Русалка

Автор: Gutalina Жанр: драма-фэнтази Рейтинг: R Сюжет классический: Андерсен, Пушкин, Лермонтов Русалка плыла по реке голубой, Озаряема полной луной; И старалась она доплеснуть до луны Серебристую пену волны. И шумя и крутясь, колебала река Отраженные в ней облака; И пела русалка - и звук ее слов Долетал до крутых берегов... (М. Ю. Лермонтов "Русалка") Она была счастлива до тех пор, пока не увидела его. Он был не похож ни на кого в ее окружении, он был другим, и он был так красив. - Я не могу без него, - сказала она, и однажды тайком отправилась к морской колдунье, чтобы та приворожила к ней чудного красавца. Колдунья расхохоталась ей в лицо. - Кто ты, а кто он - вам не быть вместе. - Если ты сделаешь меня похожей на него, похожей на людей, он полюбит меня. Колдунья грустно улыбнулась. - Если бы все было так просто. Она дала ей зелье, которое надо было выпить на рассвете. - После этого пути обратно не будет, - сказала она напоследок, прижимающей к себе заветную бутылочку русалке. Но та отмахнулась от слов колдуньи. Ведь та ничего не могла знать об истинной любви. Сычиха прогуливалась по берегу реки и собирала съедобные корешки. В последнее время заслугами ее племянника Владимира все меньше и меньше людей шло к ней на гаданье и привороты, а раз так - никто не нес ей еду. Идти на кухню к жалостливой кухарке Варваре Сычиха полагала ниже достоинства. Хватит ей кормиться с чужого стола. И потому она все большее время стала проводить в лесу и в его округе в поисках чего-то съестного. На берегу реки за большим камнем лежало что-то непонятное. Подойдя ближе, Сычиха с удивлением увидела свернувшуюся в калачик девушку. Закрывшись от утренней прохлады собственными волосами, она была совершенно голенькая. - Бедное дитя! - всплеснула руками Сычиха, осторожно тронула ее палкой и отошла, позволяя незнакомке поплотнее прикрыться. - Кто ты, откуда тут, почему в таком виде? забросала она ее вопросами. Девушка аккуратно повела точеным плечиком и уставилась себе на ножки. - Бедная девочка. Наверное, ты помешалась от голода, - заявила Сычиха и поманила ее рукой за собой. - Пойдем со мной. Я накормлю и одену тебя. А потом ты расскажешь мне, как тут оказалась. Девушка покорно пошла за ней. Также спокойно примерила выловленное Сычихой из недр сундука платье, потом с аппетитом поела налитый ей в миску суп из корешков, и доверчиво прилегла на постланной ей на лавке постели. Она отказывалась только от башмачков, показывая, что ей в них неудобно. И молчала, хотя понимала все слова Сычихи и даже кивала ей иногда. Что же мне с тобой делать? - задумалась женщина, сидя у очага, и с нежностью глядя, как спокойно спит незнакомка, а ее длинные светлые волосы стелятся по полу. - Я назову тебя Анной, - решила она. И утром, едва девушка открыла глаза, поделилась с ней своей едой. Анна жила в избушке Сычихи уже неделю. Потихоньку привыкая к жизни на свету и к своей разговорчивой соседке. Пока Сычиха ходила за едой, Анна убирала сторожку, чистила печные горшки, вытряхивала пыльные перины. Ей нравилась ее работа, она ее забавляла. Но она помнила о том, зачем пришла сюда. И за целую неделю так ни разу не увидела Его. Вдруг Его тут нет, вдруг он просто приснился мне, или я увидела его мертвым, качающимся в пене, а он показался мне живым. Вдруг все напрасно? Чтобы поднять себе настроение, она стала припевать и, подняв руки вверх, танцевать под свое пение. "Приди мой милый", - говорила она и делала пассы руками, зовя к себе любимого. - "Будь со мной", - и она кружилась на месте, подпрыгивала на маленьких ножках и все вела и вела руками с тонкими запястьями. - Кто ты? - услышала она удивленный голос. Обернулась к двери и замолчала. Там был Он. Живой, настоящий. Он стоял в проеме, закрывая его своим большим телом, и смотрел прямо на нее. - А ты? - услышала она собственный голос. - Владимир Корф. Хозяин. Ты давно здесь живешь? - Неделю. - И кто ты? Чья? - не отставал он, явно заинтригованный тем, что видит ее в сторожке Сычихи. - Ничья. - Правда? - он пристально взглянул ей в глаза и тут же расслабился, в ответ на ее милую улыбку. Его губы тоже тронула радостная улыбка. Подхватив девушку на руки, он повернулся и встретился с теткой. - Она едет со мной, - заявил он непререкаемым тоном Сычихе. - Вот еще. Она моя воспитанница и я никуда ее не отпущу. - Ты можешь ехать с ней, - рассердился Корф, будучи не в восторге от перспективы остаться с теткой лишнюю минуту. - Ты отлично знаешь, что никогда не перешагну порог твоего дома. - Можешь идти