Предложение

Название: «Предложение» Автор: Rita Рейтинг: PG Жанр: мелодрама, время без изменений. Герои: Владимир, Анна Сюжет: Репнин уехал, дуэль не состоялась, Анна и Владимир в поместье, варятся в собственном соку. 1. Владимир мерил шагами спальню, время от времени бросая взгляд на снежную ночь за окном. Кровь бешено стучала в висках. "Придет или не придет?" Приказ, процеженный сквозь зубы несколько часов назад, не оставлял места для сомнений. "После ужина изволь придти ко мне в спальню." Ужинать Анна не спустилась. "Барышне нездоровится," - сообщил посланный справиться о причине ее отсутствия слуга. При воспоминании об этом Владимир заскрежетал зубами. Что ж, если "барышня" выкажет неповиновние, ей же хуже. В этот момент раздался стук в дверь. В ответ на повелительное "Войдите!" дверь отворилась, и на пороге возникла фигура дворовой девушки. Владимир не верил своим глазам. Грубый крестьянскый сарафан, вышитая крестиками холщовая рубаха, туго заплетенная и перевязанная голубой лентой коса - ничто не выдавало в вошедшей воспитанницу покойного барона Корфа. Вот разве что глаза. Вместо подобострастно-рабского взгляда холопки на него был устремлен холодный взор серых глаз, за привычно бесстрастным выражением которых угадывался вызов. "Чего изволите, барин?" - поклонившись, сказала гостья и затворила за собой дверь. Владимир налился яростью. "Это что за маскарад?!" - грубо спросил он, вплотную подойдя к девушке и брезгливо коснувшись рукой ворота ее рубахи. "Из какой пьесы ты позаимствовала эти тряпки?" Анна дернулась, отпрянула и, стараясь не смотреть на Владимира, зачастила по-народному: "Благодарствуйте за милость, барин! Вы не глядите, что я тощая, я стараться буду, останетесь мной довольны не меньше иной дебелой. Девки говорят, вы барин добрый, ласковый, ни одной еще не обидели. Поле сережки подарили, Ксюше колечко, а Глашу когда забрюхатела замуж выдали с приданым." Анна утерла нос рукавом, и в ее голосе взыграли плаксивые ноты. "Только обо мне сироте и думать забыли-и... Но видать, заступился Никола угодник, а то ведь бесприданница я..." "Прекрати!" - рявкнул Владимир. Анна осеклась, и только теперь осмелилась взглянуть на хозяина. Эффект превзошел все ожидания. Владимир был красен, как рак, глаза его налились кровью, кулаки сжимались и разжимались. Анне показалось, что сейчас он ее ударит, и она непроизвольно прикрылась рукой. Этого жеста оказалось достаточно, чтобы Владимир овладел собой. Он подошел к Анне вплотную и, взяв ее за подбородок, заставил смотреть себе в глаза. Девушка тяжело дышала, в ее глазах плескался страх. Истратив все свои силы на монолог осчастливленнй барином холопки, Анна едва держалась на ногах. Владимиру пришлось сделать над собой усилие, чтобы побороть жалость. Когда, измученный ревностью и сомнением, он решил одним ударом разрубить клубок обуревавших его чувств, он меньше всего думал о том, что будет чувствовать при этом Анна. Он хотел раз и навсегда доказать ей, что она принадлежит ему и только ему и, сделав ее своей, прочно отгородить от притязаний настоящих и будущих соперников, прежде всего, Михаила. Не привыкший встречать отказа от женщин, он мало интересовался их чувствами, будучи твердо убежден, что самый факт обладания естественным образом влечет за собой решение всех амурных проблем. Неожиданная эскапада Анны смутила его и смешала его расчеты. Однако его самолюбие было слишком задето, чтобы позволить ему отказаться от задуманного. Дерзкая девчонка осмелилась бросить ему вызов. Он просто обязан отплатить ей той же монетой! 