главная библиотека архивы гостевая форум


Служба царю и Отечеству
Автор: Царапка (Шмель)
Рейтинг: G
Жанр: драма / мелодрама
Герои: Анна, Владимир, Николай I, Александр.
Сюжет: продолжение, рассказ.
Отказ от посягательства на авторские права: не ищу никакой коммерческой выгоды.

Комментарий к сюжету. Единственное расхождение с сюжетом БН – Анна и Владимир помирились на другой день после разрыва из-за ПМ (подробности – рассказ «Кольцо»).
Таким образом, Анна не попала на службу во дворец, и скандала там не было


Великая княгиня Мария Александровна весьма благоволила баронессе Корф. Припоминала подчас забавное знакомство в кондитерской, удивление Анны, узнавшей её в принцессе, что-то общее казалось в судьбе. Принцесса из заштатного немецкого городишки превратилась в невесту наследника престола огромной страны так же внезапно, как бывшая крепостная – в знатную дворянку.
Были у Её высочества и особые резоны. Анна Петровна слыла в свете одной из первых красавиц, а мужа её, весьма привлекательного мужчину, считал своим другом цесаревич Александр Николаевич. Расположение к баронессе избавляло Марию Александровну от подозрений в завистливости, и для ревности повода не ожидалось. Как ни оберегали будущую императрицу от сплетен, пылкий нрав супруга был ей известен.
Редкостные музыкальные способности баронессы, особенно голос, оказались превосходным поводом приглашать её во дворец, где она официально не состояла на службе, но частенько пела на вечерах в узком кругу императорского семейства.

Его величество Николай Павлович относился к привязанности невестки весьма благодушно. Конечно, будущей императрице не подобает заметно выделять кого-то из дворянок, тем более сомнительного происхождения, но Мари так молода, и вполне справляется со своими обязанностями, в том числе главной, ради которой её привезли из Дармштадта. К тому же император был сентиментален. Семейные музыкальные вечера казались ему чем-то умилительным, хотя лично он предпочитал звуки барабанов и маршей.
Однажды, изрядно устав за день, Его величество не столько слушал прелестный голос, сколько из-под полуопущенных век разглядывал певицу. Недурна, и весьма. Обычно государь предпочитал женщин покрупнее, но порой увлекался и миниатюрными. Особенно с такими круглыми плечиками и изящными ручками. Глаза, губки очень хороши. Красавец барон, бывший до женитьбы отчаянным юбочником, превратился в примерного семьянина ради неё. В баронессе непременно должно быть что-нибудь эдакое… А её муж, конечно, не прочь ускорить продвижение по службе.
---
Император стал оказывать Анне Петровне некоторые знаки внимания. Снисходительно интересовался здоровьем, отпускал небрежные комплименты, а как-то раз оказал честь, пригласив на танец на придворном балу. Несколько удивился, не заметив в баронессе понимания. Молодая женщина всегда была безупречно почтительна, не более. Улыбка оставалась ровной, без тени кокетства.
Несколько лет назад Николай Павлович затянул бы игру в ухаживание с притворившейся наивной дамой, но в его годы не стоит тратить сил, предпочтительнее действовать проще.
Как-то раз приглашённая великой княгиней Анна с недоумением застала в маленькой музыкальной гостиной одного лишь государя. Не осмеливаясь задавать вопросов, присела в реверансе.
Николай Павлович снизошёл до объяснений:
- Её величество нездоровы, а великая княгиня любезно решила побыть с ней этим вечером. Сегодня, милочка, Вы будете петь для меня.
Ещё раз поклонившись, баронесса села за рояль.
Его величество сначала молча сидел в кресле, затем подошёл ближе. Дослушав окончание очередного романса, сказал:
- Довольно. И Вашему голосу, и моим ушам.
Анна встала и попросила позволения удалиться.
- Не так скоро. Вы проведёте здесь ещё некоторое время, надеюсь, ко взаимному удовольствию, - император взял баронессу за руку и бесцеремонно притянул к себе.
К несказанному удивлению всесильного самодержца, избранная им особа отпрянула и даже попыталась высвободить руку.
- Вашему Величеству угодно шутить, но, простите, я должна ехать домой.
- Шутить изволите Вы. И мне решительно не по вкусу ваши шутки. У меня нет ни малейшего желания терпеть Ваши капризы. Пройдёмте в соседнюю комнату, там всё приготовлено.
- Нет! – Анне удалось вырваться.
- Вы в своём уме? Императору не говорят «нет», - Николай Павлович рассердился, - Стройте из себя недотрогу перед кем-нибудь другим.
Государь решительно направился к баронессе, но остановился, увидев трясущиеся губы на помертвевшем лице. Женщина перед ним была на грани истерики. Удовольствия не предвиделось.
- Вот что, милочка, Вы и впрямь не в себе. Езжайте да подумайте хорошенько. Много чести мне самому Вас успокаивать. Завтра в это же время будьте здесь и позаботьтесь вести себя полюбезней.
С оттенком презрения добавил:
- Муж Ваш будет на службе, хотя это не должно Вас беспокоить.
---
Анна не помнила, каким чудом выбралась из дворца. Её казалось, даже лакеи смотрят на неё с понимающей усмешкой. Едва переступив порог собственного дома, велела слугам собирать вещи, сказав, что утром поедет с детьми в поместье.
Чуть не бросилась в казармы разыскивать мужа, но хватило сил дождаться его.
Вернувшийся барон с изумлением застал суету сборов.
- Анна, что случилось?
- Пойдём в кабинет.
Владимир сообразил – произошло нечто крайне серьёзное. Для начала надо спокойно выслушать жену.
- Сегодня я была приглашена спеть для императорской семьи. Но ждал меня только император… - женщина задохнулась, вновь переживая недавнее унижение.
Барон не стал мучить её, медля догадкой. Последнее время он был слишком занят, чтобы прислушиваться к сплетням, но придворные нравы ему были известны. Напрасно не ожидал, что Его величество особым образом заинтересуется подругой невестки.
Спросил откровенно:
- Он домогался тебя?
Анна не то рыдала, не то истерически смеялась:
- Просто приказал явиться завтра в назначенное время, - про себя: «Как барин – своей крепостной». Господи! Что подумает великая княгиня? Я ничего не смогу ей объяснить, да и не увижусь больше.
Решительно добавила:
- Всё равно. Пусть лучше считает меня неблагодарной, но я даже пытаться не буду встретиться с ней на прощанье. Да и нельзя ей ничего сказать.