с черного хода, - бросил Корф, оттеснил тетку со своего пути и вышел со своей ношей во двор. - Береги Анну, - слабым голосом, в котором слышались слезы, попросила старуха. - Значит, тебя зовут Анной, - спросил Владимир, устраивая девушку на седле и взбираясь вслед за ней. Она повернула к нему худенькое лицо и кивнула. Его дом оказался очень большим и красивым. Там было много слуг, которые с удовольствием исполняли все его приказы и прихоти. Анна легко соскочила с лошади и так, словно зная его дом всю жизнь, тихой, но уверенной походкой пошла впереди него в комнату. - Анна, куда ты? - он был немного удивлен ее поведением, но послушно следовал за ней. Она вошла в его комнату, и так же ни слова не говоря, скинула с себя толстое неуклюжее платье, под которым ничего не оказалось. "Приди мой милый. Не медли. Будь со мной" закружилась она в давешнем танце. Он не заметил, как его шейный галстук перекочевал в ее тонкие руки. Она обводила им свои полные груди, водила между стройных ножек. "Приди ко мне, Владимир" - улеглась она на его кровати и раскрылась ему навстречу "Приди же". Он подхватил ее, связал изящные запястья своим измятым галстуком и подмял под себя. Она была такой хрупкой и немного влажной. Если бы не ее танец, он бы побоялся что-то сломать в ней. Ее глаза были словно два глубоких озера, в которых он тонул без остатка, ее носик и скулы словно вылепил искусный скульптор, а губы раскрывали вход в рай. Он никак не мог утолить свою жажду от ее поцелуев. Ее кожа, ее губы были полны морской соли и, слизывая с нее капельки, он хотел кричать, прося еще и еще. Когда он смог связно мыслить, ему пришло в голову спросить, что за странный шрам проходит по ее животу. - Неважно, - отмахнулась Анна и прижала его руку к своим губам. - Ты со мной, хозяин. Он и вправду стал ее хозяином. Чтобы никто никогда не смог забрать ее у него, он записал ее крепостной. - Теперь ты моя целиком, - говорил он, вжимая ее хрупкое тело в подушки. - Всегда твоя, - отзывалась она, и ее глаза подергивались легкой дымкой. Но они не могли все время проводить в постели. Владимир не хотел, чтобы и слуги и соседи прознали, что у него появилась Она. Он принес Анне другое платье, а еще чулки, белье - кучу предметов, которые было необходимо надевать в его мире. Он заставил ее заплетать ее чудные волосы в косу. - Я хочу, чтобы никто не догадался, что ты - та девушка, которую я привез от Сычихи. Даже если она сама придет сюда и скажет, что ты - она, ты будешь отрицать, слышишь? - Он потряс ее за плечи и велел взглянуть ему в лицо. Анна повиновилась и тихонько лизнула его в щеку. - Все будет, как ты хочешь, хозяин. Их жизнь разбилась на две части. Были дни, когда Владимир уходил из дома, ездил в гости, занимался хозяйственными делами, проверял расходные книги, катался на лошади и удил рыбу в реке. И ночи, когда они принадлежали друг другу, и были одни в этом мире. Анна танцевала ему свои танцы, иногда пела песни, которые рвали ему душу, всегда засыпала на его руках и любила безо всякой оглядки на «можно» и «нельзя». Ему было спокойно с ней, хотя он до сих пор не знал, кто она и откуда взялась. Она не походила на обычную девушку, было в ней что-то особенное, но слишком бледная кожа не оставляла простора воображению, даже цыгане не могли иметь к ее появлению какое-то отношение. Когда Владимира не было, Анна всегда молчала. Она вообще полагала нужным говорить лишь с ним, и окружающие постепенно уверились в том, что новая подружка хозяина, неизвестно откуда взявшаяся на их голову - нема. Она всегда ходила по дому босиком, едва хозяин уходил, она торопливо стягивала чулки и башмаки и бегала босая. Ее ножки были такие изящные и маленькие, что, наверное, могли принадлежать лесной нимфе или ребенку. Слугам, конечно же, было известно об отношениях связывающих хозяина и девушку, но они предпочитали молчать, зная о суровом нраве Корфа. Из всего дома Анне приглянулась кухня. Она часто наблюдала за тем, как толстая повариха режет продукты и мешает в кастрюлях, она любила прислониться к теплой печи в уголке и заснуть, как полагала Варвара. Однажды на кухню принесли мороженую рыбу, она вырвала ее из рук слуги и закричала что-то чужим голосом на непонятном языке. Она упала на колени и залилась слезами, словно оплакивала близкого родственника. А потом оттолкнув от себя рыбину, выскочила из кухни вон. Владимир поймал ее, когда она выбегала на двор. Подхватил на руки, прижал к груди. - Что случилось, Анечка? Кто тебя обидел? Она мотала головой и отворачивала