Дикарка

Автор: Царапка (Шмель). Рейтинг: R Жанр: драма / мелодрама Герои: Анна, Владимир и прочие. Сюжет: альтернатива. Время и место действия – без изменений. После смерти барона Ивана Ивановича Корфа прошло два месяца. Его сын Владимир, гвардейский поручик, получил в полку длительный отпуск и теперь разбирался в делах имения. Наследство осталось значительное. Помимо большого поместья в Санкт-Петербургской губернии - земли в Малороссии и под Ярославлем, изрядный доход, позволявший содержать роскошный городской особняк. Покойный отец не слишком следил за хозяйством, болея последние годы, поэтому сын подозревал управляющего в плутовстве. Молодой офицер понимал - вести привычный образ жизни он может достаточно долго, не заглядывая в расходные книги, но рано или поздно пренебрежение к бумаге, чернилам и счётам обернётся для него жалкой участью одного из разорившихся дворян, прячущихся от кредиторов. Конечно, титул и внешность позволят поправить дела выгодным браком, но зачем обременять приятную жизнь женой? Заставив себя усесться за ненавистные бумаги, которые приглашённый казначей считал требующими личного внимания хозяина, поручик постановил себе скрашивать утомительные стороны большого богатства всеми доступными развлечениями. Соседи обласкивали лучшего жениха в этих краях - приходилось быть настороже с барышнями. Провинциальные дамы, с готовностью падавшие в его объятия, надоели ещё при жизни Ивана Ивановича, которого сын навещал несколько раз в год. Владимир быстро пресытился жаждавшими утешить его горе жёнами помещиков, и, приняв в обществе вид мизантропа, перевёл благосклонный взор на прислугу. Выбирал то замужних, то гулящих, чувствуя себя с ними свободнее, но и от удовольствия испортить хорошеньких девок, скромность которых была заверена вездесущей экономкой, не отказывался. За утраченную невинность платил щедро, с девушками был ласков, уходили они от него с сожалением и явной надеждой вновь удостоиться милости. Прасковья очевидно досадовала, что её старшая дочь Анна слишком худа и мала ростом, чтобы приглянуться барину. Девушке явно доставалось от матери - Владимир с усмешкой слушал: - Как ты кланяешься барину, бесчувственная? - подобные фразы неизменно завершались подзатыльником. Однажды барин вступился: - Ну что ты так строго? Аня - хорошая девочка, ведь так? - он взял юную горничную за подбородок и посмотрел ей в лицо. Тотчас замер. На него смотрели распахнутые, живые, завораживающие глаза, внимательно и без страха изучающие его. Владимир как будто впервые увидел редкую гармонию её черт - плавные линии скул и бровей, прямой небольшой носик, чистый лоб и по-детски пухлые губы. Да она красавица, каких поискать! Опускала голову, он и не заметил. Барон растерянно повернулся к экономке и заметил явное удовольствие произведённым впечатлением. Очарование исчезло. Мать, желающая торговать дочерью, была отвратительна, и хозяин тотчас отметил, что девочка тщедушна, вернее, слишком юна, чтобы брать её в наложницы. Отпустил Анну, а вечером, к явному разочарованию Прасковьи, позвал вчерашнюю девку, бросившую на экономку победный взгляд. Ночью он представлял на подушке лицо Анны, угождавшую служанку прогнал, едва утолив желание, и задумался. Анна задела его больше, чем хозяин желал признать себе. Девушка, ему показалось, не искала внимания, вопреки материнским наставлениям. Во взгляде мелькало что-то дерзкое, ни тени подобострастия. Сколько ей лет? Шестнадцать, семнадцать? Как скоро мать найдёт выгодный случай сбыть её с рук? В деревнях и раньше отдают замуж. Анне, похоже, сначала придётся потешить кого-нибудь ещё до венца. Барин побрезговал - есть управляющий или дворецкий. Владимир подумал - не велеть ли присмотреть за девушкой, пока она не станет постарше, но вдруг почувствовал нетерпение. Что, если не столь сердобольный человек воспользуется беззащитностью Анны? Или сама она влюбится в кого-нибудь из молодых слуг? Барон поздно уснул, а утром пошёл искупаться. Подходя к речке, услышал смех. Удивился - обычно в этом месте купались раньше, слугам пора хлопотать по дому. Завтрак должен быть готов, а комната барина прибрана к его возвращению. Подошёл поглядеть. В речке плескались дети под присмотром девочки постарше. Против рассветного солнца барон не сразу сумел разглядеть лицо, но заметил её грациозность, и решил не уходить, пока не узнает русалку. Малыши брызгали на неё водой, она, прыгая и смеясь, отвечала им тем же, потом упала, окунувшись с головой. Вынырнув, девочка крикнула - пора возвращаться, матушка заждалась, и так попадёт, задержались. Вышла первая, хотя младшие тянули её за руки обратно в речку. Водопад светлых прядей струился по спине, девушка выгнулась, с усилием делая каждый шаг вопреки упирающимся детям, мокрая рубашка облепила ей живот, тонкую талию, грудь, оказавшуюся не такой уж и маленькой, и в этот миг хозяин узнал Анну. Желание охватило его, не будь рядом её братьев и сестёр, здесь же, на берегу, барин воспользовался бы своим правом на юное тело, но пришлось сдержаться и, дойдя до господской купальни, броситься в спасительную прохладу реки. --- Владимир заставил себя дождаться вечера, и только когда стемнело, зашёл в людскую, где Анна сидела в уголке с шитьём. Тихо, хрипловатым от вожделения голосом, бросил поднявшейся навстречу девушке: - К полуночи приходи ко мне в спальню. Тотчас отвернулся, не желая видеть Прасковью, бросившуюся к дочери с шипением: «Благодари, дура!». Владимир ворочался с боку на бок на шёлковых простынях роскошной комнаты. Ему недолго оставалось лежать одному, но в этот вечер нетерпеливое беспокойство одолевало его. Почему он так волнуется перед приходом собственной дворовой? Не она первая, не она последняя переступит порог его спальни, дабы угодить хозяину. Девки, зная его склонность к утехам и щедрость, охотно выставляли напоказ свои прелести, он выбирал приглянувшихся и приказывал явиться к нему. Некоторые разыгрывали робость, довольно неумело, и выдавали себя, жадно разглядывая подарки. Одним барин уделял несколько ночей, других бросал поутру. Дворовые мало значили для него, всего лишь развеивая скуку. --- Дверь отворилась. Анна, не говоря ни слова и не глядя на барина, подошла и села на его кровать. Она явно побывала в бане и одета была в лучшее платье, но никакой радости заметить в ней было невозможно. Барон обнял её: - Не бойся, Анечка, всё не так страшно. - С чего Вы взяли, что я боюсь? - в грубоватости слышалась некоторая нарочитость, - Эка невидаль, - она по-прежнему смотрела в сторону. Не желая признаться себе, что смущён её странным поведением, и объяснив его юностью, хозяин решил быть с ней ласковым. - Я не сделаю тебе очень больно, - поцеловал больше обычного распушившийся завиток. - Да что ж Вы такие пустяки говорите? Вы - барин, я холопка, на роду написано быть поротой или... - она прервалась, резко вздохнула и сжала пальцами ткань на коленях. - Тебя пороли, Аня? - Матушка только. - За что? - девочка была явно строптива, но барину неприятно было думать, что мать побоями заставила малышку прийти к нему. - Мало ли... На то и мать, - она вдруг подняла глаза: - А благородных порют? - В кадетском корпусе меня ставили на горох, - усмехнулся в ответ офицер, - Да и розги по спине погуляли. - Розги... - понимающе откликнулась девушка, шмыгнула носом и утёрла его рукавом. Ему захотелось поговорить с намеченной наложницей, прежде чем сделать её своей. - Я иногда ленился учить уроки, сбегал... Ты грамотная? - Чуть-чуть, - Анна явно огорчилась, - совсем маленькая была - учили, потом больше шитьё, а потом старый барин вовсе запретил меня учить. Сказал, я - дитя природы... Как у француза... - она задумалась. - Руссо? - подсказал Владимир. - Вот, точно, Руссо. Однажды меня поймали с азбукой и выпороли. Я уже была не очень маленькая, - она вскинула голову с вызовом, - А Вы говорите, не бойся. Что бояться? - Ты права, ничего не надо бояться, - он решил от разговоров перейти к ласке и развязал шнуровку у ворота. Обычно Аня одета была в сарафан, но сегодня на ней были нарядные рубашка и юбка. Волосы, необычайно мягкие и пушистые, пахли травами и были заплетены в косу. Прасковья, конечно, проведала о вкусе хозяина, и что девичьи волосы он любит распускать сам. Из неё вышла бы отличная надсмотрщица где-нибудь в восточном гареме. В Анины волосы хотелось зарыться, гладить их, пропускать между пальцев, они украшали изящную головку лучше короны. Барон нетерпеливо продолжил раздевать красавицу, поражаясь белизне и нежности её кожи. Подумать только, простая служанка - такое сокровище. Сняв с Анны рубашку, стал ласкать грудь, очевидно принадлежащую девственнице, возбуждаясь, спускался губами всё ниже, снял пояс, отправив юбку на пол. С Анной ему хотелось быть бережным - девушка казалась необычайно хрупкой и трогательной, поэтому Владимир заставил себя не торопиться. Целовал живот, гладил колени, понемногу их раздвигая,. Обычно женщины трепетали от его прикосновений и скоро начинали желать его не меньше, чем он - их. Барон медлил, щадя невинность, готовый поймать маленькие пальчики, едва их обладательница осмелится коснуться его. Почему-то Владимир решил, что, поборов робость, Аня погладит его тёмные волосы, осторожно дотронется до плеча, а затем... Затем он позволит вырваться своей страсти. Анна не двигалась, безвольно опустив руки. Хозяин с удивлением поднял голову и увидел текущие по щекам слёзы. - Что с тобой, Анечка? Тебе нехорошо? - Что ж хорошего, сегодня возьмёте, завтра бросите. Делали бы скорее, зачем звали, да и прогнали бы, а то обслюнявили всю, - дерзость севшего голоса плохо сочеталась с жалким видом понурой фигурки. Он растерялся: - Тебе не нравится? Она попыталась хохотнуть, но получился всхлип. Барон подумал и ревниво спросил: - У тебя есть кто-нибудь? Ты влюблена в парня? Хочешь за него замуж? Девушка замотала головой. Хозяин настаивал: - Признайся, я ничего плохого ему не сделаю, обещаю. Анна вновь решительно возразила: - Нет. Матушка меня давно никуда не пускает. Сижу дома, шью или с младшими нянчусь. Только в сад выхожу, или на речку, да и то с ними. Матушка велит с меня глаз не спускать, чтоб до господ не испортили. Когда ж влюбиться? - Тогда почему ты не хочешь быть со мной? Я же вижу, не хочешь, - он понизил голос, который по праву считал свой голос не менее важным орудием обольщения женщин, чем внешность и искусность в постели. Анна наморщила лобик: - Стыдно. Пальцами будут показывать. - Ты не одна здесь такая, да и мать вступится. Девушка отвернулась, видно, не ожидая от родни ни малейшей защиты. - Она не любит тебя? - барон сел рядом, слегка приобнимая девочку. - Что меня любить? У неё нас пятеро. - Тебе больше всех достаётся, - барон решил поговорить с ней по душам, надеясь, что смягчит девочку, и нынешняя ночь представится ей не столь мрачно. Желая успокоить её, да и самому немного остыть, укутал обнажённое тело одеялом и привлёк к себе. Аня не противилась, но и навстречу хозяину идти не хотела. На его замечание так же хмуро ответила: - Я старшая. - Малыши тебя любят? - Щиплются. Едва не уследишь, кто нос разобьёт, кто коленку. Ревут и жалуются. Мишенька точно любит, - голосок заметно потеплел. - Твой брат? Сколько ему лет? - Двенадцать. Смышлёный - страсть, и в грамоте, и в счёте первый, матушка не нарадуется на него, пряниками кормит, конфетами, ничего не жалеет, а он мне даёт. И тихонько буквы показывает, на чердаке мы иногда прячемся с ним от матушки. Совсем малой был, ночью приходил ко мне, я рассказывала страшные сказки, а он не боялся. Только матушки всё одно боится, она у нас строгая, хотя его любит не то, что меня. Анна задумчиво вздохнула. - Сейчас большой уже, больше меня, скоро совсем со мной играть перестанет. - Это ты - маленькая, - засмеялся хозяин, - Маленькая и сладкая, - его рука проникла под одеяло и добралась до пушистой пампушки. - Лечь, что ли, барин? – в голосе слышалась лишь обречённость. - Ты совсем не хочешь остаться? Новых платьев, бус, серёжек не хочешь? - Владимир привык считать дворовых корыстными. На Анну его посулы не произвели впечатления. - Матушке денег дадите, - прозвучало тоскливо. - И тебе дам. - На что мне? Всё равно потаскушка буду, - она пригорюнилась, обняв колени. - Так ты хочешь уйти? Я отпущу тебя, не трону. Одевайся и иди к себе, о тебе никто слова худого не скажет, - Владимир убедился, что ласки, хотя бы притворной, ему не получить. Зря, пожалуй, он поторопился, Анна - совсем ребёнок, её не разбудить откровенным желанием. Барон решил приказать Прасковье стеречь дочь, позволить ей учить грамоту и не наказывать поркой. Не желая признаться себе, что одиночество беззащитной девушки тронуло его, барон оправдал перед собой неуместную доброту намерением сделать Анну своей через год. Крепостная подобрала с полу рубашку, но вдруг застыла от поразившей её мысли: - Меня всё одно ославят, так даже хуже. - Почему? - удивился хозяин. - Простыни завтра матушка проверит, решит, я - гулящая, до Вас ещё... Житья мне в доме не станет, - она бросила на Владимира неуверенный взгляд, прижимая рубашку к груди. - Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть, - в ответ протянул барон. - Напраслина страшнее обличенья, - неожиданно откликнулась Анна. - Откуда ты знаешь? - барон едва не потерял дар речи. - Батюшка Ваш любил переводить с английского. Шакеспеар. - Шекспир. - Написано - Шакеспеар, - упрямо возразила девушка, - Мне Мишенька по буквам сказал, он даже французские знает, - прибавила с гордостью. - Англичане чудаки, пишут одно, говорят другое, - литературный диспут с обнажённой служанкой среди ночи показался барону на редкость забавным, и он стал расспрашивать: - Он читал тебе свои переводы? - Гостям читал. Я прислуживала. - И что ты ещё запомнила из Шакеспеара? - Владимир от души улыбался. - Про девку, которая своему полюбовнику даже немытая и нечёсаная мила. Барон хохотал до слёз. - Жаль, отец не просил тебя переводить. - Спросил однажды, давно ещё, - голос Анны дрогнул, - Я брякнула, что ни попадя, не помню уже, он вот так же точно смеялся, - девушка всхлипнула, - И грамоту учить запретил, чтобы я и дальше дурой необразованной его потешала. Она заплакала: - Гостям хвастался, звал, читал свои переводы, а мне велел пересказывать, для смеха. Если я слово в слово говорила, - она вскинула на хозяина блеснувшие глаза, - Я могу повторить и по-русски, и по-английски, хотя не пойму ничего. Он сердился, грозил посечь и велел почуднее сказать, по-природному. - Забавное развлечение. Я и не знал. Как ты пересказывала сонет о напраслине? - Дело известное. Добрая слава лежит, а худая бежит. - Не совсем точно. Что-нибудь ещё? Да ты сядь. Анна осталась стоять, но рассказала. - Сосед Ваш, Пётр Михайлович, последний раз как приезжал, хвать меня, усадил на колени, лицо и шею обслюнявил хуже, чем Вы, и скотланского поэта по-русски прочёл. - Шотландского, - поправил барон. - Всё одно скотина, - в голосе девушки слышалось нешуточное возмущение, - Там про барина было, что от жены к деревенской потаскушке бегал. Барыня-то красавица, умница, а он приданое взял и бедную жену вдовой соломенной бросил. - Ты так и сказала? - барон кусал губы, представляя занимательную картину, но мысль о старом князе, тискающем бедную девочку, читающую ему наставления, не позволила найти повод для смеха. - Ага. Князь рассердился, сбросил меня на пол, пихнул ногой и пожаловался барину, что он дворню распустил. Иван Иванович засмеялся: на воре, дескать, шапка горит, - Анна поёжилась, - Они оба пьяные были, смеялись, а я доползла до двери и убежала. Барон встал, погладил белокурую головку, не позволяя себе вольности, спросил: - Так что же тебе хуже - быть или слыть грешной? Что бы ты выбрала? Вопрос оказался нелёгок, Анна явно не привыкла что-то решать. Она постояла, опустив голову, потом вскинулась, загорелась, голос обрёл силу, и с решимостью девушка ответила: - Слыть! Пусть напраслину говорят! Я слушать не буду! - Тебе будет тяжело, Анечка, - мягко напомнил барин. Она вздрогнула, но не передумала: - Если гулящей ославят... Не с Вами, - ей стало страшно, - Всё одно! - первый в жизни выбор и решение пойти наперекор матери опьянили её, - Я отобьюсь! Владимир улыбнулся и хотел обнять её, дать почувствовать свою слабость и вернуть её на землю. Анна отпрыгнула, взмахнула ручкой, цапнула - на его груди закрасовалась царапина. - И от Вас отобьюсь! - тоненький голос сорвался на визг. - Глупенькая ты, Анечка. Одна против всех не справишься. Ну да ладно, я скажу Прасковье, что ты честная, я тебя пожалел. Анна вновь помрачнела. Возбуждение прошло, будущее предстало в истинном свете. Поразмыслив, барон понял: - Боишься, мать тебя другому продаст? - Вы уедете... Она решит - побрезговали... Найдёт кому девичесть продать, если поверит, что я ни с кем ещё... - девочка расплакалась, рубашкой размазывая по щекам слёзы. Ему стало жаль нескладную жизнь славной малышки. Конечно, можно взять её под прямое покровительство бескорыстно, но это было бы слишком. К чему такие хлопоты о простой дворовой? Сонет подсказал барону мысль, показавшуюся забавной. Он взял со столика нож для разрезки бумаги, слегка провёл по руке чуть выше запястья и коснулся простыни выступившей кровью. - Вот теперь Прасковья поверит, что ко мне ты пришла честной. Я дам ей денег, и тебя оставят в покое. Мужу признаешься, он будет счастлив. Анна, не мигая, следила за его движениями. Глаза расширились и засверкали в полумраке, ротик приоткрылся, из него на миг показался язычок, по-кошачьи облизавший пухлые губы. Потрясённая девушка схватила его руку, не веря глазам, робко спросила: - Вы взаправду для меня руку до крови порезали? - вдруг прижалась к ране губами. Барон, растроганный бесхитростным восторгом, свободной ладонью провёл по её волосам. Анна подняла на него взгляд, полный бесконечного обожания. Он не выдержал, легко поцеловал солёные от его крови губы Анны, она ответила - и Владимир потерял голову. Рубашка вновь очутилась на полу, девушка всем телом прильнула к мужчине, не стесняясь своей наготы, и вскоре девичья кровь Анны перемешалась на простыне с кровью её хозяина. Опомнившись, барон чувствовал себя виноватым. Аня казалась ему чистым цветком, смятым материнской корыстью и мужской похотью. Обладать ею было упоительно, но совесть называла молодого барина совратителем ребёнка. Владимир гладил шёлковую кожу, слушал сладкие стоны, сожалеть о случившемся вскоре стало невозможно. Анна уютно устроилась на его плече, не заботясь спросить дозволения остаться на всю ночь - такую милость барин оказывал редко, но новая наложница решила сама, по-хозяйски обхватила барина поперёк груди и, прошептав: «Любый мой», уснула. Утро принесло ощущение блаженства. Пушистые волосы приятно щекотали шею, лёгкое дыхание под боком грело сердце. Барон разбудил возлюбленную поцелуями и, не позволяя ей опомниться, перевернул на спину. Анна верещала: - Баловник Вы, барин, горький и сладкий. - Спасибо, что не кислый, - ухмыльнулся неутомимый любовник. Анна засунула прядь волос ему в нос. Барон сморщился, громко чихнул, а девушка засмеялась, выгибаясь и томно потягиваясь. - Теперь кислый. - Я тебе покажу, как с барином шутки шутить, - проворчал он с притворной строгостью. - Покажите, барин, а то я не знаю, - Анна игриво куснула его за плечо. Перед тем, как встать, она потребовала: - Матушке денег не давайте. И мне не давайте. Ни денег, ни подарков. Я Вас так любить буду. - Как скажешь, - Владимир был польщён. - Вечером опять приду, - Анна не только освоилась в спальне хозяина, но и собралась в ней обосноваться. Барин нахмурился. Не мысля позвать в спальню другую, он не хотел давать наложнице излишнюю власть, потому ответил строго: - Я вечером говорю, кому ко мне приходить. Гибкое тело напряглось под одеялом: - Сейчас скажите. Я не хочу весь день маяться. Он сдался: - Приходи, буду ждать. Анна успокоилась, полежала ещё, выскользнула из-под одеяла. Барон следил, как она быстрыми движениями оделась и скрылась за дверью. Потянулся, встал сам. Кожа помнила её поцелуи, с сожалением смытые. Не беда, этой ночью он вновь вдоволь напьётся ими. --- За завтраком экономка почтительно спросила, всем ли барин доволен. Хозяин спокойно кивнул. Прасковья с облегчением произнесла: - Хоть какой прок от негодной девчонки! - Разве Анна чем-то провинилась? - прозвучал ровный мужской голос. - С норовом девка! Шьёт то отлично, а то возьмёт и спутает нитки. Порка ничто ей! Будто какую принцессу уламывала её... - женщина спохватилась и смолкла. Больше всего Владимиру хотелось швырнуть в неё что подвернётся под руку, настолько отвратительна была баба, по какой-то нелепости мать Анны. Но он ограничился холодным: - Не обижай Аню, - скомкал салфетку и встал из-за стола. --- Вечером Анна пришла к барину, читавшему, ожидая её. Сбросила сарафан, забралась под одеяло и пощекотала любовника. Он с улыбкой повернул к ней голову: - Добрый вечер, котёнок! - Что Вы читаете? - маленькие ручки выхватили книгу, - Французская, - прозвучало с разочарованием и огорчением, - Мне не понять. - Оноре де Бальзак. Про старого скрягу, дававшего в долг под проценты. Девушка оживилась: - В городке есть такой! Ему пол-уезда должны, а он и сам почти не ест, и жену голодом морит. - Так и зачахнет над златом! - усмехнулся молодой человек. - Как царь Кощей! - Анна потёрлась головкой о его плечо. - Ты о нём знаешь из сказок, или читала Пушкина? - Мы с Мишенькой вместе разбирали на чердаке книжку с виршами. Сказки и благородные господа пишут, не только старухи рассказывают? - Случается. Анна погладила его щёку шершавой ладонью. Барон обратил внимание на обгрызенные ногти: - Не надо грызть, не хорошо, ты уже не маленькая. - Так мне длинные ни к чему, не белоручка, - надула губки красавица. - Стриги. Я дам тебе ножницы. - Вы же обещали не дарить подарков, - глаза Анны вспыхнули, было ясно - для неё это очень важно. - Я всем стричь велю, не хочу, чтобы руки у женщин в доме были безобразные, - наставительно ответил хозяин, - У тебя будут красивые пальчики, когда ты станешь следить за ногтями. А это что? Владимир увидел свежий кровоподтёк на мизинце: - Прищемила? Анна помедлила, прежде чем кивнуть, отняла руку, явно не желая продолжать. Что-то не так... Вспомнилась Прасковья, и заныло дурное предчувствие: - Мать тебе палец зажала? Ты вчера не хотела идти ко мне? - Ну пришла ведь, - Анна нахмурилась, не желая вспоминать, - Сегодня сама пришла. - А вчера она тебя заставила? - барон нахмурился, - Она тебя бьёт? - Нет, что Вы, давно уже не бьёт, только за волосы таскает, - поспешила заверить девушка. - За волосы не в счёт? - он тяжело дышал. Анна посмотрела на него испуганно: - Не серчайте, барин, эка невидаль. Она ведь мне мать. - Все матери бьют детей, ты так думаешь? - Владимир с трудом сдерживал гнев. - Почти что... - вопрос вызвал недоумение, - У благородных, может, и нет. А я всегда была разиня и неумёха. И убегала от матушки, то на речку, то на чердак. Вот и доставалось. - Твоя мать говорит, ты умеешь хорошо шить, но иногда плохо себя ведёшь. Девушка согласно кивнула: - Иногда вдруг находит на меня. Тоскливо... День за днём идёт, доброе слово не каждый месяц услышишь, всё брань, или будто нет меня. Вот и путаю нитки, - она спохватилась, - Но пустое. Ежели матушка не била, потом к мужниной руке привыкать тяжелее. Час от часу не легче. Казалось, полжизни Анны состоит из побоев, и она с младенчества смирилась со своей участью. - Давно Прасковья к тебе подобрела настолько, что только за косы таскает? - угрюмо задал барин последний вопрос. - Давно... Года два, как я подросла, так и перестала меня пороть... А то иногда сесть не могла... - Анна вздохнула, поцеловала хозяина в плечо: - Не серчайте, барин, она это мне на пользу. Спорить Владимир не хотел, решив про себя, что впредь Анну никто пальцем тронуть не посмеет. Легонько поцеловал девушку, она радостно отозвалась, и в эту ночь с разговорами было покончено. Три недели барон был упоён страстью. Анна не могла наскучить ему, превосходя нежностью и чувственностью любую из прежних подруг. В бездонных глазах, обращённых на господина, сияли обожание, благодарность, любовь. Девушка, упорно отказываясь от привилегий наложницы, взяла на себя заботу о гардеробе хозяина. Гладила рубашки, пришивала пуговицы, стелила постель, придирчиво смотрела, хорошо ли вычищены одежда и обувь. Владимир пытался спорить, но возражения терялись, когда Анна любовно поправляла на нём воротничок. Ради удовольствия вышить инициалы «В.