Владимир мягко взял её за руку:
- Успокойся. С утра поедешь в поместье. Не бойся, жандармов за тобой не пошлют.
- А ты когда приедешь?
- Сейчас много дел. Постараюсь через пару дней выбраться к вам.
- Я не об этом. Когда ты приедешь насовсем? Подашь в отставку?
- Я не собираюсь подавать в отставку, - сказано не громко, но без колебаний.
- Как? Как ты сможешь служить ему?
Прежде чем ответить, барон подошёл к окну и произнёс, глядя вдаль через стекло:
- Я служу не только ему.

Непримиримый тон дал Анне понять, что спорить бесполезно. Есть вещи, в которых мужчины не слушают и самых любимых жён. Он военный, она никогда не переубедит мужа в делах чести, даже если не согласится с ним.
Баронессе казалось, что разговор окончен, но Владимир резко повернулся, быстро подошёл к ней, взял за плечи и глухо вымолвил, посмотрев в упор:
- Запомни одно. Никакой жертвы от тебя я не приму.
Анна отвела взгляд.
---
Утром, на прощание поцеловав мужа и сев в карету, баронесса вспоминала прошлое, когда слово «жертва» возникло между ними.
Что привело её в спальню барина накануне его дуэли с Михаилом? Не «жертва», нет. И уж конечно не желание стать хозяйской наложницей. Просто… Предыдущие дни её охватило уныние. Нелепая затея с дуэлью окончательно отравила душу. Дворяне играют в свои игры, а она между ними, как мячик, как приз, как игрушка. Один из них может убить другого, и никто не думает, что будет с ней, когда оставшийся в живых возненавидит её. Почему-то слова Миши, когда князь говорил ей: «Это любовь», прекрасно зная, что она только притворяется спящей и слышит его, убедили девушку в обратном – никакой любви нет. Есть соперники, и есть приз, мнение которого никого не интересует.

