главная библиотека архивы гостевая форум


Новогодняя суета
Автор: Царапка (Шмель)
Рейтинг: G
Жанр: мелодрама
Герои: Анна, Владимир.
Сюжет: Наше время, встреча Нового года.

До Нового года всего неделя, а мне столько нужно успеть! Катенька прихворнула, а у Ванечки нет костюма для ёлки в детском саду. На работе можно с ума сойти. Хорошо, что мама помогает, сидит с девочкой, даёт ей лекарства и заставляет лежать в постели, хотя она уже выздоравливает и пытается встать. После работы – бегом в аптеку, потом заехать за продуктами, и никак не могу решить – покупать ли на этот Новый год новое платье. Почему наши дорогие коллеги целый год помнят, в чём я была в прошлый раз? Может быть, оставить прежнюю юбку, хватит новой блузки? Но в магазине оказалось такое чудесное платье! Последний раз я позволила себе что-то подобное десять лет назад… Потратила на него больше, чем зарабатывала тогда за два месяца, мама ворчала, а я была счастлива, уверенная, что понравлюсь Володе. Мне сказали, он обязательно придёт встречать Новый год к Долгоруким. Они и меня пригласили, никогда в жизни мне так не хотелось пойти к ним!
Так обидно было, что он не пришёл, не увидел меня. Позвонил Марье Алексеевне и извинился, что едва ли придёт. Мной восхищались, Андрей глаз не сводил, даже Миша оторвался от Лизы, но Володи всё не было… Мне хотелось порвать моё платье. Но конечно, я не подала и виду, старалась казаться счастливой, громче всех кричала: «С Новым годом!», но раньше всех ушла спать, раньше всех проснулась, поела на кухне вместе с Марьей Алексеевной прошлогодних салатов и засобиралась домой, вот только сначала нужно помочь вымыть посуду. Платье уже упаковано, я была в простых джинсах, и тут он пришёл. Разве так можно, пропустить новогоднюю ночь и прийти, когда все ещё спят! Зачем я взяла с собой джинсы?

Он извинился, на нотацию Марьи Алексеевны ухмыльнулся, подарил ей цветы, и она, конечно, растаяла. На Володю никогда никто долго не может сердиться, и он этим бессовестно пользуется. Я старалась казаться равнодушной, надулась, несчастная, не накрашенная, в стареньких джинсах и в фартуке, с руками в перчатках для мойки посуды. А он вдруг сказал:
- Анечка, ты такая красивая!
Мне захотелось плакать. Зачем он смеётся? Обнимает, целует, а я даже обнять его не могу в этих дурацких перчатках! Он шепчет:
- В новогоднюю ночь ты покорила всех?
- Почему ты не пришёл?
Он помрачнел:
- Мама попала в больницу. Не пугайся, ей лучше. Я сейчас от неё. Мне так жаль, что я не был с вами со всеми.
- Со всеми? – я сделала вид, что обиделась, а он засмеялся.

То платье я больше не надевала. И вообще не покупала вечерних платьев, только костюмы, на праздники – чуть понаряднее. Как-то так вышло, сначала не было денег, потом я ходила беременная, с детьми вовсе не до платьев. В один Новый год у Ванечки была ветрянка, а в другой на работе искали, кто направил крупную сумму на обналичку. Все дрожали. А теперь, почему не купить? На работе уже месяц разговоры о платьях, причёсках, подарках. Чем я хуже других наших дам? Возвращаюсь домой с пакетом, хвастаюсь Володе:
- Я купила новогоднее платье!
- Очень хорошо, - он не отрывается от монитора.
Какая-то ошибка в его программе, по контракту должен успеть исправить до Нового года, но не получается. Он сидит за компьютером, и курит, курит, курит… Сколько раз обещал бросить! Злой, раздражительный, о празднике слышать не хочет.
- Володя, посмотри на костюм Ванечки!
- Отличный костюм, - опять не повернул голову.
Ну что с ним поделать! Вздыхаю и тихонько закрываю дверь.

Катенька упросила хоть в последний день сводить её в школу – перед каникулами их будут поздравлять, она хочет прочесть разученные стихи. На работе – аврал, к Новому году подбивают баланс, пишут бюджет и гадают, будет ли премия. Прошёл слух – будет. Отчёты, разговоры, бумаги, компьютер виснет, как всегда, вовремя, проверки, уф, закончилось. Корпоративная вечеринка. Все чокаются, танцуют, говорят комплименты. Хорошо, что я купила новое платье! Очень неплохой салат, надо самой попробовать такой сделать. В голове собирается список продуктов, которые нужно купить. Придётся вытащить Володю, одной не унести! Ну скоро закончится это выступление шефа? Ещё часок, и можно домой.
Завтра мы не работаем, и я собралась за продуктами. Володя!!! Мне их не унести! Оторвись на один час! Уже 31 декабря, придётся ехать в дорогой супермаркет, там меньше народу! Смотрит сердито, но соглашается. Ставит какую-то свою процедуру и едем.
Вернулись. Володя опять курит перед экраном. Холодильник заполнен, приступаю к уборке. Детей выгоняю гулять с мамой. Она останется с нами до завтра, а родители Володи встречают Новый год в Париже. Пытаюсь включить пылесос – из комнаты стон. Придётся тряпкой. Сколько всего нужно выбросить! Осторожно заглядываю к нему – осталась только его комната. Фу, как накурено! Ну хотя бы проветрить!
Он сидит злой, похудевший, проверка опять не получилась. Ну разве я виновата? Хоть пепельницу дай вытряхнуть! И всё-таки я вымыла пол и вытерла пыль в его комнате. Не смотри такими страдальческими глазами, это тебе ничуть не помешает. А на Новый год грязь оставлять нельзя.