К.» девушка попросила заказать дюжину батистовых платков и старательно работала иголкой с шёлковой ниткой. Единственное, от чего любовница не смогла отказаться, были маленькие ножницы, которыми она научилась стричь ногти себе, своим братьям и сёстрам. Анна отличалась опрятностью. Бельё барина, всегда безупречное, под её присмотром засияло режущей глаз белизной, одевать рубашки, сложенные благоговейными ручками, стало особенно приятно. Возвращаясь из гостей или с охоты, барон нередко заставал Анну в библиотеке за книгой - под руководством Мишеньки девушка навёрстывала упущенное в прежние годы, благо никто теперь не смел ей приказывать. Владимира трогала детская привязанность брата и сестры, он просил не прерывать занятий, сам беря книгу и иногда бросая поверх страниц взгляды на две сосредоточенные белобрысые головки, касавшиеся друг друга, склоняясь над фолиантом. Молодому человеку оказалось весьма интересно беседовать с подругой о всякой всячине в деревенской жизни. Владимир сажал девушку на колени и заводил разговор: - Часто ты бываешь в деревне? - Сейчас некогда, а поменьше была, и по грибы, и на речку бегала с деревенскими. - У тебя есть там подруги? - Чудной Вы, барин, - она засмеялась, - Это у благородных барышень бывает, а нам когда? Подросла, так за иголку. Да и не дружат дворовые с деревенскими. - Почему? - Ну, - она намотала на пальчик прядь хозяйских волос, - Дворовые деревенских за грубость и необразованность презирают, деревенские дворовых величают лодырями и распутными. В деревне свой староста и порядок свой. - Я хочу Михеевку перевести на оброк. Управляющий говорит - вконец обленятся мужики. Ты не слышала разговоров об этом? Девушка призадумалась. - Слышала. Федул, староста, приходил, говорил с управляющим, слёзно просил оставить как есть. Я на кухне горшок скребла, меня забыли прогнать. - Отчего не хотят на оброк? Он ведь легче. - Это ежели барской меркой мерить, - она вздохнула, - А оброчным пашню хуже дают, и траву они не косят - сена не взять. И управляющему украсть легче, что ему надобно. Вот и боятся, как бы не вышло тяжко. К барщине-то привыкли. - Значит, при барщине лучше? Анна пожала плечами: - Почём мне знать? Я ведь дворовая. Кто на земле живёт - тех и спросите. - Скажут? - Это едва ли, - она задумчиво положила головку на хозяйское плечо, - Вы ведь барин, кто Вас разберёт, на что спрашиваете. Во время одной из таких бесед любовники впервые поссорились. - Помню, отец устраивал школу, потом бросил, - небрежно заметил барон, когда ему наскучило проверять, верно ли Анна написала крупными буквами про лес, небо и речку. - Мужикам на что грамота? В деревне ни к чему, уйти нельзя, в дворню не всякий попросится, да и без того у Вас пропасть дворовых. - Совсем не нужна грамота деревенским? - барон заставил наложницу посмотреть ему в глаза. - Может, нужна, только грамотные пьют больше, поротые особливо, - Анна ответила очень серьёзно, - И руки на себя чаще накладывают, как повар Вашего батюшки. Барон с трудом припомнил: - Прошка? Девушка кивнула: - Он у француза в столице учился, такой повар стал - барин нахвалиться не мог, одна беда - говорлив. Да не просто так разговоры, а, - девушка помедлила и трудное слово произнесла по складам: - Философию. Покойный барин осерчал, дескать, прислуге голову морочит, и велел по-отечески поучить его на конюшне. А Прохор Петрович нет, чтобы благодарить, удавился. Барон помолчал - разговор принимал неприятный оборот, и с удивлением спросил: - Ты почему тогда грамоте учиться хочешь? И брат чтоб учился? Вопрос застал Анну врасплох, она вспыхнула. - Как же, без грамоты... - осознав противоречие, уныло продолжила, - Вам, верно, смешно... Только хоть из доли не выйти без барской милости, всё одно, - Анна запуталась и умолкла, огорчённая. - Выйти из доли? Как это? - рассуждения показались барону любопытными. - На волю, как же ещё, - Анна искренне изумилась хозяйской непонятливости, - Вот оброчные откупаются, а может, царь волю даст. - Почему ты надеешься на царя? В столице ничего об этом не слышно. Девушка, решив, что сболтнула лишнее, насупилась. - Так про волю вечерами рассказывают. - Вместо сказок? Анна совсем расстроилась: - Вы не будете браниться? - На тебя - нет, - он притянул девушку ближе и поцеловал, но наложница не ответила на его ласку. - Сказывают про царя, что хотел волю дать, да господа не позволили, жалобиться царю запретили, он и не знает ничего про мужиков. И как господа бумаги ввели, на границах - заставы, чтоб беглых ловили. - Много ли беглых в наших краях? - Я не знаю. От нас в Чухну бегут, а из южных поместий, Ваши люди, что в Малороссии бывали, сказывали, - на Дон. - Да, побеги случаются, и ведь не всех ловят, - задумчиво пробормотал барон. Что-то в его тоне не понравилось Анне, и она продолжила с вызовом: - А ещё случается, господ до смерти убивают. - Я слышал, - он посмотрел на неё строго, - Хочешь сказать, не зря? - Барыню придушили, что горничных у муравейников привязывала, а барина, девок деревенских портившего насильно - его дубьём. И не сказал никто, не нашли убивца. Так что Вы, барин, - в голосе странно смешались угроза и ревность, - Постерегитесь с деревенскими. - Спасибо за заботу, - ухмыльнулся барон, - На меня девки не жалуются, сами рады. Анне стало больно, она спрыгнула с хозяйских колен: - Вы скажете, кто не жалится, та и рада? Вы молодой да пригожий, а стары станете, и не заметите, какая рада, какая - нет. В серых глазах мелькнули слёзы, Анна выбежала из комнаты, не обращая внимание на оклик: «Постой!». Разозлённый барон остался один. Что себе позволяет эта девчонка! Хуже всего, с каждым днём Анна всё больше занимала мысли своего барина. Он с трудом сохранял вежливость, принимая и навещая соседей, за любезной улыбкой пряча желание послать их всех к чёрту. Корпел над расходными книгами, чувствуя - ему недостаёт любопытного носика и тоненького пальчика, водящего по строкам, как в азбуке. Однажды привлёк её к изучению записей о выручке белошвеек, но второй раз не стал. Девушка диву давалась, сколько приносят такие, на её взгляд, пустяки, а потом вдруг спросила - сколько можно купить мастериц на деньги, полученные за год, пыталась что-то подсчитать в уме, шевеля губками, и вконец расстроилась. Владимир чувствовал, что наложница становится для него важнее и важнее, заставляет думать о вещах, прежде не замечаемых. Влечение к Анне не остывало, но главное - ему хотелось знать, что она думает, он в первые три дня их связи понял - у девушки есть мнение, порой неожиданное, обо всём, что она видела и о чём слышала на своём недолгом веку. Чертовщина какая-то... Анна - полуграмотная дворовая, не больше, «дитя природы», как выразился о ней отец. Владимир обладал утончённейшими женщинами, и позволяет крестьянке учить себя, это смешно, наконец. --- Вечером барон зашёл в людскую и, стараясь не глядеть на Анну, приказал прийти в спальню первой попавшейся на глаза из уже побывавшей у него девок. В комнате стало тихо, Владимир краем глаза увидел, как застыли черты Анны и едва удержался, чтобы не броситься к ней с утешением. Вышел прочь и быстро поднялся по лестнице. До его слуха донёсся звон разбитой посуды, но барин не обратил на это внимания. --- Ночью Владимир без всякого удовольствия принял изо всех сил старавшуюся угодить ему девку. Скоро отпустил её и долго ворочался, размышляя, не пойти ли к Анне. Останавливало, что хозяин не знал, где её комната, и едва ли она спит одна. Устраивать ночью переполох в комнатах прислуги, будить семью экономки барон счёл излишним, да и не зелёный юнец он, чтобы не дотерпеть до утра. Анна, наверное, будет дуться... Утреннюю дремоту прервала детская ручка, осторожно дёргавшая одеяло, и, протирая глаза, Владимир с недоумением узрел Мишеньку. Почувствовав неладное, быстро сел на кровати: - Что случилось? Мальчонка повалился на колени: - Аня... - Что с ней? - заорал Владимир, рывком подняв и встряхнув Мишеньку. Тот шмыгнул носом: - В чулан её заперли, опять пороть грозятся. - Опять?! - у барона потемнело в глазах, - Где это чёртов чулан? Мальчик побежал вперёд, а Владимир, как был, в исподнем, за ним, не обращая внимания на испуганно отшатывающихся слуг. Анна сидела в каморке с углём, опустив голову и не подавая виду, что обрадовалась спасению. На скуле красовался багровый кровоподтёк. - Анечка, девочка, кто посмел тебя тронуть, я же запретил! Не глядя на барина, девушка упрямо мотнула головой, сопротивляясь поцелуям: - Вам не всё ли одно? Натешились вволю, бросили, а теперь вспомнили вдруг? Пустите! Крепостная попыталась вырваться, но вдруг личико исказилось, она жалобно застонала. Анна тут же закусила губу, искоса глянула на любовника, не переставая хмуриться. Владимир с ужасом заметил пятна крови на прилипшей к спине рубашке. Принеся её с спальню и усадив на кровать, мужчина осторожно посмотрел и убедился - спина исполосована розгами, местами содрана кожа. Барон заревел, как раненый бык: - Кто посмел высечь Анну? Перепуганная Прасковья оправдывалась: - Так она посуду побила, негодная девчонка, хвать со стола - и об стену! Как же не высечь-то? И розгами только... - Я же запретил! - барон сжал кулаки. Женщина отшатнулась от бешеного взгляда, бормоча: - Так то... Пока Вы... Никто не посмел бы... Подоспевший управляющий разводил руками: - Дерзкая девчонка нарочно разбила тарелки. - Почему мне не доложили? - поручик схватил его за грудки. - Полноте, Владимир Иванович, зачем беспокоить Вас по пустякам? - Пустяки? - Владимир тряс немца так, что голова моталась из стороны в сторону, - У неё кожа на спине содрана! Эй, кто там! - он обернулся к топтавшемуся у двери лакею, - За доктором, живо! И воду неси! Холодную и горячую, смыть эту дрянь! Перепачканный углём, с всклокоченными волосами молодой барон являл собой дикое зрелище. Анна молча смотрела в пол, сидя на краешке кровати. - Не извольте переживать, сударь, - увещевал управляющий, - Девке ничего дурного не сделали. Такой проступок без наказания оставить нельзя, не то прислуга совсем от рук отобьётся. Анька сама себе хуже сделала, нет, чтоб повиниться, вздумала вырываться, царапаться, - Карл Модестович покосился на неподвижную Анну и пробормотал: - Зверёныш... - тут же пожалел о вырвавшемся словечке, опасливо попятившись от хозяина, перекошенное лицо которого не обещало ничего хорошего. К удаче немца, принесли воду, и барон выгнал всех, кроме одной служанки и ключницы, догадавшейся принести заживляющую мазь. Порка оказалась не столь опасной, как померещилось Владимиру с первого взгляда. Плёткой нанесён был только один удар. По словам ключницы, Анна упорно не просила о снисхождении, пока её секли розгами, вот и пришлось прибавить, добиваясь крика. Наносить девушке серьёзный вред управляющий и экономка поостереглись, помня о недавней милости к ней барина, но на ночь заперли в угольную, решив, что строптивость Анны не иссякла. Владимир держал возлюбленную за руку, пока ключница мазала ей спину, приподнимал, когда меняли почерневшее от угольной пыли бельё, потом бережно укрыл одеялом. Из груди Анны не доносилось ни звука, пока они не остались одни, она отвернула голову, не желая разговаривать. Барону пришлось первому начать беседу: - Анечка, прости, я и представить не мог, что с тобой так обойдутся. Накажу всех, кто тебя порол, а управляющего уволю. - Что печалиться по пустякам! Вольно ж было мне тарелкой бросаться, - огрызнулась упрямица. - Глупенькая моя ревнивица, от порки тебе легче? - он наклонился к пушистым волосам и получил по носу быстрой ручкой. - Хоть бы до смерти меня засекли, Вам-то что? У Вас других много! - Такая, как ты, у меня одна, котёнок. Анна устала ссориться, вздохнула и пошла к нему на руки, как ребёнок: - Врёте Вы, барин, это Вы у меня один. - Анечка, сладкая моя, новому управляющему я велю никого без моего разрешения не сечь. Карл Модестович уж ясно, что вор, духу его здесь не будет. - Правда? - девушка округлила глаза, - Вы за всякого холопа заступитесь? - она прижалась к Владимиру так, что он чувствовал биение маленького сердечка, и шепнула: - Вы добрый. А я - злая. - Неужто? - барон недоверчиво усмехнулся. - Угу, - Аня с огорчением хмыкнула, - Я хотела тарелку в Палашу бросить, чтобы она не была такая довольная, еле удержалась, бросила в стенку. - Ревнивая... - в низком голосе начала разгораться страсть. Анна кивнула, слегка отстранилась и серьёзно высказала то, о чём думала целую ночь: - Барин, когда я Вам надоем или, - она запнулась, - Надумаете жениться, ушлите прочь меня. Горько мне смотреть станет, как Вы с другой милуетесь, уж не знаю, что сотворю. - Нельзя тебя отсылать, обидят. Девушка шепнула, прижимая к груди тёмную голову барина: - Порки я не боюсь, а коли играться захочет кто, не дамся, не возьмут живую меня. Владимир похолодел от мысли, к чему его Анечку могли понуждать эту ночь и откуда взялось кровавое пятно на лице. Он горячо зашептал: - Не бойся ничего, малышка. Я дам тебе вольную, так вернее, тогда точно уж никто не тронет, что бы не случилось. Девушка задышала чаще. Мечта стать вольной боролась в ней с нежеланием брать хоть что-нибудь за свою любовь к барину. Мечта победила. Аня прошевелила губами: - А Мишенька? - Ну как же без Мишеньки, - Владимир засмеялся, растрепав белокурые волосы подруги, - Он славный малый. Обоим Вам выпишу отпускные. Анна счастливо зажмурилась, благодарно целуя хозяйские руки. --- На Анне всё заживало, как на собаке. Уже к вечеру она порывалась встать и одеться, благо раны зарубцевались и не кровоточили. Барон шутя грозил привязать её к кровати, девушка смеялась и болтала ножками, лёжа на животе. Вольные, оформленные по всем правилам, в тот же день были внесены в расходные книги. Прасковья униженно благодарила, наверное, впервые в жизни довольная, что у неё есть дочь Анна. Смущённый Мишенька держался степенно, что не помешало сестре взлохматить его, едва мальчик оказался в пределах досягаемости маленькой ручки. Теперь комната барина стала бесспорным владением Анны. Она распоряжалась, как прибираться, на свой вкус раскладывала вещи, кстати, вполне удобно. До окончания отпуска оставалось недолго, и девушка спешила насытиться ласками. Раны ещё не зажили, когда Анна уже возмущалась его осторожностью, сама переворачивалась на исхлёстанную спину, руками и ногами обхватывая любовника. Стыд с ним был ей неведом. Через неделю, насупившись, заявила: - Не приду нынче, не ждите. - Что случилось, Анечка? - Месячные у меня. Другую-то звать будете? Он засмеялся: - Не бойся, потерплю пару деньков. - И то верно, отдохнёте, - девушка просияла и, потёршись лбом о его рукав, проворковала: - Умойтесь холодным на ночь, а то горячий Вы больно. - Когда со мной ты, умывание не помогает, сладкая. Некоторое время им пришлось ограничиваться разговорами и нежными поцелуями. Долгие вечерние беседы доставляли барону редкое удовольствие. Он рассказывал о Кавказе, девушка смеялась, особенно громко, когда молодой человек живописал свои подвиги: - Ну, это уж слишком красно! Один с семерыми подрались! Да неужто тамошние мужики такие хлипкие? - Главное, быстрота, Анечка… Ну, может их было не семеро, а… - он не продолжил, улыбаясь в ответ звонкому колокольчику смеха. - А как там живут? Правду Ваш денщик сказывал – девок воруют? - Тебя бы точно захотели украсть, моя золотая. - Дома у них чистые? - Это у кого как. У кого побогаче, те – чище. - А ихний бог хмельное пить запрещает? - Бог, Анечка, один. У них пророк другой – Магомет. Он, точно, запретил. - Это оттого, что у них солнце жарче. У нас по жаре только самые пропащие водку пьют, всё квас больше. - Превосходная теория, - похвалил Владимир, заставив тонкие брови возлюбленной с удивлением изогнуться. - Чего? Те-о-ри-я? – девушка повторила без ошибок, но по складам. - Представь учёные люди учатся, учатся, а потом говорят – не солнце вокруг земли ходит, а земля вокруг солнца. - Ну, это и детям малым ведомо. Кроме разве что деревенских, - пренебрежительно ответила Анна. - Так, со строением вселенной ты знакома. Мишенька научил? - Ага. Старый барин разрешал дворовым детям книжки брать в библиотеке, только не запачкать и не порвать. - И ты читала? - Как Вам не совестно надо мной смеяться, - со вздохом качала головой Анна, - Когда ж мне было читать? Разве малая совсем, да и то матушка гоняла, не велела бездельничать. Потом – с Мишенькой, да украдкой много не начитаешь. Едва недомогание Анны прошло, как она с новым пылом ринулась в любовную битву. Мучая подругу неторопливостью, барон выбирал ласки, по его наблюдениям сильнее всего горячащие красавицу. Анна нетерпеливо стонала, мурлыкала и требовательно точила о его плечи ныне аккуратно подстриженные коготки. - Нравится? - он щекотал животик выгибающейся девушки. - Ведь знаете, зачем спрашиваете, бесстыдник? - Что ещё тебе нравится? - смеялся он, - Знаю, что всё, но ведь есть что-то особенное? - Когда шею целуете сзади, - Анна проворно перевернулась. - Проказница! А что мне особенно нравится? - Не скажу! - упрямилась капризница. - Сделай, - он вновь убеждался в наблюдательности подруги. В одну из самых сладких ночей барон обещал: - Я возьму тебя в город. - Правда? - Анна загорелась, - Я увижу Санкт-Петербург? - Ну конечно, - барон взъерошил белокурые волосы, - Мишеньку возьмём с собой, чтобы ты не скучала, пока я на службе. Только по городу с провожатым ходить обещай, а то украдут. Обещаешь? - Угу. --- Новость взбудоражила дом, и барону довелось услышать оживлённую беседу служанок: - Анька-то, барина приворожила, не иначе! - На то она и цыганка! Владимир несказанно удивился. Менее подходящего прозвища для белокурой и белокожей Анны невозможно было представить. Позвал девушку в библиотеку и, как всегда усадив на колени, ласково спросил: - Тебя прозвали цыганкой? Помрачнев, Анна кивнула. - Почему так чудно? Она дёрнула плечиком: - Не знаю, говорят, цыгане подбросили. - Так Прасковья тебе не мать? Девушка смотрела в сторону: - Другой нету. - Ты сирота? Еле слышно Анна шепнула: - Приблуда я... - Я-то понять не мог, почему Прасковья к тебе, как к неродной. Вон что получается. - Можно идти? Мне ещё кружево на скатерть доплести надобно, - Анна выглядела очень грустной. Поцеловав и отпустив девушку, Владимир вызвал экономку. - Прасковья, я случайно узнал из болтовни дворовых, что Анна - подкидыш. Женщина кивнула. - Расскажи-ка, что знаешь о ней. - Да что тут рассказывать? Пришла цыганка с дитём на двор к нам, стала гадать девкам, дитё на кухне оставила. Головы заморочила всем и ушла. Спохватились - её и след простыл. Дитё проснулось и в крик. Развернули - а она белая всё, не цыганская! Барину доложили, он мне велел кормить пока - мой ребёночек-то трёх дней не прожил, - рассказчица всхлипнула, - Покрестить, и то не успели, а молоко течёт... Вот Аньку и дали мне, и записали моей, - в голосе женщины слышалась явная злость, что умер её младенец, а не Анна. - Отец пытался разузнать о её родителях? - серьёзно спросил барон. - На что? - экономка пожала плечами, - Кабы благородную барышню цыганка украла, шум на весь уезд бы стоял. Верно, из гулящих какая в подоле принесла, да и попросила цыганку подбросить. Владимиру пришлось признать обоснованность рассуждений, но всё же перед сном он заговорил об этом с Анной: - Прасковью тебе слушаться незачем, ты ей не родная и она о тебе плохо заботилась. - Спасибо, хоть так, - хмуро возразила Анна, - Живая ведь. - Кто могут быть твои настоящие родители? - рассуждал вслух Владимир, - Можем, повезёт их найти? - На что? - в голосе слышалась непритворная горечь, - Меня ж бросили, не нужная я им. - Бог весть у кого тебя украла цыганка, вдруг ты из дворянской семьи. Анна молчала, пока любовник не потормошил её: - Анечка, ты уснула? Ответ был дан глухим прячущим слёзы голосом: - Благородным родителям я ни к чему точно. - Глупенькая, что ты говоришь? - Владимир был ошеломлён. - Сами судите, невоспитанная, по-дворянски никак не умею, - дальше, после запинки, совсем тихо: - Потаскушка... - Аня, не смей говорить о себе так! Девушка обняла его: - Это мы промеж себя знаем, что между нами любовь, а людям замок на роток не поставишь. Кабы впрямь нашлись благородные родители, им от меня один срам был бы. Ежели Вы искать затеяли, бросьте. Почему-то Владимиру в этот миг стало пронзительно жаль подругу, сильнее, чем когда он увидел её после порки. О своих бедах Аня говорила всегда обыденно и просто, как будто не сознавая их, в то же время заставляя вспоминать - не только тому плохо, кто жалится. --- В столице начинался зимний сезон. Оживлённая толпа на улицах и в экипажах мельтешила перед глазами Анны, в первый день по приезде дивившейся с братом непривычной суете. Барон вздумал покатать возлюбленную по городу в своей карете или коляске и попросил её надевать нарядные платья с корсетом, модный салоп и шляпку. Аня несказанно обиделась. - Коли Вам со мной так зазорно ездить, я пешком пойду, негордая. А рядиться, чтоб пальцами показывали - вон шлюха баронская едет, не стану! Еле утихомирил девушку и больше не просил её сменить одежду на что-нибудь скрывающее происхождение. Анна одевалась теперь, как прислуга в городе, следя, чтобы её вещи были не лучше, чем у горничных, почитавших её очень глупой или слишком хитрой. Но девушки скоро познакомились с задиристым нравом новой обитательницы особняка, то долго не обращающей на насмешки внимания, а то вдруг выкладывающей разом за всё. Анну оставили в покое, и в отсутствие любимого всё время, свободное от шитья, красавица проводила с братом. Владимир был занят на службе, да и свет захватил его. Друзья и любовницы требовали наверстать упущенное в деревне, приходилось терпеть навевающие скуку визиты, балы и попойки. Не раз барон возвращался под утро, изрядно пошатываясь. Анна качала головой, вздыхала, вела его в комнату, укладывала в постель и наутро поила рассолом. Ни слова упрёка он от неё слышал, разве что тихое: - Как мой батюшка... Хоть не дерётесь, слава тебе, Господи. Куда осторожнее приходилось быть с женщинами - появляться в ореоле чужих духов оказалось чревато взбучкой, когда Анна, не обвиняя прямо, ехидно сетовала - Вам, Владимир Иванович, здоровье бы поберечь, а следующей ночью поворачивалась к любовнику спиной, заставляя его оправдываться и уговаривать. Самыми сладкими для Владимира были минуты, когда эта простая девушка, смягчаясь от звука его голоса, обрывала его слова, быстрым движением обхватывала шею и начинала