Испытательный срок

Автор: Rita Жанр: легкая мелодрама Пейринг: Владимир/Анна Герои: они же и немножко Репнин, Лиза и др. Рейтинг: PG Альтернативное развитие событий после танца Саломеи 1. В эту ночь он так и не заснул. Перед глазами мелькали обрывки событий вчерашнего вечера - изгибающаяся в бесстыдном танце изящная женская фигурка; глаза, горящие вызовом из-под рыжего парика; опьяняющий вкус нежного тела, трепещущего в его руках; и, наконец, хлесткое, как удар кнута, "Хозяин!", положившее конец всему. Как, почему это произошло?! Он искал и не находил ответа. А может быть, не хотел найти? Уже было далеко засветло, когда он наконец тяжело поднялся с кресла, в котором провел ночь, обтерся холодной водой, достал свежее белье, оделся и вышел к завтраку. Столовая была чисто прибрана, и ничто не напоминало об учиненном им напоследок безобразии. Он вспомнил Полину и поморщился. Угораздило же его, в самом деле! Разумеется, всему дому уже известно. И Анне... Владимир почувствовал, как его лицо заливается краской. Что-то она теперь о нем подумает?! Впрочем, терять было нечего. Как он и предполагал, Анна к завтраку не вышла. Выпив кофе и рассеянно проглотив кусок Вариного рыбника, Владимир вновь поднялся наверх и направился к ее комнате. Ноги были ватными, как в детстве, когда приходилось идти в кабинет к отцу в предвкушении наказания. Но он уже решил, что попросит у нее прощения, а решений своих он не менял. Он затруднялся представить себе, что случится после этого, и был твердо уверен лишь в одном: Репнину ее не видать, как своих ушей. *** Владимир слегка постучал в приоткрытую дверь и, не дождавшись ответа, постучал еще раз. По ту сторону было тихо. Тогда он осторожно толкнул дверь и вошел. Анны в комнате не было. Судя по аккуратно застеленной кровати, она тоже не ложилась в эту ночь. Ему показалось странным, что домашнее платье, в котором Анна обычно выходила к завтраку, было небрежно брошено на кресло. На полу у шкафа валялся ворох разноцветного шелка, в котором он узнал наряд Саломеи. "Карл Модестович, вы случайно не знаете, где Анна?" - спросил он встретившегося ему внизу управляющего. - "Анька-то? - ответил тот, довольно покручивая ус. - А я ее, Владимир Иванович, на птичий двор послал". - "Как на птичий двор? Кто приказал?!" - "Так ведь она сама мне утром сказала, - зачастил Шуллер, попятившись при виде бешенства, вспыхнувшего в глазах хозяина, - что вы распорядились, чтобы с сегодняшнего дня она выполняла черную работу как все. А что она умеет, белоручка? Вот я для начала и послал ее на птичий двор, кур кормить. Для этого большого умения не нужно". Последней фразы Владимир уже не слышал. Выскочив в чем был, он, провожаемый удивленными взглядами дворовых, почти бегом миновал конюшню и устремился к птичьему двору. Колючий ноябрьский снежок неприятно похлестывал по лицу и груди, домашние туфли скользили по превратишейся за ночь в лед грязи, но Владимир ни на что не обращал внимания. На птичьем дворе он сразу же различил топтавшуюся с бадейкой в руках среди квохчущих кур маленькую фигурку в крестьянском полушубке, платке и стоптанных валенках. *** Через миг бадейка уже катилась по земле, выбитая сильной рукой. Куры в панике бросились в разные стороны. "Что вы, черт побери, себе позволяете?!" - загремел разгневанный голос. Девушка подняла глаза на хозяина. Глаза были покрасневшими, веки распухли, но взгляд исполнен решимости. - "Приступила к исполнению своих обязанностей, барин, - сухо сообщила она. - Вы же этого хотели?" Владимир забыл, что еще несколько минут назад намеревался просить прощения у своей крепостной. Дерзость Анны оглушила его, заставив кровь закипеть в приступе неконтролируемой ярости. "Нет, не этого, - ядовито сказал он. - Исполнение ваших обязанностей ограничивается пределами дома. Извольте немедленно прекратить этот маскарад". "Я знаю, для каких обязанностей вы меня предназначили! - с горячностью воскликнула Анна. - Но этому не бывать! Можете хоть до смерти запороть меня на конюшне". - "Зачем же на конюшне, сударыня? - ответил Владимир с безукоризненной вежливостью и даже слегка поклонившись. - Я вас сам выпорю. Ремнем". С этими словами он крепко схватил не подозревавшую подобного подвоха девушку и одним ловким движением забросил ее себе на плечо. Пришедшая в себя Анна начала брыкаться, но было поздно. Через минуту разинувшие рот дворовые стали свидетелями небывалой сцены. Барон Корф, по-военному отмеривая шаги, шел в направлении дома, неся через плечо крепостную девушку, которая отчаянно колотила кулаками по его спине. 2. Владимир внес девушку в дом и поднялся вместе с ней в ее комнату. "Немедленно переодеться!" - рявкнул он, опустив Анну на пол и швырнув ей лежавшее на кресле платье. - "Ни за что!" - выкрикнула Анна, едва не плача от перенесенного унижения. - "Тогда я сам сниму с вас эти тряпки", - угрожающе сказал Владимир, протягивая к ней руки с явным намерением осуществить свою угрозу. Анна в ужасе отпрыгнула. "Вы не посмеете!" - "Еще как посмею", - пообещал Владимир, вновь приближаясь к ней. Анна увидела его глаза и сдалась. - "Хорошо, я переоденусь, - дрожащим голосом сказала она. - Только вам придется выйти". - "И не подумаю, - отрезал Владимир, складывая руки на груди. - Извольте переодеваться за ширмой. Я вам не доверяю". Девушка едва не захлебнулась от возмущения. "Это ВЫ мне не доверяете?! А я, по-вашему, должна вам доверять после того, как..." И она бросила выразительный взгляд в сторону все еще лежавшего на полу костюма Саломеи. Владимир проследил за ее взглядом и неожиданно смягчился. - "Хорошо, - сказал он. - Я даю вам честное слово, что вы будете в полной безопасности. Но я остаюсь