Дети вернулись, их задача – нарядить ёлку, а я режу салаты. Ванечка упросил не укладывать его до Нового года, да всё равно не уснул бы – столько петард за окном запускают. Уже стемнело, ставлю в духовку утку в фольге, запекаю яблоки, а торт делать не стала. Сил нет, лучше купить. Скоро десять часов, Володя опять запускает отладку и ждёт. Открыл новую пачку. Пойди в душ, пока у тебя там считается! Все уже вымылись, кроме тебя. Я погладила праздничную рубашку! Ну перестань хмуриться, у тебя всё получится. Не получилось? О, Господи! А надо отправить до полуночи, сегодня последний день! Ему не до рубашки.
Получилось? Отправил? Наконец-то! Володя, ещё сорок минут, прими душ и одень рубашку, а я пока накрою на стол. Всё готово. Вот он выходит из ванной, а я иду с салатом, кричу:
- Рубашка на стуле!
Он вдруг взрывается:
- У тебя в голове только тряпки, жратва, уборка!
Я опускаю голову и стою. Ему стыдно, а я улыбаюсь. Он послушно идёт в комнату и одевает рубашку. Президент уже треплется, сейчас будут куранты, открывай шампанское! Володя тянется за бутылкой и сворачивает со стола блюдо с салатом! На полу – осколки вперемешку с едой. Я не успею убрать это до Нового года! Но Володя почему-то радуется, становится веселее, машет рукой – брось! Я вздыхаю и подставляю фужер. Куранты. Звон хрусталя. Дети дёргают нитки хлопушек. Ванечка, тебе пора спать, не капризничай, у тебя слипаются глазки. И у Катеньки тоже! Вот, напрыгались, а теперь баиньки. Мама, спасибо, что уложишь их, а мы с Володей немного посмотрим телевизор. Хочешь погулять? Ну хоть что-то ты хочешь. На улице толпа, мороз, салют. А дома – стол, с которого Володя мне не позволяет убрать, телевизор, диван, подушка. Или это его плечо?
Сквозь сон слышу: «В этом году обязательно брошу курить». Обещает каждый Новый год, и я опять мурлычу: «Конечно, любимый».
Новогодняя ночь позади. Нужно убрать со стола, мы собирались в гости, но Володя меня ловит, сажает на колени:
- Да ну их всех, никуда не поедем.
Я прижимаюсь к нему. Мне всё равно, куда ехать или где оставаться с ним. Посуду помою потом.
---
Гром. Грохот. Этот Мамай свернул карандашницу! Откуда подушка? Мне приснилось, что я на работе? Нет, что-то другое... Володин мобильник. Это ж надо поставить такой сигнал! Самый мерзкий из звонков старого телефона. А ему - хоть бы что! Я посмотрела на мирно спящего мужа, отвела его руку и подобралась к журнальному столику. Половина меня осталась на кровати, но вытаскивать ноги из-под тёплого одеяла и искать тапочки было свыше моих сил. Какой негодяй не перестаёт так долго названивать? Репнин...
Я нажала зелёную кнопочку и недовольно проворчала:
- Мишка, ты сошёл с ума? - я посмотрела на часы, - Семь утра, Новый год!
- Аня? Где Володя? - в голосе явное страдание.
- Спит, где же ещё! - я обернулась к своему сокровищу, потянувшемуся, не открывая глаз.
- Аня... - Мишка что, ревёт, что ли?
Что могло случиться, когда весь город спит, а самые стойкие - укладываются спать?
- Ну вот, разбудил...
Володя протёр и продрал глаза, зевнул и приподнялся на локте.
- Кто это с ума сходит? - он включил бра, на фоне которого растрёпанные тёмные пряди смотрелись иголками дикобраза.
- Мишка, - я с сердитым видом протянула мужу трубу.
- Репкин, ты охренел? - деликатно поинтересовался Володя.
Потом мой дорогой слушал и, кажется, его волосы сами собой разлохматились ещё больше. Муж включил громкую связь и я, прижавшись к нему, слушала тоже. Подумали мы явно одно - Лиза в своём репертуаре.
Этот Новый год мы встречали дома, без гостей. Володя работал почти до полуночи, у меня в конторе был редкий аврал, мама чувствовала себя неважно. Володины родители уехали за границу, и ввязываться в очередную тусовку, на которые Лиза - эксклюзивный специалист, не было сил. Разумеется, Репнины не стали сидеть в собственной берлоге, как Лиза называет их квартиру. Миша стойко встретил испытание ночным катанием на льду под гром музыки и фейерверков, но, когда казалось - всё позади и можно с чувством исполненного долга, ссадиной на лбу и синяком на колене отправляться спать, случилось самое ужасное. Ещё не угомонившаяся и изрядно поддатая Лиза запустила во дворе прощальную петарду - и, кто бы сомневался, угодила в окно на втором этаже. Звон стекла протрезвил Мишку, но не его благоверную, в восторге прыгавшую и вопившую: «С Новым годом!», чем окончательно довела до белого каления разбуженного хозяина. Мужик матерился на чём свет стоит, требовал вставить ему стекло немедленно, грозил тёщей и расколошматить машину Репниных.

