительной вязкой болью, которая яркой вспышкой молнии отдала в виске. Нестройной чередой пришли воспоминания о вчерашнем дне. Иван Иванович собрался с визитом к Долгоруким и решил взять воспитанницу с собой. Было уже довольно тепло, весенний ветер, прилетевший с юга, нашептывал что-то первой молодой траве, приветствовал птиц, что веселыми ключами возвращались из дальних стран. Открытая коляска споро ехала по укатанной дороге, кучер насвистывал незамысловатый деревенский мотив, осматриваясь по сторонам. Оттого, видимо, он и не заметил колдобины, разбитой недавней распутицей, и колесо, жалобно скрипнув, съехало вниз, корпус коляски накренило, переворачивая, и черная весенняя земля приблизилась с отчаянной скоростью. Последним, что запомнила Анна, был испуганный крик дядюшки, затем стало лишь тихо и темно. Вернее, через некоторое время в сознание пробились какие-то звуки, голоса, кажется, одним из них был обеспокоенный шепот Ильи Петровича Штерна, уездного доктора, однако новая вспышка боли стерла и его, утаскивая девушку в забытье. Сколько же времени прошло с тех пор? Стараясь не слишком напрягаться и не шуметь, Анна огляделась. Мягкие весенние сумерки окутывали комнату, почему-то показавшуюся не совсем знакомой. Догадка осенила через короткий миг: это была спальная барона! Наверняка, она сильно расшиблась, раз Иван Иванович приказал уложить ее здесь. Иного объяснения тому, что проснулась в хозяйской спальне, крепостная воспитанница старшего Корфа подыскать не могла. Неужели она здесь одна? Захотелось проверить, нет ли кого поблизости, но голову тут же будто сжали невидимые тиски, и девушка непроизвольно застонала. - Аня? – раздался совсем рядом неуверенный, взволнованный голос. – Господи, наконец-то, Анечка! Девушка в изумлении воззрилась на подоспевшего к кровати мужчину. Пришлось зажмуриться, чтобы прогнать наваждение, но, снова приоткрыв глаза, она поняла, что все на самом деле. Бледный, измученный, с залегшими на лице темными тенями, перед нею стоял молодой барон Владимир Корф, человек, презиравший, унижавший ее так давно, что Анна потеряла счет этим годам. Губы приоткрылись, чтобы спросить, что он здесь делает, но вместо слов с них сорвался очередной стон боли. Владимир опустился на колени и сжал в руках её ладошку. - Не надо, молчи. Доктор сказал, тебе нужно отдыхать, и через несколько дней будешь совсем здорова. Анна, обещай мне, что подобное больше никогда, никогда не повторится. – Его тон, и ласковый, и серьезный, поверг Анну в смятение. Не без труда, собрав в кулак всю отпущенную силу воли, чтобы вновь жалобно не застонать от болезненного спазма, она высвободила руку и отодвинулась подальше. Недоверчиво покачала головой. - Но в произошедшем не было моей вины, - девушка потупила взгляд от неловкости сложившейся ситуации. – И я не понимаю, отчего Вы требуете от меня подобные обещания, Владимир Иванович? - Что? – изумленно выдохнул Корф. Ничего больше, казалось, он был не в состоянии произнести. Пользуясь замешательством молодого человека, Анна попыталась встать, но опять без сил рухнула на подушки. Владимир склонился, чтобы помочь ей, но наткнулся, как на высокую каменную стену, на настороженный синий взгляд. - Анна, что с тобой? – он нахмурился, и темные брови сошлись на переносице. От пристального внимания серых глаз девушка зябко вздрогнула. - Это Иван Иванович попросил Вас побыть со мной? Где же он сам? На лице Владимира отразилось такое недоумение, смешанное с испугом, что она подумала о самом страшном. Слезы подступили к горлу. - Что с дядюшкой? – пролепетал срывающийся голосок. – Еще вчера мы вместе ехали к Долгоруким, ведь Соне исполнилось четырнадцать третьего дня, а у дядюшки снова прихватило сердце, и он вынужден был отклонить приглашение на торжество… Мы поехали вчера, как только ему стало лучше. Это ведь… было вчера, правда? Взгляд барона, как показалось Анне, ожесточился, превращаясь в непроницательную стальную броню. Он рассеянно кивнул, садясь на краю постели, тяжелый