беспорядочно целовать в знак полного прощения. Барон шутил: - Ты так сладко прощаешь, хочется опять провиниться. - Вы как дитё малое, что мамку злит, пока она его тряпкой не шлёпнет. Чтобы потом пряник дала. - Мишенька это умеет? - усмехнулся мужчина. Девушка подтвердила, вздохнув при мысли - ей самой от приёмной матери доставались только шлепки. - А Вы, барин, балованный. Любят Вас и девки да бабы, и благородные любят. Оттого, что пригожий, - прозвучало с сожалением, - Мне хочется иногда перецарапать лицо Вам, чтобы я одна Вас любила. - Ты меня и некрасивым любить будешь? - он, смеясь, ущипнул подругу за щёчку. - Неужто Вы думаете, что лицом мне милы? - Анна насупилась, - Когда Вы мне просто барином были, я и понять не могла, кто красивый, кто нет. Потом глядеть стала и слушать, как про Вас говорят. - Ну и как? - веселился барон. - Говорят, сокол ясноокий, - она любовно погладила волосы Владимира, сочтя их подходящей заменой перьям. - А ты, Анечка, ласковый мой котёночек, сладкое яблочко, пушистое облачко... - дальше следовали эпитеты ещё менее вразумительные - молодому человеку захотелось большего, чем беседа. --- Они вместе читали письма нового управляющего, старавшегося, по крайней мере на первых порах, произвести самое выгодное впечатление. Анна сносно освоила чтение, хотя писала с ошибками, порывалась считать, старательно вырисовывая столбики цифр. В очередном письме господин Локтев предложил хозяину всерьёз заняться мастерской по выделке тончайших кружев: «Мастериц по простым и даже нарядным кружевам в округе довольно. Выручка нынче от них едва окупает нитки и содержание девок. Я нашёл в книгах трёхлетней давности, что был выписан человек, бравшийся устроить мастерскую не хуже, чем в Брюсселе и в некоторых местах Вологодчины. По неясной причине дело через несколько месяцев было свёрнуто, но записи, где найти того господина, сохранились. Есть и подходящее помещение. В нынешнее время кружева фламандского качества чрезвычайно дороги, я нахожу разумным вернуться к забытому проекту и прошу на то Вашего позволения». - Что, Анечка, выйдут у нас кружевницы не хуже... - Владимир умолк, поражённый бледностью подруги. Анна не смотрела не него, на лице отразился ужас - впервые барон видел девушку по-настоящему испуганной. - Аня, что случилось? - он не на шутку встревожился. Анна вздрогнула, очнулась и зачастила: - Не соглашайтесь, ради Христа! Не берите греха на душу! На молчаливый вопрос изумлённого барона торопливо продолжала: - Чтоб нитка на кудельке была тонкая, нас в подвале сыром от зари до заката держали. Девок собрали с самыми тонкими пальцами, четырнадцать, пятнадцать годков - старше нельзя, руки загрубеют прежде, чем обучится. Через полгода Анфиса, она была самая хилая, кровью начала кашлять. Барин раз зашёл глянуть на нас, увидел. А управляющий ему - не беда. Другие крепче, он подсчитал уж, хоть помрём за два года, всё одно барыш - кружева дороги, а девке-подростку рублей двадцать красная цена, да и то не продашь. Сирот брать можно, или из многодетных семей в дальних деревнях, чтоб народ не мутить. Барин покойный вздрогнул весь, велел нас на свет вывести, посмотрел, какие мы бледные, сжалился, - Анна перекрестилась, - Вовек молиться за него буду. Выгнал мастера, кудельки выбросить наказал, а нас - отпоить молоком. Только Анфиса всё одно померла, а я, - рассказчица шмыгнула носом, - Не росла больше. - Господи, я и представить не мог такого ужаса! Ну, ну, не плачь, всё позади, мастерской больше не будет, обещаю. - Отпишите настрого управляющему, а то как бы за Вашей спиной, пока Вы в городе... - Не переживай, дорогая, - он умолк и нахмурился, - Если бы не ты, я разрешил бы, ничего не зная. - Когда барин на службе, управляющий за барина что хочет творит, - Анну бил озноб от воспоминаний о пережитом. - Я буду присматривать, - барон обнял возлюбленную и покачал её, как ребёнка. - Плохо без барина? - спросил Владимир, когда девушка немного успокоилась. - Смотря каков барин... - Анна вновь помрачнела, - Слава Богу, умелец был издалека и денег много просил, а то бы нашлись другие устроить, как в селе Брю. Несмотря на трагичную тему, Владимир не смог не улыбнуться: - Где? - Ну, где придумали эти поганые кружева. У фланцев. - Фламандцев? Брюссель? - Оне. Там тоже подневольные? - Сейчас - нет. Раньше - не знаю. - Да кто ж свою кровиночку по доброй воле на смертную муку отдаст? - не поверила бывшая крепостная, - Или тоже сирот собирали? - Аня, я впервые услышал об этом. Голод и не на то толкнёт. Да... - протянул барон, - Теперь как посмотрю на кружева, вспомню тебя и твою Анфису. Анины глаза засветились благодарностью: - Вы добрый... Да коли кружева не самые тонкие, не бойтесь. Их хоть до старости плести можно - всё равно, что шитьё. Закончила Анна, со вздохом положив головку на плечо любовника: - Уж Вы не забывайте нас в городе, а то кружитесь, кружитесь, на уме забавы одни. - Ты прирождённая воспитательница, - Владимир поцеловал золотые завитки. --- Барон понемногу завершал надоевшие романы. С большим удовольствием узнал, что одна из любовниц нашла ему замену, пока Владимир был в деревне. Другой почтительно сообщил: - Я вижу, Вы устали от наших отношений, я Вам более не интересен, не смею докучать далее, - этот способ избавляться от любовниц многоопытный знакомый не зря рекомендовал как вернейший. Сложнее оказалось с содержанкой-актрисой. Востроглазая Адель заметила, что пылкость любовника пошла на убыль, и на редких ныне свиданиях он как будто отбывает повинность. Собрав многочисленные слухи, куртизанка узнала, что и в свете о новых романах не слышно. Между тем навещал её Владимир всё реже, не ревновал даже в шутку. Пришлось обратиться за помощью к доверенной служанке, разведавшей - барон привёз из деревни молоденькую простушку и все ночи дома проводит с ней. Немало удивлённая странным вкусом весьма разборчивого кавалера, Адель решила поглядеть на соперницу. В прежнее время даме доводилось бывать в особняке любовника, прислуга знала её. Выбрав время, когда поручик должен был пребывать в казарме, актриса без стеснения заявилась в его дом. Услышав: «Барина нету дома», Адель выразила огорчения и величаво изрекла: - Какая жалость! Должно быть, что-то задержало барона в дороге. Мы условились встретиться у него в это время. Я, пожалуй, подожду в библиотеке. Опущенный в ладонь рубль подавил сомнения лакея. Шествуя в выбранном направлении, Адель ещё не имела чёткого плана, для начала желая проникнуть во внутренние покои. Каково было её удивление, когда в библиотеке женщина застала дворовых детей, мирно поделивших кресло и вместе изучавших книжку. Они были настолько увлечены своим занятием, что не заметили вошедшую. Дабы скоротать ожидание, Адель не стала окликать их, решив понаблюдать за белокурыми ребятами. Любопытство актрисы возросло, едва она догадалась - мальчик учит девочку французским буквам. - Анька, ты опять неверно прочла! Смотри - «ои» нужно говорить «уа». - Ой, Мишенька, вовек мне не выучить! - Пустое! По-русски почти хорошо пишешь, французский не мудренее. То-то барин подивится. Девочка вздохнула, обнимая маленького учителя: - Всё одно не будет у меня настоящего воспитания, да и на что? Легче иголкой с ниткой буквы вышить, чем пером написать. Прекрасно понимавшая русский, хотя скрывавшая это француженка, не на шутку заинтересовалась. Девочка, похоже, не так и мала, да и с барином накоротке. Адель подошла к детям ближе. Они вздрогнули на звук шагов, вскочили. Две пары серых глаз ошеломленно изучали незнакомку. - Что угодно, сударыня? - спохватилась Анна, - Барин не предупредил, что ждёт сегодня гостей. - Уж не спрашивает он у тебя разрешения, милочка? - усмехнулась Адель, бесцеремонно разглядывая малютку, над которой возвышалась на полголовы. Анна вспыхнула: - Прислуге знать следует, когда гостей принимать. Нынче на службе он целый день, не ждёт Вас. - Представь себе, ждёт, жаль, задержался, - улыбнулась женщина с насмешливым высокомерием, - Ты, видать, деревенская? - бросила Адель наугад. - Да, сударыня, - Анна смотрела всё пристальнее, изучая гостью не менее внимательно, чем та - её. - Я так и подумала, - актриса величаво опустилась в кресло, - Неуклюжа, дерзка... Напрасно взялась за грамоту, французский тебе - как корове седло. - А где Вы видели седло на корове? Вы корову хоть видели? Женщина рассмеялась. - Не нужно большой фантазии, чтобы представить, - помолчав, Адель решила не церемониться, и с ног до головы окинула соперницу пренебрежительным взглядом, - У Вольдемара решительно испортился вкус. - Ежели Вы о Владимире Ивановиче, то у него сердце золотое. Вкус портным нужен, а не благородным господам! - Анна сердито засверкала глазками. Дама презрительно расхохоталась: - Что ещё за глупости! - Ничего не глупости. Сколько раз я видела у покойного барина богатые приёмы! Ежели у гостя имение большое, пусть фрак мешком висит, все за таким господином ухаживают, а на франта и внимания не обратят. Или к говорливым тянутся со скуки. - Ну, тебе вкус ни к чему, это верно, - протянула француженка. «Она прехорошенькая, - пришла Адель к неутешительному выводу, - От природы не глупа, грациозна... Если ей заняться как следует... Но почему Владимир не даст ей приличного платья? Наверное, я поспешила принять девочку за его пассию». Немного приободрившись, актриса решила порасспросить собеседницу, надеясь найти её простодушной: - Не бойся, я не стану жаловаться твоему барину на твою дерзость, - Адель потрудилась придать голосу мягкость, - Последнее время никого, кроме, тебя, не перевозили в особняк из поместья? - прозвучало с нарочитой небрежностью. - Довольно прислуги, - подозрительность Анны не уменьшалась, - Вы точно знаете, что барин скоро приедет? - Не бойся, голубушка, я не первый раз в этом доме, лакей меня знает, - на сей раз Адель играла в простодушие. - Кофе желаете? Я принесу. - Нет, мне скучно, поболтаю с тобой, крошка. Твоё невежество делает тебя забавной. - Что ж забавного? Не учили, вот и невежа. - Но ты занимаешься, - сделав паузу, уточнила, - С братом? Анна кивнула. - Старый барин не разрешал, а молодой дозволяет. Адель отметила, как засветилось лицо её собеседницы при упоминании хозяина. «Она влюблена в него, без сомнений. Бедняжка!». Анна тем временем собралась уходить, держа брата за руку. Новая попытка разговорить её пропала втуне. - Так барон точно никого не привозил? - Его и спросите, - девушка решительно направилась к двери, но выскочить успел только Мишенька, когда в библиотеку вошёл хозяин: - Аня, Стёпка сказал, в библиотеке меня ждёт дама. - О, да, Вольдемар, - ласковый голос демонстрировал все оттенки бархатного тембра, - И заждалась. Дама проплыла мимо Анны. Каждое отточенное движение приковывало взгляд. Аромат духов, клочок которого коснулся и одетой в простое платье девушки, окутал барона сладостным облаком. Анна сердито чихнула, но ничуть не смутила актрису, холёные руки которой вспорхнули и обвились вокруг мужской шеи. - Вольдемар, я так Вас ждала, - со словами растекалась сама нега. Барон невольно залюбовался любовницей, ценимой им как великолепное и весьма дорогое произведение искусства. Его одобрительная улыбка не укрылась от ревнивого взгляда Анны, опрометью бросившейся к двери. - Аня, постой, - опомнился поручик, освобождаясь от объятий. - Нечего мне глядеть, как Вы милуетесь! Постыдились бы хоть, пока на вас смотрят! - с порога огрызнулась Анна и попыталась сбежать вслед за братом, но Владимир схватил её за руку. - Анечка, эта женщина скоро уйдёт, - барон был чертовски зол на Адель и не считал нужным церемониться с куртизанкой. Взбешённая столь явным пренебрежением француженка, искусно выдерживая лениво-холодную маску, протянула на родном языке: - Друг мой, Вы меня пугаете. Оправдываться перед прислугой! Никогда не ожидала от Вас подобного унижения. Нахмурившийся барон собирался ответить, но раскрасневшаяся от ревности Анна опередила его: - Что Вы ждёте? Благородным дамам два раза на дверь не указывают! - Да как ты смеешь, дерзкая девчонка! - выдержка Адели дала трещину. - Али Вы не благородная? - серые глаза сверкали насмешкой. Владимир решил угомонить обеих и строго сказал: - Аня, не забывайся! Я не желаю терпеть глупых сцен. Эта дама пришла по какому-то делу. Ступай, а я поговорю с ней. Ну, Анечка, не дуйся по пустякам, - добавил он мягче. - Видела я Ваши дела! - совершенно вышедшая из себя девушка взмахнула рукой для пощёчины, но, не желая развлекать соперницу столь откровенным свидетельством близости, передумала и скрылась за дверью. - Вы довольны? - надменно обратился барон к незваной гостье. - О, я давно не получала такого удовольствия, - дама умела скрывать бушующие чувства, - Вы безнадёжно одичали в деревне, если Вас привлекла такая простушка. Или решили поиграть в пресыщенность? - Я не собираюсь отчитываться перед Вами. Как Вы посмели явиться в мой дом? - Представьте, посмела. Вы столько раз хвалили мою смелость... - Какое дело привело Вас? - Владимир не позволил ей отвлечь себя. - Никакого, кроме желания видеть Вас. Последнее время... Дама была прервана решительным: - Ваша квартира будет оплачена до конца года. Я не стану обременять Вас визитами, так что у Вас есть время найти другого покровителя. - Вольдемар! - глаза женщины расширились, грудь всколыхнулась, она несколько мгновений не могла поверить услышанному. Пробудившаяся гордость заставила брошенную женщину выпрямиться, приподнять брови и медленно отчеканить: - Я сегодня же съеду с этой квартиры, которую занимала исключительно из расположения к Вам. Можете поселить в ней свою... - Адель скривила губы и вышла, не прощаясь. --- Анну барон нашёл комнате Мишеньки, свернувшуюся клубочком на детской кровати. Мальчик деликатно оставил её одну. - Аня, - барон тронул хрупкое плечико, - Та женщина ушла и не вернётся. Я велел её не пускать. - Она... такая красивая, - прозвучало сквозь слёзы, - Мне никогда не стать такой. - Слава Богу, Анечка. Ты не такая, я не позволю тебе уподобиться этой женщине. Девушка приподнялась и внимательно посмотрела на любовника: - Вы хотите, чтобы я совсем невоспитанная осталась? - Анечка, конечно, нет. Ты же умница, всё поняла, о чём я, - молодой человек обнял свою красавицу, с наслаждением вдыхая аромат пушистых волос. Анна и в город взяла травы, отвары которых смешивала с водой для умывания. - Я не такая бесстыжая, - голос девушки стал тёплее парного молока, - Мне, кроме Вас, никого не надо... А для Вас - всё, хоть в огонь не страшно. - Я знаю, милая. Не огорчайся, - Владимир поднял девушку, чтобы отнести её в свою спальню, - Сегодня я освободился раньше, чем думал. Анна запрокинула голову, улыбнулась, но в улыбке её барону почудилось что-то грустное. --- Служба стала занимать всё больше времени – полк готовился к большим зимним манёврам. У нескольких знакомых подряд случились у кого именины, у кого мальчишник – Владимиру редко доводилось ночевать дома. Он рассказывал Анне об офицерском долге, заставляющем поручика ночевать в казармах, но девушка догадывалась, что далеко не всегда он возвращается из общества боевых товарищей, солдат и лошадей. Однажды она вместе с горничной, с которой у неё сложились добрые отношения, под охраной лакея побывала в театре, любуясь на спектакль с галереи. Зал поразил её. Роскошь, блеск, изысканные наряды, подымающийся вверх французский говор, перемешанный с ароматом духов и на галерее сталкивающийся с простонародными словечками и запахами. Девушка сумела разглядеть барона, в антракте ставшего центром небольшой компании дам и кавалеров. Как он красив, уверен в себе, как восхищаются им… Домой Анна вернулась, полная тоски, и этой ночью не дождалась возлюбленного. Владимир после театра позволил уговорить себя поехать кататься с актрисами – не хотел отказывать скоро собиравшемуся жениться и праздновавшему последние свободные деньки товарищу по кадетскому корпусу. Мстительная Адель сумела в суматохе вылить на него флакончик своих духов, и Анна, утром почувствовавшая ненавистный запах, с трудом сдержала слёзы. Владимир, по-прежнему ласковый с девушкой и избегавший свиданий с другими, не замечал, как внимательнее и задумчивее становится её взгляд. Барон много рассказывал ей о жизни в свете и почти перестал расспрашивать о её собственных мыслях и воспоминаниях. Письма управляющего бегло просматривал один. Однажды, желая показать Анне, что она ничуть не менее красива, чем любая нарядная женщина, уговорил её одеть модное платье и приказал парикмахеру сделать причёску. Довольный результатом, подвёл её к зеркалу. Бывшая крепостная не знала, куда деть руки. Барон одну положил на свою, во вторую велел взять веер и посоветовал просто опустить вниз, слегка согнув в локте. Держать спину прямо оказалось нетрудно, но в затянутом корсете Анна еле дышала. - Господи, благородные к маете этой с детства приучены, рёбра, говорят, кривые, а мне… Владимир Иванович, - девушка с мольбой обратилась к барону, - Не мучьте меня, дозвольте переодеться. - Глупенькая, посмотри на себя! Ты же настоящая красавица, таких по пальцам в свете пересчитать можно. Анна сквозь слёзы смотрела на воздушное существо в зеркале. Та девушка, в пышной юбке и завитых локонах, была ей совсем чужой. Слушая восхищение в голосе барона, Анна с болью понимала – ей никогда не стать такой, какой он мечтает видеть любимую женщину. Владимир, думая, что возлюбленная всего-навсего смущена, провёл её по комнате, потом попросил пройтись самой и искренне признался: - Аня, ты держишься превосходно! Я найму учителя танцев… Глупенькая, не плачь! Ты не привыкла, и только. У тебя всё получится, ты от природы изящна. Вымученно улыбнувшись, девушка не стала портить ему удовольствия. Поздно вечером молодой человек смаковал каждое движения, расшнуровывая корсет и освобождая любимую бабочку из шёлкового плена. Любовница держалась скованно, ещё больше возбуждая Владимира, как будто впервые овладевавшего ею. Анна смотрела в горящие глаза, про себя думая – должно быть, таков он с благородными дамами, она – лишь недолгая замена. Утром одела обычное платье. Барон был обижен. Попытка превратить Анну из простушки в изысканную обольстительницу не удалась. Конечно, он не собирался делиться тайным сокровищем, но в своём доме желал видеть возлюбленную не уступающей прежним блистательным любовницам. Опыт подсказывал – Анна может стать великолепна в любовной науке, превратив свойственную ей игривость в искусство, но упрямство мешает ей учиться приёмам светского обольщения, немыслимого без внешней роскоши. Он желал найти в возлюбленной всё – кокетство и чистосердечие, искреннее простое чувство и умение подразнить, доброту и интерес к пустякам, бескорыстие и удовольствие от подарков. Встретив явное нежелание идти навстречу его прихоти, и даже насторожённость, Владимир решил нарочно вызвать в девушке ревность, от которой прежде оберегал. --- В особняке был устроен роскошный приём. Самых блестящих красавиц барон принимал с подчёркнутым радушием и не скупился на комплименты, позволяя по праву радушного хозяина некоторые вольности. Танцевал со всеми, ни одну не оставил без слов восхищения и вскоре сам стал предметом ищущих внимания взглядов. Не сомневаясь, что Анна подглядывает с хоров, Владимир был великолепен. Увлёкшись своей игрой, он вызвал надежды нескольких мамаш, усиленно восторгавшимися блестящим балом и усердно зазывавших хозяина на собственные рауты. Анна не видела и половины, уйдя спать прежде, чем веселье разгорелось на славу. Зачем ей смотреть на блестящих господ, среди которых нет равных её любимому? Зачем завидовать женщинам, имеющим право надеяться связать с ним судьбу? Конечно, уснуть девушка не смогла, слушая музыку и смех, доносящиеся из парадных залов, но, когда, проводив последнего гостя, до смерти уставший хозяин рухнул рядом с ней на кровать, притворилась спящей. --- Владимир решил, что принятых мер недостаточно – Анна стала лишь сдержаннее с ним, и устроил холостяцкую пирушку с дамами полусвета. На другой день ему пришлось пожалеть о своей выходке. Анна пришла в ужас от бесстыдства мужчин и женщин и, едва у барона ослабло похмелье, кричала: - Вот Вы какой меня сделать хотите! - Аня, - головная боль всё ещё заставляла его морщиться, - Не говори ерунды! Я хотел доставить удовольствие друзьям. - На что мне наряды? На бал что в сарафане не пустят, что в них. Только к таким… - она заплакала и убежала. Несколько дней они почти не разговаривали. Казалось, страсти улеглись и Анна вновь стала ласковой, но неожиданно она пришла в кабинет и серьёзно попросила: - Владимир Иванович, дозвольте нам с Мишенькой вернуться в поместье. Ошеломлённый барон молчал, пока девушка произносила одно за другим выстраданные слова: - Город не такой, как деревня, Вы здесь не такой, а я всё одна, что там, что здесь. Не могу я Вас тешить так, как Вам хочется, не умею, да и не хочу, что греха таить. Люблю Вас больше жизни, но Вам меня мало, а я не стану ни с кем Вас делить. Пыталась не думать о других, не смогла… Всё одно не навек мы связаны с Вами, чем дальше, тем тяжелее мне будет, когда Вы совсем меня бросите. Лучше уж нынче. - Аня, - он потёр лоб, не зная ответа и в душе понимая её правоту, - Ты уверена? Девушка подавила и слёзы, и вздох, продолжая: - Я за шитьё возьмусь, как прежде. Отпишите управляющему, чтобы назначил мне жалование вполовину от того, что давал прошлый год приходящей мастерице, девок учившей. Так честно. Мишенька вырастет, женится, буду племянников нянчить. - Не пойдёшь замуж? – барон всё ещё был ревнив. - Да кто меня возьмёт без денег? За деньги сама не пойду. Он перевёл дух. - Когда ты хочешь ехать? - Да вот завтра оказия, кучер письма везёт, и мы с ним. Мишенька скучает по матушке. - Уже завтра? – вырвалось у барона. Помолчав, он не стал отговаривать. Подавил надежду, что Анна пожалеет о разлуке и вернётся - звучавшая в голосе твёрдость передалась и ему. Она права, их связь не может быть вечной, барин и бывшая крепостная слишком далеки друг от друга. Владимир встал, обнял её, ловя последние мгновения близости. Ночь перед отъездом запомнилась ему горьким привкусом прощания. Анна отдавала себя без остатка, он торопился насытиться последними часами, когда она рядом, под утро умолял остаться, а она, проливая слёзы, гладила его по голове: - Сегодня больнее вчерашнего, а завтра не ножом, огнём по сердцу разлучаться придётся. Всё одно деваться-то некуда, не судьба я Вам, не пара. Он отвечал поцелуями. Утром, проводив сани, чувствовал себя брошенным, напрасно раздувая в себе досаду и гордость – не пристало ему тосковать по дворовой девке. Впереди его ждал блеск карьеры и света, позади осталась Анна, но станет ли будущее дороже прошлого, Владимир не знал. --- Анна уехала, а барон бросился в омут полузабытых светских развлечений. Когда был свободен от службы, не пропускал ни дня, посещая приёмы и театр, а вскоре обзавёлся и новой любовницей - весьма пылкой особой, муж которой пребывал в отлучке. Друзья радостно приветствовали его возвращение в общество, посмеиваясь, что барон затянул траур по отцу и теперь должен наверстать упущенное. Наружно довольный, Владимир всего лишь топил тоску в бурном веселье, пресытившись им за две недели. Никогда прежде окружавшие его льстецы не казались столь ничтожны - в свете редко с кем можно было перемолвиться словом, не касавшимся сплетен или очередного способа убить время. Многие из его друзей щеголяли разочарованием в жизни, им подражали и ещё не успевшие