в комнате". Анна вздохнула, подняла с пола платье и исчезла за ширмой. *** "Так-то лучше! - довольно сказал он, когда вновь ставшая самой собой Анна наконец появилась из-за ширмы. - А теперь обуйтесь". Он с интересом следил за тем, как она, вся красная от смущения, торопливо натягивала домашние туфли на свои изящные ножки. "Причесаться вам тоже не помешало бы". Анна взглянула в зеркало и, ахнув, схватилась за гребень. Владимир уже искренне забавлялся происходящим. Гнев уступил место охотничьему азарту, который всегда охватывал его, когда дело шло о покорении женщины. И пусть эта женщина была всего-навсего его крепостной, он знал, что покорить ее будет не легче, чем неприступную светскую красавицу. Гнев и грубость вряд ли могут быть хорошими помощниками в этой игре. Именно тогда в его голове созрел план. "Анна, - сказал он, дождавшись, когда девушка приведет себя в порядок. - Как я и обещал, я намереваяюсь очертить перед вами круг ваших будущих обязанностей. Но прежде я хотел бы попросить у вас прощения за вчерашнее. Я был неправ". *** "Вы просите у меня прощения? Но почему?!" - в недоумении спросила она. - "Вчера... я унизил вас. Вы этого не заслужили". - "Отчего же не заслужила? - горько спросила она. - Вы правы: стыдно бояться правды. И правда эта состоит в том, что я ваша крепостная. Поэтому я не могу понять, почему вас так рассердило, что утром я попыталась довести эту правду до ее логического конца". "Вы бы довели эту правду до ее логического конца, - сказал Владимир назидательно, - если бы спросили, что угодно от вас вашему хозяину, а не выбирали бы себе поприще деятельности по вашему собственному усмотрению. Вам еще многому следует научиться, Анна". - "И после этих слов вы хотите, чтобы я вас простила?! - спросила девушка, задыхаясь от возмущения. - Да никогда в жизни!" "Видите ли, Анна, - сказал он снисходительно. - Мое дело было принести вам официальные, так сказать, извинения. А что вы с этими извинениями будете делать, меня мало касается". - "Вы играете со мной, как кошка с мышкой! - воскликнула Анна. - Это низко. Особенно в виду того, что ваш отец перед смертью просил вас дать мне вольную". - "И вы ее непременно получите, - с готовностью подхватил Владимир, - но лишь после того, как докажете мне, что вы ее достойны". *** "Что вас заставляет думать, что я недостойна свободы?!" - вскричала Анна. - "Ну, например, ваше поведение с князем Репниным. Вы легкомысленно поощряли его ухаживания, хотя я неоднократно предупреждал вас, что это ни к чему хорошему не приведет. Мне страшно представить, что может случиться, если вы окажетесь предоставленной самой себе". Анна горько улыбнулась. "Можете не беспокоиться, Владимир Иванович. После того, как вы столь деликатно открыли князю правду о моем происхождении, он ко мне и близко не подойдет. Он мне это ясно дал понять вчера вечером". - "Мишель горяч, но отходчив, - возразил Владимир. - Вот увидите, не сегодня-завтра он снова появится здесь и примется выяснять отношения. Но я твердо решил оградить вас от его поползновений". "Что вы хотите, чтобы я делала?" - тихо спросила девушка. - "Ничего сверх того, что вы делали при отце. Будете следить за столом и моим распорядком дня, составлять мне компанию за завтраком, обедом и ужином, равно как и на прогулках, писать для меня письма, иногда музицировать". "И это всё?" - спросила она. - "Всё. Если в течение шести месяцев вы будете исправно нести свои обязанности и не станете проявлять несвойственной вашему положению строптивости, то я выпишу вам вольную и снабжу рекомендательными письмами. Таковы мои условия". Анна устремила на него испытующий взгляд. На лице Владимира не дрогнул ни один мускул. Глаза излучали тепло и искреннюю заботу. "Ну что ж, - сказала она, вздохнув, - я согласна". 3. Предсказание Владимира относительно Мишеля сбылось в тот же день. Они сидели за ужином, как вдруг распахнулась дверь, и в столовую ворвался злой, взъерошенный Репнин. Оттолкнув слугу, который пытался сообщить о его приходе, он бросился прямо к Владимиру и, с силой ухватив за лацканы, поднял его со стула. "Ты мне больше не друг!" - воскликнул он и ударил его кулаком в челюсть. Владимир упал, и в углу его рта показалась кровь. Анна вскрикнула, и лишь тогда ее присутствие было замечено Михаилом. Она, как обычно, сидела на месте хозяйки, в том же черном платье, которое было на ней, когда он целовал ее два дня назад. Михаил растерялся. "Анна... что вы тут делаете?" - спросил он, неловко поклонившись. - "Анна делает тут то же, что и всегда", - ответил за нее Владимир, поднимаясь с пола. Одной рукой он держался за щеку. "Ну и силен же ты, брат, драться! - сказал он. - Мог так и челюсть мне сломать. Отужинаешь с нами? У нас сегодня гусь". "Я должен поговорить с Анной" - пробормотал Михаил. - "Изволь, говори". Весь вид Владимира излучал великодушие. - "Наедине", - уточнил тот. - "Это, к сожалению, невозможно. Анна может говорить с посторонними мужчинами только в моем присутствии". - "С каких это пор ты превратился в дуэнью?!" - взвился Михаил. - "С тех пор, - сказал Владимир, глядя ему прямо в глаза, - как ты, злоупотребив правилами гостеприимства, пытался скомпрометировать незамужнюю девицу в ее собственном доме". Михаил смешался и не нашелся, что ответить. В неожиданно наступившей тишине отчетливо раздался нежный, мелодичный голос Анны: "Вы можете говорить здесь, Михаил Александрович! Присутствие Владимира Ивановича мне нисколько не мешает". *** Мужчины обернулись в сторону говорящей. Гордая осанка девушки, ее безукоризненные манеры и холодный, несколько отстраненный взгляд составляли такой разительный контраст с их собственным поведением, что