Пришлось, чертыхаясь, одеваться и ехать спасать. К счастью, уставший Володя ночью выпил немного и мог сесть за руль, заспанная мама обещала накормить детей и погулять с ними - они скоро проснутся.
Через пятнадцать минут наша Тойота продралась через сугробы во дворе, где живут наши друзья, и мы включились в бурный спор.
Хозяина пострадавшей квартиры звали Сергей Петрович, он успел немного успокоиться, да кто в состоянии долго сердиться на Лизку? Замороченный Миша поведал - пока мы ехали, она поменяла стратегию и, бухнувшись в снег на колени, скорбно стенала, удаляя себя в защищённую дублёнкой грудь. Теперь мы наблюдали другое - Лиззи, опрокинувшись на спину, хохотала на снегу, пытаясь пересчитать звёзды на бледнеющем небе. Володя рывком поднял её на ноги, встряхнул так, что снег с неё посыпался во все стороны и, не обращая внимания на громогласное: «Корф, негодяй, за что я тебя обожаю?» вперемешку с попытками повиснуть на его шее, сдал нашу красавицу мужу. Мы все вместе поднялись в пострадавшую квартиру. Немного угомонившаяся Лиза с интересом разглядывала деяние своих рук.
Наш новый знакомый покрутил пальцем у виска, решил, что Репнину и так довольно хлопот, обратился к нам относительно мирно:
- Ребята, что делать-то будем?
- Для начала вымести стёкла и заткнуть дыру! - с нарочитой бодростью ответил мой муж.
- Гениально! - усмехнулся Сергей Петрович, - А то я бы не догадался! Стекло кто вставлять будет? Пушкин?
Пришлось пошевелить мозгами:
- У Вас ведь ТСЖ, - напомнила я, - Нужно позвонить инженеру! Вы знаете его телефон?
- Какой инженер утром первого января! - страдальчески спорил хозяин.
- Как раз в Новый год аварийки работают!
- Посмотрю, что там у тёщи, - смирился Сергей Петрович.
Пока он искал записную книжку, мы с Володей занялись стёклами. Я притащила с кухни мусорное ведро, Володя осторожно вытаскивал осколки, торчавшие в рамах, Лиза, с трудом подавляя хихиканье, собирала что-то с пола, периодически роняя обратно. Знаменитому криворукостью Репнину велено было сидеть смирно и не путаться под ногами. На попытку возмутиться нашим недоверием Володя строго приструнил:
- Репкин! - тот, состроив обиженную рожицу, уселся на табурет.
Мы все знакомы с детства, и сколько себя помню, Мишку дразнили Репой или Репкой. Бог весть, с чего он нафантазировал, будто его прадед во времена революции подправил паспорт, но настолько уверовал в свою причастность к старинной семье Репниных, что поменял фамилию. Общее веселье и подтрунивание друзей Миша переносил стойко, с видом превосходства, и под конец все привыкли считать его княжеским отпрыском, только Володя иногда призывает к порядку.
Я исследовала, не завалились ли осколки в щели дивана, когда в комнату вошёл озадаченный Сергей Петрович с потрёпанной записной книжкой:
- Поди разбери, где у неё что... - он озадаченно протянул мне навевавший уныние талмуд.
Так... Аварийная. На "а" - нет. Стекло? Пусто. На соседних или следующих страницах - тоже ничего. Я предложила:
- Может, позвоним...
- Нет! - вздрогнул бедняга, впадая в панику, - Она перед отъездом мне плешь проела, а если скажу про стекло - караул кричи!
- А где все Ваши?
- Да на дачу отправил их! У самого - вечерняя смена, ну, потом с друзьями... - было видно, что встреча праздника врозь от семьи не стала для Сергея Петровича поводом для огорчения.
- Будет что вспомнить! - встряла Лиза.
- Да уж! - он погрозил ей пальцем, - Оглашенная! Что делать-то будем? - вопрос предназначен был мне.
- Попробуем все мужские имена подряд! Кого Вы не вспомните, а номер районный, тем и звоним.
- Это без поллитра... - он почесал затылок.
- Где поллитра? - Лизин нос опять очутился между нами, - Я сейчас коньячка принесу, а то дубак! - мы не успели сказать мяу, как она вымелась.
- Хоть на пять минут тихо! - прокомментировал отбытие виновницы торжества Володя, - Я раму от стёкол очистил, с пола собрал самые крупные.
- Сейчас домету! - я схватилась за веник, пока Сергей Петрович уныло-задумчиво листал книжку, периодически ёжась и поправляя плед на плечах.
- У Вас есть пылесос? - закончив, спросила я, - Лучше пройтись.
- Тогда точно все соседи сбегутся! - возразил Володя.
- Уже почти девять. Ладно, можно потом, главное - дозвониться до инженера.
Комната вновь наполнилась голосом Лизаветы, не удосужившейся закрыть входную дверь и ввалившейся без звонка, нагруженная снедью и выпивкой.
- Эй, налетай! - по ней ни за что не скажешь, что ночь не спала.
- Мишка, сиди! - Володя предпочёл сам взять из рук Лизы бутылку коньяку, пока я разбирала пакет с накиданными в него упаковками колбасы, банками огурцов и маслин, кажется, салат, пара лимонов, пол-шоколадки... Да... Пир намечался основательный.
Сергей Петрович повеселел:
- Это дело! Ребята, у меня в холодильнике студень. На мясе, хороший!
- А хрен с горчицей? - Лиза намылилась в сторону кухни.
- Бери всё, что найдёшь, и айда во вторую комнату. Я замёрз, как собака, Володя, давай пока хоть одеялом прикроем окно.
- Сок какой-нибудь посмотри, наверняка ехать придётся! - вдогонку Лизе крикнула я.
Мы переместились в комнату, судя по компьютеру, музыкальному центру и плакатам не стенах, обиталищу хозяйского сына.
Разложив снедь на стеклянном столике, мы расселись кто на стульях, кто на ковре. Разумеется, музыка была тотчас же включена, Лиза танцевала, изящно покачивая коньячным фужером и иногда подходя к кому-нибудь чокнуться. Сергей Петрович уже забыл, как рассердился на неё, и любовался на стройные ноги в блестящих колготках - недаром она возилась так долго, успела переодеться, хитрюга. Наш любезный хозяин между глотками поглаживал сивые усы, приговаривая: «Ишь ты, ну, бой-баба», пока Репнин пожаловался мне на ухо:
- Вчера весь день дрыхла, пока я возился с машиной, потом за продуктами ездил, и даже салат порезать успел! Она уже вечером проснулась, квартиру кое-как прибрала, и два часа чистила пёрышки, будто на бал, а не на каток собрались!
- Да ладно тебе, Мишка! - отмахнулась я и тоже встала потанцевать, чтобы не клевать носом.

