Брачные оковы

Автор: Gutalina Рейтинг: PG-13 Жанр: мелодрама «Моя бесконечная благодарность Марусе за ее множественную бету» А дом снова окунулся в очарование музыки. Она завораживала и манила. В ней были и переливы ручейков, и пение соловья в летней ночи, шум травы и запах расцветающих весной цветов… При первых же звуках Владимир вскочил с тахты и, стараясь производить как можно меньше шума, почти на цыпочках пробежал к столовой. Играла, конечно же, Анна. Это могла быть только она. В светлом домашнем платье, волосы чуть присобраны на затылке. Голова слегка откинута назад, глаза прикрыты, как в любовной истоме. Она целиком ушла в свой мир – волшебный мир аккордов и пассажей. И до него никакого дела. Ну что ж, ему остается лишь подслушивать у дверей, и красться по коридорам как вору. Все также осторожно он приоткрыл дверь и пробрался в комнату. Уже хотел тихонько присесть на диван, но не успел. Игра резко оборвалась, пианистка замерла, и по ее внезапно напрягшейся спине он понял - она знает, что он здесь. Вроде бы больше незачем играть в шпионов, пора снимать маски. - Ну, что же ты остановилась, играй, - его голос звучит несколько грубее, чем хотелось бы. Она молчит. В ответ ни словечка. - Играй же. Теперь проявилась более настырная нотка. Все его бешеное упрямство. Хотя она еще упрямее. Все так же не двигается с места, не произносит ни звука. Он ей безразличен или противен. Одно из двух. И сам не знает, что предпочел бы. Подходит, встает за ее спиной, кладет руки ей на плечи. Затем его руки касаются ее волос. - Аня! Анечка! Это уже не голос, это стон. Как же я устал от нашей битвы, как же мне надоело наше противостояние. Пальцами рук он чувствует нежность ее кожи. Щеки, ушки, шею. Если бы она только повернулась, если бы показала хоть единым жестом, что все еще неравнодушна к нему. Он опускается позади нее на колени и мягко разворачивает ее корпусом к себе. Казалось бы, она поддается. Руки соскальзывают с клавиш, губы приоткрываются ему навстречу... Еще мгновение - и ее голова склонится к нему. - Аня! О, нет. Только не это. В собственном доме не найти покоя. Родной отец ходит за ними просто по пятам. Никогда бы не подумал, что добрейший, милейший Иван Иванович будет ему такой помехой. - Володя! А взгляд такой удивленный. Ну, никакого понимания, даже искры. - Анечка, а ты больше не будешь сегодня заниматься? - Наверное, нет. Она бросает виноватый взгляд на поднимающегося с колен Владимира. - Но тебе нужно позаниматься. Хотя бы еще чуть-чуть. - Я позанимаюсь. Возможно. Чуть позже. - Ну и ладно. Отец, явно обижаясь, торопливо шаркает по полу подошвами домашних туфель, покидая комнату. Они снова одни. Но момент упущен. Все волшебство потеряно. И Анна чувствует себя виноватой. - Мы плохо с ним поступили, - тихо говорит она. - Но мы же не выгоняли его. - Нет, но он почувствовал себя лишним. Легко опираясь на его руку, она встает со скамеечки и уходит вслед за бароном. А вот теперь он уже один. Как всегда, как обычно. Анна помчалась уговаривать барона не дуться. Последнее время он ведет себя как малое дитя, которому без опеки Аньки не прожить и минутки. Плутовка же радуется лишнему поводу досадить ему. А как же еще, ее обаянию невозможно противостоять. Он возвращается в комнату и застает там Анну. Она сидит на постели, разглаживая на коленях юбку. Кажется задумчивой. - Ну, как отец? Весь во власти твоего обаяния? В горле появляется какой-то комок. Господи, сколько же прошло времени, с тех пор когда она вот так же сидела на его кровати и пыталась покорить его силой этого своего обаяния. А он ради ее единственной улыбки был готов на все. Нет, она еще и улыбается. И этой светлой нежной улыбке невозможно