оба почувствовали себя неловко. "Анна, - сказал Михаил, с трудом выдавливая из себя слова, - я хотел попросить у вас прощения за вчерашнее". "Ваши извинения приняты, Михаил Александрович, - кивнула Анна, - хотя, собственно, это мне следует просить у вас прощения за то, что ввела вас в заблуждение относительно моего происхождения. Я должна была сказать вам это раньше, но у меня не хватило мужества. Надеюсь, что вы не будете держать на меня зла". - "Да, конечно", - пробормотал Михаил, который чувствовал себя крайне неловко. "Сегодня Анна с утра принимает извинения, - хмыкнул Владимир. - Сначала от меня, потом от тебя. Правда, в отличие от твоих, мои извинения так и не были приняты". Его замечание осталось без ответа. Тем временем для Михаила поставили прибор, и он присоединился к ужину. За ужином Михаил то и дело переводил взгляд с Владимира на Анну. Девушка со спокойным достоинством выполняла обязанности хозяйки дома, ничуть, казалось, не смущаясь присутствием гостя. Владимир много пил и балагурил, но от Михаила не укрылся испытующий, тревожный взгляд, который он время от времени бросал на Анну. Когда ужин закончился, девушка попросила разрешения уйти и, пожелав обоим спокойной ночи, покинула столовую. Мужчины остались одни. *** "Что все это значит?" - спросил Михаил после того, как они перешли в гостиную. - "Что ты имеешь в виду?" - безмятежно спросил Владимир, разливая по бокалам вино. - "Ты и Анна... И твои слова, что я ее скомпрометировал..." И вдруг он просиял, окрыленный безумной надеждой. "Я все понял! Это был просто розыгрыш, и Анна вовсе не крепостная!" "Успокойся, Мишель, - сказал Владимир, усаживаясь в кресло. - Анна крепостная, но тем не менее она полноценный член семьи. Отец воспитал ее как родную дочь, и требовал от всех домашних сохранять ее происхождение в тайне. Теперь, после его смерти, ответственность за нее несу я". - "Если она, как ты говоришь, полноценный член семьи, почему бы тебе не дать ей вольную?" - загорячился Репнин. И вдруг, осененный новой догадкой, спросил: "Она твоя... любовница?" "Нет", - сказал Владимир. И, посмотрев на Репнина, добавил: "Слово дворянина". - "Так за чем же дело стало?" - спросил тот, с облегчением переводя дух. - "Всему свое время, Миша. Анна пока еще не готова к свободе. Вот выпишу ей вольную, а она возьми и бросься без оглядки в твои объятья! Я не могу этого допустить. Ведь ты, как я понимаю, не имеешь намерения сделать ей предложение руки и сердца?" Михаил молчал. Владимир согнал с лица довольную улыбку и подлил себе вина. "Я ее люблю", - вдруг сказал Михаил жалобно, чуть не плача. - "За любовь следует платить сполна, мой друг", - с неожиданной серьезностью откликнулся Владимир. Он встал и подошел к окну. "Я заключил с Анной договор, - медленно сказал он, глядя в темноту. - Шесть месяцев все остается по-прежнему. По истечении этого срока я дам Анне вольную. Если ты ее так любишь, как говоришь, то приезжай в мае. Если Анна примет тебя, я не буду стоять на твоем пути - при условии, что твои намерения будут честными. А сейчас уходи". 4. "Разве князь Репнин не выйдет к завтраку?" - поинтересовалась Анна, разливая по чашкам утренний кофе. - "Князь Репнин уехал еще ночью", - сказал Владимир спокойно. Он внимательно наблюдал за тем, как затрепетали ее ресницы. "Вы разочарованы?" - "Вовсе нет. Я просто не знала, ставить ли третью чашку". Остаток завтрака прошел в молчании. Анна почти не ела и не поднимала глаз от стола. Владимир то и дело поглядывал на ее отрешенное лицо и хмурился. Наконец, он отбросил салфетку и резко поднялся. "У вас, я надеюсь, имеется костюм для верховой езды? - обратился он к девушке. - Жалко не использовать такой погожий день". - "Костюм у меня есть, - ответила она растерянно. - Но вы ведь знаете, я почти не езжу верхом". "Ничего страшного. Я скажу, чтобы для вас оседлали Ночку. Смирнее этой кобылки быть не может. Через полчаса жду вас у парадного подъезда". И, предупреждая дальнейшие возражения, добавил: "Напоминаю, что прогулки со мной входят в круг ваших обязанностей". *** "Посадка у вас хорошая, но не хватает уверенности в себе", - сказал Владимир, окидывая критическим взглядом хрупкую фигурку в жемчужно-серой амазонке. Анна густо покраснела. - "Вы же знаете, у Ивана Ивановича из-за ранения были боли в спине во время верховой езды, так что мне не приходилось часто практиковаться". - "Ничего, это дело поправимое, - бодро сказал Владимир. - Будем выезжать всякий раз, как погода позволит". Они съехали с проселочной дороги и углубились в лес. Природа в это время года являла собой безрадостное зрелище. Среди моря голых веток одиноко выступали словно кичившиеся своим зеленым убранством сосны и ели. Осенние листья, еще так недавно образовывавшие живописный желто-багровый ковер, превратились в бурое месиво, местами затянутое хрупким ледком. Еще неделя-другая - и все это скроется под роскошным белым покровом, и лес снова обретет праздничный вид. Но лес, казалось, отчаялся и уже не ждал чуда. "Как грустно... " - тихо сказала Анна и поежилась. Владимир не успел ответить, как она вдруг радостно завизжала: "Смотрите, смотрите, белка!" Пушистый зверек выскочил из-под копыт ее лошади и стрелой взлетел на дерево. - "А вы говорите 'грустно', - поддразнил ее Владимир. - Лес кишмя кишит всякой живностью. Самое время для охоты". "Я надеюсь, сопровождать вас на охоту не входит в круг моих обязанностей?" - полушутя-полусерьезно спросила Анна. - "Боже упаси! - Владимир в ужасе закатил глаза. - Вы же мне ни одного выстрела сделать не дадите! Так что не волнуйтесь, Анна, я отнюдь не имею намерения подвергнуть себя подобному испытанию". Анна отвернулась, безуспешно