Осень и любовь ходят рядом…

Рейтинг: PG-13 Жанр: мелодраматическая зарисовка Герои: Владимир, Анна, Наташа (на горизонте) Время: наше Место действия: не столь принципиально Примечание: спасибо Рондо и ее «Пока живем - надеемся» Желтые листья с березы облетают, кружась в последнем танце, и нет конца-края этому листопаду. И каждый желтый лист отсюда, из окна, похож на маленькую слезинку, скользнувшую по щеке и уронившую свою горечь на серый асфальт будней. Листопад царит за окнами мрачных домов, кружит кленовой листвой в парке, плачет осенними дождями и сквозь слезы улыбается редкими солнечными лучиками… Вот только она уже разучилась улыбаться… Светловолосая девушка отошла от подоконника и устало присела на диван. Хрупкие плечи поникли, словно придавленные непосильным грузом, и в глубине прозрачно-серых огромных глаз промелькнуло неожиданно и нелепо яркой вспышкой пережитое, прожитое, навсегда ушедшее счастье. Её звали Анна… Анна Платонова… Простое имя, распространенная фамилия, самая что ни на есть обычная жизнь – таких, как она, сотни, тысячи. Они проходят неспешно по каменным мостовым, площадям и улицам, не замечая никого вокруг, двигаясь по проторенному пути своих серых судеб. Она была такой же… Но у нее была мечта – радужная, светлая, манящая, не дающая уснуть бесконечными зимними ночами. У этой мечты были темные волосы и серьезные глаза, улыбка, ради которой можно умереть, забыть себя, отказаться от всего на свете. А еще у мечты было гордое и красивое имя: Владимир. Владимир Корф… Анна видела его много раз – по телевизору. То в программе новостей мелькал очередной репортаж об успешно пережившем кризис банке и его толковом руководстве. То в светской хронике смазливая ведущая описывала очередной умопомрачительный наряд мадам Корф, и вспышки фотокамер озаряли его благородные черты, а улыбка его жены сверкала еще ярче… И сердцу было еще больнее… Иногда Анне казалось, что она согласна на все – лишь бы быть рядом с ним, - хоть мимолетным увлечением, хоть случайно встреченной незнакомкой, хоть просто девушкой, прикоснувшейся к его руке в толпе – один только раз. Единственный и неповторимый раз – чтобы потом долгие годы медленно бегущей вдали от него жизни помнить эту встречу, это прикосновение и, впитав его в себя, в каждую клеточку, стараться не плакать в холодном одиночестве ночей. Так продолжалось довольно долго… Месяцы быстрой чередой сменяли друг друга, неумолимо складываясь в годы. Друзья смеялись над ее задумчивостью и отстраненностью. Подруги вздыхали вместе с ней и выходили замуж. Анна тоже могла бы - но ей был нужен только он… Порыв ветра, неожиданный и резкий, превратился в протяжный вой, стукнула неприкрытая дверь подъезда, и этот приглушенный звук немного отвлек Анну от грустных мыслей. Девушка повела точеным плечиком и вздохнула – не без горечи, но с явным облегчением… Чего уж там… Она ведь была счастлива – то недолгое время она летала над серым однообразным миром, ее глаза сияли, ее сердечко так и норовило выпрыгнуть из груди! Именно тогда, когда появился он… Мужчина в ее жизни. Первый. Единственный. Самый лучший. Потерянный навсегда. Она сама отказалась от него – и поступила по велению души. Так зачем мучить себя неуместной грустью, упрекать жертвенностью, томить раскаяньем? Она сама сказала тогда: «Уходи» - и не будет жалеть. Никогда. Она ведь поступила правильно!.. … В тот день разразилась ужасная гроза. Свирепо сверкая огненной мощью молний, потрясая старые здания громовыми раскатами, она словно норовила стереть с лица земли этот город, всё и всех в нем, оставляя в душах только