устать товарищи помоложе. Среди хоть чуть менее пустых людей барон чувствовал себя неуютно, замечая их насторожённость и даже насмешливость - от блестящего офицера ждали лишь суетливости, а попытки принять участие в серьёзном разговоре расценивали как очередную прихоть. Разумеется, в обществе дам Владимир пользовался привычным успехом. Искусство милой беседы о пустяках было давно им освоено и отточено, но прелестницы утратили в его глаза большую часть обаяния. Изысканные манеры раздражали жеманством, многочисленные таланты виделись ему ныне всего лишь товаром, приманкой во всегда готовой захлопнуться мышеловке. Избегать барышень было нетрудно - одинаково безупречные, они вовсе утратили привлекательность в глазах барона, и Владимира заботился лишь не попасться в сети многоопытных мамаш. Поручик старался избегать мыслей об Анне, но поневоле задумывался - сможет ли другая женщина, прекрасно воспитанная и благородного происхождения, дать ему хоть толику безбрежной любви, которой безоглядно дарила его Анна? Умеют ли любить фальшивые светские женщины, как бы ни были они разряжены и надушены? Владимир часто представлял Анну в мастерской, молчаливо шьющей рубашки под насмешки других девушек. Как ты, Анечка? Барон проглатывал письма из поместья, ища упоминание о возлюбленной, но тщетно. Успокаивал себя - с ней ничего не случилось, управляющему велено было сообщить, если с Аней что-нибудь произойдёт, и вновь ждал письма. Но, после сообщения о благополучном приезде, об Анне не было ни слова. Порывался писать ей, и всякий раз спохватывался - они ведь расстались. Анна права, будущего у богатого дворянина и невежественной дворовой быть не может, они лишь истерзают друг друга, но разум оказался бессилен перед воспоминаниями. Ему снились чудесные глаза, задорный смех, запах трав, запутавшийся в золотых волосах, гладкая кожа. Владимира стали раздражать дорогие благовония, аромат которых душил в толпе и заставлял покидать постель любовницы так скоро, как это позволяли приличия. Никогда не оставался на всю ночь, хотя дама капризно напоминала - её муж скоро вернётся, и она не желает терять драгоценного времени. Барон еле удержался от совета взять ещё одного любовника. Связь закончилась весьма скверно. На одном из свиданий брат дамы застал любовников и потребовал объяснений: - Полноте, Григорий Петрович, к чему объяснения, шум тем паче, - сердито буркнул Владимир, - Вы куда меньше моего заинтересованы в огласке перед самым возвращением Николая Михайловича. - Вы ещё не осведомлены, Владимир Иванович, - с усмешкой возразил молодой человек, - мой зять, увы, безвременно покинул нас. Катрин третьего дня получила известие о его кончине. Так что забота о чести сестры легла на мои плечи. - Её чести ничто не угрожает, - сквозь зубы ответил барон, - Я не имею обыкновения болтать об отношениях с дамами. - Не притворяйтесь наивным, Владимир Иванович, - усмехнулся любящий родственник, - Свет прекрасно осведомлён о Вашей связи. - И что из этого следует? Репутация Катерины Петровны не пострадала, - барон позволил себе не слишком учтивое замечание. Капитан Варенцов принял холодный тон: - Итак, сударь, Вы скомпрометировали мою сестру. Надеюсь, Вам ясны обязанности честного человека. - Что за чушь! - обозлился любовник, - Связь с замужней дамой не накладывает обязательств! - Я вижу, Вам не угодно вступить в законный брак. Что ж, тогда Вам придётся ответить передо мной. - Жорж, перестань, твоя затея не удалась и не удастся! - наконец, прервала молчание дама, - Оставь нас и не вмешивайся не в своё дело. - Ошибаешься, Катрин! Если барон не попросит твоей руки, мы будем стреляться! - его глаза вспыхнули, - Я с куда большим удовольствием всажу в него пулю, чем породнюсь с ним. - Вы знаете, где меня найти, капитан, - очевидно, предстояла дуэль, - Жду Ваших друзей, а пока позвольте одеться, - никогда Владимиру не доводилось оказаться в более нелепой ситуации. - Жорж, Вольдемар, уймитесь! - напрасно пыталась успокоить мужчин дама. Но её брат весело засмеялся: - Ты не представляешь, сестрёнка, как я благодарен тебе за твои шашни! - насвистывая, капитан вышел из спальни. - Жорж ненавидит Вас, почему? - потребовала объяснений Катрин. - Понятия не имею, - барон застёгивал рубашку. - Не может быть! Это из-за женщины? - Откуда мне знать? - сердито проворчал Владимир, - Может быть, я действительно когда-то оказался удачливее. Впрочем, не имеет значения, - Владимир был уже полностью одет, - Вызов сделан и принят. Прощайте сударыня. Он ушёл, оставив в отчаянии злополучную женщину. Целый день пытался вспомнить, не доводилось ли ему ссориться с Варенцовым на какой-нибудь попойке, но память упорно молчала. Под конец махнул рукой - причин для неприязни могло быть множество. Капитан недурен собой, правда, ниже среднего роста, в обществе слыл остряком, но денег на подлинный блеск не хватало. Возможно, в нём затаилась зависть к любимцу фортуны, а может - азарт. Оба будущих дуэлянта слыли отличными стрелками, Варенцов был настоящим бретёром, однажды разжалованным, но восстановленным после заслуг на Кавказе. Исход дуэли представлялся неясным, и барон всерьёз задумался о завещании. Наследник - носящий другую фамилию кузен, жил в Москве. Едва ли небогатый родственник огорчится, узнав о смерти Владимира. Конечно, сделает скорбное лицо, посетует на легкомыслие покойного, за которое втайне возблагодарит небо, и с удовольствием вселится в роскошный дом на правах хозяина. Многочисленные женщины всплакнут украдкой и скоро утешатся, возможно, что и с убийцей. Кто, кроме Анны, будет горевать по нему от всего сердца? Никто... Аня, Анечка, что с тобой станет? А если она тяжела? Подсчитал и с разочарованием вздохнул. Едва ли, ему бы уже написали об этом. Или скрывает? Как бы то ни было, пришлось устраивать дела. Много хлопот не потребовалось - смерть отца не так давно заставила барона привести в порядок бумаги. В завещании молодой человек повторил отцовские распоряжения о благотворительности, добавив несколько незначительных подарков друзьям - в основном, оставляя им предметы из коллекции оружия. Покончив с очевидными делами, долго размышлял, примет ли возлюбленная посмертный дар, и под конец решил оставить небольшой доход и право жить в поместье не только Ане, но и Мишеньке. Приложил вольные Прасковье с детьми, надеясь смягчить отношение экономки к приёмной дочери. Напоследок барон написал ходатайство о признании ребёнка, на случай, если по каким-то причинам известие о беременности подруги запоздало. Со дня их разлуки прошло чуть больше двух месяцев, Аня юна и неопытна... Ночь накануне дуэлью молодой человек провёл спокойно, не боясь смерти - слишком мало дорогого оставляет он в этой жизни. Дуэль состоялась на рассвете. Мужчины начали сходиться, и удача улыбнулась Владимиру - он спустил курок мгновением раньше противника. Пуля раздробила плечо Варенцову, успевшему сделать выстрел, но от боли дёрнувшемуся и промахнувшемся. --- Дело разбиралось в полку. Поскольку оба дуэлянта остались живы, больших последствий им не грозило, тем паче, что Варенцов слыл отъявленным мерзавцем, а повод к дуэли был очевидно надуманным. Поручику предложили взять отпуск, пока не утихнут разговоры, и он с радостью воспользовался предлогом съездить домой. --- Дома его привычными возгласами встретили дворовые, но, к своему удивлению, хозяин не увидел в прихожей экономки, ревниво относившейся к своему положению в доме и не пропускавшей появления хозяина. Выслушав приветствия слуг и управляющего, спросил прямо: - Где Анна? Да и Прасковьи не видно. - Сына хоронит. Дети с ней. - Что?! - барон был ошеломлён, - Кто умер? Почему? - Мишка, под лёд провалился. Вчера только тело достали, нынче отпевают беднягу. Помрачнев, барон велел седлать коня и поехал к ближайшей церквушке, но скромную процессию застал на уже кладбище. Гроб засыпали землёй. Чёрная от горя Прасковья по-деревенски выла, рядом красным носом шмыгала Анна, держа за руки прижимавшихся к ней младших. К Владимиру, перекрестившись, ставшему рядом, ни одна не повернула головы. Потом все вместе молча вернулись домой. Прасковья ушла к себе, и хозяин, велев слугам выйти из людской, спросил тоскливо сидевшую в уголке возлюбленную: - Аня, как это случилось? Глядя в сторону, девушка рассказала: - Мальчишки затеяли с берега на санках кататься, кто дальше. Мишенька с разбегу толкнулся, покатился, а там лёд тонкий... - она заплакала. - Анечка, милая, мне очень жаль твоего братца, он был такой славный... Барон сел рядом, слегка обняв подругу, заголосившую, не сдерживая слёз: - Мишенька-а-а-а! А-а! - успокаивать было тщетно. --- Желая хоть как-то утешить несчастную мать, барон освободил всю семью, но Мишенька был любимым ребёнком, и Прасковья ходила бледная, как смерть. Анна осунулась, на барина не подымала глаз и отвечала односложно, когда он спрашивал о её жизни за время разлуки. До сороковин между ними сказано было не многим больше обычного для барина и служанки. На Масляную Владимир решил не устраивать шумных празднеств, распорядившись ограничиться простыми развлечениями для прислуги, а сам на неделю уехал в Москву, где не нанёс ни одного визита, считая дни до возвращения. --- В древней столице, бродя между толпами ряженых, Владимир представлял себе будущую жизнь. Баловень судьбы, предмет зависти и восхищения, кажется, что желать? Богатство, карьера, женщины, всё доступно ему, но что в этой жизни есть подлинно дорогого? Мысли всякий раз возвращались к Анне. Бедная девочка, горюющая о брате, с каждым днём становилась всё ближе, поселилась в его душе и он не может, не хочет забыть о ней. Нелепые предрассудки стоят между ними... Так что держит его на службе и в опостылевшем свете? Анна несчастна в городе, что мешает им жить в деревне? Разве мало он знает заядлых холостяков, не женящихся ради низкородных подруг? С решением уйти в отставку и поселиться с Анной в родовом поместье барон вернулся домой. Возлюбленная выглядела по-прежнему грустной, но великий лекарь потихоньку занялся её раной. На Владимира девушка смотрела с чистой нежностью, и казалась ему ещё прекраснее и милее. Через день по приезде барон спросил: - Анечка, мне скоро в город, поедешь со мной? Она нахмурилась: - Великий пост, а Вам всё играться... - Не гляди так строго, просто я решил, тебе очень тяжело здесь, немного развеешься. Мне недолго нужно пробыть в городе, только в отставку подать, а потом вернёмся, к Пасхе. - Вы бросаете службу? - Анна очень удивилась. - Да, на войне я уже побывал, а в столичных парадах смысла немного. Жить в деревне мне по душе куда больше. Поедешь? Она кивнула, но от объятий уклонилась, продолжая держаться серьёзно. --- В городе барон уладил дела как мог скорее, простился с товарищами, громогласно жалевшими о его решении, и уже собирался назад, как его настигли новые хлопоты. Вечером они с Анной обсуждали за чаем, довольно ли было снега, чтобы сберечь озимые от мороза, когда лакей доложил: дама под вуалью, не пожелавшая назвать себя, просит принять её. Заметив, как напряглась тоненькая фигурка возлюбленной, Владимир сказал, что не ждёт посетителей, тем более безымянных. - Передайте даме, что если дело её столь же важно, сколь и секретно, пусть хотя бы напишет имя и сложит листок, а ты не смей подглядывать, - барон был уверен, что отделался от посетительницы, но ошибся. Катрин, судя по всему, была в отчаянном положении, и к имени прибавила несколько умоляющих слов. Вздохнув, Владимир обратился к Анне: - Дорогая, я должен принять эту женщину. Девушка встала и молча вышла из комнаты. Гостья была смертельно бледна. Барон усадил её на диван, налил воды и спросил, стараясь не афишировать недовольство: - Сударыня, что привело Вас ко мне? Женщина попыталась начать разговор, но слова застревали в горле. Она зарыдала, и только через несколько минут смогла приступить: - Вольдемар, моя жизнь ужасна! Жорж не может двигать рукой, ему придётся оставить службу, он во всём обвиняет меня! В обществе меня принимают холодно, даже соболезнования по случаю смерти мужа приносят с такой многозначительностью! Вы понимаете... - Сожалею, но не вижу, как могу Вам помочь, - Владимир мог только удивиться, как, после своей глупой выходки, она смеет являться к нему с жалобой. Катрин быстро оправдывалась: - Я и представить не могла, что дойдёт до дуэли! Жорж начал разговор в шутку, что меня надо опять выдавать замуж, я ответила, что от него не жду помощи... Он спросил, не поеду ли я с ним к тёте, а когда я сказала, что буду занята, догадался о свидании. Прислуга его знает и пропустила. - Сударыня, дуэль позади, всё это не имеет значения, - про себя барон подумал - неужели она надеется возобновить связь? Но у дамы были куда более важные резоны искать встречи с бывшим любовником. - Я не осмелилась бы тревожить Вас, но произошло... - её плечи вздрогнули, и женщине пришлось заставить себя сказать главное: - Я поняла неделю назад... - в глазах вспыхнуло отчаяние, - У меня будет ребёнок. Новость, разумеется, была неприятной. Барон еле удержался от очевидного вопроса - зная репутацию дамы, в своём отцовстве Владимир отнюдь не был уверен. Но грубить женщине в положении не хотел, поэтому постарался придать голосу мягкость: - Вы обдумывали, куда уедете на время родов? Катрин бормотала сквозь рыдания: - Муж оказался в долгах, я без денег, еле хватает на квартиру и самое необходимое... Друзья и так осуждают меня, вовсе отвернутся... От брата помощи жду меньше всего. Владимир прошёлся по комнате, поразмыслил и ответил: - Мне не доводилось улаживать подобные дела. Поинтересуюсь у поверенного, не называя Вашего имени. Денег у меня достаточно, Вам обеспечат тайну и подберут ребёнку приёмных родителей. Вы довольны? Катрин глядела с отчаянием: - Вы не верите, я вижу, не верите... Но клянусь, всё время, когда я встречалась с Вами, у меня не было другого любовника! - Я не собираюсь ни в чём Вас обвинять. О малыше позаботятся как можно лучше, о Вашем материнстве свет не узнает и со временем забудет историю с дуэлью. Дама взяла себя в руки, тихо поблагодарила и ушла. Барон отправил записку поверенному и зашёл в библиотеку, где сидела Анна, забравшись с ногами в кресло. - Она ушла? - прозвучал вопрос. - Да, Анечка. Не беспокойся, ничего особенного. Девушка уловила фальшь и нахмурилась. - Совсем ничего? Благородные дамы вот так просто ходят? - У неё ко мне дело, я обещал помочь, - Владимир предпочёл уклончивость. - Она Вас любит? - вопрос сопровождался весьма строгим взглядом. - Почему ты решила? - Вас все любят, даже та француженка, - девушка плотнее обхватила колени, положив на них подбородок. - Ты меня любишь, Анечка, с меня и довольно, - он поднял её на руки и сел в кресло сам, не выпуская подругу из объятий. - Так зачем же она приходила? Что ей нужно от Вас? - Не думай об этом, родная, - Владимир нежно поцеловал бледное личико. --- Цель появления гостьи не осталась секретом. Недовольный визитом и не ожидавший ничего важного барон не позаботился о сохранении тайны, разумеется, нашёлся и слушатель. Любопытный лакей, ухмыляясь, пересказал всё Анне. Девушка потребовала объяснений: - Эта женщина дитя Ваше носит, а Вы её выгнали! - Аня, я позабочусь о ребёнке, да и не уверен, что он... - Все вы так! - девушка не на шутку разъярилась, - Что благородные, что деревенские, что дворовые! Только бы поиграться, а там знать ничего не хотите! - Аня... Прежде, чем слушать дальше, Анна залепила любовнику оплеуху, потом немного успокоилась и не прерывала его, глядя исподлобья. - Я поручил найти ребёнку приёмных родителей, оплачу его воспитание и позабочусь о тайне. Эта женщина действительно могла встречаться не только со мной! Я тем более не уверен, что принимал меры... - Меры? - Анна округлила глаза, - Как это? Чтобы дитя не зачать? - её грудь вздымалась от возмущения, - И со мной принимали, бесстыдник Вы эдакий? Я поэтому не забрюхатела? Барон терпеливо успокаивал готовую не то расплакаться, не то наброситься на него с колотушками девушку: - Нет, с тобой - нет, - ему было жаль, что ребёнка понесла случайная в его жизни женщина, а не Анечка, - Ты прекрасно знаешь... - Откуда мне знать все ваши дворянские хитрости! - девушка пылала гневом, вдруг стихшим и сменившимся жалобным: - Тогда почему? - она заметно погрустнела, - Может, оттого, что я в подвале сидела? - Глупенькая моя, мы всего несколько месяцев с тобой прожили, - Владимир привлёк к себе свою красавицу, - Бывает, и год, и два, и три нет детей, а потом появляются. У нас непременно будут. - А вдруг нет? Вдруг Вы своего ребёночка чужим людям отдадите, а другого не будет? - она подняла голову, - Грех-то какой, родное дитя бросить. - Ты хочешь, чтобы я взял его в дом? - Ну, - Анна задумалась, - Разве благородным такое в диковинку? Жены-то у Вас нет... - она уткнулась лбом в его грудь. Владимир вздохнул: - Ладно, посмотрим. До его появления на свет ещё несколько месяцев. Ты станешь его нянчить? Анна впервые после гибели брата радостно заулыбалась. - Я умею! Я старшая! - Дети тебя обожают, - он улыбнулся в ответ, целуя маленькую златовласку. --- К Пасхе бывший офицер и его возлюбленная вернулись домой. Анна теперь училась у приёмной матери хозяйственным премудростям, находила время для чтения и возню с оставшимися братом и двумя сёстрами. Владимир несколько ближе других сошёлся с компанией закоренелых холостяков, как он, решивших не обременять себя браком. Разумеется, причина, по которой завидный жених избегал общества, не осталась втайне. Разочарованные мамаши возмущались низким вкусом красавца-барона, их мужья втайне от законных половин обменивались одобрительно-завистливыми замечаниями, дочки вздыхали. --- Ближе к осени Катрин тайно приехала в Двугорский уезд, где жила под чужим именем до самых родов, почти не выходя из маленького домика, снятого для неё бароном через подставное лицо. Поверенный Владимира нашёл приёмных родителей, немолодую бездетную чету, а кормилицу присмотрела привыкшая к деликатным поручениям повитуха. Анна, всерьёз боявшаяся бесплодия, часто заводила разговор о будущем малютке, и под конец добилась согласия увидеть его. Они приехали в прибежище роженицы под покровом предрассветных сумерек, когда мальчику шёл третий день. Малыш проснулся, заверещал, требуя грудь, и Анна вспыхнула. Всё время, что младенец чмокал у груди кормилицы, девушка не сводила с него глаз, потом бережно взяла на руки и стала баюкать. --- Владимир осторожно напомнил о своём существовании, тронув возлюбленную за плечо: - Аня, нам пора возвращаться. Девушка вздрогнула, прижала к себе живой свёрток и сердито блеснула глазами: - Разве Вы не видите, что он Ваш? Ровно ничего не понимавший в младенцах молодой человек безнадёжно посмотрел на сморщенное личико уснувшего крошки. - Тебе виднее... - А Вам всё игрушки, - несмотря на гнев, засвидетельствованный сдвинутыми бровями, Анна говорила очень тихо, покачивая драгоценную ношу. - Ты хочешь взять его к нам? - про себя подумал: «этого следовало ожидать...», - Ты уверена, что он останется тебе дорог, когда родишь сама? Девушка только крепче сжала объятия, всем видом показывая, что не позволит отобрать дитя. - Ну хорошо, поедем все вместе. Приказав кормилице собираться, Владимир зашёл в комнату бывшей любовницы. Роженица лежала скорее в забытьи, чем во сне. Мужчина осторожно позвал: - Катрин! Женщина застонала, открыла глаза и молча посмотрела на гостя. - Как Вы себя чувствуете? - Благодарю, неплохо, - голос хрипел. - Я решил взять малыша в свой дом, а не отдавать приёмным родителям. - Вы признаете его? - мать подняла голову. - Возможно, со временем. Катрин застонала, понимая, почему медлит бывший любовник, и откинулась на подушку. На прощание барон спросил: - Вы хотите увидеть его? Женщина еле заметно покачала головой в знак отрицания. --- Весь уезд был взбудоражен чрезвычайным известием. Кумушки передавали из уст в уста радостную новость, у многих вызывавшую недоумение, а то и досаду. Лизавета Петровна Долгорукая, лучшая в губернии, если не в России невеста, сговорена с предводителем дворянства Андреем Платоновичем Забалуевым! Конечно, счастливый жених богат, но его происхождение, не говоря уж о происхождении его состояния, вызывало весьма откровенные пересуды. Сын мошенника-лакея, получившего дворянство благодаря умению оказывать деликатные услуги одному из екатерининских фаворитов, женится на княжне благороднейшей фамилии! Будь невестой её младшая сестра от второго брака его сиятельства, изумление не было бы столь явным - расточительность Долгоруких давно стала притчей во языцах, но покойная матушка старшей княжны была последней в знаменитом роду Репниных, а Лизавета Петровна наследовала не только состояние, но и титул деда. Старый князь, мучимый подагрой, доживал последние годы в роскошном имении под Ярославлем, указ императора давно был подписан, поэтому для благородной наследницы ожидали мужа безупречного происхождения. Никто не удивился бы, стань женихом молодой человек пусть без средств, не знатного рода, но приятной наружности - княжна могла позволить себе выбор, повинуясь лишь собственному вкусу, но господин Забалуев был стар, плешив, а его бегающие глазки вызывали у женщин брезгливость. Вскоре разнеслась весть, что венчание будет скромным, в кругу семьи, из уважения к болезни старого князя, который, увы, не сможет приехать. Владимир выслушал новость с нешуточным огорчением. С милой княжной были связаны самые тёплые детские воспоминания - озорная, любопытная девчушка много раз была его товарищем в лесу и на рыбалке. С возрастом отец и мачеха следили за богатой наследницей всё строже, и, приезжая домой на каникулы, а потом в отпуск, барон виделся с детской подругой только в окружении родственников, находил её прелестной, но не влюбился. В большой свет Лизавета Петровна была вывезена ненадолго, произвела фурор, а Владимиру пришлось многократно выслушивать намёки - не собирается ли он стать князем. Приходилось заверять, что ему вполне довольно собственного титула. К разочарованию многочисленных искателей, девицу вскоре увезли домой под предлогом нездоровья. В свете поползли слухи, что поклонники вскружили княжне голову, и она запятнала себя излишней вольностью, но барон был более склонен доверять тем из проницательных сплетников, кто отмечал - Марья Алексеевна стремится обеспечить собственных детей и не упустит случая отщипнуть толику от приданого падчерицы, а потому зятя будет искать, готового поделиться удачей. Богатый выскочка, вознамерившийся стать князем - неужели княгиня пошла на прямую сделку? Владимир почувствовал, что не останется спокоен, пока не разузнает подоплёки возможно грязного дела. Но как? Княжну Лизу держат под строжайшим надзором, усиленным после помолвки. Барон нанёс пару визитов к соседям, но девушка неизменно оказывалась нездоровой. Перебирая способы связи, Владимир не один раз вспоминал обычный для французских романов подкуп прислуги - увы, крепостные рискуют большим, чем место, и наверное доложат хозяйке. Под конец Владимир решил воспользоваться детским сигналом - в давние дни он выпускал в полдень голубей на краю поля, и стайка друзей собиралась в условленном месте. Сизые означали речку, пёстрые - лесную опушку, белые - небольшую рощицу на границе владений Корфов и Долгоруких. Барон ненадолго заехал к соседям - Лизавета Петровна опять не спустилась к гостю - и между делом обронил, что завтра спозаранку на неделю уезжает в город. Может, ему померещилось, но Марья