пытаясь спрятать улыбку. *** За обедом Анна с таким аппетитом уплетала Варины пироги, что Владимир с трудом удержался от того, чтобы не напомнить ей, как за завтраком она едва прикоснулась к еде. Решив, однако, что это вряд ли будет благоразумно с его стороны, он ограничился тем, что украдкой любовался порозовевшими щечками девушки и блеском в ее глазах. Но как только Анна встала из-за стола, лицо ее стало грустным, и в глазах появилось прежнее загнанное выражение. "Чем вы хотите, чтобы я занялась теперь, Владимир Иванович?" - тусклым голосом спросила она. - "Я надеялся, Анна, - мягко сказал Владимир, - что вы поможете мне разобрать бумаги отца. Ведь вам наверняка лучше моего известен порядок, согласно которому они разложены". Анна не смогла скрыть удивления. "Это ваш семейный архив, Владимир Иванович! - воскликнула она. - Вы уверены, что хотите допустить в него постороннего человека?" - "Вы не посторонний человек, Анна, - сказал Владимир, глядя ей в глаза. - Вы были ближе к моему отцу, чем кто бы то ни было другой, включая меня". "Не спорьте! - воскликнул он, заметив, что девушка собирается что-то сказать. - Я верю вам, что отец читал письма, которые я посылал ему с Кавказа. Но вы же не станете отрицать, что именно вы пользовались его неограниченным доверием?" Анна молчала. "Я тоже доверяю вам, Анна, - сказал он проникновенно. - Так что извольте пройти со мной в кабинет". *** Лишь когда они были уже внутри кабинета, Владимир понял, что совершил ошибку. Слишком свежи еще в памяти обоих были воспоминания об их последнем разговоре здесь, в этой самой комнате, когда он столь безжалостно приказал ей танцевать танец семи вуалей! Он исподтишка посмотрел на Анну. Девушка напряглась всем телом, но старалась держать себя в руках. "Видите ли, Анна, - с наигранной веселостью сказал он. - Я пока что открывал лишь верхний ящик, где лежат расходные книги и прочие хозяйственные бумаги, и понятия не имею, что находится в остальных". Анна подошла к столу. - "Здесь хранятся ваши письма, - безжизненным голосом сказала она. - Здесь записки об Отечественной войне. Здесь переписка с друзьями. А что находится в остальных, мне неизвестно". Говоря эти слова, она избегала смотреть на Владимира, "Анна, - тихо спросил он. - Вы меня никогда не простите?" Анна стояла, отвернувшись, плечи ее слегка вздрагивали. Владимир с силой ударил кулаком по столу и выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью. 5. Когда спустя четверть часа Владимир, взяв себя в руки, вошел в кабинет с твердым намерением объясниться, он нашел Анну сидящей за столом и разбирающей какие-то бумаги. "Владимир! - воскликнула она, подняв к нему горящее оживлением лицо. - Оказывается, он очень много успел!" - "О чем вы, Анна?" - спросил Владимир, приятно удивленный тем, что она назвала его по имени. "Иван Иванович писал записки о кампании двенадцатого года, - пояснила девушка. - Он не успел привести их в порядок, но написано, как кажется, почти все". Она в возбуждении вскочила со стула. "Владимир, пожалуйста, позвольте мне заняться этим! Я думаю, их вполне можно будет издать - если не отдельной книжкой, то в журнале, - и труд дядюшки не пропадет даром". "Я буду вам лишь благодарен за это, Анна", - сказал Владимир серьезно. Потом вдруг наклонился и поцеловал ей руку. - "А-а... что вы делаете? - вскрикнула Анна, выдергивая руку. - Вы не можете целовать мне руку." - "А разве запрещено?" - невинно спросил Владимир. - "Нет, но..." - начала было она. И вдруг запнулась, как бы вспомнив о чем-то, покраснела и сердито сказала: "Неужели я должна вам объяснять?" "Анна, - сказал он. - Я предлагаю заключить перемирие. Вы не обязаны меня прощать, да я, наверное, этого и не заслуживаю. Но давайте жить дружно и не ссориться. В конце концов, речь идет всего о шести месяцах". - "Хорошо, Владимир Иванович", - кивнула девушка, но взгляд ее оставался настороженным. - "И, пожалуйста, не обращайтесь ко мне больше 'Владимир Иванович'", - поморщился он. Анна снова кивнула. "Хорошо, Владимир". *** Вскоре у них установился твердый распорядок дня. После завтрака они выезжали на верховую прогулку, а если погода препятствовала этому, проводили утро в библиотеке. Каждый читал что-то свое, но они часто обменивались мнениями о прочитанном и зачитывали друг другу заслуживающие внимания пассажи. После обеда они переходили в кабинет. Владимир занимался делами, Анна же разбирала записки Ивана Ивановича. И здесь тоже поводов для обмена мнениями было более, чем достаточно. Оказалось, что благодаря постоянному общению с покойным бароном Анна знала о его делах гораздо больше, чем можно было бы ожидать от девушки ее возраста, и Владимир часто обращался к ней с вопросами. Анна же с воодушевлением зачитывала ему каждый заслуживающий внимания эпизод из записок его отца, и он тут же становился предметом самого оживленного обсуждения. После ужина они желали друг другу спокойной ночи и расходились по своим комнатам. Хотя Владимир и объявил Анне, что музицирование входит в круг ее обязанностей, он ни разу не попросил ее сыграть или спеть для него. Сама же Анна к роялю не подходила. *** Анна делала успехи в верховой езде, и Владимир был ею доволен. "Скоро сможете пересесть с Ночки на более бойкую лошадку", - с одобрением сказал он ей однажды. Зардевшаяся от удовольствия девушка бросила на него благодарный взгляд. После того, как выпал снег, установилась ясная погода, и они выезжали почти каждый день. Былое уныние природы уступило место умиротворению и покою, которые были разлиты повсюду. Пушистый сухой снег блестел на солнце, мерно поскрипывал под копытами лошадей. Но в лесу снег был слишком глубок, и они все