Или Владимир ведёт ещё какую-то игру, ей пока не понятную? Хочет подтолкнуть её к чему-то? К выбору? Да какой у неё может быть выбор. Вся её жизнь зависит от барина. Ещё не зная, на что решиться, тихонько, стараясь не разбудить хозяина, вошла в его спальню. Увидела пистолет, взяла в руки опасную игрушку, размышляя, нельзя ли сделать что-нибудь с ней.
И тут барин проснулся. Поглядел недоумённо своими ясными глазами. А она очертя голову решилась отбросить наконец всё, чему её учило дворянское воспитание. Хочешь меня, свою крепостную девку? Возьми. Не говори о чести. Ты всегда хотел поставить меня на место, сделай это, не мучь меня. Я не хочу, чтобы из-за меня убивали друг друга. Не знаю, хотела бы дворянкой, но какая есть, подделка, фальшивка, гранёное стекло, не хочу.

Но барину потребовалась любовь. Полно, разве это спрашивают у рабов? И тогда жаркий стыд окатил Анну. Заданный с надеждой, потом с отчаянием повторённый вопрос вернул ей саму себя. Она не хочет быть крепостной девкой, пробирающейся в барскую постель. Какое бы ничтожество она не была, не хочет. И в тот миг «да, я люблю тебя» было бы правдой. Благодарность отпустившему её Владимиру была сильнее стыда.
Дальше – как во сне. Прибежала на место поединка, схватила пистолет в снегу и направила его на дуэлянта, целящегося в противника. Им мог оказаться Михаил, но оказался Владимир.
Хозяин отдал вольную и уехал. Князь остался на правах победителя. В первые минуты была радость. Всё легко и понятно. Анна свободна, они с Мишей любят друг друга. Конечно любят, ведь так давно объяснились, и с тех пор успели и поссориться, и помириться. Миша всё знает про неё… Нет не всё, но это такая мелочь, она была не в себе, в отчаяние, и ничего не случилось. Вспомнился Владимир и стало не так легко.

Потом… Даже сейчас тяжело вспоминать. Победителю был нужен не приз, а борьба, показавшаяся не законченной. И едва победу омрачила лёгкая тень, игрушка брошена. На прощанье остались нелепые упрёки, что она пришла к Владимиру, а не к Михаилу. Глупо. Ведь её хозяин – Владимир, и дуэль затеял он, и отменить её может только он. Что Репнин может сделать наперекор барону, даже не приходило в голову.
Вернулась в поместье, чувствуя себя сломанной и никому не нужной. Даже не стала рассказывать бывшему барину о ссоре с предполагаемым женихом. Зачем ей ещё одна насмешка? Не нужна одному, не нужна и другому.
Но Анна ошиблась. Владимиру она была нужна. Не борьба, не дуэль, не развлечение со скуки, а она. Какая есть. Запуганная. Выросшая во лжи. Привыкшая к обману. Ничего не знающая о жизни за пределами хозяйского дома. Нужна. Он полюбил её. Знал о ней всё, но полюбил. За что? За красоту, за голос? За то, что иногда дразнит его? Анна не знает. И не знает никто. Даже сам Владимир. Этого нельзя знать.

Поэтому однажды она вновь испугалась. Любовь может уйти так же необъяснимо, как загорелась. И что останется? Неукротимый человек, способный в минуту гнева безжалостно растоптать даже такого ничтожного жалкого противника, как Пётр Михайлович? И каким когда-то была она…
Порвав помолвку, ночь провела без сна. Как ей жить без Владимира? Её страшили даже не опасности, а то, что поглощённая мыслями об утерянном счастье, она не увидит опасность. Как попала в дурное заведение, убегая от бывшего хозяина и не разбирая дороги. И как он будет жить без неё? Почему из его глаз от её слов вдруг исчез свет?
Куда ей идти? Кого искать? Никто не будет любить её сильнее. И она никого не будет любить. Мысль о спокойном рассудительном человеке, которого она, может быть, встретит, и который захочет заботиться о ней, вдруг вызвала отвращение. Едва дождавшись утра, Анна побежала просить прощения, надеясь, что ещё не поздно…

Воспоминания потихоньку успокоили баронессу. Их жизненный путь не был безоблачен. Случилась на их дороге ещё одна яма, так что же? Вчера она ужасно перепугалась, но государь вряд ли будет долго помнить маленький каприз. Конечно, рассердится за непослушание, но мстить женщине за отказ – слишком мелко. Он же Государь. Самодержец. Конечно, привык к победам, но что из того? Анна знала бывших и настоящих фавориток, вполне довольных и даже гордящихся августейшей милостью, и была уверена, что Его величество выбирает среди дам, делающих ему недвусмысленные авансы. И уж конечно не станет настаивать, тем более преследовать за нежелание. Глупо забивать себе голову такой гадостью о государе.

