Жить для любви...

Автор: Nina Жанр: мелодрама Пейринг: Владимир, Анна «Не стоит умирать из-за любви. Ради нее следует жить!» - князь Михаил Репнин стремительным и немного резким движением подхватил перчатки с небольшого стола в центре тюремной камеры и решительным шагом направился к выходу, постучал несколько раз, дождался, пока вечно сонный охранник ему откроет, и не оглядываясь на друга вышел вон. Тяжелый стук обитой железом дубовой двери, захлопнувшейся за его спиной, и Владимир вновь остался наедине с тишиной, наедине со своей болью... Барон устало уронил голову на руки, бесстрастно глядя прямо перед собой: ну что-ж, Мишель, конечно ты прав. Ради любви следует жить, только вот умеет ли он, Владимир Корф, жить ради любви, когда он, похоже, всегда стремился жить вопреки ей? Как же давно он уже отвергает всех тех, кто ему дорог, словно бы отказывается от самой возможности ответного чувства? Совсем еще мальчиком он оттолкнул сестру матери, женщину, когда-то готовую посвятить ему себя, жаждущую окружить его нежностью и заботой, стать ему второй матерью. Но не в силах простить себе минутной слабости, мимолетного желания, в душе обвиняя самого себя в предательстве любви к маме, он отверг ее, оттолкнул от себя, в первый и, увы, не последний раз в жизни пытаясь вытеснить любовь ненавистью, и зерна, оброненные в юную душу, дали ростки. Отец... Кто же в конце концов виноват, что меж ними разверзлась пропасть, преодолеть которую оказалось невозможно, кого винить в отчуждении и непонимании, как нелепая детская ревность к девчонке переросла в нечто намного большее, в то, что при жизни не позволяло двум взрослым мужчинам протянуть друг другу руку, понять друг друга? Ну и наконец та самая девчонка... Названная сестра, воспитанница, игрушка отца, нежное и доброе создание, пытающаяся быть для стареющего барона всем, чем не захотел являться его собственный сын: благодарной, почтительной, любящей. Анна... Ее он ненавидел и любил больше всех. Ненавидел, потому что любил, потому что не мог не любить, как ни старался, как ни пытался выкинуть из сердца это всепоглощающее чувство, заменить его, заменить Ее... Как же хотелось жить ради ее любви, ради нее самой, но он даже не допускал такой мысли, методически пытаясь пробудить в ней совершенно противоположные чувства, быть может надеясь, что тогда, в тот миг, когда он увидит ненависть и презрение в любимых глазах, он разлюбит сам, исцелится от этой мучительной болезни. И он добился своего, всегда мягкие глаза метнули молнии, а со слегка поблежневших губ сорвалось: «Вы добились своего. Теперь я ненавижу Вас так же сильно, как Вы меня.» Но исцеления не настало, лишь боль стала еще острее, еще нестерпимее, но сердце не перестало любить. Да, он жил вопреки любви, каждый раз волочась за новой красоткой, убеждая себя, что может полюбить другую, даже пытаясь строить преграды романтическим чувствам Михаила и Анны, он боролся с самой любовью. И любовь отомстила ему. Владимир так долго стремился избавиться от постыдного чувства к собственной крепостной,так долго отталкивал ее, и вот она ушла. Анна ушла, отвергнув его любовь, отвергнув его самого, бросившего к ее ногам весь мир, готового пожертвовать всем ради нее, и оставив в душе пустоту. А может, он просто не достоин любви, может, сама любовь не хочет, чтобы он ради нее жил? И что его жизнь сейчас, вереница бессмысленных дней… Тяжелая дверь снова скрипнула, открываясь, и Владимир замер, не в силах сдвинуться с места. На пороге его тюрмной камеры стояла Она, та, кто не взирая ни на что царила в его сердце, та, кто всегда занимала его думы, та, о возвращении которой он не мог и мечтать, не смел и молиться. - Владимир, Владимир, что с тобой? – Анна бросилась к нему, нежно и бережно сжала его лицо в своих ладонях, пристально глядя в глаза, скользнула руками по щекам, погладила волосы. Он прижал ее к себе, зарылся лицом в нежное облако волос, вдыхая родной и любимый аромат. - Все хорошо... Теперь все хорошо, Анечка... Ты вернулась. Но как ты узнала, что я здесь? - Никита нашел меня в Петербурге и рассказал, что случилось с Андреем, и про эти нелепые обвинения, и что ты здесь... А потом я говорила с Мишей. Володя, милый, ты ни в чем не виноват, это был несчастный случай, Миша обязательно это докажет и все будет