от него свое лицо. - Нет. Нет, нельзя, - говорила она торопливо, указывая в сторону кухни. Узнаю, кто это сделал… - пообещал себе Корф. И стал уговаривать возлюбленную отвлечься. - Ты снова без башмачков? Ты изранишь свои маленькие ножки. - Не хочу, - капризно насупилась Анна. - Я твой хозяин и я лучше знаю как надо, - слегка нахмурился Владимир. Он знал, как она любит расправлять ему морщинку меж бровей и целовать его, заставляя развеселиться. К тому же фраза про «хозяина», хоть не приходилась ему по нраву, всегда имела огромное влияние на Анну. Как бы они не дурачились, что бы она не выдумывала, едва хозяин велел ей остановиться, Анна бесприкословно подчинялась. Она подчинилась и в этот раз. Спустилась у него с рук, сама натянула чулки и тесные башмаки, пригладила чуть растрепанные волосы у зеркала, но не сменила свое настроение. Казалось, что Анна проделывает привычную ей работу через нежелание. Так же грустно она увернулась и от рук любовника. - Да в чем дело, черт побери? – рассердился Корф. - Рыба, - тихонько произнесла Анна, когда он поднял ее лицо за подбородок и требовательно взглянул в лицо. Поняв что больше ничего не добьется, Владимир оставил ее в комнате и побежал на кухню, где застал кухарку за разделыванием рыбины. Отныне и вовек он запретил при нем с Анной жарить и потрошить рыбу, упоминать рыбу и даже проносить ее мимо них. Само собой ставить блюда из рыбы к нему на стол тоже запрещалось. Кухарка переглянулась с недоумевающим слугой и оставила свое мнение о причуде хозяина и его полюбовнице при себе. К вечеру Анна успокоилась. И в жизни поместья Корфа установился мир, как оказалось довольно шаткий. Потому что с приездом в имение невесты хозяина Лизы Долгорукой все снова пошло вверх дном. Лиза приехала в карете, запряженной роскошными рысаками и через полминуты после ее появления в доме, все в нем зашевелилось, заходило, забеспокоилось. Слуги перетаскивали вещи Долгорукой в ее комнату, сама гостья сидела внизу с хозяином и, весело хохоча, пересказывала ему свои дорожные приключения. Они оба – Владимир и Лиза казались невероятно довольными друг другом, они пили вино из хрустальных бокалов и наслаждались своим разговором и обществом. Анна сидела на лестнице, подобрав под себя босые ножки, и с любопыством прислушивалась к доносящимся до нее голосам. Она отказалась спускаться, когда Владимир через слугу прислал передать ей, чтобы она шла с ним обедать. - Я познакомлю тебя с Анной. Мне кажется, вы подружитесь, - говорил он, блестя счастливыми глазами, которые Анна помнила в моменты единения с ним. Тогда он как безумный целовал кожу на ее животе и этот длинный уродливый шрам, он говорил ей про свою любовь и что никогда не отпустит ее от себя. Он рассказывал ей так много о своем детстве. Он любил ложиться ей головой на колени, чтобы она гладила его, а потом вдруг брал гребень с тем, чтобы самому расчесывать ее длинные послушные волны волос. Она думала, что знает о нем все, но она даже не догадывалась о том, что у него есть невеста и о том, что он на самом деле принадлежит другой. Анна убежала в сад, а оттуда, затыкая уши, в которых еще звучали отзвуки счастливых голосов в гостиной, к реке, возле которой ее однажды нашла Сычиха. Опустив горящие усталые ноги в прохладную воду, она грустно улыбнулась оказавшимся пророческими словам колдуньи. Закрыв глаза, она услышала шорох морских волн, набегающих на прибрежную гальку, услышала всплеск, с которым ее сестры всплывали наверх к солнцу. Лунной ночью они выходили на берег и, взявшись за руки, водили хороводы, славя свою владычицу. Как давно она не участвовала в этом таинстве, как давно не видела родных, сестер. Она согласилась носить на груди крест и ходить в этих непонятных мирских одеждах, она научилась отзываться на чужое имя, она забыла все: кем была до этого и положила свое прошлое, настоящее и будущее на алтарь своей любви. А он обманул ее. Он взял, что она ему предложила и ни жестом, ни словом не обмолвился, что ее жертва не нужна ему. Понуро Анна вернулась в дом, а, проходя коридором, с тоской увидела Лизу сидящую в одной рубашке на коленях у Владимира. Они оба были пьяны, Лиза что-то фальшиво пела под аккомпанимент одного выстукивающего по клавишам рояля пальца. Другой рукой она гладила Корфа по шее и притягивала его голову к своему обнаженному плечу, к которому он в свою очередь с охотой приникал. Замеревшая в коридоре девушка привлекла внимание обнимающейся парочки в гостиной. - Кто она? – хихикая, спросила Лиза. А Владимир неожиданно