На улице совсем посветлело, и мы начали обзванивать номера, показавшиеся подходящими. Где-то нас ругали, где-то радостно поздравляли, часто ответа мы не дожидались вовсе, и Сергей Петрович основательно погрустнел.
- Тёща завтра грозилась приехать, в гости звали куда-то... - ноги Лизы его больше не радовали.
Я решилась. Вдохнула, выдохнула, и набрала номер дяди Васи, нашего мастера на все руки, уверенного, что в нём пропадает оперный тенор. Надеялась, что он не выключил мобильник на праздники, но, пожалуй, предпочла бы сказать друзьям - сделала всё, что могла, и беспомощно развести руками. Несколько длинных гудков, казалось, несли избавление, но, увы, дядя Вася снял-таки трубку. Я услышала протяжное:
- Ктоооооо в сей чааааааааас, звонит, - голос возвышался по нарастающей, - Ко мнееее?
- Василий Владленович, с Новым годом!
- Ааааннаааа, люблю тебяаааааа я,
Господи, сколько он выпил? Хорошо, хоть до дома добрался.
- У нас беда, окно петардой разбили!
- На шестом этаже? - дядя Вася обладал редкой способностью переходить от песенного тона к деловому.
- Не нам, мы! То есть Лиза... Но всё равно, нужно срочно вставить стекло, ни в одну службу не дозвониться, на Вас последняя надежда!
- Всего минус пять, до завтра потерпит, прикройте окно одеялом.
Я хотела продолжать уговоры, но Сергей Петрович выхватил трубку и истошно завопил:
- Мужик, спасай, завтра тёща приезжает!
Я расслышала гогот убеждённого холостяка:
- Если жениться, то на сироте!
- Мужик... - с неподдельным отчаянием повторил злополучный зять.
- Ладно, - смилостивился непризнанный гений, - Приезжайте. У Нютки есть адрес.
С видом помилованного от страшной казни Сергей Петрович вернул мне мобильник и напутствовал нас с Володей:
- Ну, выручили.
Лиза сладко спала, воспользовавшись супругом в качестве подушки. Новый год для неё явно удался. Мишка боялся разбудить законную половину, ибо последствия нового всплеска Лизиной активности грозили превысить возможности наших истекающих сил. Мы осторожно притворили дверь гремящей музыкой комнаты и оделись.
Дядя Вася живёт в нашем доме, но за стеклом пришлось ехать на склад. Хитро подмигнув, мастер достал ключи, напевая, открыл ржавый замок и вскоре нежно прижимал к себе тщательно упакованный кусок стекла. Обратно мы ехали медленно, старательно объезжая ямы. Володя стискивал зубы, с тоской пропуская ещё немногочисленные машины. Бедняга, он обычно старается первым вырываться на перекрёстках, водит решительно, и теперь, конечно, страдает. Я предложила сесть за руль сама, но он лишь сердито покосился в мою сторону. Наконец, его мучения закончились, мы припарковались и поднялись на второй этаж. Сергей Петрович немного испугался - сизый нос дяди Васи на любого произведёт впечатление, но делать было нечего - тёща страшнее.

Через час всё было закончено, мы полюбовались новеньким стеклом, и я выгнала мужиков на кухню, чтобы без помех пропылесосить опилки. Мама мне уже обзвонилась - в пять часов у детей ёлка, я с трудом и втридорога достала билеты на первое число. Едва убедив её, что мы не опоздаем, пусть пока собираются, я закончила уборку и вышла на кухню.
Честная компания время проводила отлично. На столе стояла банка огурцов и, конечно, водка. Дядя Вася завёл что-то заунывное, скорее басом, чем тенором, Сергей Петрович, Володя и Миша, сумевший устроить супругу так, что соня обходилась без его поддержки, вразнобой подпевали, то и дело прикладываясь к рюмкам. Меня они радостно позвали присоединиться, а я тупо уставилась на раскрасневшегося мужа. Только и смогла выдавить:
- Володя...
Он махнул рукой:
- Да ладно, проветримся пешком, или машину поймаем. Завтра заберу нашу, здесь двор спокойный. Садись.
- Ёлка... - жалобно пролепетала я.
- Что? - он не сразу сообразил, потом хлопнул себя по лбу, - Чёрт...
Я вздохнула:
- Придётся мне. Ты со мной доедешь до дома, я возьму права, заберу детей и отвезу их сама.
Помрачневший Володя встал под сочувственный гул собутыльников. Я предложила отвезти дядю Васю, но он расположился очень уютно и не собирался оставлять гостеприимный дом вплоть до последнего огурчика.

Я не люблю водить машину. На права сдала давно, но за руль сажусь редко. Иногда, конечно, приходится то детей куда-нибудь отвезти, то за покупками, но последние годы Володя всю больше работает дома, график свободный, так что особой необходимости нет. Тем более добираться в офис, в центр, через пробки - сущее наказание. Но хуже всего - с мужем на пассажирском сидении. Он жутко нервничает, даёт указания, кричит, иногда дёргает руль - кошмар! Стискиваю зубы и пытаюсь не обращать внимания.
Дети нас уже ждали, обиженно хмурясь. Я даже переодеваться не стала, схватила билеты, права, велела Кате держать Ванечку, чтобы он не хулиганил на заднем сидении, и поехали. Володя сегодня проявил чудеса терпения, только иногда бросал на меня взгляд мученика, но оставаться дома категорически отказался.
Так, вот мы и добрались. Мы с Володей смотрелись дико в джинсах и свитерах, к нашим билетам приглядывались, как к купюрам, но, к счастью, муж не успел начать перепалку. Контролёрша, толстая тётка в костюме Снегурочки и с накладными косами, всем своим видом выражая презрение непутёвым родителям, смилостивилась. Нас допустили в старинный особняк, где взрослые разрядились не хуже детей. Оставалось принять независимый вид, накрутить на себя побольше гирлянд и утешаться - праздник-то детский. Наши шустрики уже носились где-то в пёстрой толпе, общий гомон сливался с серпантином и конфетти в один пёстрый ковёр, в одном углу давали мороженое, в другом - мандарины, господи, что через два часа станет с костюмами... Ладно, всё равно через год дети из них вырастут.
Володя надел маску с клювом, потолкался среди гостей, потом мы устроились на диване в старинном стиле у стеночки, а детей ведущие построили в хоровод. Сначала я старательно хлопала, потом - не помню... Очнулась под укоризненное ворчание какой-то толстухи:
- Ну и мамаши пошли...
М-да... Как я только не упала! Хорошо, хоть у дивана оказались высокие подлокотники. Я озиралась, пытаясь сообразить, где дети и где Володя, но, на моё счастье, он уже нёс мне кофе, смеясь:
- Оживай, спящая красавица.
Я посмотрела на часы - скоро всё кончится, и с наслаждением глотнула.
- Где наши?
- Им в соседнем зале подарки раздают, не до тебя. Скоро поедем домой, мне уже можно вести.