вздох вырвался из груди. - Анна, поспи, - слова прозвучали подобно приказу. – Утром Илья Петрович приедет осмотреть тебя. К тому времени выспишься, и, даст бог… Владимир Иванович осекся, не закончив мысли, но Анна и так послушно смежила веки. Снова проваливаясь в сон, она успела подумать, что слышать заботу и участие в обычно грубом, резком голосе молодого хозяина уж больно непривычно. Да и весь нынешний разговор, должно быть, просто отрывок ночного сновидения. *** - Ну, вот и всё, - доктор благодушно улыбнулся, складывая в саквояж многочисленные приспособления и пузырьки с лекарствами. – Сия настойка снимет головную боль в считанные минуты, так что, Анна Петровна, пейте, стоит лишь почувствовать малейшее недомогание. Илья Петрович быстро, немного неуклюже склонился, прикасаясь губами к тонкому запястью девушки, и она смущенно зарделась, затенила взгляд ресницами. - Я провожу Вас, - Владимир шагнул вперед, открывая дверь перед местным эскулапом. – Меня, доктор, чрезвычайно беспокоит, что… Окончания фразы Анна уже не услышала. Оставшись одна, она в очередной раз поразилась тому, как изменился барон за эту пару дней. Сегодня утром, едва проснувшись, она обнаружила его дремлющим в кресле возле ее кровати. Что-то опять задумал он, не упустивший еще ни малейшего случая указать крепостной ее законное место?.. Словно вторя размышлениям красавицы, дверные петли негромко скрипнули, впуская молодого барина. - Как ты? – на сей раз в скупом вопросе уже не расслышать участия да искреннего беспокойства. Анна кивнула: - Лучше, - и тут же встретилась без страха с серым прищуренным взглядом. – Где дядюшка? Владимир растерялся, пробормотал что-то неразборчиво, потом подвинул стул поближе и расположился у изголовья кровати. - Вы… правда, ничего не помните? – недоумение девушки было красноречивее любого ответа, жесткие мужские черты немного смягчились. – Видите ли, Анна… вы ошиблись, полагая, что это всё… было позавчера. Прошло больше времени, гораздо… больше… Теперь девушка и сама поняла, что так настойчиво не давало покоя. Последние несколько месяцев Владимир Иванович был в отъезде и не собирался возвращаться вплоть до сентября, когда ему следовало отбыть в полк. Значит, она долго лежала в забытьи, пока, наконец, пришла в себя, и за это время он вернулся. Господи… Сколько же она проспала?! Анна страшилась задать прямой вопрос, потому лишь отвернулась и прикрыла глаза, сославшись на усталость. Мужчина же незамедлительно откланялся, скупо сообщив, что «у него дела». На самом деле, девушка чувствовала себя хорошо. Гораздо лучше, нежели накануне. Еще некоторое время поворочавшись на непривычно широкой жестковатой постели, она попробовала подняться. Сначала в глазах потемнело, шум в ушах застиг врасплох, так что пришлось схватиться рукою за резную стойку кровати, но слабость схлынула так же быстро, как и накатила перед этим. Анна осмотрелась. На кресле у камина, небрежно брошенная, нашлась теплая шаль. Закутавшись в нее, красавица медленно подошла к двери, выглянула – никого. Только вдалеке слышны приглушенные голоса челяди. Что ж, тем лучше, пора бы пойти к себе, и не обременять дядюшку пребыванием в его спальной, а Владимира – необходимостью приглядывать за ненавистной крепостной. Нужная дверь была в конце коридора. Ступая как можно тише, время от времени придерживаясь за стену, чтобы справиться с головокружением, Анна подошла к заветной комнате, неслышно отворила дверь – и замерла на пороге. Владимир стоял посреди комнаты, прижимая к груди… ребенка. Темноволосый малыш капризно надул пухлые губки, чего-то требуя на своем непонятном языке, и барон тихим ласковым шепотом уговаривал его успокоиться и уснуть. - Ну что же ты, мой хороший? – низкий баритон, звучащий бархатными переливами, поверг Анну в смятение. – Знаю, ты хочешь к маме, но сейчас это совсем невозможно, совсем… Владимир нежно потерся носом о румяную детскую щечку, забавно пощекотал животик, отчего ребенок заливисто расхохотался, цепляясь маленькими