2. Поддерживая Анну за плечи, Владимир провел ее через комнату и усадил на кровать. Девушка была на грани обморока. Владимир быстро налил из графина стакан воды и вложил ей в руку. Ее рука дрожала, когда она пила, и зубы стучали о стекло. Поморщившись, Владимир забрал у Анны стакан и, сложив руки на груди, стал терпеливо ждать, пока она успокоится. Анна постепенно приходила в себя. "Я рад, сударыня, - встрепенувшись, начал Владимир, - что ваши желания совпадают с моими, равно как и тому, что мой батюшка не зря потратил деньги на ваше обучение. С ролью дворовой девки вы справились превосходно. Браво!" Он высоко поднял руки и произвел в воздухе несколько громких, как выстрел петарды, хлопков. "Только вот дворовые не имеют обыкновения употреблять французские духи, - ехидно добавил он. - А теперь к делу". С этими словами он уселся на кровать рядом с Анной и принялся развязывать ворот крестьянской рубахи, в которую она была одета. Анна отбросила его руки и вскочила. Даже в полумраке скупо освещенной свечами комнаты было видно, как сверкнули ее глаза. "Негодяй!" - воскликнула она. - "Ну зачем же так грубо? - насмешливо процедил быстро поднявшийся вслед за ней Владимир. - Смею вам напомнить, мадемуазель, что я ваш законный хозяин и имею право делать с вами все, что захочу". Они стояли так близко друг к другу, что для того, чтобы смотреть на него, Анна должна была высоко запрокидывать голову. Это придавало ей сходство с воробьем, храбро наскакивающим на большую хищную птицу. "Вы ... вы жестокий крепостник и самодур!" - звенящим от закипающих слез голосом выпалила Анна. Владимир невольно залюбовался девушкой. В русском наряде, с растрепавшейся от резких движений косой, открывшейся в просвете рубахи грудью и лихорадочно блестевшими глазами она выглядела чужой и неожиданно опасной - то ли сказочная царевна, требующая от своих вассалов неслыханных подвигов, то ли языческая колдунья, завлекающая зачарованных ею путников на гибельные тропы. Он почти непроизвольно погладил ее по голове и, скользнув по волосам вниз, осторожными легкими движениями стал расплетать ей косу. "Ну какой же я самодур? - шептал он, с наслаждением вдыхая запах ее волос. - Ты ведь такая красавица, Анечка..." Голубая лента упала на пол. Анна не двигалась с места. Нежность барина лишила ее сил и парализовала волю. Так просто было отдаться на милость этих чутких умелых рук, настойчивых и в то же время ласковых губ, не думать ни о чем, склонить голову ему на грудь и забыть, забыть обо всем, растворившись в разливающейся по всему телу сладости... Губы Владимира уже ласкали ее шею. Он начал осторожно спускать рубашку, обнажая плечи и грудь. Анна вздрогнула, но не отстранилась. Владимир посмотрел на нее пьяными от страсти глазами и вдруг, опустившись на колени, стал целовать ей руки. "Он победил!" мелькнуло где-то на задворках сознания, и этого оказалось достаточно, чтобы привести ее в чувство. Вырвавшийся у нее горький возглас "Хозяин!" был не более, чем признанием своего поражения. Но Владимир отпрянул, как от пощечины. Несколько секунд он пристально смотрел на нее, затем вскочил на ноги и, не говоря ни слова, вышел, заперев за собой дверь. Анна с трудом сдерживала дрожь. Что он еще задумал? Велит выпороть на конюшне, как угрожал однажды? Продаст? Она вздернула подбородок. Ну и пусть! Все лучше, чем до конца жизни оставаться его рабой! Но слезы уже собирались где-то вокруг переносицы, грозя прорваться неудержимым потоком. Часы пробили полночь. Вдруг послышался звук отпираемой двери, и в комнату вошел Владимир. Не глядя, он протянул Анне какую-то бумагу. "Что это?" - испуганно спросила она. - "Ваша вольная, - сухо ответил он. - Завтра утром я отправлю Григория в город, там ее заверят." 