первобытный страх перед этой невероятно безумной, первозданной стихией, вместившей в себя все силы огня, воды и воздуха, бросая их на измученную землю… Анна, закутавшись в тонкий плащик, бежала по тротуару, в сотый раз сетуя на себя за забытый зонт. Хотя… Летний ливень, плотной стеной обступивший ее, едва ли испугался бы какого-то нехитрого приспособления над головой! Шмыгнув носиком, промокшая девушка юркнула в подворотню и на бегу буквально врезалась в высокого мужчину. «Простите…» - тихонько проговорила она охрипшим от дождя, от быстрой ходьбы, от блуждающего по телу холода голосом. «Ничего страшного. Разве за этим ливнем возможно что-то рассмотреть?» - насмешливо произнес незнакомец. Анна улыбнулась и подняла глаза, встретившись с темным мужским взглядом, и утонула в нем – как в этих бесконечных потоках бурлящей по улицам грязной прохладной дождевой воды. Он тоже замер, и на тонких губах застыли непроизнесенные слова. Где-то по-прежнему свирепствовал ливень и били в землю молнии… Где-то, но только не возле них – забывших обо всем, нашедших друг друга… Он опомнился первым, и немного смущенно спросил: «Как вас зовут?» «Анна Платонова…» - зачем она произнесла свою фамилию, осталось для девушки полнейшей загадкой. Она вздрогнула и немного отстранилась, испугавшись его взгляда. «А вы…» - до конца не произнесенный вопрос повис в наполненном влагой и духотой воздухе. Сердце девушки трепетало, а в голове навязчивым шепотом слышалось только одно: «Пусть его зовут так же, так же, так же…» Мужчина склонил голову, отбросил со лба непослушную намокшую прядь и представился: «Я Владимир. Владимир… Хворостов к вашим услугам» Так они познакомились. И то было начало всего – всего самого главного в жизни Анны. Будто напряжение по проводам, осознание этого пробежало по венам, кровь вскипела и прильнула к лицу. В подворотне стоял полумрак, и смущение девушки ускользнуло от его насмешливого взгляда. На какое-то время… Дождь закончился, и он провел ее домой, на руках перенося через лужи и ручьи, бурлящие отголосками недавней стихии. Потом были встречи – череда томительно-нежных прогулок и легких объятий под сенью городских парков. Так прошло лето – а в первый день сентября, возвращаясь с работы, она увидела его у своего подъезда – и небесная синева отражалась в его глазах. Засмотревшись на великолепные розы, Анна совершенно не заметила, как он наклоняется – все ближе и ближе – как темнеет его прежде небесный взгляд. Лишь когда мужские губы, терпкие от привкуса табака и горячие, просто пылающие, от страсти прикоснулись к ее губам, девушка вздрогнула и потянулась к нему. Она отвечала на поцелуй… Должно быть… Едва ли Анна смогла бы потом сказать наверняка… В себя она пришла уже в своей квартире, когда тело пронзила резкая боль, а сознание – горячечный шепот обнимающего ее Владимира: «Аня, Анечка, Анюта… Моя... Только моя… родная, единственная, любимая…» Любимая… Она ведь тогда не поверила его словам… Мало ли что скажет красавчик, затащивший в постель очередную девушку, да еще, к удивлению своему, узнавший, что стал у нее первым!? Впрочем, Анна ни о чем не жалела. Разве могла она совсем недавно хотя бы мечтать, что с ней рядом окажется человек, так безумно, невыносимо похожий на принца из ее снов? На того самого недосягаемого Владимира Корфа!? Утро встретило ее прохладой одинокой постели, и девушка измученно улыбнулась: а чего ты хотела? Такие, как он, не остаются с незаметной обычной девушкой. Он и без того слишком много с тобой возился, прежде чем… Почему же так жжет в груди? Почему горечь подступает к горлу, не давая