покрылся мурашками, и еле нашел в себе силы взглянуть в глаза стоящей напротив них Анны. Он выпустил из рук вожделенное фарфоровое плечо Лизы и осторожно натянул на него рубашку. Под взглядом Анны ему становилось неуютно, и он поневоле начинал чувствовать себя предателем. - А ну брысь, - прикрикнула Лиза, развеяв оцепенение, которое одновременно напало и на ставшего вялым Владимира и на белобрысую нахалку в коридоре. Она встала с колен жениха и, не допив вино до конца, выплеснула его остатки вслед убежавшей девчонке. Кажется, пока ее не было, ее место кому-то очень приглянулось. Дождавшись пока сердитая невеста наконец-то отправится спать, Владимир плотно затянул пояс своего халата и осторожно постучал в двери комнаты Анны. За все это время девушка ни разу не спала в своей отведенной ей постели, а сегодня ни слова не говоря сама ушла туда. У Корфа сердце кровью обливалось, когда он думал, как она там одна, не холодно ли ей, хорошо ли проветрена комната, не сыро ли. Анна открыла дверь сразу же, словно ждала его. И тут же отошла и села на постель. - Ну, как ты? – спросил он, усаживаясь на кровать рядом с ней. Она повернула к нему голову. Глупый вопрос, - понял Корф. – Прости, наверное, я был не прав, когда не сказал тебе. Она все еще продолжала смотреть на него своими огромными глазищами. Повинуясь порыву, Владимир обнял возлюбленную за плечи и притянул к себе. - Лиза – моя невеста. И после всего, что между нами было, я просто обязан на ней жениться. Но это ничего не меняет для нас. Ты любишь меня? Он опустил ее на кровать и, зажав руки, стал легко целовать ей лицо. - Я останусь с тобой… Навсегда… Пока не прогонишь. - С трудом подбирая слова, ответила Анна. А потом обняла его за шею и, подтянувшись к уху, прошептала: - Но я не смогу делить тебя с другой. - Черт! - Владимир вскочил с постели и забегал по комнате, полный разочарований. Анна следила за ним лежа на постели. - Я не могу отправить ее домой, ты понимаешь? На кону стоит слишком многое. Она – барышня. - Да, она не такая как я, - легко согласилась Анна. Корф цыкнул и снова забегал по комнате. - Я думал, что мы с тобой друзья. Мы понимаем друг друга как никто другой, но теперь ты предстала передо мной совсем иначе. В конце концов, я даже не знаю, откуда ты взялась. Я ничего о тебе не знаю. Анна аккуратно спрыгнула с постели и подошла к нему обнять. - Я, правда, люблю тебя. Всегда любила. Но не бойся, я уйду, как только ты прогонишь. Скажи мне, ты хочешь этого? Она пригнула его к себе и теперь почти касалась своими зовущими губами его рта. Она получила слишком большую власть над ним. Всего несколько бессонных ночей в ее объятиях и он перестал ощущать себя вне нее, перестал чувствовать что-то и кого-то. Сегодня, когда он был с Лизой, он не получил обычного удовольствия от общения с ней и объятий. А ведь они были так давно знакомы. Между ними все давно было решено, и в их отношениях не было места кому-то иному. Даже Ей. Она околдовала его, заморочила, а ведь он в самом деле не знает, кто она такая. Прибыла из ниоткуда. Надо как-нибудь распросить Сычиху… Увидевшая его сомнения Анна так и не коснулась его, только немного потерлась о него, как кошка. - Хорошо. Скажи мне! - Уходи, - послушными губами вымолвил Владимир и отвернулся. - Прощай! За ней тихонько затворилась дверь. Не удивившийся Корф улегся на постель, все еще хранившую ее запах, она действительно была плохо проветрена и была чуть сырая. Но он обратил на это так же мало внимания, что и Анна. Зарывшись в ее подушку, он прикрыл глаза и незаметно провалился в сон. Утром ее нигде не было. Корф обошел весь дом, методично осматривая комнату за комнатой, не исключая кухню и помещения, где спали дворовые. Он лез в сундуки, не ленился наклоняться под мебель, искал ее в больших кастрюлях, а затем перешел на службы – конюшню, прачечную, мельницу… Анна никогда сама не подходила к лошадям, она их словно боялась, но он порылся и в соломе для скота. Прошел каждый куст в саду, потеряв терпение и наполняясь паникой, позвал к себе управляющего и велел ему снарядить несколько человек на поиски Анны. Пройдоха сделал вид, что не понял о какой Анне идет речь, но послушно стал во главе небольшого поискового отряда. Отмахнувшись от обратившейся к нему с чем-то Лизы, он безостановочно бегал по дому и двору, отказывался от пищи и воды. Чем больше проходило времени, тем больше волновался Владимир. Он вспоминал вчерашний разговор с девушкой, то, как небрежен и груб он с ней был, как она просила его прогнать ее, и