---
Первые дни после отъезда семьи жизнь Владимира текла без заметных постороннему глазу изменений. Служба как обычно, дом пуст, но поместье не так далеко, чтобы его нельзя было навещать довольно часто. В свете появлялся, как прежде, иногда.
Досадное происшествие сделало его поневоле более чутким к окружающим разговорам. Стал ловить лёгкие шёпоты за спиной. Заметил оттенки зависти вперемешку с издёвкой, обращённые к себе. Оказывается, всё началось не внезапно. Первые знаки августейшего внимания свет мог бы счесть простой любезностью к частой гостье в семейном кругу, не будь баронесса так хороша. Правда, не совсем во вкусе государя, поэтому оставались сомнения. Когда же красавица чуть не бегом покинула дворец, бледная, как смерть, и на другой день уехала из столицы, мнения разделились. О времени, которое Его величество и намеченная им особа оставались наедине, ходили разные слухи. Поначалу дежурившие придворные слышали пение, но потом было тихо. На часы никто не смотрел, а едва баронесса Корф, явно не в себе, появилась в дверях, кому-то померещился беспорядок в одежде и причёске.

Дама уехала. Все ожидали отставки её мужа. Бездействие его придавало случившемуся пикантный оборот. Поползли слухи, что барон, напротив, ожидает повышения по службе. Обыкновенное дело, хотя в надменном красавце такой покладистости никто не предполагал. Стали поговаривать, что молодая женщина уступила против собственного желания, повинуясь мужнему.
Едва Владимир осознал, что именно сплетничают о нём и его жене, понял и свою роковую оплошность. Гордость, чувство долга потребовали принять, казалось, единственно правильное решение, за которое придётся расплачиваться Анне. Любое продвижение, даже самое заслуженное, будет запятнано мерзким подозрением. И сама служба показалась теперь бессмысленной суетой. Он не на войне, а муштра, парады, отнимающие столько сил, стоят ли мучений близкого человека? Жена не сомневалась, что он немедля подаст в отставку, а теперь отдалилась от него. Можно ли с чистой совестью служить Отечеству, предавая семью?

Последней каплей упало понимание, что он и сам подозревает, будто при встрече Анны с императором в день её отъезда любимая женщина не спаслась бегством. Не смогла оказать сопротивление и не посмела признаться. Потому и отвела глаза.
Осознание, что «жертва» могла состояться, было до одури невыносимо. Хуже всего, он не имеет права ни винить жену, ни спрашивать её. Как жить с этим? Владимир не знал.

---
Николай Павлович закончил крайне неприятный разговор с сыном о зарубежных делах. Европа вновь полыхала. 1848 год грозил обернуться 1793. Началось, конечно, с Франции. Император с раздражением отметил, что заигрывания короля Луи-Филиппа с чернью не помогли ему удержаться на престоле. Цесаревич резонно возразил, что его предшественнику, Карлу X, нежелание идти на уступки помогло не лучше.

Самодержец с досадой произнёс:
- Не выжечь смуту из проклятых французов! Дела им другого нет, как помазанников Божьих свергать. А наши дворяне нет-нет, да возьмут в пример якобинцев. Ты, Саша, от них верности не жди. Спуску не давай. Мягкотел ты с ними, ещё в друзьях кого-то числишь. Мари простительно, она женщина, а тебе пора отбросить глупости. Нет у тебя друзей, нет – только подданные.
- Обязанные во всём потакать желаниям властелина, в том не самым пристойным? – недавняя история с баронессой Корф возмутила Александра Николаевича, которому, помимо всего прочего, стало обидно за жену, внезапно оставленную подругой.

- Не стану притворяться, что не понимаю намёка, - Его величество равнодушно пожал плечами, - баронесса удрала у меня из-под носа, да и Бог с ней. Поведение её мужа совершенно непозволительно.
- А что он сделал? Вроде ничего.
- Именно. Если не пожелал образумить глупую жёнушку, обязан подать в отставку. Ты хоть понимаешь, что значит его эскапада?
- И что же? – великий князь недоумевал.
- Я хорошо знаю дворянскую спесь, которую они именуют честью. Если не хочет делиться женой, значит, я его вроде как оскорбил. Мог он остаться служить государю, чувствуя себя оскорблённым?