противостоять. И Владимир улыбается в ответ. Хотя выходит, наверное, и вполовину не так красиво. - Что? - Иван Иваныч просил предупредить, что мы едем на бал к Потоцким. - Мы, это, конечно, вы с отцом? Слегка наклоняет голову. - А тебе никогда не приходило в голову пойти на бал со мной, или хотя бы предложить мне пойти с вами? - А зачем? - Зачем? - возмущается он. - Ну да. Тебе же всегда скучно. Тебя все раздражают, тебя тянет домой, и большую часть времени ты сообщаешь об этом всякому, кто готов тебя слушать. - А тебе доставляет удовольствие крутиться в гуще массы разряженных и лицемерных людей. Щеголи будут шептать тебе комплименты, приглашать на танцы и зажимать в темноте. - Ну, вот видишь. Ты всегда и во всем видишь плохое. - Я не хочу, чтобы ты ехала. Он просит ее. Она ведь может послушать его хоть раз. Прислушаться и не поехать. Отказаться. Сказать, что болит голова и послать записку, что не будет на балу. Ну, пожалуйста. - Я не могу. Твой отец ... - Мне нет дела до забот моего отца. Я не хочу, чтобы ты ехала. - Вот поэтому мы и не можем понять друг друга. - Мы можем. Ты не хочешь понять меня. - А тебя невозможно понять. Ты жестокий, самолюбивый и эгоистичный. - Прекрасно. - Прекрасно. Я ухожу одеваться. - Ну и давай. Одень что-нибудь вульгарно-безобразное. Чтобы все они пялились на тебя, чтобы восхищенно говорили, как ты сегодня красива. - Владимир, ты просто глуп. - А ты – само совершенство ... - Я знаю. Анна снова улыбнулась, и пока он не успел добавить что-то к своей речи, упорхнула из комнаты. Ну, вот и все. Любить женщину - неблагодарное занятие. Она всякий раз поступит по своему, тебе наперекор! Отправившись к другу Мишелю, чтобы поболтать с ним, хоть как-то коротая время до ее возвращения, Владимир застал его почти в дверях. И он на бал, и тоже к Потоцким. Репнин предложил ему присоединиться, и Владимир, благодарный другу за его предложение, только заехал домой переодеться. Откинувшись на мягкую спинку сиденья кареты, он думал, какие лица будут у Анны и отца, когда они его увидят. И как он подойдет - небрежно болтая с какой-нибудь красоткой или сделав вид, что случайно столкнулся с ними в галерее. Мишель продолжал что-то рассказывать, по его мнению, весьма интересное. Но дворцовые интриги совершенно не волновали Владимира. - Удачи тебе, - напутствовал Репнин, когда они уже подъехали к особняку. - И тебе того же. И вот любезные как всегда граф и графиня проводят их внутрь. Конечно, адъютанту его высочества большие почести. Ходят слухи, что на балу сегодня ожидается Наследник. Да пусть хоть сам император – Владимиру нет до этого никакого дела. Ну и конечно же, все в масках. Дамы в платьях с декольте близким к неприличным. Кавалеры так и вертятся вокруг них, вьются, как пчелы. Так шумно, и душно и все пропахло парфюмом. А где же его ненаглядная? Отец стоит с кем-то в стороне. Вероятно, старый друг. А Анна... Она танцует. И выглядит довольно счастливой. Могла бы хоть притвориться, что огорчена его отсутствием. Пробегающий мимо официант останавливается, передает ему шампанское. Потом еще. Не зная, что на уме у этой женщины, Владимир был намерен указать ей ее место. Подходит. Кладет тяжелую руку на плечо. - Простите, сударь. Эта дама с вами больше не танцует. - Вы, верно, шутите? - Никоим образом. Пожалуйста, пойдем со мной, - обратился он к даме. - Вы в своем уме, сударь? Куда вы ее ведете? - Не ваше дело. - Позвольте. Они толкают друг друга, отпихивают локтями. - Но постойте же. Зачем вы к нам прицепились? - Нет, - это восклицает она. - Прошу вас. Здесь не место. Ее глаза блестят в прорезях маски. Они заходят в первую же открытую комнату. Владимир полон негодования. - Я не позволю вам и