Алексеевна, сама собиравшаяся навестить родню, выглядела довольной его словами. Оставалось надеяться, что в отсутствии барыни слуги не слишком старательны в исполнении её приказов. В рощице молодой человек готов был прождать целый день, но Лиза появилась через час, не более. Запыхавшаяся, разрумянившаяся, девушка смотрела на него с робкой надеждой: - Владимир, Вы звали меня? Барон постарался быть внимательным и официальным одновременно: - Простите, что побеспокоил Вас, княжна, но эта помолвка... - На ней настояла моя мачеха, отец поддакивал, я пыталась отказать, но кто меня слушал, - девушка надеялась на спасение и смотрела, не пряча нежности. - Лиза... - барон быть сдержан, но княжна, едва услышав своё имя, устремилась к нему, чуть не плача от счастья: - Я знала, Вы не позволите продать меня... Барону пришлось отстраниться, он мягко продолжил: - Я Ваш друг... - Друг? - она задохнулась и упавшим голосом продолжила, - Друг, да, конечно... - теперь девушка смотрела вниз. - С Вами обращаются возмутительно, Вы имеете право на собственный выбор. - По какому праву Вы вмешиваетесь? - разочарование заставило Лизу стать резкой. - По праву человека, желающего Вам счастья, - Владимир старался не обидеть её, и в то же время дать понять - общее счастье для них невозможно. - Вам нет до меня дела, - княжна отвернулась, надеясь скрыть слёзы, - Маман объяснила, почему мне неприлично видеться с Вами, я не хотела верить, но теперь понимаю, она желает добра мне. - Сватая Вас со старым мошенником? - Раз на мне женятся ради денег и титула, не всё ли равно, стар или молод мой будущий муж! - девушка вздёрнула подбородок и собралась уходить. - Лиза, постойте! Неужели Вы отчаялись встретить человека, которому по душе будете Вы, а не Ваше приданое! Вам нет и двадцати лет! - Я не выезжаю из нашей глуши, - возбуждение Лизы отступило под натиском уныния, - Почти никого не вижу. - Вас вывозили в прошлый сезон, Вы были окружены поклонниками... - Я или богатая наследница? - на такой вопрос трудно ответить. Владимир искал способы помочь девушке, вызывавшей в нём искреннее участие, но любой из них поставил бы его перед необходимостью жениться. Неожиданно княжна улыбнулась - на ум пришли приятные воспоминания: - На маскараде мне удалось ненадолго бежать из-под опеки маман, я танцевала, надеясь остаться неузнанной как можно дольше, и один кавалер показался куда интереснее прочих. Конечно, от болтовни на балу нельзя ожидать особого смысла, но он не стал изображать снисходительность к провинциалке, впервые появившейся в свете, расспрашивал о наших краях, слушал, улыбался. Всего полчаса - но едва ли стоит вспоминать что-то другое. - Вас не представили друг другу? - Представили, - девушка вновь погрустнела и добавила с горечью, - Узнав моё имя, он сразу стал почтительным, официальным, скоро отошёл от нас и не возвращался, к удовольствию маман, которое она и не думала скрывать. - Как его имя? - Не всё ли равно? Головин Михаил Александрович, поручик гвардии. - Мишель? - обрадовался собеседник, - Он мой старинный приятель, вместе в кадетском корпусе учились, отличный малый! - Не собираетесь ли заняться сватовством, Владимир Иванович? - у Лизы хватило сил на иронию, - Не стоит, бесполезно. - Я уверен, Мишель не из тех, кто станет фальшивить и уверять в ложном чувстве. - И так щепетилен, что на сто вёрст не приблизится к богатой наследнице из опасения быть понятым превратно. Нелепо. Моей руки смеют искать только те, кому она не нужна, а я - обуза к приданому, - девушка подозрительно хлюпнула носом, быстро объяснив: - Кажется, я простыла. - Вам нужно искать защиты у деда. - Как? У меня нет крыльев, чтобы перелететь в Ярославскую губернию. Спасибо, хоть вовсе взаперти не держат. Маман бы хотела, но папенька печётся о приличиях и боится, что я решусь на скандал. - На венчании... - Будут присутствовать только самые близкие. Священник услышит «да». Впрочем, - княжна нашла в себе силы улыбнуться, - Наверное, не стоит считать всё трагедией. Господин Забалуев тщеславен и благоговеет перед аристократией. Ему захочется везде появляться со мной, он не поскупится ни на наряды, ни на почтительность. - Это объяснила Вам мачеха? Девушка опустила глаза, не желая признаться в верности догадки, и рассказала подробнее: - Маман уверяла, что молодой вертопрах пустит по ветру моё состояние, а Андрей Платонович известен рачительностью и ни от кого другого мне нельзя надеяться на подлинную заботу, - Лиза закусила губу, - Она ещё прибавила, что раз мне не удалось добиться внимания человека, равного мне происхождением и состоянием и в то же время привлекательного, то следует повиноваться рассудку, а не капризам. - Что за чушь! Вы выезжали только один сезон! - Вы плохо знаете мою мачеху! Она умеет убеждать. - Хуже того... Княгиня угрожала Вам? - Нет, по крайней мере не явно. Иначе... - глаза княжны засверкали. - Итак, Вы смирились, и Вас не посадили под замок до венчания. - Будь маман дома, мне не удалось бы вырваться на часок. - Я так и подумал. - Господи! - угасшая надежда, безрадостное замужество, молодость, почитаемая погибшей, сломили сдержанность Лизы, вызвав поток слёз, - Меня продают, как холопку! Барон, как умел, утешал её, даже обнял в порыве сочувствия, тут же опомнившись и отпустив. Княжна взяла себя в руки, зная, что настоящей помощи она не получит, и не желая терзать себя дальше. - Благодарю за поздравления, Владимир Иванович! - девушка смотрела прямо, и только покрасневшие глаза выдавали скорбь, - Право же, очень мило с Вашей стороны побеседовать со мной и жаль, что я не увижу Вас среди гостей через две недели - моё семейство сочло неприличным пышный праздник в отсутствии главного гостя, - сделав лёгкий реверанс, княжна удалилась. -- Дома Владимир первым делом зашёл в детскую, где Анна, весело напевая, кутала Ванечку для прогулки: - Мы уже погуляли сегодня, покушали, а теперь опять пойдём. Спатеньки нам пора, так лучше в саду, пока погода погожая. Холодно ещё, комарья мало, каждый лучик ловить нужно. Младенец довольно гугукал в подтверждение слов своей няньки. Девушка радостно чмокнула румяные щёчки и поднесла малыша к отцу: - Смотрите, какие у него глазки! Барон понял намёк, давно убедившись, что напрасно подозревал Катрин во лжи - темноволосый светлоглазый мальчик был, конечно, его сыном. - Я уже написал поверенному с просьбой составить ходатайство и завещание. Не беспокойся, Анечка, документы будут в порядке. Возлюбленная счастливо улыбнулась, прижимаясь к барону, продолжившему: - И о тебе напишу, чтобы ты могла остаться здесь, если со мной что случится. Анна не любила говорить о своём будущем, на миг напряглась, но смолчала. Перед тем, как идти, взяла книжку, похваставшись: - Мамзель говорит, у меня хорошо получается, буду с барчуком по-благородному разговаривать, когда подрастёт он. По настоянию Анны барон пригласил француженку раньше, чем принято для детей - его златовласка желала учиться, усердно избавляясь от былой безграмотности. Одевалась Аня по-прежнему скромно, но в европейское платье, выгодно подчёркивавшее изящные линии гибкой фигурки, волосы подкалывала, открывая белую шею, и казалось, самые роскошные уборы не способны соперничать с безыскусной красотой полевого цветка. Неожиданно Анна спросила: - Слыхали, княжну Долгорукую не выдают, а продают замуж? Барон замер, нахмурившись: - Кто это говорит? - Матушке кухарка княжеская, а той - лакей. Жалеют барышню, она добрая, весёлая, старики мать её помнят, говорят, чистый ангел была, а княгиня с женихом сговорилась - подписал он им вексель. - Вексель? – красивое лицо потемнело от возмущения. - Да, такой, что платить, как князем станет господин Забалуев. Господи, что творится на белом свете - ведь не девка крепостная, благородная, а продали! - Свадьбу ещё не сыграли, - сквозь зубы пробормотал барон. - Вы затеяли что-то? - Анна давно изучила мельчайшие движения его лица. - Попробую привезти старика Репнина, - барон вдруг подумал о странно схожей судьбе обеих девушек, дворовой и дворянке, предназначенных на продажу и зависящих от чужой милости. Полюбовавшись подругой, Владимир крепко поцеловал её, с наслаждением вдыхая любимый обоими запах трав, и отпустил на прогулку, обещая присоединиться к ним позже: - Мне нужно написать и отправить письмо, дорогая. Владимир решил на другой день поехать под Ярославль к старому Репнину - единственному человеку, способному помочь Лизе. Быть может, ради внучки князь преодолеет подагру и успеет приехать в Двугорский уезд до венчания, а пока барон сел за письмо Головину. «Дорогой Мишель, прости, что долго не отвечал, но какие в деревне события, способные заинтересовать гвардейского офицера? Смешно, у тебя нет времени, которым богат я, а мне мало о чём стоит писать. Приехал бы на недельку, или хоть завернул проездом из Москвы, отдохнул от суеты - дорога не дальняя, а весна роскошная, пасхальные праздники проведём на зависть столице. После Пасхи одна за другой пойдут свадьбы - но они принесут радость далеко не всем. Расскажу о возмутительном случае. Ты, верно, помнишь выезжавшую зимой княжну Долгорукую, наследницу Репниных. Её выдают замуж, и я сильно подозреваю, не обошлось без принуждения. Счастливец отвратителен, происхождение самоё подлое - и он попадёт в число высшей знати! А всё из-за корысти её сиятельства - готов поклясться, шельма Забалуев оплатит будущий титул. Тяжело думать о несчастной княжне, ещё тяжелее бессилие. Не прими я твёрдого решения остаться холостяком - ты знаешь, почему, посватался бы сам к Лизавете Петровне - я не встречал достойнейшей девушки, и считался бы только с её согласием, к чёрту родню. Но, хотя с княжной меня связывает лишь детская дружба, я навещу князя Репнина, надеюсь уговорить его приехать и взять внучку под защиту, в которой она так нуждается. Поездка займёт дня четыре, шесть, но даже если ты меня не застанешь, я понимаю, ты не свободен распоряжаться поездками по делам службы, будешь принят моём доме самым лучшим образом, достаточно будет назвать своё имя. Искренне твой, Владимир Корф». Перед отъездом Владимир распорядился принять поручика Головина, если он приедет в отсутствие хозяина, и спозаранку уехал. --- Огромный дом князя Бориса Петровича поражал великолепием. Хотя старик по болезни не устраивал пышных приёмов, мебель в парадных комнатах зачехлена не была и содержалась в полном порядке. Вышколенные слуги сновали, как тени, не показывая ни следа часто встречающейся в дворянских гнёздах патриархальной безалаберности. Барону пришлось настаивать на встрече, ссылаясь на исключительную важность своего дела, и час ждать в гостиной, пока знатный больной изволил спуститься. Опираясь на палку и руку лакея, его сиятельство величественно вошёл в роскошную комнату и сел в кресло, грозно оглядывая посетителя из-под кустистых бровей. - Полагаю, молодой человек, Ваше дело действительно безотлагательно, - князь счёл излишней учтивость, - Раз Вы посмели явиться к не звавшему Вас больному. - Речь идёт о замужестве Вашей внучки, - барон предпочёл не заметить откровенную грубость, и приступил прямо к сути, - Меньше, чем через две недели должно состояться венчание, на которое её вынудили согласиться. - Почему Вы считаете, что её принуждали? - нахмурился старик, - Кто Вы такой, чтобы судить о достоинствах выбранного отцом жениха? - Мы с Лизаветой Петровной вместе росли... - И теперь желаете воспользоваться привязанностью несмышлёной девчонки, получить её деньги и титул? - князь сердито стукнул о пол тростью, - Я вижу Вас насквозь, милейший барон! - Вы заблуждаетесь! - Владимир проявил чудеса терпеливости, - Я не намерен искать руки княжны, мной движет лишь сострадание... - Моя внучка в нём не нуждается! - прикрикнул вельможа, - Что за мода, слушать девичьи капризы, отец знает лучше! Им дай волю, чёрт знает, за кого повыскакивают, а потом реветь будут. - Что Вам известно о женихе? - упрямством молодой аристократ не уступал старому. - Вы требуете от меня отчёта? - хозяин настолько опешил от наглости гостя, что удостоил его ответом, - Андрей Платонович Завалуев, столбовой дворянин, почтеннейший человек, богат, подходящего возраста, но не молокосос и не вертопрах, только и знающий, как тратить отцовские денежки и завязывать шашни, - Борис Петрович выразительно покосился на барона. - В Двугорском уезде слывёт мошенником, выскочкой, желающим купить себе титул. - Не морочьте мне голову! Пётр Михайлович знает цену благородного происхождения! И уж конечно, князь Долгорукий предпочёл истинно русского дворянина титулованному нахалу из немцев! - Я никогда не искал руки Лизы! Если бы я хотел жениться на Вашей внучке, поехал бы не к Вам, а в ближайшую церковь с ней вместе! - Вы не так ловки, как хотите казаться! И знаете, что князь начнёт дело... - Он боится скандала, а княгиня предпочтёт отступные! Я достаточно богат и знатен, чтобы не бояться преследования Долгоруких. - Вы клевещете на достойную даму! Мари - дочь моего друга, с Настей, покойницей, вместе как сёстры росли... - Это было много лет назад, сейчас у Марьи Алексеевны свои дети и расточительный муж, ничего не смыслящий в хозяйстве. - Вы упорствуете в дерзости и злоупотребляете моим гостеприимством! Ещё слово - и Вас спустят с лестницы! Вон! Владимир быстро оценил силы лакея и решил, что успеет добраться до кочерги, а потому не соизволил встать, продолжая: - С каких это пор дворяне во втором поколении почитаются столбовыми? О сделке в наших краях даже прислуга свободно болтает! - Распустили дворню! Всех высечь, чтобы не смели языки распускать! Вон! Барон сжал кулаки и, не спуская глаз со сделавшего шаг в его сторону Голиафа, усмехнулся: - С сыном дворового Вы породниться не прочь. - Что?! Вы перешли все границы! Тришка! Позови на помощь кого-нибудь и вышвырните этого буяна! - Отец Забалуева был лакеем! Великолепный князь! - Завалуевы - не чета Корфам! Какой лакей?! - Как Вы сказали? - в первый раз Владимир не придал значения одной букве, но теперь причина княжеского упрямства раскрылась, как на ладони, и барон с облегчением расхохотался: - Ай да Марья Алексеевна! Одна буква - небрежность, конечно! Старик нахмурился и дал лакею знак отступить, слушая торопливые объяснения: - Завалуевы - стариннейшее, почтеннейшей семейство, с которым Андрей Платонович не имеет ничего общего. - Платона Завалуева я не припомню, - задумчиво протянул князь, - Думал, кто-то из провинции. - А Забалуева? Неужели его возвышение не задержалось у Вас в памяти? Его сиятельство побагровел настолько, что Владимир испугался - не случится ли с князем удар. К счастью, обошлось воплями: - Негодяй! Мошенник! Орден получил за снадобья, которые, прости Господи... - дальше следовал рассказ, заставивший молодого человека съехидничать: - Впрямь заслуги немалые. По счастью, мне ни к чему такой лекарь. - Ничего смешного, сударь, - проворчал немного успокоившийся старик, - Я не затем отдал дочь за Долгорукого, чтобы внучка шла за пройдоху! - Вы в состоянии преодолеть дорогу? - Владимир понял, что убедил князя вмешаться. - У меня нет выбора, Владимир Иванович, - Борис Петрович впервые обратился к гостю по имени-отчеству, - Речь идёт о судьбе нашего рода, Лиза - последняя искорка. Велю приготовить побольше подушек. Вы поедете в моём экипаже. --- Дорогой Борис Петрович с явными усилиями сдерживал стоны боли, на лице старика выступал пот, и он с силой сжимал кулаки на ухабах. Спутник старался быть полезен ему, поправлял подушки, отвлекал разговорами. Князь в привычной властной манере расспрашивал Владимира о службе, отставке, хозяйстве. Припомнил покойного Ивана Ивановича: - Добрейший был человек, хотя и не блестящий, а супруга его слыла красавицей. Вы на неё очень похожи. - Маму я потерял рано, но хорошо помню её. - Да, такую женщину мудрено забыть, одна из первых красавиц была, как и Настя моя, - он помрачнел, - Не приведи Господи всех детей пережить. Сыновьями гордился - одного за другим схоронил, двое на войне погибли, младшему велел выйти в отставку - так застудился после попойки с соседом, слёг и не встал. Настя всех младше была, мужа ей с умом выбирал, для последнего-то ребёнка, единственной дочери, берёг её, как зеницу ока, не помогло - умерла родами. На старости лет за Лизу боюсь. Девка при мачехе росла, кабы не знал Машу с детства, забрал бы к себе, но она долг свой помнит и Настю любила. - Боюсь, Вы слишком плохо знаете Марью Алексеевну. Князь поморщился: - Не разберёшь баб. Конечно, для своих детей на всё пойдут, но чтобы так... Не ожидал. - Слишком выгодный куш. - А Вы сговорены уж? - Я не собираюсь жениться. - Напрасно, молодой человек. Нельзя без наследника. - У меня есть сын, которого я признаю. - Вот как? Неужто весь век с любовницей да байстрюками жить собрались? - Почему бы и нет? Теперь Вы понимаете, что я действительно ничего не ищу, помогая Вашей семье. - Вы слишком легкомысленны, - проворчал князь, - Как и вся нынешняя молодёжь, только развлекаться хотят. Ни к службе усердия, ни к семействам почтительности. Хотя лет двадцать назад и того хуже было - сплошная крамола. Владимир улыбнулся: - Выходит, есть пороки вреднее, чем легкомыслие - думать много и глубоко. - Не иронизируйте, молодой человек. Поживите с моё. - Надеюсь, что доведётся, - из вежливости барон сдержал вертевшееся на языке: «Ещё больше надеюсь обойтись без подагры». То перебраниваясь, то беседуя вполне мирно, когда боль немного отпускала старика, они добрались до Двугорского уезда. В доме Долгоруких застали переполох - Лиза сбежала! Марья Алексеевна грозила высечь прислугу, Пётр Михайлович хватался за сердце, и появление знатного родственника, в других обстоятельствах бы воспринятое как гром среди ясного неба, произвело куда меньшее впечатление. Княгиня смотрела мрачно, нарочито не замечая назойливого соседа, которого подозревала в самом неделикатном вмешательстве. - Что происходит? - возвысил голос вельможа, - Где моя внучка? Молчание длилось минуту, пока Марья Алексеевна не соизволила процедить: - Полагаю, уместно спросить Вашего спутника. - Я отсутствовал несколько дней, как я могу знать? - Я догадываюсь - искать её вернее всего в Вашем доме! Вы успели сговориться с ней за время моего отсутствия! - Чушь! - фыркнул барон, теряясь в догадках. - Ваше искательство осталось без ответа, Вы вскружили девчонке голову и настроили её против достойного жениха! - Господина Забалуева Вы называете достойным? - Владимир перешёл в атаку. - И наклеветали на него Борису Петровичу! - торжественно закончила дама, возведя глаза к небу. Старик грозно стукнул о пол тростью: - Что за Забалуев? Я знавал только одного - пройдоху, выскочку и мошенника! Не его ли сын? Марья Алексеевна приняла вид величия: - Как можно! Предводителем дворянства может стать только человек безупречной репутации! Состояние, награды за службу, родство - лучшею партию трудно сыскать! Барон попытался вставить слово, но дама опередила его: - Борис Петрович, дорогой, как Вы можете доверять этому негодяю! Он разорился вконец, ищет приданое и бессовестно пользуется детской привязанностью Лизы! Она мне дорога не меньше Сонечки, Вы помните нашу с Анастази нежную дружбу! - Навести справки о моём состоянии не составит труда! - Владимир старался держаться спокойно. - Напрасно надеетесь, что слухи о Ваших карточных долгах не достигли Двугорского уезда. Я уверена, ответ на вопрос, где нужно искать Лизу, знаете Вы! - Я был бы с ней, а не с Вами, - пожал плечами барон. - Нет, Вам нужно было получить согласие Бориса Петровича и скомпрометировать мою бедную девочку! - Придумайте что-нибудь более связное, - Владимир устал спорить, лихорадочно перебирая в уме, где могла затаиться княжна. - Я уверена, она в Вашем доме! Хуже всего, барон опасался, Лиза действительно могла с отчаяния спрятаться в его владениях. В господский особняк бы её не пустили, но в лесу были славный охотничий домик и не запирающаяся сторожка, о которых княжна знала с детства. Желая выиграть время, Владимир приступил к расспросам: - С Лизаветы Петровны глаз не спускали, как она могла убежать? - Действительно, Мари, как? - князь, поначалу молча слушавший перебранку, устроился в кресле, перевёл дух и не желал отпустить следствие в руки молодого нахала, как он про себя называл Владимира. Её сиятельство села напротив и, сердито косясь на барона, приступила: - Мы с Петром Михайловичем на неделю уезжали в столицу по срочному делу - моя тётя опять почувствовала себя хуже и пожелала видеть меня. Надо было и Лизу с собой взять, но там бы она захотела встретиться со знакомыми, а нам было некогда, да и не для развлечений Великий Пост. Княгиня была не на шутку расстроена, что заниматься важными денежными делами пришлось одновременно. Тётю она обхаживала не первый год, оттеснив другую родню и надеясь на порядочное наследство, а пришлось отлучиться как раз в то время, когда с Лизы нельзя было глаз спускать, не решаясь в то же время запирать её и доводить до крайности, да и муж был против столь строгих мер, что ему было немедля припомнено: - Ты, князь Пётр, разрешил ей остаться! - Бог весть, как Лиза вела бы себя с твоей тётей! - оправдывался Долгорукий, - И потом, моя дочь... Кто мог ожидать такой выходки! - У неё есть сообщник! - колючие глаза дамы обратились к главному подозреваемому, - Вы сумели провести всю округу, прикинувшись заядлым холостяком и усыпив подозрения! - Зачем... - Вы знали, я не отдам за Вас Лизу! - Меньше всего меня интересовало бы Ваше согласие! - Вот видите, Борис Петрович, разве можно доверять такому вольнодумцу! Андрей Платонович относится к нашему семейству с полной почтительностью! - Где моя внучка? - призвал к порядку старый князь. - Встретила нас вчера радостно, за завтраком была спокойной, я и не думала, что она притворяется! Позволила ей погулять по парку, слава Богу, он огорожен, к обеду хватилась - и след простыл! Бездельники говорят, в беседке читала, садовник, горничная видели ещё пополудни, клянутся, барышня не выходила ни и калитки, ни через ворота! - Приведите слуг! - коротко распорядился Репнин. Красноносый садовник пустился в пространные рассуждения о саженцах и рассаде, на угрозу порки загнусавил: - Ой, долюшка моя, виноват - порют, не виноват - порют... - Порют - пьёшь, не порют - пьёшь, - продолжил барон. - Ну, после порки-то особливо надобно чарочку пропустить, - степенно ответил мужик ехидно ухмыльнувшемуся барону. Гнев Марьи Алексеевны, с досадой понимавшей бессмысленность наказания садовника, способного уйти в запой как раз тогда, когда его уход за молодой рассадой особенно важен, обрушился на горничную Татьяну: - Негодница! Кому я наказала с барышни глаз не спускать! - Так... Пока в саду княжна Вы велели приданое шить с мастерицами.. - Что?! - виновница была найдена, - Возражать? Всыпать ей на конюшне... - Марья Алексеевна, если девушка выполняла Ваше распоряжение... - Владимир попытался вступиться, но только разозлил княгиню, а Борис Петрович одёрнул его: - Не отвлекайтесь на пустяки. - Пустяки? - но старика беспокоила только внучка. - Я вполне допускаю, молодой человек, что Лиза - всегда была непоседа, не в мать, сама решила искать убежище по Вашим кровом. Тогда Вам придётся жениться на ней, даже если Вы не причастны к побегу. - Я объяснил Вам, почему не собираюсь жениться! - Глупейшее объяснение! Вас мало секли в детстве и Вы совершенно не понимаете собственного блага. Иван Иванович, царствие ему небесное, был слишком снисходительным отцом. Барон стиснул зубы. - Пока