обещала больше не беспокоить. Он со страхом думал, куда она могла подеваться. После приезда Анна ни разу не покинула границы его имения. Куда же она могла пойти, куда? Очевидный ответ всплыл в уставшей от поисков голове – Сычиха. Наверное, гадкая ведьма насильно увела девочку обратно к себе. Она будет настраивать ее против меня, возможно даже соврет, что ее там нет. Нельзя ей верить! Ворвавшись в избушку тетки, Корф пробежался там вихрем, перевернул горшки и мебель, лез на печку, ревел, словно раненый бизон – Где она? Куда ты ее дела? Сычиха следила за ним, взволнованно всплескивая руками. - Какая Анна? Я не знаю никакой Анны? Ее тут нет, разве ты не видишь? Остановившийся на минуту племянник с трудом переводил дух, затем сердито дернул задвижку подпола под вытертым ковриком, распахнул дверцу и ни получив ответа на очередное: «Анна, ты здесь? Отвечай мне», так же уверенно полез вниз в темноту. - Я все равно знаю, что она здесь. Больше негде. Ворчал он, мало обращая внимания на жалостливо глядящую на него старуху, когда и это не принесло нужного результата. Потом обернулся на нее, дыша, как загнанная лошадь, и толкнул дверь наружу. Анна не появилась ни на следующий день, ни через два, ни через неделю. Она исчезла, канула в неизвестность, и это было самым мучительным. Хотя, нет. Жестоким и мучительным оказалось то, что никто в имении не может припомнить маленькую босоногую подружку Корфа. Она провела в его доме немногим больше месяца, а между тем все, начиная от прощелыги-управляющего, и до грозной поварихи на кухне, делали странное лицо, когда он спрашивал у них, куда, по их мнению, могла пойти бедная девочка. Варвара отворачивалась в сторону, горничные стыдливо краснели, управляющий ухмылялся в рыжие усы, на словах уверяя барина, что ни про какую Анну-крепостную и слыхом не слыхивал. - Да как же, милейший, мы же с вами в прошлом месяце сами ее в книгу оформляли задним числом. - Извольте поглядеть, ваше благородие, никаких записей. За нужное число расходная книга действительно была девственно чиста. Владимир не мог ничего понять. Ну не приснилась же ему она, в самом деле. Разговор с Лизой, наконец, заставил его расставить все точки над «и». - Володя, я не понимаю тебя в последнее время, – капризно заявила молодая женщина. – Ты начинаешь ставить меня в неловкое положение своими бесконечными распросами про какую-то Анну. У нас никогда не было крепостной под таким именем. И да, девушка с таким именем тоже никогда не появлялась в этом доме. Я волнуюсь за тебя. Может быть нам стоит обратиться к врачу? Неужели я схожу с ума? – поневоле под давлением начал задаваться себе вопросом Корф. Анны никогда не было, она мне просто приснилась. Но как же явственно было это видение. Закрыв глаза, я и сейчас могу припомнить ее гладкую чуть солоноватую кожу под моими руками, огромные распахнутые мне навстречу озера глаз – то веселых, забавляющихся, то грустных, то затянутых дымкой желания. Если это было не по настоящему, почему я проснулся. Как я мог прогнать свой чудный сон? Владимир стал задумчив и грустнел день ото дня. Исчез тот бойкий, настырный молодой человек от которого не было проходу соседским дочкам. Не было больше эмоционального хозяина, временами сердитого со слугами, временами весело спускающего им оплошности и проказы, пропал вдумчивый и серьезный барин, любивший погреть косточки у ночного камелька за чтением хороших стихов, и мгновенно раскусывающий затеявшего новую каверзу управляющего… Он стал пить, много без меры. Почему-то решил, что пьяный мираж приблизит его к Анне, но ничего не выходило. Он запирался в кабинете, крушил там все что мог, пил, никогда не закусывая и почти ничего не съев, потом валился на диван и засыпал, пока двое слуг не тянули его в спальню. Через какое-то время они перестали убирать кабинет, все ценное там он уже разбил, а наведенный порядок приводил его в состояние бешенства. Потом из дома уехала Лиза. Ей прискучило общение с человеком, который не слышал и не желал слушать ее, а уж делить стол и постель с пьяницей, от которого разило на расстоянии, тем более. Прислуга особо не церемонилась с хозяином, который пока его укладывали, ругался как последний конюх, и норовил обязательно кого-нибудь ударить или что-то разбить. Повариха перестала задумываться о блюдах, которые готовит. Однажды она презрела запрет Корфа, и к нему на стол поставили жареного судака. Никто не думал, что он действительно будет его есть. Скорее всего перевернет на пол, как и все остальное до этого. А