Такая мысль не приходила в голову цесаревичу. Он ждал дальнейших разъяснений, последовавших незамедлительно:
- Он думает, не только мне служит.
- Ну да, конечно, он служит России.
- А, значит ты ещё не понимаешь. Отечеству служит, а императору – нет? Это не только смута, это – бунт, дорогой мой. Подданный и в мыслях не должен сметь разделять престол и Отечество.
Государь не на шутку разгорячился.
- В прежние дни за такое любого бы на каторгу сослали. Теперь вроде неподчинение в личных делах простительно, но оставаться при этом на службе – нет! А ты от них верности ждёшь, глупец!

Александр Николаевич понял – спорить бесполезно. Прикрытый злобой, в глазах Николая Павловича затаился страх. До конца жизни запуганный декабрьским восстанием, он не избавится от недоверия к своему дворянству, требуя от гражданских, да и военных чинов рабского повиновения. Даже в самых грязных делах. Всё же наследнику хотелось отвести беду от друзей.
- Отец, Вы придаёте слишком большое значение…
- Верно. Мы слишком долго спорим по ничтожному предмету. Ты упрямишься, я вижу. Ладно, не хватает из-за них ссориться. Если ты по-прежнему расположен к приятелю-смутьяну, или к его прелестной супруге, объясни нахалу, что если он не уберётся со службы, да из Санкт-Петербурга заодно, им займётся Третье отделение.
Великий князь поклонился отцу, вышел, а в своём кабинете написал записку, в которой пригласил барона Корфа на личную аудиенцию.
---
В назначенное время барон преступил порог кабинета Его высочества. Александр приветливо поздоровался со старинным приятелем, державшимся на сей раз подчёркнуто официально. Не удивительно. Цесаревич с трудом подбирал слова для неприятного разговора.
- Владимир Иванович, я сегодня разговаривал с отцом. Мы упомянули Вас.
- Вероятно, я должен считать это честью, - сказано ровно, с каменным лицом. Едва ли не дерзость, хотя тон оставался почтительным.
Великий князь понял, что долгое вступление лишь усилит неловкость:
- Вам лучше подать в отставку.
- Я уже сделал это сегодня утром. Надеюсь, прошение будет удовлетворено в кратчайшие сроки.
Александр Николаевич вздохнул с облегчением:
- Тем лучше.
- Я неприлично долго тянул с этим решением.
- Да, Владимир Иванович. Отец уже подумал, что Вами следует заинтересоваться Третьему отделению.
- Неужели? – барон был явно удивлён.
Но через миг понял значение услышанного. Император в гневе на него. Хотел привлечь к ответу. Это могло означать одно – никакой жертвы не состоялось. Он, глупец, напрасно терзал себя нелепыми подозрениями. Как он мог подумать такое об Анне! Жена ясно сказала: свидание назначено на следующий день. И не пошла на него. Владимир не скрыл радости.
Несколько озадаченный охватившим друга весельем, цесаревич неуверенно улыбнулся:
- Вижу, Вы ничуть не огорчены.
- Нисколько, Ваше высочество. Баронессу беспокоило, что великую княгиню Марию Александровну удивит внезапный отъезд. Моя жена чрезвычайно благодарна Её высочеству за доброе отношение к ней. Остальное – сущие пустяки.
- Если только это… Я уже что-то придумал для Мари. Она действительно была огорчена.
Мужчины обменялись понимающими взглядами.
Цесаревич сказал на прощание:
- Мне очень жаль, что так вышло. Передайте Вашей прелестной супруге моё искреннее уважение.
Мыслями барон был уже дома. Представлял, как обнимет жену, закружит её по комнате, поцелует детей. Как обрадуется Анна, узнав новость.
Пожимая протянутую руку Александра, Владимир тепло сказал:
- Благодарю от имени моей жены. Обо мне жалеть не стоит. Я далеко не самый несчастный из подданных Вашего батюшки.
Про себя наследник великой державы вздохнул: «Вы счастливее многих подданных. Даже будущий император порой может позавидовать Вам».
Закончив аудиенцию, с тоской засел за дипломатическую переписку.

КОНЕЦ