Фауст Двугорского уезда - часть 1

Жанр: мелодрама, шутка Герои: Княжна Наталья Репнина, Никита Хворостов, Барон Иван Иванович Корф, Отец Павел, доктор Мант. На небольшом постоялом дворе было оживленно; бесконечная череда путешественников сменяла друг друга, кому-то были нужны лошади, кто-то зашел отдохнуть от изнуряющей дороги, выпить чашечку чаю, по сторонам посмотреть, себя показать. Доктор Мант, уютно расположившись в мягком кресле у самой печки, потягивал свой кофе и пускал в потолок изящные колечки дыма, праздно поглядывая на яркую толпу посетителей и поигрывая пальцами по обложке «Фауста», покоившегося у него на коленях. День выдался по-весеннему солнечным, и доктор, которому не часто выпадала возможность просто расслабиться, наслаждался заслуженным отдыхом. Коллегу, которого он приехал навестить, неожиданно вызвали к роженице в деревню, и доктор Мант, отклонив предложение сопровождать друга, вызвался дожидаться его здесь и теперь лениво наблюдал за суетящимися путешественниками. Неожиданно, приятный низкий голос прервал размышления столичного эскулапа, и подняв глаза, доктор увидел отца Павла, с которым его познакомили накануне. - Добрый день, батенька, интересные книжки вы почитываете, - усмехнулся священник в пышную бороду. – Интересные, но не полезные. На все воля господня, а книжки эти другому учат. - Здравствуйте, здравствуйте, отец Павел, - широко улыбнулся ему доктор. – Присаживайтесь, Батюшка. Доктор кивнул хозяину, и бутылка с водкой, две рюмки и тарелка с легкой закуской словно по волшебству появились перед ними. Собеседники опрокинули по рюмочке, потом по другой, и продолжили свой разговор. - Вот вы говорите, все в руках божьих, а что же человек, неужели же судьбу свою никак не изменить ему? – поинтересовался доктор. - Все предначертано! – покачал головой отец Павел. – Вот возьмем вон того парня, Никитку, барона Корфа конюха. И хорош, и силен, и смекалист, а век крепостным ему быть, как богом велено. Доктор проследил за взглядом отца Павла, оценивающе оглядев высокого статного богатыря, который только накануне оказал помощь самому господину Манту, когда колесо его коляски застряло в грязи. Молодец еще тогда ему приглянулся, захотелось помочь ему, отплатить добром за добро, или это просто добрая русская водка так странно действовала на сентиментального немца? Меж тем, отец Павел продолжал: - Или вот взгляните на ту барышню, что лошадей спрашивает, к жениху своему спешит. Как на богатыря-то нашего посмотрела, а толку? У каждого своя стезя, и не свернуть, не подправить, княгиней княжне стать суждено, а Никитка... – священник махнул рукой и отправил еще одну стопочку водки в рот. Доктор Мант задумчиво наблюдал, как барышня, оказавшаяся фрейлиной Натальей Репниной, устало обмахиваясь веером обменялась взглядами с красавцем-конюхом и вновь повернулся к своему собеседнику, который уже заметно раскраснелся, нахваливая водочку, и рассказывал забавные истории. Доктор ухмыльнулся и обратился к нему: - А что если сделать так, что княжна за конюха этого замуж выйдет? - Не бывать такому! – хлопнул ладонью по столу отец Павел. - А хотите пари? – доктор лукаво прищурился, протягивая руку. - А давайте! – завелся священник, отвечая на рукопожатие. Доктор кивнул и предложил еще выпить, за пари, потом еще и еще, Мант подливал своему собеседнику, забывая себя и задавая разные вопросы, и вскоре он знал о местных дворянах все или почти все, включая то, что должно быть известно, пожалуй, одному лишь отцу Павлу, который к этому моменту мирно похрапывал на столе. На следующее же утро почтенный лекарь отправился с визитом к барону Корфу, хозяину конюха Никиты. Ивану Ивановичу как раз нездоровилось, что пришлось очень кстати, и доктор Мант предложил свои скромные услуги, осматривая жалующегося на сердце больного, сочуственно качал головой на сетования почтенного родителя на недостойного отпрыска, ввязавшегося в идиотскую дуэль и теперь находившегося в Петропавловской крепости. Легкая настойка морфия притупила не только физическую, но и душевную боль господина барона, и когда тот блаженно откинулся на подушки, доктор Мант «вспомнил», что знал покойную баронессу, да и в этих краях случалось ему раньше бывать... Барон прикрыв глаза слушал столичного лекаря, а тот вдруг возбужденно хлопул ладонью по коленке, сверкнув глазами: - А Вы ведь проказник, почтенный Иван Иванович! Помнится мне, в те времена я жену мельника местного, красавицу-Аленку врачевал, она тогда приболела немного, я помог ей, как мог, она тогда в интересном положении была, - доктор подмигнул явно не понимающему к чему он клонит и при чем здесь мать Никиты барону, - Хороша девица была, высокая, статная, огонь-девка! Врачу