дышать, а на глазах дрожат горячие слезы? Просто чувствовать себя брошенной очень больно… Гораздо больнее, чем чувствовать себя одинокой. «Не поздно ли я это поняла?» - спросила Анна у своего зеркального отражения, утерла слезы, спрятала за плотным слоем косметики свое разочарование и пошла на работу. Задержалась там неимоверно, гоня подальше мысли о темноволосом красавце, с которым она провела сегодняшнюю ночь, о пустой квартире и о пустоте в душе, которая уже начинала обступать, словно густые осенние сумерки. Было почти десять, когда вызванное такси остановилось у двери ее подъезда. Каменные ступеньки отвечали приглушенным эхом в тишине. На лестничной площадке, как обычно, не было света, а ключи завалились то ли на дно сумки, то ли под шелковую подкладку. Поглощенная поисками, девушка не замечала ничего вокруг, поэтому взвизгнула от неожиданности, когда сильные руки обхватили худенькие плечи. «Где ты была? Где, черт подери, ты была, Анна???» - кричал Владимир, вцепившись в нее, его взгляд сверкал в темноте, губы дрожали, а лицо в неясном лунном свете, пробивавшемся из окна напротив, казалось неестественно бледным. «Задержалась на работе…» - вытолкнула девушка непослушными губами, и чуть было не задохнулась от его поцелуя. Мир вспыхнул, потом погас, потом закружился, как падают листья в вихре осеннего ветра. Ключи нашлись словно сами собой, Владимир подхватил ее на руки и внес в квартиру, захлопывая дверь… ЭТУ ночь она запомнила до мелочей – и безграничную нежность, и бушующую страсть, и крепкие объятья, и его горячее тело рядом… Они оба пожалели, когда за окном забрезжил рассвет… «Проходи!» - Владимир торжественно открыл перед ней дверь, пропуская девушку вперед. «Красиво…» - словно завороженная, Аня рассматривала стильную квартиру любимого. Что-то казалось ей знакомым здесь, вот только, отмахнувшись от навязчивых мыслей, сердце твердило: «Какая разница? Ты любишь его, он – тебя, ты не должна в этом сомневаться…» И Анна, беспечно обняв стоящего рядом мужчину, потерлась щекой о его куртку и довольно зажмурилась. Действительно: какая разница, что там кажется глупым глазам, когда вот оно – счастье! Так внезапно обретенное, так негаданно дарованное судьбой!!! Это не какой-то далекий и чужой незнакомец из сводки новостей, а твой, только твой любимый, родной, единственный… Разглядывая альбом со старыми фотографиями, Анна наблюдала из-под опущенных пушистых ресниц за сидящим напротив Володей. Он просматривал бумаги – видимо, что-то важное – и время от времени хмурился, недовольно прищуривал глаза и сжимал тонкие длинные пальцы в кулак. - Вовка, а кто это? – лукаво улыбаясь, девушка подошла к нему, указывая изящным пальчиком на старую фотографию. - Это мой дед. Офицер Второго Белорусского. – Гордость, промелькнувшая в бархатном голосе, была неподдельной. Для Владимира семья действительно значила много, очень много. Анна поняла: даже если он не планирует на ней жениться – она все равно будет с ним, так, как он захочет, лишь бы рядом, всегда вместе, пока не прогонит… Он взял альбом у нее из рук и перевернул страничку: - А это мои родители – они поженились сразу после окончания школы, чем очень огорчили своих родных. Анна хихикнула: - А это? - Мой дядя Петя – не самых честных правил, однако и такие тоже случаются. Прославился тем, что хотел выдать мою кузину за своего делового компаньона, который ей в отцы годится. - И что она? - Как что? Вышла замуж… за моего лучшего друга. Вот за этого… На следующей странице красовался молодой человек в военной форме. И его счастливая улыбка отозвалась в сердце Анны болью узнавания. - Кто он?..