полненькими ручками за лацканы мужского сюртука. Улыбнувшись в ответ, молодой человек повернул голову и лишь сейчас заметил пораженно глядящую на невиданное зрелище Анну. Быстро уложив малыша в кроватку под нежно-голубым легким покрывалом, он недовольно свел брови. - Зачем Вы встали? - Хотела вернуться к себе, - смешалась красавица, тонкие пальцы неосознанно скользнули по плечу, поправляя волосы и шаль. – А… Владимир… Иванович, откуда в моей комнате этот ребенок? Да и… чей он? Девушка нервно вздрогнула, выдавив, наконец, интересующий ее вопрос, и ожидала привычной насмешки или же очередной грубости. Но барон просто ответил: - Это мой сын. Анна смогла перевести дыхание нескоро, а собственный голос показался вдруг чужим, незнакомым. - Ваш…? – это было невероятно, немыслимо. А впрочем, от Владимира Корфа можно ожидать самых непредсказуемых поступков. – Где же… его мать? В улыбке мужчины читалась и легкая грусть, и тревога, и трепетная нежность – ворох столь разных чувств, что даже рассмотреть их представлялось сложным, не то что принять. - Она… - Владимир задержал дыхание, затем выдохнул шумно и покосился на лежащего в колыбели сына. – Увы, сейчас моей жены здесь нет. Жены… Сердце сжалось и приглушенно заныло, как от осознания невосполнимой потери. Анне пришлось сжать виски, чтобы хоть немного унять этот странный шум в ушах, она не сразу даже поняла, что бережные руки поднимают ее над полом и аккуратно усаживают в мягкое низкое кресло. - Тебе плохо? – взволнованный взгляд Владимира был первым, что она увидела, приходя в себя. – Голова болит? Кружится? Не молчи, Аня! - Иван Иванович знает, что Вы женились? – невпопад спросила она. Барон опустил голову и честно сказал: - Нет. Значит, дядюшка едва ли одобрит этот брак. Девушка попыталась подняться. Мужские ладони до сих пор мягко удерживали её колени, пальцы неосознанно поглаживали ногу через тонкую ткань сорочки. Она резким движением отвела чужие руки, опираясь на подлокотники, приподнялась и намеревалась уйти, когда ребенок отчего-то завозился и жалобно захныкал. Откуда-то из глубины души и тела мощной волной поднялось, подчиняя, вечное и могущественное женское начало, что от рождения скрыто в каждой будущей матери. Анна, забывая о слабости и боли, метнулась к кроватке, наклонилась, успокаивая кроху. А малыш вдруг неожиданно затих и протянул к девушке свои ручонки. Сердце Анны растаяло в тот миг… *** - Надо же, сразу заснул, - довольно выдохнул Владимир, поправив кружевное одеяльце. - Ваш сын очень славный и спокойный, - красавица не сдержала улыбки, заметив на лице Корфа отпечаток отеческой гордости. Он ведь изменился за это время… Стал серьезней, взрослей, показалось даже, чуть-чуть выше. Кто же та счастливица, ставшая баронессой, похитившая сердце ветреного красавца офицера? Если с такой нежностью смотрит он на сына, как же сильна, как велика его любовь к жене?! В душе что-то больно кольнуло. Ревность? Да нет же, откуда? Верно, это просто зависть – ей, рожденной крепостной, едва ли выпадет даже крошечный шанс выйти за любимого человека… Раньше Анне казалось, она не умеет завидовать. А поди ж ты… Девушка еще разочек взглянула на мирно посапывающего во сне мальчонку и неожиданно чуть не вскрикнула, пораженная внезапным открытием: - Владимир, его нос, и губы, и брови, даже ямочка на подбородке – абсолютно Ваши… Восторженная, она посмотрела на барона, ища в выражении лица подтверждение своим словам, когда вдруг его дыхание опалило прохладную кожу, его губы оказались так близко и прошептали: - А глаза – твои… Склонившись еще немного, Владимир осторожно прикоснулся поцелуем к изумленно приоткрывшемуся ротику. Всего одно мгновение – и губы расстались, вновь разделяя, разрывая то хрупкое, призрачное ощущение счастья, заполонившее обоих молодых людей. Анна замерла, не в силах поверить в то, что нынче случилось, одинаково сильно желая либо наградить обидчика пощечиной, либо броситься к нему на грудь и разрыдаться, выплакать всю боль, зудящую в висках, горячим