многое рассказывают... – доктор сделал эффектную паузу и продолжил. – А давече конюх Ваш, Никита, мне подсобил, и все я разобрать не мог, кого он мне напоминает, молодец этот! Иван Иванович потер лоб: - Ну, на мать он не похож, та хоть и статна была, да темненькая, и отец его светлым тоже не был, - задумчиво произнес господин барон. - Ну, любезный Иван Иванович, не прибедняйтесь, я-то Вас, голубчик Вы мой, в молодости видел, одно лицо Никитка с Вами, меня эта схожесть сразу поразила! Как вспомню наши молодые годы, да Вас, удальца... Нет, ни за что не поверю, что никто Вам доселе не говорил, что он весь в Вас, друг мой? На минуту барон потерял дар речи, потом он задумался, могло ли такое быть, вроде, ничего не припоминалось, но уважаемый доктор так уверенно говорил обо всем, так лукаво подмигивал, кто его знает, что там могло быть когда-то, может, после рюмочки-другой-десятой любимого бренди и подвернулась под руку красавица-Аленка, ведь и впрямь-то, Никита не похож на отца-мельника ну ни капельки, а вот на него самого... Настойка морфия наполняла голову приятным теплым гулом, мысли лениво шевелились, уступая место возможным воспоминаниям, и господин барон приосанился, а и впрямь, чем черт не шутит, похож на своего барина молодой богатырь! - Позвольте еще раз высказать мои соболезнования о молодом бароне, - печально заметил доктор, все это время внимательно наблюдавший за своим собеседником и замечавший все малейшие изменения в его лице. – Ведь расстреляют за такое, ей богу расстреляют, а Вам одному на старости лет... Барон Корф вдруг вскочил на ноги, решительно сверкая глазами и стукнул кулаком по столу: - А я Никиту усыновлю! Вот прямо сейчас напишу вольную и прошение на имя Государя Императора! Скажите, доктор, а Вы похлопотать не могли бы, подсобить мне немного в этом деле... - Подсоблю, почтенный Иван Иванович, почему бы не подсобить... – довольно ухмыльнулся доктор. Через четверть часа посыльный барона уехал в уезд заверять вольную Никиты, а весьма довольный собой доктор покидал усадьбу Корфов с прошением на имя Императора в кармане. На следующее же утро, доктор Мант нанес визит в соседнее имение, где гостила у своего жениха княжна Репнина. Столичный лекарь был принят со всей пышностью подобающей его чину, хозяева с интересом слушали столичные сплетни и анекдоты, в то время как сам доктор наблюдал и запоминал. Натренированный глаз привыкшего подмечать детали врача, который ко всему прочему знал кое-что из рассказов отца Павла, очень быстро подметил тщательно скрываемые от посторонних детали, и вскоре, не без участия добрейшего доктора, Натали случайно оказалась там, где ее не ждали и услышала то, что ей не предназначалось... Неминуемый скандал, громкие объяснения – помолвка была расторгнута, и вездесущий господин Мант в самый подходящий момент галантно предложил оскорбленной княжне возвратиться вместе с ним в Петербург, на что она молнееносно ответила согласием. По дороге пришлось заехать в имение барона Корфа и прихватить с собой бывшего конюха а нынче младшего сына барона, Никиту, предварительно пообещав новоявленному отцу молодого человека, что в столице преображение в дворянина пройдет быстрее, а со своей стороны господин доктор позаботится о нем и уже через неделю его никто не узнает. Путь до Петербурга был недолог, но время для Натали, с упоением слушавшей рассказы доброго доктора о высоком статном богатыре, оказавшемся потерянным сыном Ивана Ивановича, пролетело совсем незаметно... От взгляда молодой аристократки не укрылись ни налитые мышцы, играющие под просторными рукавами светлой рубахи, ни широкие плечи, на которых трещал сюртук, ни легкость, с которой новоявленный барон, небрежно закасав рукава до локтя и обнажив сильные мускулистые руки, вытолкнул из грязи вновь застрявшую на том же самом месте, что и несколько дней назад, карету. Возле особняка Репниных в Петербурге Натали не без сожаления простилась со своими попутчиками, молодой богатырь ей начинал нравиться, но когда девушка уже была готова идти к подъезду, доктор Мант неожиданно окликнул ее, и, явно смущаясь, просил ему не отказать ему в одной услуге. Подбирая слова, почтенный лекарь объяснил, что поглощенный моментом, обещал Ивану Ивановичу позаботиться о его новоявленном сыне, обучить его этикету и ввести в свет, но сделать все это самому ему будет явно не по силам, однако, если бы княжна могла бы подсобить ему во всем этом... - Хотя, моя дорогая, я вполне понимаю, что прошу слишком многого, такое перевоплощение, да еще всего за пару недель, кому такое может быть под силу? – доктор тяжело вздохнул, окидывая Натали сожалеющим взглядом. - И совсем это не