- тихо спросила она. - Я ж говорю: Мишель Репнин, мой лучший друг, практически брат! Мы с ним… Голос Владимира растворился в других голосах. В голове пронеслось: «Фотография? Это мой лучший друг, практически брат…» «Ну что ты, дорогой, почему практически? Так ведь и есть… Видите ли, Анфисочка, это МОЙ старший брат Миша, они с Володей вместе служили в армии…» «Брат… Практически брат… Они с Володей вместе служили… Это мой лучший друг… Миша… Мишель Репнин…» Анна сжала виски холодными дрожащими пальцами: - Владимир, отвези меня домой, пожалуйста. - Что произошло? – он недоуменно посмотрел на нее, прикоснулся ладонью к бледной щечке. – Анечка…? – попытался поцеловать, но девушка отпрянула, вырвалась из его объятий, на ходу хватая брошенное в прихожей пальто: - Прости, я забыла, кое-что забыла… Я… должна уйти… сейчас… Пока, пока… Владимир… Я… позвоню… Она умчалась в вязкий белесый туман, клубами покрывающий набережную, и слезы капали из прозрачных серых глаз, стекали горячими солеными дорожками по щекам и остывали на холодном ветру. И дождь тоже плакал – не теплый летний ливень, а промозглый, ледяной, дрожащий от ветра осенний дождь. И снова было холодно, больно и одиноко. Дома Анна отогрелась и собрала по кусочкам то, что осталось от нее. Почему ж так плохо-то, а? Случайный знакомый оказался тем самым красавцем из мечты, и он был с тобой, Аня, и он тебя любил, и дарил роскошные цветы, и на смятых простынях постели каждым умелым прикосновением заставлял твое тело извиваться и трепетать. Что же толкнуло тебя на этот шаг - бросить его? Почему ты ушла? Девушка подняла заплаканное лицо: «Почему? Да потому что он не мой – он принадлежит ЕЙ, этой блестящей женщине с обложек модных журналов, светской львице, с королевским величием взирающей на простых смертных… Что между ними произошло? Поссорились? Бывает… Решил завести интрижку – ради Бога! Я согласна, слышишь, я согласна была стать твоей интрижкой!!! Но твоя ложь поманила призрачным обещанием, и я пошла за ним. А теперь карета снова стала тыквой, лошади – мышатами, а кучер превратился в крысу… Прощай… Прощай навсегда…» Конечно же, она ему не позвонила… Переехала на квартиру подруги… Сменила мобильного оператора… Вот только Анна Платонова была не в состоянии вынуть из груди и сменить свое сердце… Некогда белый снег уже прерывался чернеющими пятнами проталин, когда дорогая иномарка остановилась у газетного киоска. Мужчина в стильном пальто, хлопнув дверцей, подошел к окошку и протянул купюру, указывая на свежую прессу. Он уже почти сел в автомобиль, когда услышал за спиной тихое «Володя…» Недоверчиво оглянувшись, замер, покачал головой, словно прогоняя наваждение, но хрупкая блондинка в короткой шубке не исчезла, не растворилась в вечерней мгле. Он шагнул навстречу – «Аня…» Схватил ее, прижимая к себе так сильно, что девушка застонала, упираясь ладошками в его грудь. «Анечка… Что ж ты наделала?..» - в его голосе не было обреченности или обиды, только тоска, нежность и где-то на самом дне чуть-чуть нетерпения… «Я ошиблась, мой милый… - прошептала Анна. – Поехали ко мне, ладно?» Она ничего ему не объясняла, ни о чем не спрашивала, ничего не просила. Только отдавала всю себя – столько раз, сколько он хотел. Той ночью он любил ее безумно, как в последний раз, утром не поехал в свой банк, а ее не отпустил на работу… И всё остальное стало неважно, кроме их случайной и беззаветной, пугающей и манящей, запретной, горькой, сладкой, чистой, грешной любви… Анна понимала, что так нельзя, что у него жена, а она – просто очередной эпизод, очередная