огнем принизывающую тело. Пока она решала, как поступить, Корф улыбнулся уже не так робко, обвил рукой тонкую девичью талию и снова поцеловал, притягивая Анну ближе. На сей раз он целовал жарко, жадно, будто истосковавшись по её губам, по плавным изгибам точеной фигурки, по золотистому шелку длинных вьющихся волос. Он будто впитывал ее в себя, будто жил её дыханием, будто его сердце стучало в груди бешено колотящимися ударами её сердечка. Даже отпустив припухшие алые губки, барон еще крепче обнял красавицу, и его потемневшие горящие глаза не отпустили её смятенного взгляда. - Владимир… - только и смогла проговорить она. Вдруг череда образов полетела, закружилась вихрем, калейдоскопом, так быстро сменяя друг друга, что даже если захочешь – не разглядишь. Лишь Анна необъяснимым образом смогла соединить их в картинки увиденного сегодня ночью сна. С первым рассветным лучом сон растаял навсегда, чтобы вернуться нынче, в этот миг, в этом месте. И оказаться… - Володенька… Ах… - девушка застонала от новой боли, заколотившейся в затылке и без чувств обмякла в мужских сильных руках. Сознание вернулось от резкого запаха нюхательной соли, дышать было еще немного трудно, но голова поутихла. Только место удара до сих пор побаливало, но не резко, а приглушенно, словно болезнь уверенно покидала тело, растворялась в желании жить. Анна открыла глаза, ища поблизости мужа. Конечно же, он был рядом: стоял на коленях у кровати, не отпуская ослабевшей руки своей любимой. Баронесса повернулась на бок, стараясь не поморщиться от боли в груди. Вышло не слишком убедительно, и Владимир тяжело вздохнул: - Илья Петрович говорит, у тебя сломаны два ребра. - Жаль, еще нескоро снова смогу покататься верхом, - попыталась пошутить Анна, но муж буквально взорвался криком: - Да ты теперь у меня никогда на лошадь не сядешь! – Он поднялся и нервно заходил по комнате, так будто измеряя ее широкими шагами вдоль и в поперек. Затем снова подошел к постели, присел на краю и припал губами к запястью жены. Он долго не отпускал хрупкую ручку, пока не прижал ладошку к своей щеке и взглянул вопросительно. - Анечка, любимая, что же ты натворила? Зачем поскакала невесть куда да еще и на ночь глядя одна, никого не взяв с собой из слуг, не дождавшись меня? Она потянула руку барона на себя, без слов прося его наклониться, обвила шею, глубоко вдыхая его запах. - Потому и поехала, - тихий голос журчал ручейком. – Не смогла больше ждать тебя, Володя. Думала, что с ума сойду, если не встречу прямо по пути домой, не почувствую, как громко бьется твоё сердце, когда меня обнимаешь. Владимир хмыкнул: - Да это я чуть с ума не сошел, когда увидел тебя лежащей посреди дороги. Не помню, как принес тебя в дом, что кричал слугам, как посылал за доктором. Помню только твоё бледное лицо, и волосы, запачканные в кровь. А-аня…. Всегда, переживая нестерпимую боль, Владимир так по-особенному полустоном выдыхал ее имя. Вот и сейчас тоже… Анна прикрыла глаза. - Я когда проснулась, помнила только весенний день четыре года назад, когда мы с Иваном Ивановичем ездили к Долгоруким, и коляска перевернулась. Мне тогда не исполнилось еще и восемнадцати… А после того случая – будто не было ничего, будто лишь ночь прошла. - Так бывает, - Владимир, уже несколько успокоившись, прилег рядом, укладывая красавицу на своей груди. – Доктор Штерн назвал сей недуг мудреным латинским словом, но я был так напуган, что ничего не запомнил. Только то, что тебя следует поберечь и не огорошивать сразу известием о нашей свадьбе и рождении Митеньки. Анна понимающе кивнула, немного поерзала, устраиваясь удобнее, и улыбнулась в заполненную запахами воска и цветов тишину. - А Вы проказник, господин барон. Чуть не свели неопытную девушку с ума своими поцелуями. - Даже не смотря сейчас на мужа, она знала, что Владимир насмешливо изогнул бровь. Невольный вздох сорвался с губ баронессы Корф. Глупая – она и представить не могла еще сегодня утром, что дивный сон окажется её собственной жизнью! Конец