На этой ёлке должны были быть кто-то с нашей работы, я надеялась остаться незамеченной, но уже в гардеробе столкнулась с Ольгой, главной ехидной нашего этажа.
- Аня? На кого ты похожа? - сочувствующая холёная физиономия и полный удовлетворения голос.
- Мы проспали и одели, что попало. Только детей нарядили.
Мадам приподняла бровь, всем своим видом выражая удивления – как можно появляться при всём честном народе, не накрасив ресниц? Её пятилетняя дочь разглядывала нас, подражая мамаше – чуть задрав подбородок и прищурившись. Володя коротко объявил:
- Нам пора.
Милейшая особа преобразилась, оборачиваясь к нему:
- Володя, Вы, наверное, и забыли, как сногсшибательно может выглядеть Аня, если только захочет! В ресторане, где наша контора гуляла, она была потрясающей!
Ольга умеет заставить вспомнить все огрехи косметики и костюма. Надеюсь, я хоть не слишком растрёпана... Чёрт возьми, эта вредина медленно поправляет мне прядку...
Я мотнула головой, но тут подоспел спаситель. Как ни занятно было строить глазки моему мужу, появление нашего финансового директора, средних лет вдовца, настроило разведённую красавицу на деловой лад. Лицо смягчилось, улыбка наполнилась сиянием, ресницы чуть дрогнули, когда переливающийся заботой голос издал:
- Александр Христофорович, ради кого Вы совершили такой подвиг первого января?
Его сын был уже подростком, поэтому я откровенно удивилась, увидев Александра Христофоровича на детской ёлке.
- Вчера ко мне приехали сестра и племянники. Она здесь никого не знает, стесняется, вот и пришлось пойти всем вместе. Сейчас они тоже спустятся.
Бенкендорф, младшими сотрудниками иногда ласково называемый за глаза «дядя Беня», преспокойно поздоровавшись, не обратил на мой вид ни малейшего внимания. За что его уважаю – так это за деликатность. Ольга от нас отвлеклась, дышать стало легче, и я потянула за рукав Володю, с ухмылкой наблюдавшего за едва ли успешными манёврами кокетки.