невозможно! – с вызовом вскинула прелестную головку княжна. – Я Вам помогу, и Вы увидите, как быстро Никита станет вести себя, как и подобает его положению! Вместо ответа доктор благодарно поцеловал нежные ручки молодой фрейлины, закрепляя договор встретиться поутру в особняке Корфов. На следующий день, когда Натали прибыла для занятий со своим новым протеже, она была приятно удивлена, увидев молодого человека облаченным в модный черный костюм с иголочки и непроизвольно отметив, как выгодно подчеркивает серебристо-голубой шелковый шейный платок его мягкие светлые глаза: почтенный доктор явно не пожалел баронских денег, одевая Никиту у лучших портных Петербурга. Вскоре оказалось, что бывший крепостной вполне сносно говорит по-французски, и кроме того грамотен и знаком с литературой, объяснением чему были либеральные взгляды его бывшего хозяина, который поощрял желание некоторых любознательных дворовых ребятишек учиться вместе с его собственным сыном. Никита вскоре показал себя очень прилежным и способным учеником, каждый урок княжны падал на благодатную почву, и Натали с удовольствием обучала молодого богатыря премудростям светской жизни, этикету, сама того не замечая, пытаясь сделать его таким, каким всегда хотела видеть своего избранника. Рассказывая ему о разных событиях и знакомых ей людях, Наташа дивилась твердости и решительности его суждений, невольно восхищаясь его бесхитростности, прямоте и честности. Приятной неожиданностью стало и то, что молодой человек, не раз участвовавший в постановках пьес в крепосном театре барона Корфа, мог наизусть читать Шекспира и Грибоедова, а также восхитительно танцевал, с детства будучи партнером воспитанницы старого барона. Доктор Мант часто наносил визиты в особняк Корфов, не в силах скрывать самодовольную ухмылку, наблюдал за нежными взглядами молодой княжны и ее подопечного, вслух дивясь успехам Никиты и восхищаясь талантами его волшебницы-наставницы, давая советы и подсказывая новые цели, которые должны были заставить Натали и ее протеже проводить еще больше времени наедине. Молодые люди часто вместе ходили на прогулки, и княжна Репнина не без гордости ловила восхищенные взгляды молодых барышень, обращенные на Никиту, и зависливые – на нее саму. А когда заметивший огромную лужу на их пути, ее спутник недолго думая подхватил девушку на руки и легко, словно пушинку, перенес на другую сторону, Натали затаив дыхание замерла в сильных и надежных руках, невольно желая, чтобы свидетельство недавней непогоды никогда не кончалось... С каждым днем Наташу все больше влекло к ее протеже, его образ не оставлял девушку ни днем, ни ночью: засыпая, она планировала свои уроки с новоиспеченным бароном, просыпаясь, выбирала платья, которые, ей казалось, должны ему понравиться; не оставлял он ее и во сне, то являясь ей нежным Ромео, коленопреклоненным перед балконом, на котором в легких итальянских одеждах стояла она сама, Джульетта, то отважным благородным рыцарем, покоряющим своей силой и ловкостью на многочисленных турнирах и непременно называющим ее , леди Наташу, своей дамой сердца... К концу второй недели княжна поняла, что влюблена. Не укрылись перемены в молодой аристократке и от проницательного доктора Манта, который тут же написал Ивану Ивановичу и предложил ему приехать в столицу полюбоваться на перевоплощение его вновь обретенного сына. Барон, получив сие известие, в тот же день отправился в Петербург и с удивлением увидел у ворот своего особняка почтенного доктора, отца Павла и еще несколько своих старых знакомых, известных на весь Петербург сплетников, которые дивились рассказам императорского лекаря об успехах Никиты и горели нетерпением увидеть «молодого богатыря, копию почтенного Ивана в молодости»... Гордый родитель незамедлительно пригласил всех войти вовнутрь, вновь и вновь рассказывая удивительную сказку, как сердце само подсказало ему, что Никита – его сын, и как теперь каждый раз глядя на него, он снова и снова убеждается в правоте своей, когда перед глазами барона и его гостей предстала чудная картина: Никита, стоящий на коленях перед темноволосой красавицей-княжной и нежно смотрящий ей в глаза, сжимая маленькие ладони в своих и шепча слова любви... УУвидев вошедших, Наташа обомлела, осознавая, что скомпроментирована перед всем светом и что никто не поверит, что Никита просто читал ей сцену из Шекспира... - Как же я рад за Вас, дети мои! Благословляю! – прослезился Иван Иванович, едва обретя дар речи, присоединились к поздравлениям и остальные присутствующие, и никто не заметил, как доктор Мант окинул отца Павла взглядом победителя. В тот же день отец Павел обвенчал Никиту и княжну Натали. Конец первой части...