дальше находиться в обществе моей жены. - Вашей жены? - тот бросает угрожающий взгляд на женщину в маске. - Он ошибается. Наверное, вы перепутали меня с кем-то. - Я не могу ошибиться. Вы - Анна Корф, моя жена. Не так ли, милая? Мы уезжаем, сейчас же. Он протягивает руки к ней, она отскакивает от него, и перебегает к своему кавалеру. Тот встает перед ним, выпятив грудь и Владимир, видя перед собою препятствие, толкает его, довольно ощутимо. - Пойдите прочь. Оставьте нас. - Но я не Анна. Девушка дергает тесемки своей маски, которая запутавшись в ее волосах, поддается не сразу. А когда девушка оборачивается к ним снова, Владимир видит перед собой незнакомку. - О, нет. А где она? Где моя жена? Он подлетает к этой, казалось бы, так похожей на Анну девушке и начинает трясти ее за плечи. - Вы с ума сошли, оставьте мою даму. - Когда она скажет, где моя жена. - Она не может знать этого. Ищите вашу пропажу в другом месте. Голос незнакомца полон угрозы, стали, а теперь еще и насмешки. - Вы не смеете так отзываться о моей жене. Вы - негодяй, сударь, - немного помедлив, сообщает он маске. - Я вызываю вас. Уголки губ мужчины ползут вниз. - Я принимаю ваш вызов, сударь. А теперь назовитесь, чтобы я знал с кем мне предстоит поединок. - Барон Корф к вашим услугам, - Владимир резко вскидывает голову. - Ну, а меня, я думаю, вам не надо представлять. С этими словами последняя маска снимается. И перед удивленным и ошарашенным Корфом предстает наследник престола. Наслаждаясь реакцией Владимира, Александр улыбается. - Я прибыл сюда инкогнито и не хотел, чтобы меня узнали. Просил Ольгу хранить молчание - он кивнул на свою прекрасную любовницу. - Но, как назло, она показалась вам похожей на вашу жену. - Я прошу прощения, ваше высочество. Произошла досадная ошибка. - О, вижу вы теперь совсем не тот орел, что несколько минут назад. Вы трусите. - Никогда и никто не смел называть барона Корфа трусом. Мой вызов остается в силе. - Как вам угодно. Вы просто раньше времени покинете вашу прелестную жену. Прощайте. Мои секунданты найдут вас. И он ушел вместе с Ольгой. Владимир потер виски. За плотными дверьми послышался какой-то шум и чьи-то крики – «Браво!» Рояль зазвучал с новой силой, и он услышал отголоски пения Анны. Дверь распахнулась перед ним как раз в тот момент, когда он собирался ее открыть. - Владимир! Мишель Репнин казался взволнованным сверх меры. - Я всюду ищу тебя. - Зачем? - он, с трудом взяв себя в руки, пытался понять, что может от него понадобиться другу. - Я не успел к началу представления. Увы, дела государственной важности. Но там поет девушка невероятной красоты. Ты, может, знаком с ней. - А если да? - Попрошу меня представить. Она - волшебная. Она... - Мишель, уволь меня. Все скажешь даме. - Ладно. К сбежавшей с импровизированной сцены вниз Анне они подошли вдвоем. - Мой друг, Мишель Репнин. - Анна, - представил он их друг другу. Анна слегка опустила глаза, Мишель напротив, так и вылупился на нее. - Позвольте танец? Анна посмотрела на Владимира, спрашивая разрешения. Он ей кивнул. - Я к отцу. Но Иван Иваныч не дал сыну и слова вставить. - Как Аннушка нынче пела, ты слышал? Такой успех, Володя. Такая удача. - Я не понимаю, о какой удаче идет речь, отец. Помнится, я и раньше говорил, что против того, чтобы Аня пела. - Но у нее же талант. - Она может петь у меня в гостиной, дома, наконец, когда ей этого захочется. - А ты несправедлив, Володя. Ты эгоистичен. - Каков есть. - Нет! - Иван Иваныч поднял вверх палец и глубокомысленно изрек: - Такой талант, как у нее, нельзя зарывать в землю. И потом... Потоцкие так просили. - А если завтра ее еще кто-нибудь... - вскричал он. - Ладно. - И так же внезапно