чаще и чаще выбирали для прогулок более открытые места. На одной из таких прогулок им повстречались князь Андрей Долгорукий и его невеста. От княжны Реппниной им стало известно, что ее брат был восстановлен на службе и возвращен в Петербург. "Скоро ваша очередь, барон!" - весело сказала княжна. - "Я не вернусь на службу, - ответил Владимир спокойно. - Меня устраивает жизнь помещика". Княжна посмотрела на него с удивлением, но ничего не сказала. "Вы это серьезно?" - спросила Анна после того, как они разъехались. - "Совершенно серьезно, - ответил он. - Вот разберусь с делами, уволю Карла Модестовича, и стану управлять поместьем сам. Уж наверняка принесу этим больше пользы, чем топтанием на петербургских паркетах. Но за Мишеля я рад". Он искоса посмотрел на Анну, надеясь прочитать что-нибудь на ее лице, но все внимание девушки было поглощено пробежавшим мимо зайцем. *** Незаметно подошло Рождество. Будучи все еще в трауре, они не выезжали и не принимали гостей, поэтому никаких особых торжеств не намечалось. Это было их первое Рождество без Ивана Ивановича, и ни Владимир, ни Анна не представляли себе, как любимый ими с детства праздник будет протекать на сей раз. Когда они вернулись из церкви, Анна, смущаясь, преподнесла Владимиру дюжину батистовых платков, на которых она вышила его вензель и инициалы, Владимир же с загадочным видом протянул ей какой-то сверток. Развернув его, девушка обнаружила внутри листы с нотами. "Это последний романс Алябьева, - пояснил Владимир в ответ на ее вопросительный взгляд. - Я выписал его из Петербурга. Называется 'Воспоминание'". Наутро, идя к завтраку, Владимир услышал в гостиной музыку. Он подошел и осторожно приоткрыл дверь. Анна сидела за роялем и неторопливо, словно пробуя на вкус каждое слово, разучивала новый романс. 6. Через неделю после снятия траура им нанесла визит княгиня Долгорукая. Анна, которая была занята распоряжениями относительно ужина, пропустила ее приезд. Когда же, наконец, она появилась у дверей библиотеки, где Владимир принимал княгиню, то столкнулась при входе с уже покидавшей их дом гостьей. Княгиня окинула девушку уничтожающим взглядом, пробормотала что-то себе под нос и удалилась с оскорбленным видом, даже не удостоив Анну словами приветствия. "Что случилось с Марьей Алексеевной? - спросила Анна, входя в библиотеку. - Почему она так скоро уехала?" - "Княгиня Марья Алексеевна, - сказал Владимир, отчетливо выговаривая каждое слово, - посетила нас с целью обратить мое внимание на то, что теперь, по окончании траура, наше с вами пребывание под одной крышей является верхом неприличия, и предложила чтобы вы, пока у вас нет компаньонки, переехали жить к ним". "И... что вы ей сказали?" - с замиранием сердца спросила Анна. - "Я сказал ей правду", - ответил Владимир, пристально глядя на нее. - "Вы сказали ей, что я..." - "Я сказал ей, что вы крепостная, - кивнул он, - и потому никакого неприличия в сложившейся ситуации не вижу". *** Анна испытала такой прилив слабости, что ей пришлось сесть. "Теперь все узнают..." - в ужасе прошептала она. - "Рано или поздно это все равно должно было случиться, - сказал Владимир спокойно. - Подобного рода обман не мог продокжаться вечно". Гнев придал Анне силы. "Вы... - вскричала она, вскакивая на ноги. - Вы находите удовольствие в том, чтобы снова и снова подвергать меня унижению!" - "Какому унижению, Анна? - спросил он. - Что позорного в том, чтобы быть крепостной?! Станьте, наконец, самой собой! Чем скорее вы перестанете стыдиться себя и прятаться в вымышленном мире, тем лучше". "Я надеялась получить вольную, выполнив ваши дурацкие условия! - в запальчивости сказала Анна. - Но теперь я вижу, что все это было обманом. Вы намерены навсегда держать меня в своей власти!" - "Бывший крепостной - тот же крепостной, - сказал Владимир, недобро прищурившись. - Что изменилось в Никите после того, как он стал свободным? Двери общества перед ним закрыты точно так же, как и прежде. Но он по крайней мере знает, кто он такой, и не стыдится этого". Анна хотела что-то сказать, но Владимир остановил ее повелительным жестом. "Что же касается дурацких условий, - продолжил он, - то похоже, сударыня, что выполнение оных является для вас непосильным бременем. Что ж, продолжайте витать в мире грез и жить самообманом! Честно говоря, я был о вас лучшего мнения". С этими словами он покинул библиотеку. *** После разговора с Анной Владимир закрылся в кабинете и велел, чтобы ему не мешали. Он не вышел ни к обеду, ни к ужину. Анна бродила по дому как потерянная. До сих пор она не осознавала, насколько успела срастись со своим новым образом жизни - с верховыми прогулками, с чтением в библиотеке, с работой в кабинете и, что греха таить, с обществом Владимира. Теперь всему этому был положен конец. Сказанные Владимиром слова жгли раскаленным железом. Неужели она действительно стыдится самой себя? "Честно говоря, я был о вас лучшего мнения!" - вспомнила она, и мысль о том, что Владимир ее презирает, причинила почти физическую боль. Анна знала, что и она сделала ему больно, и что ее слова о дурацких условиях глубоко ранили его. Но это почему-то служило слабым утешением. "Варя, - спросила она, забредя вечером на кухню, - тебе стыдно, что ты крепостная?" - "А что тут может быть стыдного, милая? - удивилась кухарка. - Такая моя доля, а человек он везде человек. Иных крепостных и господа уважают, а есть такие господа, что в их сторону никто и плюнуть не захочет". "Счастливая ты, Варя", - вздохнула девушка. - "Тоже скажешь, счастливая, - отмахнулась кухарка. - С чего мне быть счастливой, коли Владимир Иванович с утра маковой росинки во рту не держал!" И, с подозрением