Владимир, который разъярился от этого явного ему неповиновения и внезапно протрезвевшими глазами заметил, как поспешно со стола убирают рыбу, неожиданно пришел в себя. Что я делаю? Почему все изменилось? Где Лиза? День ото дня я уничтожаю себя, наполняя себя жалостью, прихожу в животное состояние. В тот же день он бросил пить. И меньше чем через неделю изрядно похудевший, в болтающемся на нем костюме, слегка отекший, но уже полностью трезвый Владимир Корф выехал из имения по направлению к Петербургу. В столице он снова сошелся со старыми друзьями, потихоньку стал налаживать свою жизнь, посещал балы и ходил в гости. Однажды кто-то из приятелей повез его с собой на маскарад по случаю помолвки наследника престола. Лениво прогуливаясь между чинно идущими, танцующими и пьющими гостями, Владимир только делал вид, что отпивает из бокала шампанское, мило улыбался знакомым, немного флиртовал со светскими прелестницами – в общем, развлекался. А потом вдруг, словно удар током. Он увидел молодую девушку с темными волосами и бархатной полумаске, и эта девушка была – Анна. Желая окликнуть ее, он подошел ближе, но она снова как райская птичка – слишком заметная в море шумных гостей, ускользнула от него. Владимиру показалось, что она зашла в одну из пустых комнат дворца. Отправившись туда за ней, он неожиданно прервал ее разговор с невысоким плотным мужчиной. - Послушай, пойми, между нами больше ничего не может быть. - Но Александр, любовь моя... - Анна! Они обернулись на вошедшего незнакомца, мужчина сразу сделал шаг вперед, словно желая скрыть свою спутницу, и сердито спросил: - Кто вы такой, что решились нарушить мое уединение? Извольтесь представиться. Корф преклонил голову и назвался. Незнакомец с подозрением поинтересовался, не из придворных ли тот, и, получив отрицательный ответ, облегченно перевел дыхание и снял свою маску. - Я наследник Александр Романов. Сударь, вас мне послало само небо. Владимир поклонился и снова сделал попытку подойти к стоящей за ним женщине. В этот раз Романов не противился этому, наоборот, вывел ее вперед, сорвал с ее лица маску и коротко сообщил - Моя любовница, Ольга Калиновская. Женщина была красива, она была похожа, но она была не Анной. Корф испытал жуткое разочарование и сделал пару шагов назад, собираясь покинуть их. - Простите. - Куда вы? Корф, я хочу попросить вас об одолжении. Никто во дворце не должен знать, что она здесь. Вы понимаете? Моя невеста, гости… разразится грандиозный скандал, если ее здесь увидят. - Я никуда не уеду, Саша, - тихим надрывным голосом заявила Ольга. – Я не для этого преодолела столько препятствий, ехала к тебе, чтобы сейчас ты послал меня обратно. - Пойми, Оля, между нами ничего больше не может быть. Я связан словом, обязательствами по отношению к другой женщине. - Я не прошу тебя жениться, - визгливо выкрикнула она. Как все это было похоже на его последний разговор с Анной, той которой никогда не существовало. Он тогда тоже говорил про Лизу и про то, что связан с ней словом… Изничтоженый собственными болезненными воспоминаниями, которые как он теперь знал не более чем бред его воспаленного воображения, Корф снова сделал несколько шагов к дверям с намерением уйти. - Корф! Увезите ее отсюда, умоляю вас, - говорил меж тем наследник, с трудом отрывая припавшую к нему женщину от себя, - Поймите же, ей грозит опастность. Вы просто обязаны!.. - Простите, ваше высочество, я ничего никому не должен. Склонив голову вниз, Владимир так же резко выпрямил ее обратно и, не продолжая более, вышел вон. Он видел сон, он знал, что такое может быть только во сне. Он снова был в своем имении в Двугорском, стоял возле реки и смотрел на воду, в которой шаловливо резвились мелкие рыбешки. В глубине ему вдруг показалось, словно кто-то есть. Оно шумно вздыхало и ворочалось, нарушая водную гладь. - Видишь, тебе плохо. Также плохо, как и мне. Зачем ты прогнал меня, зачем? Внезапно в реке что-то плюхнуло, и на поверхности показалась головка Анны. - Зачем? – снова жалобно спросила она, истекая слезами, катящимися по ее мокрому лицу. Затем повернулась, прыгнула. На секунду в воздухе мелькнуло ее гибкое совершенное тело и … хвост. Испугавшись, Корф вскрикнул и проснулся. Еще несколько дней промаявшись в Петербурге Владимир был вынужден вернуться в имение. Странный сон все никак не давал ему покоя. Но его Анна никак не могла быть русалкой. К тому же во сне вместо пары стройных ножек у нее был отвратительный хвост. Немного поразмыслив, Корф пришел к выводу, что хвост этот конечно