говорить не о чем, - он обратился к Петру Михайловичу, - Вы разослали слуг на поиски? - Как искать? Где? Спрашивать, не видели ли княжну Долгорукую? На смех подымут! – беспомощно развёл руками Долгорукий. - Господи, пусть говорят, что пошла в лес, собиралась к подруге, к модистке, что угодно, что Вы бы не беспокоились бы, не появись неожиданно его сиятельство! Старик кивнул: - Верно, пусть так и спрашивают в округе, её наверное кто-нибудь видел. Марья Алексеевна уже поняла, что её план срывается, и не проявляла особого усердие. Вопреки обыкновению распоряжение отдавал хозяин. Владимир собрался откланяться, но не успел произнести подобающие слова прощания, как лакей доложил о новом визите: - Господин Забалуев! Мужчины смогли в полной мере оценить светское искусство её сиятельства. Один миг - дама преобразилась, и на месте раздражённой барыни перед гостем предстала любезнейшая хозяйка: - Андрей Платонович, дорогой! Как я рада Вас видеть! Предводитель дворянства почтительно приложился к протянутой руке и был представлен князю Репнину: - Счастлив видеть Вас! Я мечтал, но не смел надеяться на Ваше присутствие на свадьбе, - елейным тоном обратился Андрей Платонович к аристократу, которого почитал будущим дедом. Старик пристально вглядывался в господина, претендующего на древний титул, пока Марья Алексеевна рассыпалась в приветствиях: - Как мы рады Вас видеть! В Петербурге устали от множества лиц, общество старинных знакомых, тем более будущего родственника, по возвращении приятно вдвойне! - Вы не можете быть рады больше меня, дорогая Марья Алексеевна, - заверил в ответ гость, - Лизавета Петровна всю неделю вспоминала Вас и огорчалась, что, готовясь к свадьбе, лишена Ваших советов. - Я не решилась разлучать вас в такое время, - милостиво улыбнулась княгиня. - За это - отдельный поклон, - что за всё время отсутствия будущих тестя и тёщи счастливый жених лишь однажды переступил порог их дома и не был принят невестой, Андрей Платонович, разумеется, умолчал. - Увы, Лиза чувствует себя нехорошо и не сможет спуститься, - продолжила Марья Алексеевна, как ни в чём не бывало. - Как печально! - господин Забалуев состроил скорбную физиономию, - Но к свадьбе, смею надеяться... - Не сомневайтесь, сударь. Всего лишь лёгкая простуда, но мы очень осторожны сейчас. - Понимаю, - жених склонил голову, - Вы полны забот, не смею мешать, - Андрей Платонович обратил смиренный взор на деда невесты, намереваясь проститься, но Борис Петрович, довольно наслушавшись, взялся за расспросы: - Ваш отец - Платон Федулович Забалуев? - Камергер-с, - подтвердил Андрей Платонович. - Протеже Ланского? - сдержанно уточнил князь. - Государыня пожаловала дворянство моему батюшке за личные заслуги, - выпятил грудь Забалуев, - Вместе со многими выдающимися и верными престолу слугами Отечества! Будь Владимир один, он бы присвистнул от изумления наглостью выскочки, но пока предпочёл наблюдение за Репниным. Глаза старика грозно блеснули, но он не стал выражать сомнения в мудрости и справедливости покойной императрицы. Довольно сдержанно спросил: - Часто ли на последней неделе Вы виделись с Лизаветой Петровной? - Каждый день-с, иначе нельзя. - Куда она могла пойти сегодня? - Как, разве… - гость с удивлением обратился к закусившей губу княгине и, почуяв подвох, сам нашёл объяснения: - Понимаю, моя невеста решила прогуляться, должно быть, мигрень, а не простуда. - Сколько Вам лет, сударь? – бесстрастно продолжил старик, решив в кругу семьи и в присутствии слишком осведомлённого гостя не церемониться с сыном лакея, выбившегося в камергеры. - Ну… Я вполне здоров, не извольте беспокоиться, - Андрей Платонович пришёл к справедливому выводу, что мечта выбиться в знать превращается в мыльный пузырь, но пока выжидал, надеясь протянуть время. - Я заставил себя приехать никак не ради препирательств. Надо было сразу написать, что Лиза будет венчаться в нашей домашней церкви, как её мать, не пришлось бы скандалить при посторонних, - князь опять покосился на Владимира, - И прямо скажу Вам, при малейших сомнениях в добровольности замужества моей внучки я ни оставлю ей ни гроша, и обращусь к Его величеству с просьбой передать наш титул дальнему родственнику по боковой линии. - Как, - в испуге взмахнул руками господин Забалуев, - Вы обездолите законную наследницу? - Следует ли понимать Ваш вопрос как свидетельство её нерасположения к Вам? - Но… - Андрей Платонович понял, что попался, - Я надеюсь, Вы одумаетесь, как и Лизавета Петровна. Надеюсь, - он хитро прищурился, - Прогулка моей невесты не слишком затянется. Впрочем, я уверен, что даже длительному отсутствию найдутся вполне уважаемые причины – в нашем лесу немудрено заблудиться. Я, разумеется, не стану слушать сплетни и не поставлю под сомнения её… благоразумие, - предводитель дворянства слегка поклонился, - Честь имею. Едва за гостем закрылась дверь, барон воскликнул: - Нужно усилить поиски! Этот господин наверняка примет свои меры – у него весьма доверительные отношения с урядником! - Не притворяйтесь неосведомлённым! – гнула своё Марья Алексеевна. - Если дело получит огласку, я заставлю Вас жениться! – князь вполне определился с выбором жениха. - Не заставите! – сердито буркнул барон. - Борис Петрович, как можно! Негодяй именно этого добивается! Андрей Платонович… - Вы писали о человеке подходящего возраста, Мари! Как мне понимать этого субъекта? Княгиня округлила глаза: - В свете такие браки не редкость, разница в годах порой бывает куда значительнее. - Этот брак не должен остаться бездетным! - Полноте, Андрей Платонович не жалуется на здоровье! - Я прекрасно помню это ничтожество, его отца! И не желаю, чтобы моя внучка стала женой выскочки, а мой титул носил сын пройдохи! Довольно разговоров, займитесь поисками и не забывайте – приданое Лизе даю я! - Но… - О репутации Вашей семьи тоже следует помнить, - оборвал Марью Алексеевну старый князь, - Лиза не выйдет замуж против своей воли, и не вздумайте хитрить! Из упрямства себе же навредите. Я сказал всё. Чертовски раздосадованный поворотом дела, Владимир оставил дом Долгоруких и вернулся к себе, по дороге пытаясь найти выход из нелепейшего положения, в которое попал, стремясь помочь княжне. Девушке он желал всяческого счастья – на порядочном удалении от собственной персоны. --- Дома возлюбленная барона бросилась ему на шею. - Наконец-то! - после поцелуев и заверений, что Ванечка весел и здоров, - Привезли князя? - Да, - успех затеи нынче не слишком радовал барона. - А княжна к нему уехала, - Анна заглядывала в глаза любовника, как будто напроказила. - Одна? Откуда ты знаешь? - Владимир испытал некоторое облегчение, но опасался, что матримониальные планы Бориса Петровича изменить не так просто. - С приятелем Вашим, Михаилом Александровичем Головиным, - в голоске довольство собой мешалось с виноватыми нотками. Скорость событий застала молодого человека врасплох. - Когда они успели сговориться? Рассказывай по порядку. Привычно устроившись на мужских коленях, Анна приступила к обстоятельному докладу. - Вы, верно, уже возвращались, как вчерашний день господин поручик у нас объявился. Спросил Вас, назвался, матушка его приняла, как Вы велели. А я думаю - неспроста это, где ж такое видано, гостей звать, а самому прочь со двора? Собой Михаил Александрович пригож, держится благородно, не был ли в Петербурге знаком с княжной? Девушка сделала паузу, поворошив тёмные волосы барона, и с некоторой неловкостью призналась: - Конечно, стеснялась я с расспросами к нему приставать, но Вы так о княжне печётесь, решилась. Подошла за ужином и спросила, всё ли удобно, всем ли доволен. Он ответил мне строго как-то, я вдохнула и выпалила, что за дело у Вас. Сказала, не по-божески это, благородную барышню отдавать за вексель, Вам совестно, что такие дела творятся в нашем уезде, и пожалели княжну. Его благородие ахнул, попросил сесть и объяснить ему хорошенько. - И ты ему рассказала и про лакея, и про кухарку? - Рассказала, - Анна надула губки, - Напрасно смеётесь, дворня всё про господ знает, что в доме творится! Князь вскочил, забегал по комнате, руками размахивать стал, потом ко мне - нельзя ли с княжной свидеться? И письмо показал Ваше, - торопливо прибавила девушка в своё оправдание. - А ты? - Спросила, давно ли знаком он с ней, он мне - зимой на маскараде танцевали, по глазам вижу - очень понравилась ему Лизавета Петровна. Ответила, можно, ежели подумать. Он мне денег предлагать стал, - Анна нахмурилась, - Я не взяла! - Конечно, котёнок, - барон одобрительно поцеловал её, коснувшись носом ушка. - Тогда он иначе - что будь он богатый, или Лизавета Петровна беднее - только о ней и мечтал бы, а так, он хоть и хорошего рода, но перед князьями - бедняк бедняком. Узнал от Вас, что её за дурного человека мачеха отдаёт, тотчас в полку отпросился и приехал, а что дальше делать - не знает. У Долгоруких его даже если и примут, с княжной поговорить не дадут по душам. Анна помедлила и, очень серьёзно глядя в глаза возлюбленного, вымолвила: - Я велела ему на иконе поклясться, что не обидит барышню Долгорукую, он согласился, ни словечка не сказал поперёк, и послала нынче Павлушу с ним. - Княжна была в парке, он огорожен чугунной решёткой, - припомнил Владимир. Анна звонко расхохоталась: - Так Мишенька... - по лицу девушки прошла тень, она продолжила тише: - Давно с ребятами спорил, можно ли в Долгоруковский сад пробраться, и нашёл одну плохо прикованную палку за кустами. Яблоки там - чудо, он иногда забирался тихонько... - Анна не забыла смягчить вину покойного брата, - Из удальства только, от пары яблок не убудет. Однажды садовник подкараулил, но выдавать не стал, дескать, только ветки не ломай, не скажу ни господам, ни кузнецу. Так и остался мальчишеский лаз. Я наказала Павлуше пробраться в парк незаметно, может, в погожий-то день выйдет барышня прогуляться, сказать ей, что поручик Головин покорнейше просит подойти к ограде поговорить. Глядишь, на мальца внимания не обратят... - А княгиня-то думает, ничего нет надёжнее решётки, - Владимир усмехнулся, - Дети её провели. Убедившись, что он не сердится, Анна захихикала: - Она барыня грозная, только дворовые хитрят, сговариваются с приживалками, коли везёт, дурачат Марью Алексеевну. - А когда не везёт? - Кто попадётся, тех порют нещадно, - девушка задумчиво положила голову ему на плечо, вспоминая многочисленные побои, выпавшие на её долю. - Дальше-то как? Увиделись, неужто княжна сразу на побег решилась? - От господина Забалуева, - Анна передёрнула плечиками, - На край света сбежишь. Я, правда, удивилась, когда они вместе пришли, испугалась, но Михаил Александрович успокоил - он ведь крест целовал. Попросил заложить карету - он верхом прискакал, и вместе они под Ярославль поскорее поехали, пока не хватились Лизаветы Петровны. Дело, кажется, оборачивалось благополучно. Барон размышлял, тотчас ли рассказать о побеге Борису Петровичу, или подождать известий от самой Лизы, пока Анна вещала дальше: - Пришли они, запыхавшиеся, у княжны глаза большие, еле говорить может, кивает, дескать, твёрдо решилась, а поручик о карете - везти её к деду. Дворня перепугалась, вдруг Вы рассердитесь, я перекрестилась и сказала Никите заложить ту, что без герба, мне ответ держать. Павлуша говорит, кабы понаряднее было на ней платье, не протиснулась бы, а в узкой юбке сумела. Вот так. - Вы с братом всё отлично устроили, - барон крепче прижал возлюбленную к себе, - Уже часа три, а то и все пять едут? Погоня не настигнет... Пока ещё Забалуев соберёт верховых да узнает, по какой дороге искать, их и след простынет. --- Три дня барон изображал поиски, больше стараясь сбить с толку настоящую погоню. Хотя отсутствие княжны тщательно скрывалось семьёй под видом нездоровья, поползли слухи, ещё через день блистательно подтвердившиеся. Лиза, не застав деда, написала домой чувствительное послание, в котором пространно поведала о глубокой неприязни к Забалуеву и о согласии выйти замуж за господина Головина. Барон, призванный к ответу, немедленно напомнил Борису Петровичу, что Головины - подлинно столбовые дворяне, Александр Иванович - генерал-майор, и его сын подаёт надежды на прекрасную карьеру. Старый князь хмурился, но не возражал, а Марья Алексеевна поспешила обратить поражение в залог победы: - Я прекрасно помню этого очаровательного молодого человека! Как жаль, что в столице он был так робок, не посмел ухаживать. Лиза не могла скрыть огорчения и не противилась другому сватовству. Мы избегли бы столь нелепого конфуза, окажись Михаил Александрович посмелее в своём искательстве. Барон мысленно аплодировал, Пётр Михайлович глухо ворчал, а Репнин величественно выразил готовность благословить выбор внучки. - Видать, Лизе на роду написано в той же церкви венчаться, что мать. После Пасхи тянуть не станем, а Вы, - он обратился к Владимиру, - Будете шафером у Вашего приятеля. - Охотно окажу Мишелю эту услугу, - засмеялся молодой человек, обрадованный счастливым завершением дела. - Глядишь, и сами за ум возьмётесь, - изрёк старик поучительно, - Завтра поедем, до Пасхи... - Извините, Пасху я проведу дома. - Упрямый, непочтительный молокосос! - Можете только радоваться, что мне не судьба жениться на Вашей внучке. - Язык без костей, и думаете, что умнее всех. - Могу позволить себе жить, повинуясь собственному вкусу. Князь устал и решил передохнуть перед дорогой, а потому лишь махнул рукой. Отправляясь на свадьбу друга, барон жалел, что не может взять с собой Аню, и обещал поскорее вернуться. Девушка старательно прятала печаль, но некоторая натянутость улыбки не укрылась от любовника, целовавшего её перед тем, как ступить на подножку кареты. Свадьба прошла шумно. Средства Репнина позволяли в кратчайшие сроки устроить роскошный праздник, и старик не поскупился. Новый жених внучки произвёл на Бориса Петровича благоприятное впечатление, хотя в компании язвительного барона подагра напоминала о себе меньше. Владимир охотно беседовал со старым аристократом - местное общество, щедро украшенное барышнями, его не интересовало, препирательства и рассказы о былых временах оказались куда занятнее, и, уезжая, барон получил приглашение побывать вновь, когда соберётся обозреть собственные владения в той же губернии всего-навсего в сотне вёрст от княжеских. Разумеется, основной частью прощального напутствия был совет выбрать достойную супругу: - На службе раньше тридцати лет о женитьбе думать рано, разве что очень уж случай удачный, а в поместье тянуть грех. Байстрюка раз уж решили признать, полбеды, порядочная женщина за ним присмотрит как должно, а дом без хозяйки - что склеп, - он вздохнул, - Княгиня лет пять, как скончалась, всё не привыкну. Барон слушал молча, зарёкшись затягивать спор, и скоро уехал. --- Летняя жизнь в поместье Корфа текла спокойно. Жара сменялась дождём, наливались соком плоды, колосились посевы. Владимир много читал, занявшись изучением сельскохозяйственных премудростей и продумывая возможные улучшения в хозяйстве. Ярославское имение посетил, опасаясь отдавать поместье под бесконтрольный надзор управляющего, но поездку в Малороссию решил отложить - не хотелось надолго расставаться с Аней, хотя ей с малышом, записанным на её имя, было не до скуки. Осенью Ванечка сделал первые шаги, к восторгу приёмной матери, ничто не предвещало тревог, когда покой дома был нарушен ошеломляющим известием. Однажды лакей доложил обедавшему вместе с Анной барину, что его просит принять странствующий монах. Конечно, такому гостю отказать было невозможно, и высокий мужчина средних лет в чёрном клобуке переступил порог столовой. Барон и его возлюбленная почтительно встали, приняли благословение, и монах приступил к цели визита: - Слуги сказали, подкидыш, что цыганка лет двадцать назад принесла - она вот, - заскорузлый палец указал на Анну. Молодые люди растерянно кивнули, ожидая дальнейших разъяснений, но монах вдруг встал на колени и пробасил: - Прости Христа ради! Девушка испуганно вскрикнула и спряталась за спину Владимира, уцепившись за его рукав. Первой мыслью барона, когда он стал способен на какие-то мысли, было, что этот человек, назвавшийся иноком Митрофаном - отец Анны. Он не без труда поднял монаха, попросил сесть на диван и всё рассказать. Гость неторопливо приступил. - Отец мой покойный был лавочник. Дела слава Богу шли, сестру замуж отдали, а потом и я вошёл в лета, мне присматривать батюшка стал невесту. Я на дворе князя Долгорукого бывал частенько - то приносил ткани и мелочь всякую, а то заказывал шитьё в мастерских. Приглянулась мне Марфенька, из дворовых. Хороша была - не сказать, да и я не кривой, не рябой. Словечком-другим перекинемся, и моему сердцу отрада, и она, гляжу, улыбается. Бросился я батюшке в ноги - не хочу другой невесты. Осерчал он по первости - за дворовой ни денег, ни славы доброй, а потом узнавать стал, что про зазнобу мою говорят. Услышал, что девка скромная, рукодельница, маменьку почитает, и решил покорнейше просить князя отпустить её, дабы за меня пойти могла, законным, стало быть, браком. Его сиятельство тогда сам жениться надумал, на княжне Репниной. Пять лет не было его в родительском доме - то в Питере, то по службе далеко государь пошлёт, а тут объявился, чтоб присмотреть, хорошо ли к свадьбе дом готовят. Покряхтел батюшка мой, опять спросил, твёрдо ли я кроме Марфеньки никого не желаю, отсчитал немалые деньги - аж триста рублей, и пошли мы с ним к князю. Пётр Михайлович принять нас изволил в тот день, что приехал, к вечеру ближе. Поклонились мы, батюшка сказал, что за дело, и велел его сиятельство привести красавицу. Мужчина остановился, пожевал губами, возвращаясь в самый горький миг своей жизни, и продолжил так же бесстрастно. - Как увидел барин мою Марфеньку, глаза загорелись, крикнул: «Не про вас, сиволапые, эдакий товар! Гнать их в шею!» - не успели опомниться мы с батюшкой, как лакеи вытолкали нас за ворота. У меня язык отнялся, а батюшка смекнул, что к чему, и забыть велел невесту мою ненаглядную. А мне не забыть, мила пуще прежнего. Неделю я пил горькую, в кабаке узнал от дворовых, что взял её князь, она первый день весь проплакала, а потом притихла - не то смирилась, не то хитрит, а может, рада подаркам. В ту пору князь и жену привёл. Обвенчался, а Марфеньку не забыл. Дома с полюбовницей тешиться неловко, в медовый-то месяц, поселил он её в охотничьем домике, приставил сторожа да старуху. Не знал только, что Тишка за деньги отца родного продаст, а баба Лукерья - моей маменьки тётка, девкой в крепостного влюбилась, пошла в неволю, а потом мужа её по навету запороли, и ненавидит она князей Долгоруких. Пришёл я с Марфенькой повидаться, она, бедная, на грудь мне бросилась, плачет, клянётся, что не виноватая, силой её барин взял, постылый он ей. И я плачу, утешаю, бежать уговариваю, она боится. Матушка её в неволе останется, а коли поймают, меня на каторгу сошлют за воровство. Потом подняла голову, гляжу, глаза уж сухие, и одними губами клянётся она: «Хочу, чтоб отлились князю мои срам да слёзы». Я ей - окстись, Марфенька, плетью обуха не перешибёшь, да коли бабе что в голову втемяшится, не изгонишь. Монах ненадолго прервал рассказ, собираясь с мыслями, а Владимир налил ему воды, думая, что догадывается: Анна - побочная дочь князя Долгорукого от Марфы, наверное, украденная и подкинутая чужим людям ревнивым влюблённым. Но барон заблуждался. Дальше Владимир и Анна услышали: - Стал я к Марфеньке тайно ходить. Батюшка, может, и догадался, но молчал, видать, надеялся, что натешусь я и за ум возьмусь, но мне Марфенька что ни день, то милее. Жизни не было без неё, надеялся, бросит князь её, и будет милая моя только. Княгиня-то красавица была, чистый ангел, что лицом, что нравом, думал я, дурак, остепенится его сиятельство ради супруги законной, а не тут-то было. Ради денег женился барин, и она за него не по доброй воле шла - отец приказал. Я горничной барыни ленты дёшево продал, разузнал - не отдали Настасью Борисовну за милого, он на другой женился, а её сиятельство сосватали с Петром Михайловичем. Она, бедная, не хотела, да боялась отца огорчать после смерти всех братьев. Марфенька стала наговаривать на княгиню - дескать, полюбовник есть у неё, а князь и верит - постыла ему супругу, и он ей постыл. Уж как я вразумлял мою Марфеньку - барыня чем перед тобой провинилась, ведь она отродясь слова дурного никому не сказала, всё понапрасну. Чуял, задумала что-то, а понять не мог. Марфенька в один день князя ласкала, привязался он к ней крепко, в другой - меня. Как понесла, один Господь знает, от кого. Пётр Михайлович жаловался, что супруга его забрюхатела, наверное, от полюбовника, хоть и не сумел он выследить их, а Марфенька его дитя точно носит, и задумал недоброе - подменить младенцев, не нужен ему, дескать, приблудный. Я, как услышал от лапушки моей про затею его богомерзкую, света не взвидел - как можно дитя в чужие руки отдать? Марфеньку просил-умолял - вдруг мой ребёночек-то? А она усмехнулась так, по-змеиному, и говорит: «Мне сон был, твой ребёнок, а князю я чужого отдам. Лукерья разузнала в деревне, кто из девок гулящих к тому времени принесёт в подоле, и отдадим князю, будто его». Я ей: «что с настоящим барчуком аль с барышней делать-то станешь? Неужто погубишь невинное дитя?». Марфенька нахмурилась и оплела языком: разве у Акулины бедной виноват младенец? Сказывают, она честная была, пока злых людей не повстречала в лесу, с тех пор слова молвить не может, не призналась, кто погубил её, а у дитяти жизни не будет. Монах отхлебнул воды и спросил хозяина: - Вы, верно, догадались теперь, за что я у княжны прощенья прошу? - Как удалась подмена? - на лбу Владимира, кусавшего губы в безуспешной надежде проснуться, выступила испарина. Незваный гость продолжил, не глядя ни на барона, ни на прижавшуюся к нему заплаканную Анну. - У Марфеньки роды приняла Лукерья, мальчика родила моя голубушка, и отдала тотчас, чтоб спрятать от князя, а рядом с собой девочку положила Акулинину. Лукерья и к княгине ходила, смотрела, когда ей рожать, видит - совсем на сносях её сиятельство, сказала барину. Тот велел жене собираться в гости, дескать, рано ещё, съездим неподалёку. С ними - только тётя моя. Кучеру приказал мимо домика охотничьего ехать, а здесь будто карета сломалась. У барыни с перепугу начались схватки, вынес муж её из кареты, положил на лавку и оставил с Лукерьей. Я в тот день в домике был, на чердаке прятался, слышу, княгиня Настасья Борисовна кричит, потом дитя родившееся плачет, Лукерья хлопочет, а роженица просит пить, да так жалобно, камень бы смягчился, только не князь. Так и померла она на той лавке. Законную княжну Пётр Михайлович оставил, Акулинину дочку с собой взял, за телом жены прислал людей и настрого запретил говорить, что не дома рожала княгиня. Тестя боялся, что отберёт дитя, думая, будто внучку, и приданое назад потребует - князь Репнин в ту пору сильным человеком был, сумел бы устроить, чтоб зятя и со службы прогнали, и не принимали нигде. Так и стала невесть от кого прижитая девка княжной Лизаветой Петровной Долгорукой, о подмене мы с Марфенькой знали, да Лукерья. Бабы смеются между собой, как ловко провели Петра Михайловича, я спросил - что с барышней маленькой, они аж скривились. Марфенька вот что придумала - прикинуться ангельской душенькой, плакаться перед князем, будто ей жаль сироту, пусть хоть в холопках не оставляет княгинину дочь. Он на радостях вольную дал полюбовнице своей, думал, она его