хорошо! Он слегка отстранился от нее, и Анна не сразу поняла, что произошло, лишь глаза, еще минуту назад сиявшие счастьем и нежностью, блеснулу холодной сталью: - Значит, Вы вернулись из жалости, сударыня? Не стоило беспокоиться, я не стою того, возвращайтесь в Петербуг... – он явно собирался наговорить ей еще много чего, но решительно сжав его лицо в своих ладонях, Анна сама припала губами к его губам, заставив его замолчать. На мгновение он напрягся, но оттолкнуть свою мечту он был не в силах. Как же долго он мечтал, чтобы она сама вот так решительно и страстно его целовала... Руки сами обхватили стройный стан, тело, казалось, просто отказалось слушать разум и, истосковавшись по любимой, теперь жило своей жизнью, сжимая в объятиях, жадно и неистово целуя, лаская и обнимая. Поцелуй, казалось, длился вечность, а когда он наконец прервался, наскоро глотнув воздух, Анна предупредила все его слова, быстро заговорив: - Я вернулась, потому что люблю тебя, потому что не могу без тебя, и потому что я нужна тебе. Тогда, в Петербурге, ты просил меня набраться храбрости и сказать тебе, если мои чувства хоть отдаленно напоминают твои, так вот, да, я тоже люблю тебя... И я очень долго боялась признаться в этом, даже самой себе, но теперь я поняла, я не могу без тебя. В ту ночь, перед дуэлью, я сказала, что останусь с тобой, пока не прогонишь, и теперь я повторяю это: я буду рядом, я готова следовать за тобой хоть на край земли, потому что люблю тебя, очень люблю, и не могу жить без тебя... И я прошу тебя, пожалуйста, не прогоняй меня, я знаю, что совершила ошибку, что не должна была уезжать от тебя, но я думала, что так будет лучше для всех, ты будешь свободен жениться на Лизе, она ведь, наверное, все еще любит тебя, да и ты ведь так долго любил ее, и не будет никакой дуэли, и все уладится... Он не дал ей закончить, остановив на полуслове: - Аня, я не люблю Лизу, никогда не любил ее, просто я долгое время пытался убедить себя да и всех вокруг, что это так. Помнишь, я сказал тебе, что не могу жениться на Лизе, потому что люблю другую девушку? Я не лгал тебе, я люблю эту другую девушку, любил тогда, люблю ее сейчас, и эта девушка – ты... – он вдруг замолчал, резко встал и отошел к противоположной стене. – Но это все уже неважно. Не сегодня – завтра меня отправят на каторгу за убийство Андрея, а тебе лучше уехать обратно в Петербург. Александр Николаевич позаботится о тебе... - Владимир, пожалуйста, не говори так! – Анна подбежала к нему, обхватила руками за талию, прижимаясь к нему, уткнулась лицом в ворот рубашки. – Миша обязятельно докажет, что ты не убивал Андрея... - А если нет? – Владимир пристально взглянул ей в глаза, но его голос стал мягче. – А если нет? Что тогда? Что, если меня ждет Сибирь? - Я не оставлю тебя, Владимир, я не смогу без тебя... - Хочешь сказать, что ты будешь меня ждать? - его губы исказила слегка саркастическая улыбка, но в глазах, вопреки всему, вопреки самому себе, плескалась надежда... Неужели она действительно будет его ждать? Неужели она действительно любит его так же сильно, как он любит ее... - Нет, я просто поеду за тобой, хоть на край света, - в ее глазах вспыхнул с детства знакомый ему решительный блеск. «Анну сложно заставит сделать то, что она не хочет» - Владимир всегда знал это... И вопреки всему, вопреки тюремной камере, мрачному настоящему, сомнительному будущему, его лицо озарила счастливая улыбка: - Правда? - Да! А потом их губы снова слились в поцелуе, и весь мир исчез, просто растворился, и на земле остались лишь они двое, и все стало таким неважным и незначительным, все, кроме их любви... Эпилог: Верный своему слову, Князь Михаил Репнин сумел доказать невиновность друга, и уже через три дня все обвинения, предъявленные барону Корфу, были сняты. В тот же день Владимир обвенчался с Анной. Разъяренный этим поступком, Петр Михайлович Долгорукий вновь собирался бросить своенравному сыну покойного друга вызов на дуэль, но Сычиха предъявила оскорбленному князю неоспоримые доказательства, что его давно утерянная дочь, Анастасия, никто иная как Анна Платонова, нынче баронесса Корф, и учитывая это новое обстоятельство, князь смирился, не только благословив новообретенную дочь и ее мужа, но и наконец дав согласие на брак Михаила Репнина и Лизы. Конец.