не был столь уж отвратительным, и он тоже был вполне гармоничен и даже в некотором роде красив. Просто соединить в его голове его и Анну казалось невозможным. А может ему просто показалось? Он и видел-то ее самую минуту, может быть вместо нее в воздухе мелькнуло что-то другое, Анна испугалась и исчезла? Так не могло больше продолжаться. Уверенный, что сон и слова, сказанные ему Анной, могут привести его к девушке, он, боясь самого худшего, велел управляющему выделить ему людей, которые прошарят дно реки в поисках ее тела. Может быть Анна умерла? Если так, я должен похоронить ее по-человечески, и хотя бы так отплатить ей за доброту ко мне. Двое рыбаков послушно полезли в воду, но трупа не нашли, а вглубь идти побоялись. - Ежели что, ее саму бы давно на берег выбросило, - сказал за них управляющий, - А вы, ваша милость, не гневайтесь, но люди дальше пойти не смогут. Гиблое то место, говорят, даже лодки посреди дня пропадают. Так ни с чем, Владимир продолжал большую часть времени проводить у реки. Однажды он увидел свою старую тетку Сычиху, которая ходила по берегу в поисках улиток или еще чего-то что могла бы сварить себе на обед. Выглядела она довольно потрепанной, ветхой, какой-то даже не страшной, а жалкой, когда ходила с длинной клюкой, бормотала себе под нос, и по-стариковски обрадовалась племяннику. Корфа неожиданно заела совесть – он-то жил на всем готовом, а тетка… Ладно, пусть она прожила жизнь совсем не так, как надо было, но грехи свои уж искупила сполна. А кто старое помянет… - Знаешь, а я ведь Анну тогда здесь нашла, - сказала Сычиха, стыдливо пряча глаза. - Маленькую, бледную, раздетую я взяла ее к себе. И если бы не ты… В ее выцветших от времени глазах блеснули слезы. - Зачем ты солгала мне тогда, когда я спросил тебя о ней? Сычиха повинилась, что сама мало, что знала о девушке. А говорить о ней, как о настоящей ей княгиня Долгорукая запретила. Когда Анна только пропала ее Лиза ей записку написала, что, мол, девушка для тебя слишком много значит. Мать с дочерью быстро решили, как тебя за измену проучить - просто внушая, что тебе все привиделось. Они и слуг всех застращали, и меня вон, управляющему много денег предложили, знали же как он до них охоч… Потом Лиза думала, что все по-прежнему станется, она за тебя замуж пойдет, в доме твоем хозяйкой станет. Этим-то она всех и пугала, мол, продам всех, да уволю, жизни никому прежней не будет. Тебе даже какую-то дрянь велели готовить, чтобы ты стал послушным с ней да ласковым, и Анну поскорее из мыслей прогнать. Но я наотрез отказалась родного племянника травить. Какими бы не были наши отношения… А ты, вишь, и сам все ее планы порушил… - Скажи, тетя, ты думаешь, княгиня с дочкой к Аниной пропаже руку приложили? Сейчас в глазах Корфа горел недобрый огонек по отношению к семейству своей бывшей невесты. Сычиха помолчала, пожала плечами, мол, не знает. - Я своего мнения не изменю все равно, - произнес Владимир через некоторое время, вставая с берега и подавая руку старой женщине, - А ты тетя со мной пойдем, хватит уже вражды и имя это глупое позабудем. Через две недели в усадьбе появился еще один жилец. Бежавшая от гнева императора и брошенная на произвол судьбы собственным любовником Ольга Калиновская добралась до Двугорского уезда. Владимир встретил ее во время одной из своих ставших постоянными прогулок по лесу. Возвращение тетки не принесло в его душу желанного покоя, он вел все такую же полную уединения жизнь, и чаще под предлогом охоты, без устали бродил тут и там. Спал он теперь все больше в кабинете, в спальню Анны не смел и сунуться, да и в собственной его одолевали нелегкие воспоминания. Потеря девушки, с которой он не желал смириться, заставляла его все чаще возвращаться к разговору с теткой на берегу и к странному сну о русалке. А что если все это правда? Стоящая над обрывом девушка в очередной раз напомнила ему Анну. Замеревшему сердцу пришлось испытать немало боли, прежде чем расцепивший зубы Корф обратился к незнакомке. - Что вы здесь делаете, хотелось бы мне знать? Его тон был недоброжелательным. Она обернулась и взглянула на подошедшего. В ее взгляде не было ни капли страха, только досада, что он ей помешал. - Надеюсь, вы понимаете, что пересекли границы моих владений. И, так или иначе, я за вас отвечаю. Восторга это у него, как видно, не вызывало. Обиженная на весь мир Калиновская усмехнулась. - Меня зовут Ольга. - Я помню. Она слегка прикрыла глаза и снова вскинула их на него. - Отлично, тогда вы знаете, кто я, и что у меня