Обратная дорога прошла спокойно. Я села назад, с детьми, наперебой хваставшимися подарками – масками и наборами конфет. Господи, неужели этот день скоро закончится? Дома я ещё несколько раз выслушала, как Катя и Ванечка, перебивая друг друга, делятся впечатлениями с бабушкой, потом погнала их в кроватки, и сама пошла в душ. Если бы вздумала принять ванну, наверное, утонула бы... Володя уже умылся и лёг, я пристроилась к нему под бочок. Спаааааать...
---
Вот зимние каникулы и прошли. Как будто их не было... В глаза - хоть спички вставляй. Надо же было Ванечке заболеть сразу после Нового года. Наверное, простудился на ёлке. Три дня температурил, ужас просто! Только на Рождество стало лучше. Я думала не пойти на работу сегодня, но он уже расшалился - выздоравливает. Мама пока с ним посидит, Кате в школу, Володе прислали новый проект, а я вот здесь, клюю носом. Под ухом жужжит Ольга.
- Мы на три дня в Финку сгоняли кататься на лыжах. Я не хотела, надоели эти коттеджи, но надо было открыть визу.
- С кем ты ездила? - наша главбухша Варвара Григорьевна заглянула на чай.
- Собралась компания, восемь человек. Трое детей, столько шума от них было! - Ольга с утомлённым видом возвела глаза к небу.
- Подцепила кого-нибудь? - вредно поинтересовалась Полина.
Ольга, никогда не признававшаяся в желании найти состоятельного супруга, с презрительной миной отвернулась и глотнула чайку.
- Поля! - строго нахмурилась Варвара Григорьевна.
- А что тут такого? - невинно захлопала глазами наша красавица, - Оля у нас женщина свободная. Надо жизнь устраивать, верно? Что при своих стесняться!
- Я сварю кофе, - моя помощница Таня, два года назад выскочившая за Андрея из юридического, подумывала о прибавлении семейства и в сплетни не ввязывалась.
Я посмотрела почту, скорее для порядка. В первых, то есть десятых числах, ничего особенного. Отчёт о продажах под Новый год я свела пятого - пришлось-таки выйти на день, а верстать предварительный за декабрь начну с завтрашнего. Начальство хоть на каникулы почти отпускает, обычно пятого уже по всем статьям план-факт за предыдущий месяц, а в январе - только продажи. Обошлись бы и без них, но немцы требуют. Я мирно дожёвывала испечённый Варварой Григорьевной пирожок, как заглянула моя начальница.
- Маша подвернула ногу! - трагически возгласила Марья Алексеевна.
Начались охи-ахи:
- Ой, где? Когда? На лыжах? В Коробицыно? Нет, она в Финку не ездила. Надо же, первый год встала на горные!
Шефиня не позволила долго кудахтать.
- Сегодня финансовые немцы приехали, на совещании некому протокол вести.
Мы замолчали, выжидательно глядя на страдальческое лицо.
- Ну, я пошла... - Варвара Григорьевна Марье Алексеевне не подчинялась, но недолюбливала её, - Моя Дашка уже удрала в соцстрах, а остальные на площадках.
У бухгалтерии новогодних каникул никогда не бывает, так что Варвара Григорьевна пышной грудью защищала своих девушек от дополнительной работы.
- Аня, ты быстрее всех печатаешь! - начальственный взор обратился ко мне.
- Но я немцев не знаю! И протоколы никогда не набирала.
- Ерунда, возьмёшь машину болванку и разберёшься на месте. Потом скинем ей домой, Маша причешет и вышлет обратно.
Спорить не было ни времени, ни желания. Я вместе с Марьей Алексеевной потопала в конференц-зал. По дороге начальство напутствовало:
- Обсуждается инвпроект. Хотят строить сборку узлов. Пока прикидывают номенклатуру, что можно здесь собирать, а что будем возить по-прежнему.
- Помню, меня же для этого в каникулы вытащили с отчётом о продаже.
- Ну вот, отлично, ты поняла. Хоть названия не перепутаешь.
- Потом все коды проверить придётся.
- Значит, проверишь. Спецификацию раздают всем. Вот ещё. Записывай всё подряд. Александр Христофорович обязательно смотрит черновой вариант.
Марья Алексеевна усадила меня у ноутбука с края стола и ускакала, а я еле успела раздобыть буклет со спецификацией, как совещание началось.
Тут меня ждал сюрприз. Оказывается, немцев уже представили, а назвать мне их имена никто не удосужился. Маша и так всех знает, а я двух из пяти вообще в первый раз видела, остальные физиономии в коридоре мелькали. Ну вот, и как за ними записывать?
Переводчица уже тараторила: «Доброе утро, приступаем к новому этапу сотрудничества...», а я не представляла, как выкрутиться. Хорошо, хоть наш налоговик, Саша Романов, подмигнул. Выручит! В перерыве спрошу у него, а пока немцы у меня шли под кодовыми названиями - белобрысый, толстый, в очках.
Так, толстый: «наши ожидания на снижение таможенных пошлин на холодильное оборудование марки»... Где эта марка?! Ага, вот, ну и здоровая штука! Александр Христофорович: «мы подготовили список ходовых позиций, их будут раскупать ещё на стадии производства»... Список потом взять! Интересно, сколько я угадаю? Главный инженер: «наименования сгруппированы по технологическим линиям их производства». Очередной немец: «мы не можем позволить себе инвестиции в производство с окупаемостью больше семи лет», наши один за другим убеждают - окупится за пять после выпуска первой партии, график инвестиций, денежные потоки, Марья Алексеевна шуршит расчётом рентабельности, Саша грозится отстоять в суде инвестиционную премию по лизингу... Кажется, перерыв. Все толпятся у кофейного аппарата, а я пытаюсь как-то привести в чувство кашу своего протокола.
Неожиданно заглянула Полина:
- Ань, у тебя телефон надрывался. Мамик звонила, держи!
Я перепугалась, выскочила в коридор и набрала её:
- Мама! Что с Ванечкой?
- Не волнуйся, ничего страшного. Мы только что из поликлиники.
- Как ничего?!
- Я в магазин вышла, попросила Володю присмотреть.
- У Володи новый проект! Он ничего не видит, совсем ничего!
- Я только на полчаса! Возвращаюсь, а Володя уже машину заводит.
- Мама!!! - из меня чуть сердце не выпрыгнуло.
- Ничего, ничего, на лбу ссадина.
- Что случилось?
- Ваня упал с тренажера!
- Нашего?
- Какого ещё? В большой комнате, который Володя купил под новый год.
- Как?!
Мой муж выхватил трубку.
- Аня, всё хорошо, успокойся! Сделали рентген, никакого сотрясения, шишка и ссадина за неделю пройдут.
- Зачем рентген?
- Но он же упал! Лоб был в крови весь.
Подключилась бабушка.
- Я говорила - не надо, ведь видно, но Володя такой скандал закатил в поликлинике.
- А вдруг он бы серьёзно ушибся?
Голоса перекрыл рёв любимого чада:
- Хочу машинуууууууу!
- Ванечка, дорогой, какую?
- Володя обещал, если он не будет у врача вырываться, - пояснила мама осуждающим тоном, - Совсем избаловали ребёнка. Я бы его близко не подпустила к этому тренажёру.
- Связывать, что ли? - вдалеке огрызнулся Володя.
- Мог бы хоть на полчаса оторваться от своего компьютера!
Так, сейчас поругаются.
- Ванечка не вырывался? - я надеялась отвлечь их внимание.
- Нет, тихо сидел.
- Машину купили?
- Не успели, сразу домой поехали, - отчитался мой муж.
- Какая машина? У него их некуда ставить! - возмутилась мама.
- Глузовик! Глузовика нету!
- Я куплю по дороге, раз обещали.
Мама проворчала что-то осуждающее и отключилась, а я перевела дух. Ванечка ещё непоседливее Кати. Ни минуты покоя с ним нет. Протокол! Перерыв вот-вот кончится.
Я вбежала в пустой конференц-зал - все вышли, чтобы проветрить его, и застала за своим ноутбуком Александра Христофоровича.
Наш финдиректор так внимательно глядел на экран, что мне пришлось пискнуть:
- Александр Христофорович...
Он вздрогнул, повернул ко мне голову и усмехнулся:
- Зачитался, знаете, Вашей пьесой.
- Это протокол совещания... - провалиться бы мне этажом ниже, там как раз кабинет Варвары Григорьевны с пирожками.
Самая идиотская ситуация на работе - быть застигнутой за проделками, которые прощают школьницам, а в моей бестолковой голове только и мыслей - как бы удивилась наша Варвара. А что скажет Марья Алексеевна?! Я совсем пала духом, уже приготовившись к лишению премии в лучшем случае, но Александр Христофорович улыбнулся:
- Немец с чёлкой налево - Марк Хёфлинг, эксперт от инвесторов. Толстый - не такой уж он и толстый, Герхард Шмидт.
- Я успею исправить!
- Не спешите на совещании, после причешете все Ваши чёлки, - он ещё раз глянул на документ и официальным тоном закончил, - Ничего существенного не пропущено, марки на месте. Минут через пять совещание продолжится, у Вас есть время на кофе.
Сама бы я не решилась посягнуть на аппарат для very important, но раз мне разрешили - слямзила заодно и печенье. Едва я успела облизать с губ последнюю крошку, как заявилась шефиня и чуть нахмурилась, догадавшись, что я лакомлюсь не по чину. Но сделать внушение она не успела - участники совещания рассаживались за столом.
Ещё час - и бодяга закончилась. К счастью, я не уснула под монотонное перечисление марок и пошлин. Вторая часть совещания посвящена была сугубой конкретике. Я, конечно, персона не важная, но подозреваю - даже Александр Христофорович, надевший очки и уткнувшийся в бумаги, предпочёл бы обмен письмами, а уж Марья Алексеевна с трудом подавляла зевки. Кто откровенно скучал - так это Саша. Ему всё равно, что брать в лизинг, а пока он меланхолично водил карандашом по бумаге - уверена, рожицы у него получились похожие на наших уважаемых инвесторов. Попросить показать потом, посмеёмся?
Протокол я худо-бедно закончила, отправила Маше и смогла, наконец, пообедать, когда наши девушки уже подумывали о полдничном чае.
В столовой мне достались остывший суп с донышка кастрюли, холодная картошка и остатки салата. Хорошо хоть - не вчерашнее точно. Должно же быть у первого рабочего дня хоть какое-нибудь преимущество?
- Слава, неужели сегодня совсем всё смели? Десять дней объедались!
- А я так, чуть-чуть приготовил.
Вздохнув, что от пирожков сердобольной Варвары Григорьевны остались только воспоминания, я уныло жевала свой обед под неубранными гирляндами ёлочного дождя, размышляя о грузовике, который надо купить Ванечке. Угораздило же его! Папе ни на минуту нельзя доверить ребёнка. Володя никак не привыкнет, что мальчик у нас - метеор, не то, что Катенька, которой можно было дать кубики, а самому писать очередную программу.
Думая о детях, я незаметно почти всё съела, оставив на тарелки только совсем подгоревший кусочек, и вернулась к себе. На лестнице я столкнулась с Алексендром Христофоровичем, погрозившим мне пальцем:
- Хулиганка! Мы обедали с Хёфлингом, а я, из-за Вашего протокола, никак не мог отделаться от мысли о его нелепой причёски! Чёлка всё время на глаза падает.
Я глупо хихикнула и убежала.
В почте обнаружились первые сводные отчёты за декабрь - отличился кто-то из трудоголиков. Ан нет, Ната схитрила: «Аня, глянь поскорее. Я в эти дурацкие каникулы вышла, чтобы на неделю удрать в Иорданию. Цены раза в полтора ниже, и никакой толкучки из наших». Молодец! А мне когда в отпуск? Стало грустнее. Опять летом пасти детей в Турции? Даже на день не съездить на экскурсию. Ладно, только бы не заболели. Или заказать отель подороже, с бебиситторами? Катя уже большая, её можно брать с собой. Мысли плавно перетекли с песчаного побережья к обещанному грузовику. Какой ему взять? По дороге магазин дороговат, а подешевле опасно - чёрт его знает, чем крашено. И так сплошной Китай. Сколько стоит грузовик, если маленький? Ванечку не проведёшь, он давно хнычет, чтобы купили не меньше сломанного. Деньги ещё остались - зарплату всю под новый год выдали, но до аванса тянуть и тянуть. И так потратились за эти каникулы - детям всего хочется. Скоро опять взнос за квартиру.... По кредиту расплатимся, когда уже Кате пора будет о своей думать. Или рано?
Я вздохнула. Нет, о деньгах лучше не вспоминать. Удовольствие жить отдельно от родителей обошлось нам недёшево.
За окном стемнело. Мягко кружились снежинки. Цифры на экране подмигивали, напоминая - сосредоточься, тетеря. Пришли уже три отчёта, то ли ещё будет завтра... Глоток чая, последний припасённый для меня пирожок - повезло, что Даша бережёт фигурку, копия, обработка, архив, план на завтра... Домой. Первый рабочий день нового года подходит к концу, а тот, что был на каникулах - конечно, не в счёт.
---
8 марта… Я проснулась от запаха кофе и потянулась… Неужели не надо идти на работу? Последние недели нас совсем замучили, даже в выходные приходилось в офисе появляться. Меня теперь стали всё чаще вызывать на совещания писать протоколы, если занята Маша – с новыми инвесторами спасу от совещаний нет. Думаете, с меня сняли хоть часть основной работы? Дружно смеёмся. Для неё есть выходные. Правда, к праздникам подкинули премию – надо отдать должное Александру Христофоровичу, но мама и Володя ворчат, а дети капризничают. Песня у всех одинаковая – почему мамы всё чаще нет дома?
Не хочу сегодня о грустном!
Володя принёс в постель кофе, как всегда в этот день. Иногда балует и в обычные праздники, но всё реже и реже. Ладно, пью и не отравляю себе настроение.
Восьмое марта у нас всегда начинается накануне, когда дети ложатся спать. Я сервирую маленький столик в нашей комнате (ещё ведь седьмое!), надеваю красивое платье и чинно усаживаюсь в кресло – ждать полночи. Володя появляется с боем часов, при параде и с букетом цветов. По бокалу вина – а потом мы плотно-плотно закрываем дверь в комнату и даже запираем на ключ – наши сокровища умеют удивительно точно выбирать для визита к родителям время, когда папа и мама меньше всего готовы их встретить. Утром я провалялась в постели, даже не заботясь о завтраке – ведь может мужчина хоть раз году сварить кашу? Хитрец, конечно, заранее подготовился – купил коробку овсянки быстрого приготовления, щедро добавил варенья – и дети уплели сладкое за обе щёки. Потом будут хныкать и опять требовать того же самого, но получат нормальную кашу, а не это синтетическое безобразие. Я допила свой кофе, услышала шум посудомоечной машины и решила встать – сегодня меня точно не привлекут ни к уборке, ни к варке супа. Выходной!
Катя тоже помнит, что она женщина, и как раз показывала язык Ванечке, когда я зашла на кухню. Бедный мальчик, тяжко вздохнув, убрал со стола две тарелки. В прошлом году у него получилось хуже – обе разбил и очень расстроился. Я села за стол, твёрдо дав понять – сегодня ни пальцем к посуде не прикоснусь.
Ванечка в качестве подарка нарисовал нас с Катей. При желании, при очень большом желании, можно узнать мамины светлые волосы до плеч и две косички сестры. Очень красивый рисунок всеми цветами радуги подаренных на Новый год фломастеров. Я прижала сына к груди. Так вот почему он целую неделю не рисовал на обоях!