любит и никуда не уйдёт. Порешили мы с Марфенькой уехать, маменька её померла, и мой батюшка в том же году преставился, вольные оба, денежки есть, довольно на новом месте устроиться. Думал я, повенчаемся, будет всё, как у людей, деток подымем, я о барышне уж, как о своей думал - всё живая душа, неповинно дитя, что отец злодей, да Марфенька по-своему порешила. Сели мы вместе в возок, отъехали далеко уж, как заметил я - мальчик наш то всхлипнет, то пролепечет, Марфенька его баюкает, а второе дитя, как неживое лежит. Испугался, глянул - в свёртке тряпьё одно. Закричал на неё, она улыбается - не бойся. Цыганка девку отдала в богатый дом, не пропадёт. Надо бы к Долгорукому, чтоб законная барышня, как холопка, подкидышу прислуживала, да вдруг раньше времени сходство с покойной заметит отец, догадается. Хоть и не любил жену, а теперь заподозрит, что и дочь не его, и что про барыню врала Марфа. Девка нужна ему, чтоб с тестем ссоры не вышло, нет настоящей, сгодится чужая, а всё-таки лучше своя. Марфенька вот что затеяла - когда вырастут обе, и пойдёт княжна за холопа, либо господам на утеху, тогда правду вывести на свет белый. Я ей - никто тебе не поверит, князь в другой раз женится, будут ещё дети... А она - не будет больше детей, Лукерья зелье варила, а я угощала. Даже если останется мужская сила у князя, дитя не зачнёт. - Это уж сказки. От второго брака у Петра Михайловича трое детей, - угрюмо поправил Владимир, про себя начиная ненавидеть старого негодяя. - Про то Бог знает, да княгиня Марья Алексеевна, - вздохнул монах, - Я уж думал поворачивать, да как стала Марфенька обиду свою вспоминать, да как же так без наказания оставить обидчика, ну и думаю - в чьи бы руки не попала княжна, хоть ненависти лютой не узнает, а у Марфеньки сердце чёрное, да всё равно не могу без неё, и мальчик наш с нами. Монах помолчал и закончил тоскливую повесть: - Жили мы хорошо поначалу, а потом помер наш Глебушка, других детей Господь не послал за грехи наши. Жена кручиниться стала, сны ей страшные снились, будто княгиня покойная дитя назад требует, а взамен нашего забрала. Перед смертью призналась мне Марфа - в дом барона Корфа цыганка княжну отнесла. Написала Марфенька, как было всё, и записку княжескую приложила, что берегла эти годы. - Записку? - вскричал Владимир, - Пётр Михайлович оставил письменное свидетельство? - Тесть его приехал на похороны и крестины, при нём на шаг не смел князь отлучиться из дома, вот и послал с лакеем, - монах протянул барону ветхий листок: «Марфуша, всё гладко сошло, старик ничего не подозревает, любуется нашей Лизонькой. Скоро уберётся, и я сразу к тебе, моя курочка. Девчонку пристроим куда-нибудь, пока недосуг думать. Записку сожги. Твой Петя-петушок». У Владимира тряслись пальцы, развернувшие и вновь сложившие записку, а его возлюбленная закрыла лицо руками. Митрофану тем временем рассказал, как пришёл сюда: - Схоронил я Марфеньку год назад, белый свет не мил, грехи давят. Путь до Двугорского уезда дальний, кто поверит мне, даже с запиской? Жива ли княжна, Бог весть, у чужих людей сироты не заживаются, Акулинина дочь уже выросла барышней, как быть, не знал. Что было, отдал в монастырь, пошёл в послушники, перед отцом настоятелем покаялся, спросил совета. Он удивился, как это отец законную дочь променял на байстрючку, долго молился, и повелел мне идти в родные края. Постриг сподобил раньше принять, чтоб люди словам моим верили, благословил искать княжну. Коли прибрал её Господь, или в законном браке живёт, значит, на то Божья воля, пусть княжной Долгорукой подкидыш останется. А ежели незамужняя - всё рассказать, и коли грешна она по сиротству своему горемычному, грехи её на мне будут. Вот и пришёл я. Монах пристально глянул на Анну и, вздохнув, прибавил: - Боялся я, не узнаю, ведь с младенчества не видел дитя, да на одно лицо ты с покойной Настасьей Борисовной. Девушка ответила взрывом рыданий. Крупные капли потекли сквозь пальцы, а Владимир, стесняясь монаха, гладил подругу по плечу, в мыслях целуя солёные от слёз ладошки. Потом резко встал: - Я поговорю с Петром Михайловичем! - На что? Не надо! - пробормотала Анна. - Он должен исправить, что натворил! Это преступление! - Ничего не исправить после стольких-то лет... - уныло шептала Анна, и барон осёкся, вспомнив ни в чём не повинную Лизу. Как он посмотрит в глаза женщины, жизнь которой разрушит, другу, в личных делах которого принимал столь деятельное участие? Как перенесёт удар старый Репнин, любящий ту, кого считает родной внучкой? На свадьбе князь не скрывал гордости, любуясь невестой, и всё твердил гостю: - Жаль, мать не дожила. Что ни говори, знатный род виден всегда, не напрасно я отдал Настеньку за Долгорукого, хоть и подленек он был заметно, а сейчас вижу, и трусоват, - размягчённый старик не заметил, как наговорил лишнего постороннему человеку, впрочем, он давно уже ни с кем не считался, а Владимир зачислил в приятели своего семейства. Немного походив по комнате, барон придумал способ хотя бы частично восстановить права своей возлюбленной, велел ничего не предпринимать до его возвращения, и направился к Долгоруким. --- - Дома ли Пётр Михайлович? - услышав ответ дворецкого, Владимир приказал доложить и вскоре был проведён в кабинет хозяина. Князь поднялся гостю навстречу, но вид его был не слишком любезный - жена многократно пилила отца семейства за нерадивость в деле опеки над благородной наследницей. «Душенька, как я мог ожидать вмешательства Корфа, если он сам не хотел жениться?», «Болван, и всю жизнь был болваном», - ответствовала супруга. Хозяину пришлось поморщиться, ибо первыми словами незванного гостя было: - Дома ли Марья Алексеевна? - Поехала к соседям с визитом, через полчаса-час жду её. - Отлично! - вид барона был непривычно серьёзен, - Я должен поговорить с Вами по крайне важному делу, необходимо полная уверенность, что нас не подслушают. - Что за тайны! - проворчал князь, но позволил увести себя в сад. Убедившись, что от ближайшего укрытия их отделяет почтительное расстояние, Владимир ошеломил его сиятельство, вполголоса приступив прямо к сути постыдного дела: - Сегодня ко мне пришёл муж Вашей бывшей любовницы Марфы и рассказал о подмене детей. - Что? - рот князя раскрылся, вокруг губ пролегли некрасивые складки, подбородок стал мелко дрожать, - Как он смел? Они обманули меня! - Вы не отпираетесь по крайней мере, - холодно отметил барон. - Я... - князь опомнился, - Что за вздор! Вы поверили грязному мужику! - Вы подтвердили его признание! - Я? Нет! Сдайте его в полицию, он вор! - Он - монах. Письмо настоятеля не вызывает сомнений. Отец Митрофан, в миру Прокл Рябов, принял постриг после смерти жены и по благословению игумена пришёл сюда искать несчастную девушку. - Почему у Вас? - Марфа подкинула княжну в наш дом. Отец отдал Вашу дочь на воспитание экономке... - Она не моя! Жена изменяла мне! - Вы уверены? - У неё был низкий вкус! Знали бы Вы, барон, кого эта женщина предпочла мне! - Вы уверены в измене? - повторил Владимир, не повышая голоса, - По словам отца Митрофана, Марфа осознанно клеветала на покойную. Князь перевёл дыхание, собираясь с мыслями: - Я не поддался бы на обман, не замечай сам неприязни жены. - Речь не о неприязни, а об измене! - Она могла изменить! - Кто человек, которого Вы подозревали вместе с ней? Монах уверяет, никакого любовника не было! Пётр Михайлович не сумел придумать ничего правдоподобного, и нехотя признался: - Репнина была не способна оценить честь, которую я ей оказал, не будь я вынужден жениться... - Что значит вынужден? - не отступал Корф. - Я обязан заботиться о блеске своего имени! Я не какой-нибудь мелкопоместный дворянин не то из чиновников, не то из купцов! Барон вспомнил, что княжна вышла замуж после измены возлюбленного, по настоянию отца. - Настасья Борисовна не хотела выходить за Вас? - Мне пришлось пойти на уловки, уронить своё достоинство из-за её прихоти... Владимиру до смерти надоело княжеское бельё, в котором обнаруживалось всё больше грязи: - Никаких доказательств у Вас не было, Пётр Михайлович, - такой вывод напрашивался сам собой, - Анна - Ваша законная дочь. - Анна? – Пётр Михайлович нахмурился, имя ничего не говорило ему. - Девочка, которая пересказывала гостям отцовские переводы. - Эта?! - вытаращил глаза Долгорукий, - Безграмотная неряха! - Анна очень опрятна и способна к учёбе. - Никакого воспитания! Да ещё рассуждать смеет, зверёныш! - Вы неплохо запомнили её! - Дворовая нахалка, мало порота! - Вы говорите о собственной дочери! - у барона потемнело в глазах от желания врезать в челюсть старому мерзавцу. - Нет! - старик постарался расправить плечи, - Знатное происхождение видно всегда. Вспоминая эту девку, я бесповоротно убеждаюсь в измене покойной княгини. Вы не сможете ничего доказать. - Вам прекрасно известно, что во многом можно обойтись без доказательств, - сквозь зубы напомнил барон, уже жалея о визите, но решив осуществить задуманное, - Слов монаха достаточно, чтобы округа наполнилась слухами. Признайте Анну хотя бы побочной дочерью, и он будет молчать. Пётр Михайлович протёр лоб платком. - Вам легко говорить, но супруге я должен буду объяснить всё. - Неужели? Вы так преданы долгу перед княгиней? - несмотря на отвращение, барон не смог удержаться от сарказма. - Вы не знаете Марью Алексеевну, - поделился горем затюканный отец семейства, - Уверяю Вас, я вполне наказан, все эти годы сомневаясь в отцовстве по отношению к Лизе, да и характер у покойной Анастази был куда мягче. Я был бы преданным мужем, если бы ни это её нелепое увлечение, она ведь мне отказала сначала... - До свадьбы, я полагаю? - барон пнул носком сапога ворох опавших листьев. - Садовника выпороть надо, опять пьёт, бездельник, - машинально пробормотал князь. Молодой человек не ответил, направившись к выходу и не желая больше ничего от князей Долгоруких. Спокойно уйти ему не удалось - её сиятельство изволила вернуться домой. На гостя княгиня взглянула не без удивления, решая про себя, выразить ли ему своё неудовольствие, но предпочла благожелательное сияние: - Владимир Иванович! Как любезно с Вашей стороны навестить нас. Признаться, не ожидала, но тем приятнее. Милости просим к чаю, - в голове дамы промелькнули сразу несколько возможных причин, по которым богатый и знатный сосед мог появиться в доме, с хозяевами которого недавно поссорился. Не придя к определённому выводу, она сделала знак позвать Сонечку - при всех своих чудачествах барон Корф оставался весьма завидной партией, но тут княгиню ждало разочарование. - Покорнейше благодарю, Марья Алексеевна, - почтительно склонил голову Владимир, - Я всего лишь передал Петру Михайловичу поклон от Бориса Петровича, недавно написавшего мне. А сейчас должен идти - сам жду гостей. - Вот как? - не сдавалась княгиня, - Жаль, но впредь почему бы Вам не бывать у нас почаще? - Не могу обещать, дела. - Какие в деревне дела? - её сиятельство приподняла брови, глазами изображая наивность и улыбаясь уголком рта. - Борис Михайлович, к примеру, любит вспоминать прошлое, - двусмысленно ответил барон, - Его любопытно послушать. - Ещё больше он любит поучать, я его знаю куда дольше Вашего, - милостиво согласилась княгиня. - Князь вспоминал Вашу дружбу с покойной Настасьей Борисовной, - Владимир сам не знал, зачем затягивает разговор. - Согласись, Мари, Анастази не могла похвастаться хорошим вкусом, - Пётр Михайлович пытался хоть косвенно подтвердить свои обвинения. - Напротив, дорогой, - убийственно ласковым тоном возразила Долгорукая, - Вкус у покойницы был безупречен, в свои восемнадцать она разбиралась в людях получше гордеца-папеньки. Его сиятельство сник, вяло пробормотал о плохом самочувствии и бочком пробрался к двери. Презрительный взгляд, которым его, не считаясь с присутствием постороннего, наградила жена, заставил Владимира вспомнить о Марфином зелье и поверить в его действенность. К барону почтенная дама обернулась, полная лучезарности: - Странно в Ваши годы интересоваться старыми историями. - Я всего лишь старался быть предупредителен к Борису Михайловичу, - про себя Владимир жалел, что, не разбираясь в живописи, на фамильные портреты Репниных глянул мельком и не разглядел лица матери Анны. - Старик доволен выбором внучки? - Вполне, думаю, Вы заметили. - Да, но, зная его, я ожидала более высоких требований. - Князь считает удачным свой выбор зятя лет двадцать назад. - Старый дурак, - усмехнулась её сиятельство. - Вы придерживаетесь другого мнения? - Неужели Вы недостаточно знаете моего супруга? - Марья Алексеевна оставила светскую игру, и теперь выглядела очень усталой, настолько, что захотелось пооткровенничать о давно похороненных в сердце чувствах, - Анастази была бы вполне счастлива в скромном поместье душ на двести, с дворянином не родовитым, но умным и порядочным. - Вы знали человека, за которого Ваша подруга хотела выйти замуж? - барон надеялся, что успешно притворяется задающим вопросы лишь для поддержания беседы. - Да, - ответ был краток, Марья Алексеевна выпрямилась в кресле, лицо затуманилось воспоминаниями, против воли вырывавшимися из узды, - Вам не доводилось пользоваться посредничеством подруг Ваших пассий? - добавила дама с полуулыбкой. - Нет. - Вы весьма благоразумны, право же, весьма. - Тот человек женился... - Может быть, но не раньше смерти Анастази, хотя она, бедняжка, думала иначе. Для Владимира было более чем достаточно. Он понял, что князь подразумевал под низкими уловками, за которые Пётр Михайлович невзлюбил первую жену, детали его не интересовали. Старинный дом почтеннейшего семейства казался полным удушающего зловония, из которого барон, молча поклонившись хозяйке, вырвался на воздух, решив, что только чрезвычайные обстоятельства заставят его вновь переступить порог Долгоруких. Вдогонку ему донеслось: - А ведь Вы неспроста заинтересовались прошлым, Владимир Иванович... --- Анна, против обыкновения, не вышла навстречу возлюбленному, спрятавшись в спальне. Барон нашёл её у окна, тоскливо глядящую на свинцовое небо. Повернувшись на звук шагов и увидев мрачное лицо Владимира, догадалась - всё прошло так, как она предвидела, много раз думая о настоящих родителях. - Я ему не нужная? - прошептала девушка, едва шевеля губами. Вместо ответа барон обнял её, прижимая к щеке золотистые волосы и чувствуя под рукой содрогания хрупкого тела. - Мне ты нужна, никто, кроме тебя, дорогая, любимая, Бог с ними, Долгорукими, Репниными, со всей твоей знатной роднёй, - в ответ был новый всхлип, ещё сильнее, - Тебе не нужно другого имени, кроме моего, мы обвенчаемся, никто тебя не обидит, моя маленькая княжна... - Не называйте меня так, что из меня за княжна... - Ты лучше любой принцессы, моё сокровище. - Вы потому на мне жениться хотите, что у меня отец князь? - девушка подняла голову и одарила Владимира испытующим взглядом из-под нахмуренных бровей, - Не потому, что я Вас больше жизни люблю, дитя Ваше нянчу и другого ношу? - Анечка, ты тяжела? Наконец-то, напрасно боялась, - барон крепко поцеловал её. - Я ещё неделю назад замечать стала, а сегодня Прасковья говорит - точно, - Анна всё ещё хмурилась. - Улыбнись, моя радость, я так люблю, когда ты улыбаешься. Что надо сказать? - он взял её за подбородок, - Неужели не пойдёшь за меня? - Знаете ведь, что пойду, - лобик расправился, - Куда Вы от меня денетесь, если будете мне венчанный муж? - Обожаю твою откровенность! - Владимир расхохотался, - Но смотри, сбегают и от законных жён, если они плохо себя ведут. Анна обняла его и серьёзно возразила: - Не пущу! Найду! - вызвав у возлюбленного новый приступ смеха. Вечером барон рассказал отцу Митрофану, что Долгорукий слишком боится жены, и незачем извлекать на свет Божий старую грязь. - Я женюсь на Анне, и прошлое перестанет иметь значение. - Коли так, впрямь незачем, - согласился монах, - Завтра постный день, после вечерни можно венчаться. - Я поутру заеду к священнику и договорюсь о совершении обряда. Вы увидите, что княжна замужем, и с чистой совестью вернётесь в обитель. --- На другой день спозаранку Владимир послал за кольцами, а сам навестил отца Павла. Поп удивился намерению барона, долго расспрашивал, не пожалеет ли он, но, услышав на исповеди подлинную историю княжны Долгорукой, не мог больше ничего возразить. Жених исповедовался, причастился, сел на коня и повернул к дому. Ванечка капризничал, и Анна, избегавшая оставлять малыша, должна была принять таинства перед самым обрядом. Барон любовался желтеющей листвой, в душе его царил мир, слегка омрачаемый сожалением, что решение жениться не пришло ему в голову раньше, чем Владимир узнал о благородном происхождении возлюбленной. Путь к усадьбе пролегал через деревню. Всадник заметил дым и подъехал ближе узнать, что случилось. Горела крестьянская изба, пожар уже отчаялись потушить, и собравшиеся люди возбуждённо показывали пальцами на чердачное оконце под самой крышей. Голосила баба, ревели дети, держащиеся за её юбку, бородатый мужик, видимо, пытавшийся забраться наверх по росшей вплотную к избе яблоне, лежал на спине, жалобно стеная и не выпуская из рук сломанной ветки. По обрывкам разговоров Владимир понял - с чердака не успел спуститься ребёнок, отгороженный бушующим внизу пламенем, наверное, угоревший и лежащий без сознания. Сильный и ловкий, барон прямо с коня ухватился за одно из брёвен, подтянулся, сумел протиснуться в оказавшееся достаточно широким оконце и скрылся в дыму. Полузадохнувшегося малыша Владимир нашёл на старом сундуке, очевидно, мальчик спал и отравился дымом во сне. Барон бросился с ним к спасительному пятну света, но опоздал на несколько мгновений - сгоревшие перекрытия рухнули, увлекая обоих в огненную пучину. Владимир Корф, отставной поручик, погиб двадцати пяти лет от роду, оставив незаконного сына, невенчанную беременную подругу и значительное имение, содержащееся в полном порядке. --- Барона отпевали вместе с мальчиком, которого он безуспешно пытался спасти, обоих в закрытых гробах. Священник, помня о намеченной свадьбе и зная тайну происхождения Анны, позволил ей стоять рядом с гробом, к величайшему удивлению собравшихся в церкви. Может быть, возмущение её дерзостью стало бы явным, не вступись за Анну молодой князь Репнин, глубоко опечаленный гибелью друга и сказавший его раздавленной горем возлюбленной несколько слов соболезнования. Её сиятельство Лизавета Петровна осталась дома, в Петербурге - везти беременную женщину за сотню вёрст на траурную церемонию не могло быть и речи. Чёрное платье подчёркивало хрупкость Анны, безжизненное лицо казалось прозрачным, и Михаил искренне жалел несчастную, которую помнил весёлой счастливой выдумщицей и о которой теперь должен заботиться как душеприказчик покойного и опекун его детей. Завещание зачитали после девяти дней. Из столицы приехал присяжный поверенный, второй душеприказчик, составлявший документы ещё для Ивана Ивановича и отметивший предусмотрительность обоих баронов. Ходатайство о признании Ванечки было подано довольно давно, и сомнений в благосклонном его рассмотрении не было. Хотя Владимир Корф значительных заслуг перед престолом не имел, обстоятельства его смерти тронули общество, нашедшее необычный повод для разговоров в предвкушении открытия сезона. Менее ясны были перспективы будущего ребёнка Анны. Её и барона возможные дети были упомянуты в завещании как наследники наравне с уже родившимся ребёнком, но как на столь неопределённое прошение посмотрят власти, угадать было трудно. Владимир благоразумно завещал ближайшему, хотя и дальнему, родственнику двадцать тысяч при условии, что тот не станет оспаривать завещание. За Анной закреплялись тысяча в год, право проживать вместе с детьми в любом из принадлежавших покойному домов, нанимать и увольнять управляющего, кроме того, до совершеннолетия старшего из детей без её подписи не мог быть действителен ни один документ на расходы сверх установленной суммы. Что бы ни говорили о покойном бароне, завещание он составлял в здравом уме и твёрдой памяти. --- Марья Алексеевна почитала вполне справедливым поживиться за счёт наследства человека, помешавшего её планам выручить хорошие деньги от продажи падчерицы, а посему возблагодарила свою ловкость, с которой не пожалела похвал будущему зятю и привечала его с такой охотой, будто получила от него порядочную сумму и не меньше ожидает в ближайшее время. Михаил Александрович, по природе мягкосердечный, легко позволил убедить себя, что Марья Алексеевна желает им с Лизой только добра. Княгиня без труда нашла его слабое место: - Мой дорогой Михаил Александрович! Покойный барон возложил на Вас нешуточную ответственность, а ведь, как ни прискорбно говорить, и смерть Бориса Петровича едва ли заставит себя ждать. На Вашем попечении окажутся два огромных состояния, не представляю, как Вы сумеете продолжать службу. Мишель закусил губу. Обожая супругу, муж чувствовал себя уязвлённым, что получил за женой не только приданое, но и титул, и теперь носит фамилию семьи её матери. Успехи по службе, безусловно, скрасили бы его огорчение и дали бы возможность почувствовать себя достойным преемником древнего титула. Но справедливость слов тёщи молодой человек не мог не признать - или он прилагает все силы на поддержание благополучия обеих семей, или становится всего лишь растратчиком незаслуженного вознаграждения, завещанного Владимиром, и ожидаемого от старого Репнина наследства. Ещё хотя бы год, за который князь надеялся заслужить следующий чин, возможно, и орден, отметивший бы его усердие... Но почтенный поверенный занят и болен, ни одному управляющему нельзя доверять в полной мере, Анна, хотя в её жизни дети - единственный смысл, не способна вести такое хозяйство. Как быть? Мишель не на шутку задумался под звуки вкрадчивого голоса Марьи Алексеевны: - Как жаль, Ваша карьера может оборваться в тот миг, когда перед Вами открыты блестящие возможности. Репнин не сумел скрыть растерянности, которой дама поспешила воспользоваться: - Если бы Вы смогли найти надёжного человека, которому подписали бы доверенность, лучше всего из соседей, уже известных умением вести хозяйство... - Марья Алексеевна, - встрепенулся князь, - Это было бы редкостной удачей! Я готов уступить своё вознаграждение, лишь бы человек этот искренне заботился о благополучии несчастных сирот и их матери! - Вы, должно быть, не знаете, Михаил Александрович, эта Анна не мать старшему из детей, в округе ни для кого не секрет, она, боясь бесплодия, сумела заботой о ребёнке внушить барону уверенность в своём великодушии, весьма ловкая особа. Должно быть, к настоящей матери мальчика Владимир Иванович испытывал искреннее чувство, но она умерла или замужем. - Вы заблуждаетесь, сударыня, Владимир взял ребёнка по настоянию Анны, тянул с ходатайством, пока не убедился в сходстве мальчика с ним самим, я знаю, хотя не вправе открыть, имя той весьма легкомысленной дамы - у моего друга не было от меня никаких секретов. Анну он очень любил и даже решился на брак - я узнал от священника. - Вот как! - княгиня всплеснула руками, на ходу меняя тактику, - Бедная девочка! Вы правы, воля покойного - превыше всего. И среди женщин низкого происхождения можно найти глубокие чувства, уж поверьте мне, всю жизнь прожившей в деревне. Как жаль, теперь её положение крайне незавидно, она всецело зависит от великодушия душеприказчиков. - Поэтому я и боюсь доверить кому-то имение, - Мишель вздохнул, - Посторонний человек, будет злоупотреблять её невежеством, хотя Владимир