нет выбора, - властно заявила она. - Вы должны были уехать. Не думаю, что дорога на Польшу проходит через мое поместье. - Боитесь? Ее холеное надменное лицо можно было бы назвать красивым, если бы не зло прищуренные глаза. - Поймите, - спустя минуту сказала Калиновская, как бы извиняясь за свое поведение, - Мне некуда ехать. Императрица подобрала мне мужа – дряхлого старика. И я скорее умру, чем лягу с ним. Корф молчал, словно призывая ее объяснить ему, чего ради он должен вмешиваться. - Я убежала от конвоя. Недалеко от границы на нас напали разбойники, лошади понесли, карета перевернулась… Потом я нашла свою приятельницу, которая помогла мне выправить документы на имя Елены Болотовой – вдовы… Потом я инкогнито приехала к подруге и на счастье, - Ольга криво улыбнулась, - стала свидетельницей ее «теплой» встречи с наследником престола Александром. Все эти разговоры о невесте, о долге… вы понимаете, все это было ложью. Он просто хотел избавиться от меня, потому что уже нашел замену. Ольга, нервно кусавшая губы, разрыдалась. - Мне некуда идти, я никому не нужна, не лучше ли покончить со всем разом? – она громко всхлипнула и сделала шаг к обрыву. - Постойте. Я должен вам сказать… - воспользовавшись заминкой, Корф резко дернул ее за руку к себе и крепко обхватил за талию – Вы нужны мне, - тихо шепнул начавшей вырываться у него девушке, обнял и нежно прикоснулся поцелуем к ее губам. Обмякшая у него в руках Ольга замерла, а потом вдруг ответила на его поцелуй со всей страстью. Чутко спящему Владимиру показалось, что его кто-то зовет: «Приди ко мне». Разорвав паутину сна, он осторожно, чтобы не разбудить спящую рядом с ним Ольгу, встал, оделся и вышел в холл. «Иди ко мне», - снова послышался ему тихий голос, - «Иди на речку. И сделай то, что должен. Ты же знаешь что.» - Анна? – переспросил он клубящуюся тьму. - Иди! Повинуясь ласковому голосу, Корф пошел к реке. Там на залитой лунным светом водной глади снова прыгали и играли мелкие рыбки. - Иди к нам, иди! – манили они его, указывая путь в глубину. - Вы отведете меня к Анне? Отведете меня? - Да, хозяин. Она ждет тебя. У нас долгая дорога. На миг задумавшись, Владимир вспомнил слова Ольги, которая сидела прикрытая простыней на постели и, крутя пальцем каштановый локон, говорила устремив взгляд куда-то сквозь него: - Возможно, Александр – чудовище. Возможно я никогда не смогу простить его обман, но стоит ему только позвать меня, хотя бы намекнуть, что мы снова сможем быть вместе… Мне все равно кто он, все равно где и когда, я пойду за ним, или поползу, если у меня не станет сил идти… Тогда Владимир только дернул губой. Их отношения с Ольгой ни для кого из них ничего не значили, и если бы ему только пообещали, что он снова увидит Анну… Скинув тяжелые сапоги, Корф храбро шагнул навстречу неизвестности. Исчезновение хозяина поместья взволновало всю округу. Никто не мог с точностью утверждать, что найденные на берегу сапоги принадлежали утонувшему в реке Владимиру. Через пару дней приехали княгиня Долгорукая с дочкой. Они повели себя в доме как хозяйки, заявив, что имение принадлежит им. В гостиную шурша шелковыми юбками спустилась Элен Болотова, и надменно улыбнувшись тонкими губами протянула им дарственную подписанную рукой наследника. Долгорукие возмутились, стали махать руками: - Да кто вы такая? Мы знать о вас не знаем. И моя дочь… Ставшая свидетельницей скандала Сычиха, в действительности Надежда Васильевна Корф, мнением которой никто не интересовался и которую никто из споривших женщин не принимал всерьез, тихонько вышла из комнаты. А ночью, ей стоящей без сна у окна, показались мелкнувшие в стороне реки тени. Пробравшись за ними, Сычиха увидела прощающегося с родными местами бесплотного Владимира. Но едва она открыла рот, чтобы назвать его по имени и обнаружиться, со стороны реки вышла девушка. Анна! - Ты все, любимый? – спросила она, погладив его по щеке. В ответ он ласково прижал к себе ее ладошку и обнял, - Да. - Тогда пойдем. Море далеко. Сычиха пропустила мгновение, когда идущая рядом с ним Анна переместилась к нему на руки, качнула серебристым хвостом и, раскрыв водную толщу, пропала вместе с ее племянником. - Ну, счастья вам, дети тогда, - сказала оставшаяся одна Сычиха, перекрестила место, куда они исчезли, и заплакала. И пела русалка: «На дне у меня Играет мерцание дня; Там рыбок златые гуляют стада; Там хрустальные есть города…» Так пела русалка над синей рекой, Полна непонятной тоской; И, шумно катясь, колебала река Отраженные в ней облака.