3. Анна быстро подошла к изголовью кровати, где стоявший на столике канделябр давал больше света, и развернула принесенную Владимиром бумагу. Это и впрямь была вольная, выписанная на имя Анны Платоновой. Внизу знакомым размашистым почерком было выведено: "Барон Владимир Иванович Корф". Чернила на подписи еще не просохли. Анна подняла глаза на Владимира. "Значит, я теперь свободна?" - неуверенно спросила она. - "Именно так", - ответил Владимир и, не удержавшись, съязвил: "Так что зря вы поторопились открыть правду о своем происхождении князю Репнину". - "При чем здесь Михаил Александрович?! - горячо запротестовала Анна. - Я бы давно ему все рассказала, если бы только могла себе представить..." - она запнулась. - "Что он влюбится в вас по уши? - с готовностью подхватил Владимир и, приблизившись, отвесил ей шутовской поклон. - Вы, мадемуазель, явно недооцениваете силы ваших чар". Но Анне было не до Репнина. "Владимир, почему вы это сделали?!" - спросила она, испытующе глядя на него. Глаза ее блестели. Владимир пожал плечами. "Мне надоело, сударыня, выслушивать от вас обвинения в том, что я крепостник и феодал. Можно подумать, что я новый граф Альмавива, взымающий с добродетельных девиц дань в виде первой брачной ночи". Он посмотрел на Анну, явно ожидая от нее опровержения столь нелестной оценки своего характера, но Анна не произнесла ни слова. Владимир помрачнел. "Кстати, должен вас огорчить, - колко добавил он. - В Сюзанны вы явно не годитесь. Без Фигаро нет и Сюзанны, а кто в этом доме возьмет на себя роль вашего Фигаро? Уж не Никита ли?" Он подавил смешок. "Мой Фигаро - это я сама", - тихо, но твердо ответила Анна. Владимир неопределенно хмыкнул. Анна помедлила и, набрав в грудь воздуха, с чувством произнесла: "Знатное происхождение, состояние, положение в свете, видные должности - от всего этого немудрено возгордиться! А много ли вы приложили усилий для того, чтобы достигнуть подобного благополучия? Вы дали себе труд родиться, только и всего."* "Лавры санкюлотов не дают вам покоя?** - Владимир поднял бровь и бросил выразительный взгляд на ее наряд. - Полноте, что вам до них? Вы бы лучше подумали, как теперь станете зарабатывать себе на хлеб. Попытаете счастья на сцене Императорских театров?" - "Конечно, нет, - быстро ответила Анна. - Вы мне давно уже объяснили, что порядочной женщине там не место. Подыщу себе должность гувернантки, ведь нет поприща благороднее, нежели воспитание детей. Или, на худой конец, пойду компаньонкой к какой-нибудь почтенной даме". - "Советую принять во внимание, - прервал ее Владимир, - что отныне я ваш опекун, так что без моего ведома вы и шага не сможете ступить". Анна пыталась осмыслить услышанное. "Вы хотите сказать, - наконец, произнесла она, - что я по-прежнему в вашей власти?" Владимир откровенно наслаждался ее растерянностью. "Ну зачем же так мелодраматически? Мы ведь с вами не на сцене. Вы будете под моей опекой и защитой, и я с удовольствием стану о вас заботиться. А то по молодости лет да по неопытности наделаете еще, упаси Бог, глупостей". Его слова явно ошеломили Анну, но она опустила глаза и молчала. Владимир окинул взглядом ее поникшую фигурку и сказал снисходительно, как ребенку: "Впрочем, гувернантка - дело хорошее. Только зачем далеко ходить? Я в скором времени женюсь, уже и невесту себе присмотрел, вот и займетесь воспитанием моих детей. Слава Богу, мой покойный отец дал вам превосходное образование, хотя, пожалуй, переборщил, забив вашу хорошенькую головку крамольными идеями французов". На Анну было жалко смотреть. Бледная, с дрожащими губами, с широко раскрытыми от обиды глазами, она могла бы растрогать самое жестокое сердце. Но Владимир не знал снисхождения. Он деловым тоном изложил все преимущества, с которыми было сопряжено его предложение, и в заключение добавил: "Жалованье я вам положу самое что ни на есть щедрое, а жить будете в вашей прежней комнате. Надеюсь, вас это устроит?" Вместо ответа Анна трясущимися руками скомкала вольную и одним резким движением бросила ему в лицо. "Я - никогда - не буду - воспитывать - ваших - детей", - тяжело дыша, отрезала она. ----------------- " Бомарше, "Женитьба Фигаро", действие пятое, картина третья (из монолога Фигаро). ** САНКЮЛОТЫ (от франц. sans - без и culotte - короткие штаны) - термин времен Великой французской революции. Аристократы называли санкюлотами представителей городской бедноты, носивших в отличие от дворян не короткие, а длинные штаны. В годы якобинской диктатуры санкюлоты - самоназвание революционеров. 