взглянув на Анну, спросила: "Вы часом не повздорили?" - "Повздорили, Варя", - призналась девушка. - "Ты бы с ним поласковее, Аннушка, - сказала кухарка. - Вон он как тебя обхаживает, словно королевну какую". *** Поздно вечером Анна осторожно постучала в дверь кабинета. Ответа не было. Она постучала еще раз, затем толкнула дверь и вошла. Владимир сидел за столом, и перед ним стояла на две трети опорожненная бутылка бренди. Анна прошла вперед, поставила на стол поднос с едой и спокойно сказала: "Владимир, вам нужно поесть". "А-а.. - сказал Владимир прищурившись. - Прилетела птичка и принесла в клюве зернышко. Как мило". - "Владимир, - сказала Анна, собрав все силы. - Сегодня утром я погорячилась и наговорила вам лишнего. Я очень сожалею". Владимир разразился смехом. "Птичка вспомнила, что если она перестанет ломать комедию, то клетка не отворится и она не сможет упорхнуть в объятья Репнина". - "Я не ломала комедию , - запротестовала Анна. - И я не понимаю, причем здесь Репнин". "Репнин всегда причем", - сказал Владимир философски и потянулся за бутылкой. Но Анна оказалась проворнее. Она выхватила у него из-под носа бутылку и спрятала у себя за спиной. - "Сегодня вы уже выпили более чем достаточно", - выпалила она, ужасаясь собственной дерзости. Владимир поднялся, и она попятилась к двери. Через миг сильные руки уже сжимали ее плечи. "Не могу понять, - пробормотал он, пристально глядя ей в глаза, - что препятствует мне прямо тут же сделать тебя своей". Анна не нашла ничего лучшего, как сказать: "Наверное то, что это не входит в круг моих обязанностей". - "Пока не входит", - многообещающе сказал он и, тяжело ступая, вышел из комнаты. 7. За завтраком они избегали встречаться взглядами. Потом Владимир оделся и, ничего никому не сказав, куда-то уехал. Оставшись одна, Анна попробовала было читать, но глаза бездумно скользили по строчкам, мысли разбегались. Через час, окончательно рассердившись и на себя, и на Владимира, она захлопнула книгу и распорядилась, чтобы оседлали Ночку. Она впервые выезжала одна, и потому, дабы избежать непредвиденных случайностей, выбрала для прогулки петербургский тракт. Проезжих в это время дня было мало, дорога хорошо накатана, и скоро Анна, забыв об окружающем, погрузилась в собственные мысли. Внезапный отъезд Владимира не давал ей покоя. Владимир был человеком действия, и после разразившегося вчера безобразного скандала непременно должен был что-то предпринять. Но что?! И вдруг она поняла. Ночка всхрапнула, откликаясь на резко натянутые поводья, и остановилась, недовольно пофыркивая. "Вольную! Он даст мне вольную!" - с замиранием сердца подумала Анна. Отчего-то эта мысль не доставила ей радости. Получить вольную сейчас означало, что Владимир разочаровался в ней и окончательно махнул на нее рукой. Мысль об этом была непереносима. "Он не имеет права! - с ожесточением подумала она. - Он не имеет права меня отпускать, пока я ему не докажу, не докажу..." Но что именно она должна была доказать, Анна не знала. *** Вернувшись к обеду, она застала в доме переполох. Приехавший незадолго до нее Владимир распекал конюха за то, что тот отпустил ее без сопровождения, и во дворе уже собиралась поисковая команда. "Где вас, позвольте узнать, черти носят?! - набросился Владимир на Анну. - И вообще, кто давал вам разрешение выезжать одной?" "Таковы, если не ошибаюсь, условия нашего договора, - сказала Анна, приняв независимый вид.. - И я их выполняю неукоснительно. В отличие от вас". Владимир смутился. - "Я ездил по делам в Двугорск, - сказал он извиняющимся голосом. - Прошу прощения, что не предупредил". Казалось, он намеревался сказать что-то еще, но колебался и медлил. Сердце Анны сделало скачок. "И вообще, - заторопилась она, - мне уже стало скучно ездить на Ночке. Вы давно обещали пересадить меня на Ласточку. На ней хоть на люди показаться не стыдно". - Владимир посмотрел на нее с удивлением, потом вдруг улыбнулся. "Хорошо, - сказал он. - Будет вам Ласточка. Но если вы хоть еще раз выедете верхом одна без сопровождения, я вас..." - "Выпорете?" - подсказала Анна. - "Вот именно". *** Ссора странным образом сблизила их. Каждый теперь знал больные места другого и старался их обходить. Вместе с тем, в их отношениях появилась некая отсутствовавшая прежде недоговоренность, которая одновременно и усложняла эти отношения, и придавала им новый смысл. Как если бы они разучивали сложные па нового танца, которые то сводили, то далеко разводили их, и не было никакой возможности предсказать, куда именно их приведет следующее движение. Они по-прежнему почти все время проводили вместе. Вскоре Анна заметила, что, несмотря на окончание траура, Владимир отклоняет приглашения и не посещает даже Долгоруких. Она не удержалась и спросила его о причине. "Неужели вы думаете, Анна, - сказал он, - что в создавшейся ситуации я могу позволить себе выезжать?" - "В какой ситуации?" - удивилась она. - "В ситуации, в которой вы выезжать не можете". Анна опешила. "Какое отношение это имеет к вам? Вас мое положение никоим образом не касается". - "Ошибаетесь, - сказал он. - Пока вы живете в этом доме, все, что касается вас, касается и меня". - "Но почему?!" - спросила она. Владимир пожал плечами. "Считайте, что я пробую проверить на собственной шкуре, как это быть отверженным обществом". "Странная прихоть", - тихо сказала Анна. - "Не вижу в этом ничего странного. Кроме того, - и он сделал в ее сторону галантный поклон, - ваше общество меня вполне устраивает. Разве что вот..." - "Что?" - "Нет, лучше не говорить..." - "Владимир, ну скажите пожалуйста!" Анна сгорала от любопытства. - "Разве что если бы вы еще иногда и пели..." - сказал он