любовница успешного банкира. Анна знала, что это всё скоро окончится, канет в Лету, растворится в новом дне. Анна чувствовала, что так не может длиться вечно, чувствовала нестерпимый гнет вины, обиды, связывающей их тайны. Но она не могла его бросить, не могла приказать ему уйти, не могла отказаться от него… А потому смиренно ждала, когда же станет для него обузой, прошлым… Ждала… Но упорно не становилась… - Я вернусь через несколько дней. – Владимир, завязывая на ходу галстук, чмокнул Анну в губы, вдыхая запах ее золотистых волос, и посмотрел в глаза, в сердце, в самую душу. – Не грусти, маленькая… - Я не маленькая… - девушка упрямо вздернула носик. «Ты никогда бы меня так не назвал, если бы знал, какую боль я терплю каждый раз, когда ты уходишь в эту дверь…» - Ань, если понадобятся деньги, - протянул ей свою кредитку, - не стесняйся. - Спасибо… - она благодарно кивнула. «Как со шлюхой, расплачиваешься? Или просто заботишься обо мне? Я не знаю!!! Я не могу тебя понять!!! Не могу…» Неосознанно ответила на требовательный поцелуй и подтолкнула мужчину к двери: - Иди уже! Если что – звони… Махнула рукой на прощанье, улыбнулась открыто и весело, пряча боль, отталкивая дурные предчувствия… Напрасно… На сей раз не позвонил он… Анна зябко вздрогнула, снова возвращаясь в тот жуткий вечер. Чашка кофе дымилась на столе, вязальные спицы поблескивали в свете настольной лампы, она тихо мурлыкала себе под нос какую-то песенку, почти не следя за тем, что говорили в очередных новостях. Вот только в какой-то момент высшая сила – не иначе – заставила Анну поднять глаза и прислушаться. «Авария произошла недалеко от немецкого города Франкфурт. По сведениям Посольства Российской Федерации в Германии, на борту находилось двенадцать граждан нашей страны, среди которых известный банкир, учредитель благотворительного фонда «Государство - ветеранам» Владимир Иванович Корф. К сожалению, среди выживших в авиакатастрофе наших соотечественников нет. Детальную информацию о погибших можно узнать по телефону…» А дальше – темнота… И пустота… И боль… Из событий того вечера Анна помнила только одно: резкий контраст спертого воздуха подъезда и свежего весеннего ветра. Куда она шла? Девушка не знала… Очнулась она уже в больнице: мягкий свет лампы падал на простенькие шторы, пахло лекарствами, на соседней койке кто-то тихо стонал, и молодой доктор, пряча глаза, уверял ее, что ничего не возможно было сделать… Потом Анна узнала: той ночью она потеряла ребенка, их с Владимиром ребенка, который мог бы заполнить эту убивающую изнутри пустоту!!! И друг за другом полетели однообразные дни. Анна тихо угасала – бледная, слабая, она бродила по городу, сидела в парках на скамейках, работала в своем офисе, с отрешенным видом перекладывая бумаги. И все понимали: эту гордую и красивую девушку что-то сломало! Только что это было – Анна Платонова не призналась бы даже под пытками. А она… Она платила по счетам за украденное счастье, и отдавала себе в этом отчет. Она платила за то, что была слаба, за то, что не смогла разделить жизнь с надежным, но нелюбимым, за то, что не смогла оттолкнуть – любимого, но чужого, за то, что не сберегла под сердцем маленькую частичку своей запретной любви, а теперь, потеряв всё, не может найти в себе силы уйти… И снова была гроза, и снова бесноватые молнии били наотмашь по каменным плитам мостовых, и громыхало, и лило, и сердце замирало в груди… Анна подскочила, испуганная очередным ударом грома, и вопреки здравому смыслу, в чем была, высочила на лестничную площадку. Бежала и бежала вниз, не разбирая дороги, скользила