позаботился о ней в завещании, но простые люди боятся искать защиты закона. - О, да! - с жаром подтвердила княгиня, - Как мне жаль, что Вам всё-таки придётся оставить службу, а моей дорогой Лизе - столичные развлечения! Вам разумнее всего будет до смерти Бориса Петровича поселиться под моим кровом, Вы сможете присматривать за поместьем Корфа, детьми, в то же время не стесняя их мать. - Вы, как обычно, правы, Марья Алексеевна, - уныло согласился молодой человек, про себя полагая, что такой план придётся отнюдь не по душе его супруге. - Я буду счастлива помочь Вам советом! - Долгорукая осторожно подступала к главному. - Может быть... - с отчаяния Мишель готов был схватиться за соломинку, - Вы... Я осмелюсь просить Вас... Хотя бы год... Для Вас контроль за управляющим будет не слишком обременителен? Я готов дать доверенность Вам, почту за счастье... Ради приличия поломавшись, Марья Алексеевна позволила себя уговорить на то, к чему от всей души стремилась. Сладить со вторым душеприказчиком было ещё легче - старик благоговел перед аристократией и обещал поддержку в случае, если Анна посмеет настаивать на своих правах и вмешиваться в денежные дела. Насчёт самой девки княгиня решила действовать по обстоятельствам. Пока речь идёт об одном годе, который незаметно превратится в три, потом в пять лет хозяйничанья в богатом имении - но всё это при условии, что будет жив хотя бы один маленький подопечный. Второй ребёнок нужен на случай смерти первого малыша, мать должна спокойно родить и выкормить его, а княгине следует приложить усилия и использовать связи для признания второго наследника, заодно выступив перед лицом девки её покровительницей. Дальше - зависит от Анны. Если молодая женщина смирится с ролью покорного орудия в деле обогащения княгини, или ничего не поймёт, подписывая бумаги, тем лучше для неё. Если нет - при этой мысли её сиятельство ехидно ухмылялась, и не таких она умеет обламывать. --- Анна жила заботой о Ванечке и мыслями о будущем малыше. Глаза её потухли, голос стал еле слышен, отца Митрофана молодая женщина уговорила не придавать огласке старую историю: - Всё одно меня княжной не признают, зазорно благородным господам показать. Маленький не в браке родится, ничего не поделаешь, а грешить я больше не стану. - Боязно за тебя мне, - качал головой монах. - Страшней станет, коли молодым князю с княгиней я буду враг лютый. Дед-то мой старый, не приведи Господи, помрёт, как услышит страсти такие, что его дочь муж извёл, а другой родни нету. Что мне тогда делать? Отец Митрофан подумал и согласился: - Господам ни к чему, чтобы благородная дама вдруг вышла приблудой. Игумен мой сказывал - в знатных домах какую только мерзость не прячут, никто разбираться не хочет. Поживу несколько дней, коли увижу, что не обижают тебя, возвращусь в монастырь. А ты сохрани записку-то, вдруг пригодится. --- На всякий случай монах решил поговорить с опекунами детей. Князь Репнин горячо заверил его в готовности исполнить свой долг и в благородстве Марьи Алексеевны: - Её сиятельству не привыкать к заботе о чужих детях. Я, к стыду своему, подозревал княгиню в корысти, но теперь не сомневаюсь - разговоры прислуги были досужей болтовнёй, не больше. Марья Алексеевна искала для падчерицы достойного жениха, и не её вина, что искренне расположенных к Лизавете Петровне поклонников отпугивало огромное приданое. Марья Алексеевна перед монахом была само благочестие, но втайне насторожилась и постаралась разведать обстоятельства появления в доме отца Митрофана. Услышанное ещё больше обеспокоило её. Получалось так - монах пришёл в дом Корфа, поговорил с хозяином, после чего барон поехал к Долгоруким, оставив любовницу в слезах. Содержание разговора узнать не удалось - если кто из дворни и подслушал его, всё равно молчал перед знакомыми из усадьбы Долгоруких. Княгиня застала странный финал разговора о прошлом, угрюмого гостя, спешившего уехать и в тот же день вознамерившегося жениться на бывшей крепостной. Смерть барона на другой день и новые планы помешали её сиятельству как следует взяться за муженька, а теперь - самое время. - Пётр Михайлович! - сладкий голос поверг в трепет старого подкаблучника, - Зачем Корф приезжал накануне смерти? - Пустое, Машенька, - заквакал Долгорукий, уже успокоившийся, решив, что смерть дерзкого юнца избавила его от опасности разоблачения. - Вот как? - интонация её сиятельства становилась опаснее, - Ты, дорогой, потом весь вечер из спальни не выходил, жалуясь на сердце. - Теперь это не важно, он мёртв... - И никому не рассказал о визите? - княгиня не могла ошибиться, читая в глазах мужа смертельный страх. - Если бы... то уже... - выдавил Пётр Михайлович, - У него не было доказательств! - жалобно пялясь на суровую супругу, его сиятельство быстро забормотал о больном сердце. Дело могло оказаться серьёзным. Нахмурившись, княгиня оставила мужа, решив пока проследить за ним и по результатам учинить новый допрос. Пётр Михайлович, несмотря на поздний вечер, испросил разрешения съездить к живущему неподалёку приятелю и шахматному партнёру, супруга милостиво позволила, но, едва ей доложили, что барин направился в поместье Корфа, последовала за ним. --- Пётр Михайлович изъявил желание видеть Анну. Его пригласили в библиотеку, куда вскоре зашла молодая женщина. Хмуро уставившись на живой портрет покойной жены, князь буркнул: - Ты знаешь своё место? - Не сомневайтесь, сударь, и не тревожьтесь, - прямо глядя в отцовские глаза, ответила дочь. - Не знаю, чем Корф морочил тебе голову... - Незачем прошлое поминать. - Если ты посмеешь болтать вздор... - Уймитесь! - голос Анны напрягся. - Ты не моя дочь! Твоя мать была потаскухой, ты вся в неё! Ответом ему была хлёсткая пощёчина, и тут дверь распахнулась, явив во всём великолепии Марью Алексеевну. - Что здесь происходит? - княгиня успела расслышать последнюю фразу и не отводила грозного взора от Анны. - Пустое, княгиня, князю сон приснился чудной, думал, я разгадаю, да где уж мне, - с этими словами Анна вышла из комнаты, оставив супругов наедине. - На кого эта девка похожа? Неужто на ту потаскушку, к которой ты бегал от покойной Анастази? Мне не раз говорили... - Марья Алексеевна вдруг побледнела, осознав, что Анна чрезвычайно похожа на умершую подругу, которую её сиятельство старалась не вспоминать. - Тебе придётся всё подробно мне рассказать, - княгиня перешла на французский. Под её презрительным взглядом Пётр Михайлович сломался и признался во много лет назад совершённом преступлении, одновременно надеясь, что ловкий ум жены спасёт от скандала, если Анна всё-таки решится обнародовать правду. Марья Алексеевна только раз прервала его, резко бросив: «чушь!» на слова о неверности первой княгини Долгорукой, и добавив: - До меня ты рогов не носил, дорогой. - А ты ничуть не благодарна мне, что я... - Боишься стать смешным, ещё больше - признаться в причине, по которой сомневаешься, вернее, - она усмехнулась, - не сомневаешься, что я обошлась без твоей помощи, произведя на свет князя и княжон Долгоруких. - Но хотя бы Андрюша... - простонал рогоносец. - Замолчи, дурень. Забавно, эта девка - твоя законная дочь. Единственная, - княгиня в упор посмотрела на мужа, убеждаясь, что раздавленный червяк ни на что не способен, и сухо продолжила, - Я подумаю, как избавиться от неё. --- В карете княгиня молчала, обдумывая план действий. Вторым наследником придётся пожертвовать - Анна слишком опасна. Вдруг, кроме слов монаха, у неё есть другие свидетельства? Скандал может выйти таким, что никого из Долгоруких не будут принимать в свете. А если узнает старый Репнин? Его вовсе не предугадать. Наиболее простой, надёжный и безопасный способ – выдать девку замуж, снова сделать её крепостной, на сей раз – Долгоруких. Доверчивому Михаилу рассказать, что Анна была неверна любовнику, а теперь счастлива выйти за того, кто на самом деле является отцом её ребёнка – для убедительности выбрать недурного собой парня. Княгиня велела повернуть к церкви своего поместья, где рассчитывала на покладистость приходского священника. --- Ночью Анну разбудила Прасковья: - Вставай, беда! - Что такое? – рано ложившаяся спать женщина уже глубоко спала, - С Ванечкой? - С тобой, дурёха! Я как увидела, что после разговора князь с княгиней смурные выходят, велела Павлуше прицепиться к карете – вдруг не домой поехали? Как сердцем почуяла, не оставят тебя в покое! Он до самой церкви ехал с ними, и с отцом Никодимом разговор слушал! Замуж тебя хотят выдать, за дворового Долгоруких! - Зачем? – Анна вздрогнула, - Чтобы поместье вольготнее обворовывать? - Нечто думаешь, я всё не подслушала, когда монах пришёл! Всех прогнала, а сама подглядела, как он перед тобой на коленях стоял, и ни словечка не пропустила! А теперь княгиня прознала, боится, ты правды искать начнёшь! Слава Богу, ещё не ушёл отец Митрофан, ступай с ним к старому князю! Монах ждёт уже, придумал тебя обрядить монашкой, пока брюха не видно. А для отвода глаз я по другой дороге карету пущу. Быстро одеваясь, Анна возразила: - На что я старому князю? Надо в Питер идти, к молодым Репниным. Лизавета Петровна, чай, поверит, что мачеха её ради денег отца родного продаст, и решит – я воровать помешаю, оттого от меня и хотят эдак избавиться. - Нечто не хочешь к деду? – женщина удивилась. - Он думает, Лизавета Петровна – его родная кровиночка, что станет, когда прознает всё? Может, и не поверит ни монаху, ни записке, мне тем паче, рассердится только. Он гордый, Владимир Иванович говорил – упрямый, постыдится меня. - Так ты с княгиней покойной схожа, - возразила Прасковья после некоторого размышления. - А он глазами не ослаб ли в его-то лета? Будь что будет, пойду в город. Ежели там за меня не заступятся, тогда некуда деваться – к деду. Михаил Александрович человек добрый, другому Владимир Иванович не завещал бы о детях заботиться. - Эх, - покачала головой экономка, - Ну и дела на белом свете творятся! На отце твоём будто креста нет, не то была бы ты здесь законная барыня. - Может, не полюбил бы меня Владимир Иванович, - Анна сглотнула слёзы, - Кабы я сюда не попала. - Дворовой полюбил, а княжной бы не полюбил? – экономка недоверчиво фыркнула, - Старик тебя бы пристроил! - Замуж, что ли? На что? Если уж совсем край настанет… Ответа ей не было. Прасковья поняла – всё, что Анна не может посвятить покойному возлюбленному или его детям, не имеет для неё ни цены, ни смысла. --- В город путники добрались без приключений, воспользовавшись попутным экипажем пожилой барыни. Отец Митрофан развеял её удивление: - Сестра Анна из *** обители чуть разбойникам не попала, идти дальше одна боялась, а надобно ей в Питер, к матери Аурелии. Вот отец игумен и благословил меня проводить её, - и барыня, поначалу даже встревоженная, успокоилась. Трепеща, Анна переступила порог особняка, принадлежащего семье ей злосчастной матери, спросила хозяина. Михаил Александрович был бесконечно удивлён, узнав в монахине возлюбленную Владимира, и молча слушал: - Вы её сиятельству напрасно поверили и подписали бумаги. Ей деньги нужны, она порешила меня выдать за дворового своего, чтобы я всё по её приказу подписывала. Монах степенно подтвердил: - Перед тем, как сюда идти, зашёл я к отцу Никодиму, он передо мной таиться не стал, признался – княгиня сказала, на другой день привезёт её вот, и жениха привезёт, велела внимания не обращать, ежели девка ломаться станет. Говорит, негодница обманула покойного, от другого прижила дитя, вот теперь её и надо замуж выдать, чтобы холопский ребёнок бароном не стал. - Это неправда! – вскричала молодая женщина, - Никого у меня не было, кроме Владимира Ивановича! Его дитя ношу! – Анна перекрестилась. Молодой князь разрывался между сочувствием к несчастной и желанием верить тёще, услужливо избавившей его от докучных хлопот, когда раздался голос Лизаветы Петровны: - Мишель, неужели ты сомневаешься, что моя мачеха везде ищет лишь выгоду! Ты напрасно подписал доверенность, я сразу сказала! - Дорогая, тебе пора ложиться! – смущённо пробормотал молодой муж. - Ещё рано! – капризно сложила губки княгиня, потом подошла к Анне и ласково обратилась к ней: - Не бойся, голубушка, мы не дадим тебя в обиду! Мой муж отзовёт доверенность, и ты сможешь спокойно вернуться домой. Репнин вздохнул и получил в наказание суровый взгляд с отповедью: - Ты был другом Владимира Ивановича! Неужели ты позволишь моей мачехе сделать его ребёнка крепостным! – жалость к Анне мешалась в даме с желанием досадить Марье Алексеевне. Князь обречённо посмотрел на монаха, от слов которого нельзя отмахнуться, и промямлил: - Боюсь, хлопоты по имению потребуют от меня постоянных отлучек из полка! - Ты всё равно собирался через год-другой подать в отставку, сделай это сейчас! Мишель, - дама нежно погладила супруга по руке, - Если ты думаешь, что я жажду светских развлечений, ты ошибаешься, они мне уже надоели. Я привыкла в деревенской жизни, мечтаю поселиться в родовом поместье маменьки, и вполне доверяю твоему здравому смыслу – ты станешь прекрасным хозяином! Владимир погиб ради одного из своих людей, ты должен быть достоин его памяти, неужели за то, за что барон пожертвовал жизнью, не откажешься всего лишь от карьеры? - Ты права, - вздохнул князь. - Вот и прекрасно! – её сиятельство заулыбалась и захлопала в ладоши, - Отец Митрофан и ты, милочка, располагайтесь у нас, отдохните с дороги. Завтра поедем в Двугорский уезд, - Лиза погладила Анну по волосам, - Ты должна беречь себя, ложись поскорее. Анна поклонилась и пошла вслед за горничной в отведённую ей комнату. --- Ночью её сиятельство долго ворочалась, поудобнее устраиваясь на подушках. Мишель выразил восхищение её добротой, на что дама задумчиво ответила: - Мне её действительно жаль, но не только. Ты не заметил? - Что? - Анна очень похожа на портрет моей матери. - Да? – Мишель стеснялся признаться, что долгие беседы с дедом жены в картинной галерее вгоняли его в длительную тоску и опасения, что он никогда не станет достоин оказанной ему чести. - Ты почти не разглядел лица маменьки, - укорила её сиятельство, но тут же смягчилась, - Не удивляюсь, тебе пришлось знакомиться со всеми моими предками сразу. А я, - Лиза погрузилась в воспоминания, - Много часов проводила в нашей галерее, ты только не смейся, разговаривала с маменькиным портретом, думала, что было бы, останься она жива. Все говорят, она была ангел. - Конечно, любимая, ты очень на неё похожа. - Лицом нет, увы. - Я об этом ничуть не жалею, - князь нежно поцеловал засыпающую супругу. --- На другой день Лиза твёрдо вознамерилась поехать вместе с мужем и Анной и не слушала никаких возражений. Она чувствовала себя превосходно и уверяла, что небольшое путешествие ребёнку только на пользу. В доме Корфа они застали его сиятельство Бориса Петровича собственной персоной. Пожурив внучку за неосторожность, старик потребовал от её мужа полного отчёта. Анна молча слушала, стоя недалеко от дверей рядом с отцом Митрофаном. - Жаль мне покойного, добрый был человек, хотя и вертопрах, но остепенился бы. Как ты, Лизонька, замуж вышла, я себя куда лучше чувствовать стал, узнал, что здесь твоя мачеха за хозяйку, и решил всё разведать на месте. А ну-ка, Михаил Александрович, повторите мне условия завещания поточнее, лучше всего – зачитайте. Копия документа была у младшего Репнина с собой, и он без спора исполнил приказ. Вердикт старика был таков: - Мари я доверял слишком долго, теперь себя виню. Ловка, нет спора, и чёрт знает, что на уме. Доверенность уничтожь. Теперь о девке. Анна вздрогнула и подошла к повелительным жестом подозвавшему её деду, молча оглядевшего женщину, щуря старческие глаза: - Ты ещё ловчее княгини. Эк забрала молодца, прости Господи, жениться хотел, Бог уберёг от сраму. Молодая женщина тяжело дышала, слушая: - Нынче же подпиши бумагу, что отказываешься от всего. Ста рублей тебе в год за глаза, и за то ангела своего благодари. Как родишь, чтоб духу твоего не было в поместье, а ещё лучше – замуж за ровню ступай! Отец Митрофан начал басить: «Не по-Божески это…», не взвидевшая света Анна едва не бросила в лицо старику спрятанную за корсетом выцветшую отцовскую записку, но Лизавета Петровна опередила обоих: - Дедушка, милый, зачем Вы так жестоко? Барон решил, его воля, он не родня Вам был, а об Анне дурного не говорят! Разве можно брюхатую так ругать? - Дворовые девки крепкие, ничего с ней не станется! – проворчал упрямый старик, - Себя береги лучше, а то все эти доктора и корсеты не доведут до добра! - Дедушка, пожалуйста, пожалейте её! Пусть живёт здесь, как хотел Владимир Иванович! - Девочка моя, - прослезился Репнин, - Я жалел, что ты на мать не похожа, а теперь вижу – вся в неё. Будь по-твоему, эта девка не стоит и пары слов. Эй! – старик окликнул Анну, отвернувшуюся к окну, чтобы не видеть, как княгиня ластится к её деду, - Благодари барыню! Анна молча поцеловала руку Лизаветы Петровны и вышла, в дверях расслышав: - А всё-таки в ней нет настоящей благодарности, меня не проведёшь, внученька! --- Поздним вечером Анна рыдала в комнате Прасковьи, утешаемая приёмной матерью и отцом Митрофаном: - Видать, на то Божья воля, чтоб ты жила во смирении. Анна тихонько поскуливала от обиды: «А! А-а-а!». Монах продолжал: - Я завтра пойду к Долгоруким, велю не трогать тебя, не то хуже станет. - Княгиня с кем только не гуляла, в городе, говорят, со знатными господами, а здесь и мужиком порой не брезговала, Бог весть, от кого детей нарожала, теперь на чужое добро зарится, да другим глаза колет! – ворчала Прасковья. На другой день Марья Алексеевна и Пётр Михайлович услышали: - Княжне надобно, чтоб дети отцовское имя носили, были здоровы и куска сиротского не отнимал бы никто. Она молчать будет до самой смерти, и я промолчу. Только ежели беда с ней стрясётся, узнаю, всё расскажу, и записку Вашу, - он повернул голову к Петру Михайловичу, - Где Вы об успехе дела писали, не сожгла её Марфа, увидят все. Сейчас бумага в надёжном месте, игумен мой про неё знает, сохранит. Лучше бы Вам грехи отмаливать, да не гневить дальше Бога. - Записку? Болван, почему ты ничего мне не сказал о записке? – обрушилась на мужа раздосадованная княгиня. - Я думал… - князь вжал голову в плечи. - Грехи Ваши тяжкие, извели Вы, Пётр Михайлович, богоданную супругу, от дитя отреклись от родного. А Вы, Марья Алексеевна, не о деньгах, о душе заботьтесь. Княгиня сидела хмурая, сквозь зубы поблагодарила за совет и проводила незваного гостя. Срывая злость, надавала мужу пощёчин: - Дурак, рогоносец! Держу пари, и та девка, Лизина мать, тебе изменяла! Бедная Анастази! - Поздно ты о ней вспомнила! Не ты ли меня подучила распустить слух, что Ивашев женился? Зачем? Деньги выманить хотела? - Болван… - княгиня устало опустилась на диван, - Жил скотиной, так и подохнешь. - А ты? Сама была в него влюблена хуже кошки! Если бы не ты, я бы не поверил в измену Анастази, и так не опозорился бы перед бароном! Ты его к ней ревновала даже после нашей свадьбы! - Какое теперь это имеет значение… - напоследок добавив пощёчину, её сиятельство вышла из комнаты. --- Страсти утихли. Через три месяца Лизавета Петровна родила мальчика, на радость деду, вскоре скончавшемуся в уверенности, что он сделал всё возможное для блага семьи. Мальчик родился и у Анны. Михаил Александрович вышел в отставку, приготовившись вместо службы тянуть лямку хозяйственных забот, и поселился с семьёй в роскошном имении Репниных, порой навещая поместья Корфа. Когда сыновья Владимира немного подросли, для них была нанята почтенная дама, навещавшая с ними соседей и сама принимавшая гостей, к Анне, большую часть времени проводившей за расходными книгами, снисходительно обращавшаяся на «ты». Частенько малышей забирали к себе Репнины, заботившиеся о подобающем обществе для юных баронов Корфов – ходатайство было удовлетворено для обоих. С годами их мать всё тяжелее переносила морозы, часто простужалась – у неё оказались слабые лёгкие, возможно, следствие работы в сыром подвале в ранней юности. После особенно суровой зимы, когда болели оба мальчика, Михаил Александрович, не на шутку обеспокоенный их здоровьем, решил вывезти семью в Крым на лето, взяв с собой и детей Владимира. Предложил поехать и Анне, на платке которой порой появлялись пятна крови, и которая выглядела всё слабее, но попечительница воспротивилась – малыши обращаются к Анне, как к матери, это приведёт к ненужным разговорам и объяснениям. Предложение поехать на другой курорт, отдельно от детей, Анна отвергла. Летом женщине становилось всё хуже и хуже, она таяла на глазах, понимая, что умирает и радуясь, что дети не видят её мучений. В конце августа Анна умерла так же тихо, как жила все годы после смерти возлюбленного. В последний путь женщину провожала приёмная мать с детьми и внуками, шмыгавшими носами в память о доброй тётушке. Похоронили Анну рядом с Мишенькой, метрах в ста от фамильного склепа Корфов, где лежал Владимир, ещё дальше – от роскошных усыпальниц Долгоруких и Репниных. Прасковья оставалась единственной, кто знал – под скромным крестом с надписью «Анна Платонова» покоится последняя из двух знатнейших семейств, но экономка решилась молчать, а никому больше до этого не было дела. КОНЕЦ Послесловие Поначалу фик задумывался гораздо короче, как комическая альтернатива «Вкуса земляники». Мотив цыганки - проще, без всяких Долгоруких. Идею отца, обменявшего своих детей, заимствовала из старинного французского детектива «Дело вдовы Леруж», но сначала хотела сделать его более вменяемым, вторая девочка - от цыганки, по своей инициативе отдавшей законную дочь подальше от отца, хотевшего пристроить её небогатым дворянам как внебрачную. И под конец он бы договорился с Владимиром, признал бы Анну как побочную дочь, Анна была бы принята в провинциальном обществе, дальше несколько перепалок и финал. Мне показалось любопытным сделать инверсную ситуацию. Анна, как правило у меня - более-менее образованная простая девушка или побочная дочь, становящаяся баронессой. А здесь - наоборот, самых голубых кровей простушка. Видимо, меня увлекла инверсия - наоборот, так наоборот, и законная, причём единственная княжна Долгорукая осталась бывшей крепостной. Решившись убить Владимира, я планировала, что Анна откроется деду, он поймёт, что вернуть всё назад невозможно, что сам виноват, не позволив дочери выйти замуж за кого она хотела и поучаствовав в обмане. Потом, понимая, что может умереть раньше, чем добьётся чего-нибудь для внучки, выдаёт её замуж за человека, когда-то любившего её мать. Даже имя ему придумала. Он, я предполагала, женится из жалости и чтобы поклясться таким образом - Анна не может быть его дочерью, как утверждал ПМД. Старик заставляет Головина-Репнина уступить опекунство мужу Анны, и они мирно живут в поместье Корфа, в общем, ладят. Но тут я столкнулась с невозможностью получить от Долгорукого письменное свидетельство подмены, а иначе старый Репнин не поверит. Махнула рукой и продумала вариант, что Анна ничего не докажет. После чего письменное свидетельство было получено легко и непринуждённо, а у Анны появился выбор, но она ничего не хочет после смерти Владимира, заботится только о детях. В общем, так писался этот фик. Прошу прощения у всех, кого расстроила, но я сама не предполагала, что вещь получится мрачной. Впрочем, Владимир здесь благородный, Анна его любит с первой сцены, всё бы хорошо, но не судьба. В «Человеколюбии» - наоборот, мыкались, мыкались, а потом наладилось потихоньку. Такая вот инверсия.