мечтательно. *** "Несчастие - об вас воспоминанье, но более несчастье - вас забыть..." Анна всем существом погрузилась в пение, не замечая, как мрачнеет лицо Владимира. "Прекрасно! - сказал он, когда она закончила. - Вижу, что вы продолжаете хранить верность своему рыцарю. Очень похвально!" - "Какому рыцарю?" - удивилась Анна. - "Как какому? Мишелю Репнину". "Причем здесь князь Репнин?! - возмутилась Анна. - Это ведь просто романс, который вы мне сами же и подарили". - "Но вы исполняли его с таким чувством, что не может быть сомнения в том, кому он предназначен". - "Я просто хотела, чтобы вам понравилось!" - воскликнула Анна, От обиды у нее на глазах выступили слезы. "Простите, - пробормотал он. - Мне показалось, что..." - "Впредь буду исполнять для вас лишь детские куплеты, - сказала Анна сердито. - Большего вы не заслуживаете". - "Неужели?" - спросил Владимир, подходя к ней вплотную. Глаза его опасно блестели. "А если я на коленях стану умолять вас о прощении?" Они стояли так близко, что слышали дыханье друг друга. - "В этом нет никакой необходимости", - дрогнувшим голосом сказала Анна и поспешно ретировалась в свою комнату. 8. К концу зимы Владимир рассчитал управляющего и принялся хозяйствовать сам. Теперь он много времени проводил вне дома - в разъездах по имению, встречах с сельскими старостами, купцами и подрядчиками. Он огрубел, обветрился, и мало чем походил на прежнего блестящего кавалергарда. Анна смотрела и удивлялась. "Никогда не подумала бы, что вы будете находить удовольствие в ведении хозяйства!" - сказала она ему как-то за ужином. - "Честно говоря, - ответил он, - большого удовольствия я от этого не испытываю. Просто делаю то, что нужно". - "Но тогда отчего же вы уволили управляющего? - удивилась Анна. - Ведь рано или поздно вам наверняка предложат вернуться на военную службу". Владимир как-то странно посмотрел на нее и сказал: "Мне уже предложили". - "Я так и знала! - радостно воскликнула Анна и захлопала в ладоши. - И когда же вы снова облачитесь в офицерский мундир?" - "Никогда, - сказал Владимир спокойно. - Я отказался". Анна опешила. "Но почему?!" - "Вряд ли вам это будет интересно, - сухо ответил он. - Скажем так: по ряду не зависящих от меня обстоятельств я счел свом долгом избрать поприще помещика. Уверен, что со временем войду во вкус". И он решительно перевел разговор на другую тему. *** Они по-прежнему никуда не выезжали, и на первых порах Анна даже избегала посещать воскресную службу. О поездке в Двугорск она и думать боялась. Владимир наблюдал за ней и хмурился. Одним воскресным утром он, наконец, сказал: "Анна, и долго вы собираетесь прятаться от всего света?" Анна опустила голову и молчала. "Значит так, - сказал он. - Если вы сейчас же не оденетесь и не отправитесь в церковь, даю вам слово дворянина, что я отвезу вас туда сам". - "Нет! - в ужасе воскликнула Анна, живо представив себе, какое впечатление произведет на двугорских кумушек ее появление в церкви вместе с Владимиром. - Я поеду сама". Владимир позвонил и распорядился подать выезд. - "Я не могу приехать в церковь в карете теперь, когда всем стало известно, что я крепостная", - в отчаянии сказала Анна. - "Это еще почему? - удивился Владимир. - Не на телеге же вам туда ехать!" Анна увидела выражение его глаз и сдалась. "Анна, вы знаете, что такое кураж?" - спросил Владимир, усаживая ее в карету. - "Д-да", - неуверенно сказала она. - "Покажите всем двугорским ханжам, что вам на них наплевать. Высоко держите голову, а главное, смотрите прямо в глаза, не отводя взгляда. Вот увидите, они оставят вас в покое". - "Вы бы еще посоветовали мне вызвать их на дуэль", - невесело пошутила Анна. - "Неплохая идея. К сожалению, в данных обстоятельствах будет весьма трудно претворить ее в жизнь. Ну, с Богом!" *** "Ну как?" - нетерпеливо спросил он, когда к обеду Анна вернулась из церкви. Анна молчала. "Вас кто-нибудь обидел?!" - "Нет, но..." - "Что 'но'? Да говорите же, наконец!" - "На меня смотрели, как на какую-то диковину" - глухо сказала Анна. Владимир вздохнул с облегчением. - "И только-то? Подумаешь, эка невидаль. Считайте, что дешево отделались". "Вам легко говорить! - набросилась она на него. - Если бы не вы, то вообще ничего бы не было". - "Анна, - сказал Владимир серьезно. - Рано или поздно это должно было случиться. Честно говоря, я не рассчитывал, что это произойдет так скоро, но Марья Алексеевна не оставила мне другого выхода". Анна взглянула на его виноватое лицо, и внезапно испытала испугавший ее самое прилив нежности. Он был словно нашкодивший мальчишка, который никогда и ни за что не попросит прощения, но в то же время всем своим видом дает понять, как остро он в этом прощении нуждается. "В общем, все было не так уж страшно, - наигранно бодрым голосом сказала она. - Соня Долгорукая украдкой пожала мне руку, а Андрей улыбнулся издали". - "А Лиза?" - спросил он. - "А Лизы сегодня не было". *** Лиза появилась через несколько дней, как всегда шумная, бесцеремонная и поглощенная своими делами. Рассеянно чмокнув Анну в щеку и заявив, что она "всегда что-то такое подозревала", она тут же перешла к делу. "Я сделала сенсационное открытие! - провозгласила она. - Я, между прочим, тоже крепостная, по меньшей мере наполовину. И зовут меня Анастасия". За чаем она изложила перед ними все, что успела узнать о побочной дочери своего отца. "Видите? - торжествующе воскликнула она после того, как завершила свой рассказ. - Все сходится". - "Замуж тебе пора, Лизанька", - сказал откровенно потешавшийся над ее рассказом Владимир. Лиза надулась. - "Еще чего! Только-только отбилась от этого мерзкого Забалуева, и опять?! Впрочем, если подыщешь мне