по мокрым ступенькам, растирала по лицу струящиеся слезы, всхлипывала и снова бежала вниз. Выскочила из подъезда в стену дождя – и врезалась в стоящего на тротуаре мужчину. Его запах был таким родным… И это не могло быть правдой… Анна подняла глаза: - Ты?... - Я… Он смотрел на девушку – совершенно незнакомый ей человек с изуродованным страшными шрамами лицом – но его глаза были такими же, таким же теплом блестели из-под полуопущенных век, так же улыбались красивые губы, так же звучал бархатный баритон… - Володенька, любимый… - она уткнулась лицом ему в грудь и притихла. Потом, будто опомнившись, потащила его в подъезд, вверх по лестнице, к себе,… домой… Снимала промокшую до нитки одежду, сквозь слезы выговаривая ему, как маленькому ребенку, за непозволительную беспечность: - Разве можно так вот стоять под дождем, Володя? Ты же мог простудиться! Разве можно? Володенька… И целовала, целовала, целовала его сильные плечи, покрытую шрамами грудь, лицо, изменившееся почти до неузнаваемости, но по-прежнему родное, лицо любимого мужчины… Три бесконечно сладких месяца они не разлучались ни на миг – и это было прекрасно! Владимир рассказал, как его, обгоревшего и без сознания, приняли за своего сына пожилые супруги-немцы, определили в клинику и подняли на ноги, как, придя в себя, он с грустью сообщил им, кем является на самом деле, как потом добрался домой и сразу же поехал к своей Анечке, но еще долго не решался подойти, уверенный, что таким он ей не нужен. - Глупый, глупый мой…- шептала девушка, запуская пальчики в его волосы, темные и густые, как прежде, - я ведь умирала без тебя, заживо тлела, как зола в потушенном костре… - Прости… - его шепот звучал немного надтреснуто, надломлено, немного не так, как раньше. Ему было плохо, и скоро Анна поняла, почему. Она всегда его слишком хорошо понимала… Багрово-малиновая вечерняя заря бросала отсветы на точеные черты лица белокурой красавицы. Тонкие пальчики сжимали руку мужчины, сидящего напротив. - Владимир, я думаю, ты должен сделать операцию. Я специально узнавала: пластическая хирургия – вполне эффективный и действенный метод, от шрамов и следа не останется. - Аня, зачем? Если я тебе такой противен – я просто уйду, если нет – позволь все оставить, как есть. - Дурак! – девушка отвернулась, в нежном голосе задрожали подступившие к горлу слезы. – Мне все равно, какой ты, слышишь? Но ты привык жить иначе! Ты ДОЛЖЕН вернуть себе ту жизнь, всё, что было у тебя раньше. Не для меня, Володя, только для себя, ради себя!!! - Я не хочу, Аня… Она лишь вздохнула: - Ты хочешь… Хочешь… Ты привык… ко всему… Владимир долго молчал, напряженно вглядываясь в ему лишь ведомые дали, Анна отводила взгляд. У нее не было ни тени сомнения в том, ЧТО он выберет. Наконец, нарушая тишину, он произнес: - Когда я вернусь к своей прежней жизни, в ней… - Не будет места для меня. – Голос девушки прозвучал уверенно, ровно, безапелляционно. – Я знаю. - Что ты знаешь? – ЕГО голос прозвучал просто грустно и устало. - Всё… - серые глаза, подернутые туманной дымкой невыплаканных слез, встретились с его взглядом. - Я всё про тебя знаю, Владимир. - И как давно? С самого начала? - Нет… Помнишь, у себя дома ты показал мне альбом… Фотография друга – я видела ее раньше, это… - девушка сглотнула, почти физически ощущая, как горчат слова, - это брат твоей жены, Натальи Александровны Корф… - Да… - больше ему нечего было сказать. Анна придвинулась поближе, обняла его за плечи и поцеловала в шею: - Я знаю, что после операции ты вернешься к ней – должен будешь вернуться. И это правильно. И я не в