умолк. - Делайте, что хотите. Все равно вам обоим нет до моего мнения никакого дела. Он отвернулся, взял с подноса очередной бокал и слегка пригубил шампанское. Анна кружилась в вальсе в объятиях Репнина. Она казалась очень довольной, выражение невероятного восторга не сходило и с лица Михаила. Владимир усмехнулся своим тайным мыслям. Невесело усмехнулся. Когда Михаил подвел ее к отцу, Корф-младший, ловко поддев свою руку под локоть Анны, оттащил ее в сторону. - Может быть, достаточно флиртовать с ним у меня на глазах? - дерзко блестя глазами, спросил он. Анна задорно ему подмигнула. - Я тоже тебя люблю, - полушепотом, с придыханием сказала она. - Тогда, может, уже поедем домой? - воодушевился супруг. Она пожала плечами. - Думаешь, Иван Иванычу достаточно на сегодня? - Думаю, на сегодня нам всем уже хватит. Она задорно улыбнулась ему, отхлебнула из его бокала глоточек шампанского и вытянула свою руку. - Мы уже уходим, - нараспев сказала она, обращаясь к Мише и барону одновременно. Оба оказались этим страшно недовольны. Иван Иваныч состроил недовольную мину, выпятив нижнюю губу, и тут же повесил нос. Репнин расстроенно сморгнул, поклонился и отошел. Ночь прошла спокойно. Едва занялся рассвет, Владимир вылез из теплой постели и, ласково погладив теплое плечо жены, стал одеваться. Пришедший Михаил застал его на стрельбище. Владимир стрелял в бутылки и тарелки, и звон битого стекла лишь на секунду отставал от звука выстрела. - Только не говори, что у тебя с утра плохое настроение, - начал Репнин, пробираясь по груде битых осколков. - У меня плохое настроение, - согласился Корф, невесело отвечая на рукопожатие друга и прицеливаясь в следующую бутылку. Михаил помедлил совсем чуть-чуть, чтобы сообщить свою новость. - Я был во дворце... Александр мне рассказал о вашей дуэли. - Ну и? - казалось, совсем не удивился тот, - Будешь меня вразумлять. - Мне незачем это... - начал Репнин, но потом сорвался - Хотя тебе необходима приличная трепка. Ты хоть соображаешь, что натворил? Владимир пожал плечами. - Ты знаешь, на что себя обрек? - Наверное, на медаль, врученную посмертно, - попробовал пошутить он. - Шутник! Ты должен ехать к Александру, немедленно, слышишь. И просить у него прощения. Умолять, если понадобиться. - Я не сделаю этого. - Зная, что при любом исходе дела обрекаешь себя на смерть, а своих близких на явную опалу? - Он усомнился в моей чести, а я не могу этого стерпеть. - Ты сможешь стерпеть даже оплеуху, если понадобится. Подумай об отце. - О нем уже есть кому позаботиться. И вообще, друг, пойдем-ка выпьем чаю. Владимир отдал пистолет подошедшему слуге и, похлопав Репнина по плечу, повел с собой к дому. - Мне не до чаев, прости, - Михаил отвернулся, придерживая лошадь, на которую собирался сесть. - Подумай о том, что я тебе сказал. Корф сделал вид, что не услышал. - Владимир! - услышал он мелодичный голос Анны. - Где вы, с утра не могу найти. - Анна! - Мишель встрепенулся на лошади. - Она живет здесь, с тобой? - Если помнишь, мы вчера уезжали вместе. Кстати, она - моя жена, - спокойно дополнил Корф. Михаил сглотнул и перевел взгляд на бегущую к ним девушку. Её юбку парусом раздувал внезапно налетевший ветер. - Счастливчик! - только и сумел вымолвить он. Владимир повернул голову и, наклонив ее вбок, послал супруге нежную улыбку. - Подумай о ней, если нет дела до отца. Что станет с ней, когда тебя не будет? С этими словами князь Репнин пришпорил лошадь и, не дожидаясь Анны, умчался вдаль. - Кто это был? Князь Репнин, кажется? - спросила подбежавшая Анна, которую Владимир тут же поймал в кольцо своих рук. - Он, - подтвердил супруг, целую свою жену в макушку. - А зачем он приезжал? Почему ты не пригласил его к