4. Владимир с трудом сдерживал ликование. "Ну отчего же?" - вкрадчиво спросил он и взял Анну за плечи. Его глаза горели. "Отчего же, Анечка? Ты же сама только что сказала, что нет поприща благороднее, чем воспитание детей!" Анна молча вырывалась, как кошка выгибаясь всем телом, но Владимир держал ее крепко. Потоптавшись так несколько минут, они потеряли равновесие и вместе упали на кровать. Не отпуская Анны, Владимир стал покрывать ее лицо и шею поцелуями. "А что, Анечка, - легко касаясь губами ее уха, вдруг шепнул он, - если я предложу тебе воспитывать наших с тобой общих детей?" Пощечина прозвучала неожиданно звонко. Воспользовавшись замешательством Владимира, Анна высвободилась и села. Щеки ее горели. Она и думать забыла о том, что вошла в эту комнату в качестве крепостной, вызванной к барину для постельных утех. "Так вот зачем вы выписали мне вольную! - ее голос дрожал от обиды. - Не получилось превратить меня в вашу наложницу, так теперь хотите сделать содержанкой при живой жене?! Не думаю, что княжне это понравится". - "Какой еще княжне?" - приподнявшись на локте, с искренним недоумением спросил Владимир. Другой рукой он держался за щеку. Владимиру, как и Анне, и в голову не приходило, что пощечина была неслыханной дерзостью с ее стороны. Несмотря на все то, что говорил и делал Владимир, он никогда не думал об Анне как о крепостной. Он твердо знал, что Анна принадлежит ему, но она принадлежала ему, как принадлежали руки и ноги, голова и сердце, и ему было дико представить себе, что однажды быть может ему придется расстаться с ней. Анна была всегда. Этот непреложный факт его бытия являлся для него настолько естественным, что он стал отдавать себе отчет в своей привязанности к Анне лишь когда возникла опасность ее потерять. С тех пор одна только мысль об этом наполняла его сердце болью и каким-то гложущим страхом. Именно этим страхом и было вызвано его решение сделать Анну своей вне зависимости от того, любит она его или нет. А что если Репнин вернется и теперь уже отнимет ее у него навсегда?! Здравый смысл подсказывал ему, что, пока Анна остается его крепостной, ничего подобного не может произойти, но одна лишь мысль об Анне, принимающей ухаживания Репнина, лишала его самообладания. Жизненный опыт привил ему уверенность в том, что нет такой женщиы, которую нельзя было бы покорить, а чутье подсказывало, что, как только Анна окажется в его объятьях, заставить ее отвечать на его ласки не будет такой уж сложной задачей. Но затеянное Анной переодевание, и в особенности брошенное ему в лицо "Хозяин!" поколебали его решимость. Владимир знал, что идет на риск, отдавая Анне вольную. Это только неискушенная в жизни Анна могла думать, что своим опекунством он привязывает ее к себе навсегда. Отдать ей вольную было непростительной слабостью с его стороны. Более того, это было просто глупо. Но вдруг неожиданно для самого себя он осознал, что ему не безразлично, счастлива она или нет, и что он хочет, чтобы она его любила. И вот теперь, перед лицом вызванной его словами вспышки ревности, в его сердце затеплилась надежда. "Какой еще княжне?" - повторил Владимир, садясь рядом с ней. - "Как, вы уже забыли? Вашей невесте. Той самой, детей которой вы прочите мне в воспитанники", - сухо отвечала уже успевшая овладеть собой Анна. Владимир увидел, что на коленях у нее лежит вольная и что она ее бережно разглаживает. - "Глупенькая, - с нежностью сказал он, - неужели ты не поняла, что я пошутил? Нет у меня никакой невесты. По