претензии, Володенька. Ты был со мной – и я была счастлива. А отныне я буду счастлива, зная, что у тебя всё, как прежде, что ты спокоен, успешен и здоров. Хорошо? - Согласен. – Корф кивнул и поднялся. – Я сделаю так, как ты просишь. Я верну себе свою былую жизнь. Через пару часов он ушел. Анна не думала его останавливать – она сама отпустила от себя того, ради которого жила. Отголоски чужих разговоров и сплетен донесли до нее радостное известие: считавшийся погибшим банкир вернулся к семье… Желтые листья за окном всё кружатся и кружатся в стремительном вальсе… Раз-два-три… Раз-два-три… Раз-два-три… Анна снова встала, приоткрыла занавеску и выглянула на улицу: осень, последние мгновенья листопада… Она улыбнулась тепло и счастливо: эта осень не принесет ей горя и разочарования, она смогла, успела взять от жизни самый важный подарок. Подошла к зеркалу, внимательно рассматривая свое отражение. Талия еще такая же тонкая, как раньше, но пройдет время – и она начнет полнеть, наливаясь новой жизнью. Сын… Конечно же, это будет сын… От таких мужчин, как Владимир Корф, рождаются только сыновья. Прикрыв прозрачно-серые глаза, Анна увидела перед собой его красивое мужественное лицо с аристократическими чертами, его умопомрачительную улыбку, почувствовала сквозь пространство и время его запах… Разве это возможно? Нет… Нет. Нет!!! Резко развернувшись, она смерила гневным взглядом стоящего рядом мужчину: - Что ты здесь делаешь? - Сам не знаю… - он сдвинул плечами. – Вот ушел от жены, думал, поеду к другу на дачу, повеселюсь, отпраздную развод – и вдруг очутился в твоей квартире. Кстати, - он нахмурился, сведя черные брови, - почему у тебя дверь открыта? А если кто чужой зайдет? Анна судорожно вдохнула воздух: - Как это развод? Ты что? Разве можно… Он схватил ее, сжал плечи и немного встряхнул, останавливая бессвязный поток ненужных, глупых вопросов. - А как, по-твоему, можно? Ложиться в постель с одной женщиной, мечтая о другой? Боясь обидеть жену, прятать в самые далекие уголки сознания бесконечно родное имя любовницы? Жить, зная, что где-то там, бог весть, где и как, любимая, да, Аня, ЛЮБИМАЯ обречена на одиночество, потому что вбила себе в голову какую-то чушь и решила принести себя в жертву неизвестно чему? Я не знаю, Анна, может быть, тебе это всё и подходит, а вот я так не могу… Он отпустил ее и нервно заходил по квартире, то и дело отбрасывая со лба непослушную челку. - Я очень боялся признаться тебе, что на самом деле не мелкий служащий на никому не известной фирме. Ломал голову, как рассказать тебе об этом, как объяснить, почему, представившись, назвал фамилию своего шофера. А ты… - его глаза сверкнули сталью клинка, - ты УЖЕ знала, ОБО ВСЕМ знала!!!! - Владимир… - Анна несмело прикоснулась к его рукаву. - Невероятно! Знала!!! – Корф все еще негодовал. Бросив мимолетный взгляд на замершую в нерешительности Анну, он с расстановкой произнес: - Немедленно собираешь вещи, и едем подавать заявление… - Но… - Никаких «но»! Она, видите ли, готова уйти, лишь бы только я был спокоен и счастлив!!! А я не готов, понимаешь, я не готов тебя отпустить – и никогда не буду готов! Ты моя, Анна Платонова, и будешь только моей. Сегодня, завтра, всегда!!! Владимир вдруг оказался невыносимо близко – его горячее дыхание коснулось ее пересохших губ, руки провели по волосам, по плечам, по спине… Обхватив любимого за шею, Анна отбросила все страхи, все сомнения, все возможные «но», когда-либо существовавшие между ними, и наконец-то позволила себе стать счастливой. Ведь только переступив через слабость, мы обретаем истинное право на счастье…