Наша квартира сегодня – настоящая цветочная галерея. На работе мне достались аж три букета – от начальства, от мужчин нашего отдела, и ещё от соседнего – у юристов всего одна женщина, так что перепало и экономистам. И, конечно, букет от Володи. Про подарок мне он шепнул на ухо – вечером, а Кате подарил большой альбом по истории моды – лучше книжка, чем на компьютере. Я ей подарила давно обещанное новое платье.
Скоро подоспел подарок нам всем от моей мамы – она на два дня забирает детей. Сегодня вечером мы отвезём их всех в Павловск, а завтра с самого утра бабушка отведёт их в парк, праздновать Масленицу. Здорово, что она договорилась с подругой пожить эти несколько дней у неё. Нам-то в Павловск через весь город пилить, а завтра на дорогах наверняка сумасшедший дом.
Сегодня сумасшедший дом по телефону. Все звонят, всем звоним, по почте приходят открытки одна за другой, иногда связь обрывается – 8 марта – нелёгкое испытание. На работе отстрелялась вчера. С меня были пирожки, так что хотя шестого не спала до двух ночи, но мои подарки все смели за милую душу и наверняка не передаривали по цепочке знакомых. У нас на этот раз отличилась Марья Алексеевна, недавно вернувшаяся из Египта. Зачем она там накупила уйму масел? Говорит, специально на подарки нам по флакончику, но злыдня Ольга мне фыркнула в ухо:
- Такие там в лавках бесплатно дают.