крайней мере, пока". Он стал целовать ей пальцы на одной руке, потом на другой. Вольная мешала, и он осторожно вынул ее из рук Анны и переложил на столик возле кровати. Анна не протестовала. Как она ненавидела его голос, когда, словно дорогой музыкальный инструмент, он начинал звучать глубокими тембрами, обволакивая как облаком приглянувшуюся ему женщину! На миг перед ее глазами предстала танцевальная зала, и Владимир в парадном мундире, с улыбкой говорящий что-то тающей от его слов партнерше. Ей никогда еще не приходилось слышать этот голос обращенным к себе, но тем сильнее было произведенное им действие. Она затихла и в задумчивости смотрела на склоненную перед ней темноволосую голову. Вдруг Владимир поднял к ней глаза и спросил: "Аня, ты станешь моей женой?" 5 Анна дернулась, как от удара. "Вы... опять изволите шутить?" - дрогнувшим голосом спросила она. Владимир смотрел на нее и молчал. "А, понимаю! - она деланно рассмеялась. - Вы как всегда готовы пойти на все, лишь бы добиться своего. Не вышло другим способом, так теперь хотите заморочить мне голову предложением руки и сердца? Но я не такая наивная дурочка, как вы думаете!" Несмотря на воинственный тон, Анна не была в состоянии скрыть охватившего ее смятения. Вместо ответа, Владимир привлек ее к себе и легко коснулся ее губ своими. Анна замерла на секунду, потом отстранилась. Владимир посмотрел на нее и вздохнул. "Вижу, вы мне не верите. А жаль. Мои намерения самые серьезные". - "Скажите, зачем вы меня мучаете? - вдруг спросила Анна. - Что я вам сделала?" - "А мне кажется, это вы меня мучаете, - возразил он. - Но быть может вы отнесетесь к моим словам по-иному если я открою, что уже сказал Репнину о моем намерении жениться на вас?" Анна не смогла скрыть своего изумления. Владимир пристально посмотрел на нее и добавил: "Полагаю, вам будет не менее интересно узнать, что вследствие этого разговора Мишель едва не вызвал меня на дуэль". Анна видимо побледнела. "К счастью, - продолжил он, - мне удалось ее предотвратить". - "Не ожидала от вас подобного благоразумия! - воскликнула Анна. - Любопытно, какими это доводами вам удалось убедить князя отказаться от сей безумной затеи?" "Я всего-навсего объяснил ему, что мы с детских лет любим друг друга", - невозмутимо отвечал Владимир. И, в обмен на ее негодующий взгляд, - "А что, разве это не так?" Анна отвернулась. "Так ты пойдешь за меня?" - возобновил свою атаку он. - "Никогда!" - глухо сказала Анна. Казалось, ее отказ ничуть не удивил Владимира. "Позволь узнать почему?" - мягко спросил он. Анна резко обернулась к нему. В ее глазах были слезы. "Разве непонятно? Вы получите от меня то, что вам нужно, а потом станете тяготиться мной". - "Ты и в самом деле думаешь, что мне нужно от тебя только э т о?" - тихо сказал он. Анна молчала. И вдруг, решившись, заговорила, будто повторяя хорошо выученный урок: "Вас перестанут принимать в свете, вы лишитесь общества, к которому привыкли, вы будете лишены возможности вернуться на службу и сделать достойную вас карьеру. Вы мне... слишком дороги, чтобы..." - она беспомощно махнула рукой и замолчала. Владимир облегченно вздохнул. "Глупенькая ты моя, - сказал он, привлекая ее к себе. - Мне дела нет ни до света, ни до карьеры. Лишь бы ты была рядом". На этот раз он долго не отпускал ее губ. Потом они просто сидели, взявшись за руки, и молча смотрели друг на друга, как бы узнавая заново. Первым нарушил молчание Владимир. "А знаешь, - хитро прищурился он, - я предвидел, что ты ответишь мне отказом, ты ведь такая гордячка. Потому и сказал тебе давеча придти ко мне в спальню". "Как! - широко раскрыв глаза, воскликнула Анна, - ты хотел..." - "Хотел проверенным веками способом добиться от тебя согласия стать моей женой. Только вот, - он окинул ее взглядом и рассмеялся, - сарафана я не предусмотрел". КОНЕЦ