подходящего жениха, обещаю подумать". - "Может, и подыщу", - сказал Владимир загадочно. Уходя, она внимательно посмотрела на вышедших ее проводить Анну и Владимира и сказала: "А вообще, если уж кому и пора жениться, так это вам. Вы и так уже выглядите, как семейная пара". - "Лиза всегда была крайне эксцентричной", - сказала вся красная от смущения Анна после того, как княжна уехала. - "Лиза это Лиза", - философски заметил Владимир, и они вошли в дом. 9. В марте Анна затосковала. Было ли то воздействие весны, которая изо дня в день все увереннее заявляла о себе, или вызванное постоянным отсутствием Владимира чувство одиночества, или же сознание того, что близится конец испытательного срока и что скоро ей самой придется решать свою судьбу - у Анны не было ответа на эти вопросы. Но душа ее не знала покоя. Она уже почти закончила приводить в порядок записки Ивана Ивановича, все же остальные ее обязанности как-то сами собой сошли на нет. Владимир возвращался домой усталый и не склонный к разговорам и, казалось, упорно избегал ее общества. "И все-таки я его разочаровала!" - с горечью думала она. Для нее давно уже не было сомнений в том, что чувство, которое она испытывает к Владимиру - это не что иное, как любовь. Не такая, какой представлялась ей любовь раньше и какой, как ей казалось когда-то, она любила Михаила. Это было всепоглощающее, пугающее своей силой чувство, которое лишало ее воли и заставляло еще острее чувствовать свою зависимость от Владимира. И она решила положить этому конец. *** "Владимир, мне нужно с вами поговорить, - сказала она ему как-то после ужина. - Вы можете уделить мне несколько минут?" - "Да, конечно". Владимир был явно заинтригован. - "Владимир, - собравшись с духом, начала Анна, когда они перешли в библиотеку. - Я прошу вас сократить испытательный срок, дать мне вольную прямо сейчас и отпустить на все четыре стороны". Владимир опешил. "Что случилось, Анна?! Я вас чем-то обидел?" - "Нет, - сказала она, отвернувшись. - Я просто хочу уйти". - "Но почему?!" Наконец она отважилась посмотреть на него. Она ожидала приступа гнева и града колкостей и насмешек, на которые он был так щедр всякий раз, когда она проявляла неповиновение. Но он просто выглядел растерянным. "Я очень благодарна вам, - сказала она, с трудом подбирая слова, - за преподанные вами уроки. Они несомненно пошли мне на пользу. Но больше так продолжаться не может. Судя по вашему поведению в последний месяц, вы тоже утратили интерес к затеянной вами игре. Поэтому полагаю, что для вас не составит труда меня отпустить". В лице Владимира что-то дрогнуло. "Мне будет очень не хватать вашего общества, Анна", - тихо сказал он. Анна пожала плечами. "Какого общества? Мы с вами едва видимся в последнее время, и я прекрасно понимаю почему. Мое общество вам наскучило. Прошу прощения, что разочаровала". *** Ничего в этот момент не могло быть оскорбительнее его смеха. И все-таки Владимир смеялся! Он смеялся радостно, открыто, с облегчением, смеялся так, как если бы она сообщила ему нечто необыкновенно приятное. "Очень рада, что мне удалось вас повеселить, - обиженно сказала она. - А теперь позвольте мне уйти". И она повернулась к двери. Но не успела Анна и шага ступить, как ее захватили в плен сильные руки. "Не позволю, - прошептал он ей на ухо. - Не позволю никогда и ни за что". Она хотела было сказать, что больше не даст ему играть с собой, как кошка с мышкой, что сыта по горло его издевательствами, что ей надоело быть игрушкой бессердечного самодура. Но вместо того, чтобы сказать ему все это, она обхватила его шею руками и расплакалась. ...Поцелуи, легкие, как дуновения ветра, на губах, на щеках, на мокрых от слез ресницах. "Я люблю тебя", - шепчут губы. И, как эхо, в ответ: "Я люблю тебя". Они сидят в кресле, обнявшись, не в силах оторваться друг от друга. "Я, наверное, очень соленая", - смущенно говорит Анна, в глазах которой все еще блестят слезы. - "Ты слаще меда, Анечка", - смеется Владимир и как бы в доказательсто пробует на вкус ее губы, сначала одну, потом другую. "Почему ты меня забросил?" - обиженно спрашивает она, отстраняясь. - - "Я боялся, что у меня не хватит сил сдерживаться", - отвечает он, вновь привлекая ее к себе. - "А сейчас?" - лукаво улыбается она. - "А сейчас, когда все мои усилия пошли насмарку, придется обвенчаться раньше, чем я рассчитывал. Иначе ты меня как пить дать до греха доведешь". *** Анна посмотрела на него с изумлением. "Ты все это предусмотрел с самого начала?!" - "А отчего ты думаешь я решил стать помещиком? Неужто из любви к старосте Митрофану Никитину?" - "Но как ты мог знать..." - "Я надеялся, что за шесть месяцев ты ко мне привыкнешь и по истечении этого срока согласишься стать моей женой, даже если..." - "Даже если не полюблю?" - тихо подсказала она. - "Да". Неожиданно он ударил себя ладонью по лбу. "Мишель! Я про него совсем забыл. Ведь я сказал ему приехать в мае!" И он рассказал Анне о своем договоре с Репниным. "Напиши ему, - предложила она. - Все равно это уже ничего не меняет. А вообще-то стоит познакомить его с Лизой. Мне кажется, что они друг другу понравятся". "И давно ты стала читать мои мысли?" - засмеялся Владимир. - "Давно, - сказала она. - Например, я уверена, что ты выписал мне вольную еще в январе". - "А ведь так и есть! - воскликнул он. - Но как ты могла знать?!" Анна, смущаясь, рассказала, как хитростью предупредила этот шаг. "Умница ты моя! - сказал он, целуя ей руки. - Значит, ты уже тогда не хотела со мной расставаться?" - "Не хотела, - кивнула Анна, - только тогда я еще не знала почему". - "А теперь знаешь?" Вместо ответа она потянулась к нему и первая взяла губами его губы. КОНЕЦ