Мы отвезли мелких и вернулись домой часов в девять. Володя быстро принял душ и запустил воду в ванну. Обычно и я обхожусь душем, но когда детей нет – куда торопиться? Я вылила в воду содержимое подаренного драгоценной начальницей флакончика. На мою долю достался лотос. Я подумала – по крайней мере растительный, без спирта, быстро развеется. Сначала запах показался слишком навязчивым, но скоро горячий водяной пар ослабил его, и превратил в тонкий загадочный аромат. Я с удовольствием улеглась в ванну и закрыла глаза. Когда опять в отпуск? В моём воображении проходили сказочные картины Востока, не того, какой всем нам известен по турпоездкам с бесконечными гидами, затаскивающими в лавки и вытягивающими чаевые.
Когда-то в детстве я читала "Тысячу и одну ночь", смотрела американские сказки о чудесах богатых экзотических стран, куда попала взрослой, готовая разочароваться. Мы с Володей только что поженились, о детях заботиться не приходилось, и в свадебное путешествие выбрались в Хургаду. Володина мама морщила нос, да и отец не советовал. Но мы не хотели ничего брать у родителей - нам и так помогли сделать взнос на квартиру. Если честно, я о Египте мечтала и не слушала ни о грязи, ни о приставучих арабах. Пусть разочаровывается, кто хочет, а мне понравились и Луксор, и храм Хатшепсут, и пляж, и отель.
В лавке пристали только один раз, когда Володя отвлёкся на спор с экскурсоводом, меня угораздило заглядеться на папирус с Бастет, и я на пару минут осталась одна. Брр, как вспомню того араба, вдруг возникшего с баночкой притираний, вопившего, что я обгорела, и тянувшего ко мне грязные руки под предлогом умастить какой-то дрянью. Гадость какая. Лавочник ухмылялся, я чуть не бегом рванула за нашей группой и угодила в объятия спохватившегося Володи. Муж меня отругал и на потом на экскурсиях держал за руку:
- Ты что зазевалась, от этих чёрт знает чего можно ожидать! А такая, как ты... - он погладил меня по щеке.

Скоро глупое происшествие позабылось, и в целом поездкой мы остались очень довольны, но больше в Египет не ездили. У меня с тех пор где-то завалялось парео, на стене весит папирус - копия фрески с девушками-музыкантшами, а вот отдыхаем мы всё больше на даче Володиных родителей, иногда в Турции или Хорватии - как получится. С детьми всё-таки тяжело ездить. Почему Марья Алексеевна так любит Египет? Она ведь хоть в Таиланд, хоть в Майами слетать запросто может. Правда, и останавливается в "Хилтоне" или "Шаратоне" - отели не чета нашему.

Аромат лотоса впитывался мне в кожу, непривычный, тяжеловатый, но не приторный. Я витала в мечтах. Наша скромная ванна расширилась, превращаясь в огромный бассейн, облицованный мрамором. Свет электрической лампочки мерцал сквозь ресницы, как факел и свечи. Мои руки и плечи ласкал взгляд светлых глаз темноволосого султана, с улыбкой назвавшего моё имя...
- Аня, ты там уснула? Не утонула? - голос моего мужа развеял грёзы.
Ой, сколько же я тут проплавала! Я быстро вылезла, встала босыми ногами на плитку пола, потянулась к полотенцу и замерла. На крючке висела коробка, похоже, из магазина дорогого белья. Мой подарок, обещанный вечером! Надо же, чуть не забыла. Я быстро вскрыла упаковку и извлекла нечто лёгкое, полупрозрачное и фисташковое. На ощупь - шёлк. Натуральный! Я чуть пощупала, и на нём сразу осталась складка. Надетое облачение оказалось кимоно длиной выше колен, совершенно непригодное для возни в нём на кухне. Спрашивается, для кого мой муж сделал подарок?
Я выскользнула из ванной, вернулась в комнату. Володя с видом падишаха рассматривал меня, как одалиску. Пришлось надуть губы:
- Я не ношу зелёное!
- Вот и зря! И никаких цветочков.
Под цветочной он называл блузку в горошек, которую я купила два года назад вместе с Ольгой. Доказать мужу, что горошек - писк моды, оказалось невозможно - блузка ужасно ему не понравилась, с тех пор и висит в шкафу без толку, а мода прошла.
- Мнётся.
- Угу.
К утру безнадёжно измятый подарок мужа валялся где-то в углу. До следующего праздника он явно не доживёт. Я встала рано и отправилась на кухню готовить нам завтрак – ведь сегодня девятое марта.