столу? - не утихала Анна. - Не знаю. Он слишком влюблен в тебя, а я не потерплю конкуренции. Анна игриво хлопнула его по рукам. - Я, кажется, еще не ваша собственность, барон. - Еще какая моя, - засмеялся он, снова обнимая Анну и прижимая ее к себе. - Иван Иваныч собирается ехать в деревню, - неожиданно безо всякой связи с предыдущим разговором сказала она. - А мы собираемся его останавливать? Владимир посмотрел ей в глаза и прочел в них уверенное и твердое «нет». - Ах ты, моя умница! Про дуэль он ничего не сказал ей, ни сейчас, ни позже. А ночью любил до того неистово и самозабвенно, что Анна забывала свое имя. Они уснули, обнявшись и прижимаясь друг к другу, как новобрачные. Утром он снова поцеловал ее в доверчивые губы и, заботливо прикрыв голое плечо одеялом, стал собираться. Если мне суждено погибнуть, я хочу, чтобы она помнила меня именно таким, как в эту ночь. Не хочу, чтобы горечь разлуки примешивалась к нашим чувствам. Не хочу ее жалости, не желаю ее снисхождения. Только любви, огненной страсти, бушующего океана, в который будет приятно заглянуть в последний раз, оборачиваясь на этот мир. Вряд ли Анна разделила бы его мнение, на этот счет. Но она ни о чем не подозревала, и Морфей после бессонной ночи унес ее в свое царство, даря сказочные сновидения. Холодный воздух не бодрил. Подставляя шею воющему в ветвях ветру, Владимир гладил лошадь по гладкому боку. Репнин появился первым, изрядно удивив. - Не знал, что ты приедешь. - Я не брошу тебя в беде. Владимир хотел что-то пошутить на этот счет, но, взглянув в хмурое лицо Михаила промолчал, просто кивнув ему головой в знак благодарности. Александр стоял напротив него, слегка расставив ноги и сжимая в руке дуэльный пистолет. - Вы не передумали, сударь? Корф покачал головой. Цесаревич нехотя поднял руку, прицелился и выстрелил. Он вскрикнул, прижал руку к раненому плечу. Слегка покачнулся на месте и крикнул метнувшимся было к нему секундантам, что все в порядке. Он расстегнул шинель, провел рукой по плечу и посмотрел на выступившую кровь. - Ваш выстрел, сударь, - напомнил ему Александр Николаевич. Репнин насупился. Владимир, на секунду вспомнив смеющееся лицо Анны, прошептал тихое "прости" и резко приставил пистолет к собственному виску. - Нет! - крикнул мгновенно сориентировавшийся Михаил и, подлетев к другу, толкнул его под руку. Вылетевшая пуля угодила в стоящее неподалеку дерево. - Я прощаю вас, Корф, - сообщил Наследник, глядя на двух измученных схваткой друзей. - Езжайте домой, и давайте забудем впредь о наших разногласиях. Он легко вскочил в седло своей лошади и через минуту уже пропал из вида. - Думаю, жест Александра достоин восхищения. - Я не верю, что все так хорошо закончилось, - проскрипел в ответ Корф, с трудом борясь с подступающей болью в руке. - Ты знаешь, я тоже, - захохотал Репнин, помогая другу усесться в седло и пришпоривая свою лошадь. - Видимо, Анны нет дома, - сказал Владимир, когда они оба уже приехали к нему домой. - Но и это к лучшему. Никто не начнет охать и причитать. - А что предложишь делать с раненой рукой? - Думаю, тебе придется немного побыть сестрой милосердия. Нельзя сказать, чтобы Михаила слишком обрадовала эта возможность. Пыхтя и ругаясь, он наложил Корфу повязку на плечо. - Хорошо, что кость не задета. Ты просто счастливчик. - Я знаю. Владимир выглядел очень довольным. Он вытянулся на диване, подложив под голову валик, и явно думал не о дуэли. Репнин вытер выступивший на лбу пот и присел на краешек дивана. - Думаю, это следует отметить. Друзья переглянулись, и резво соскочивший с дивана Корф принес бутылку и фужеры. Когда Анна вернулась в дом, они оба были уже изрядно навеселе. - В чем дело? По какому поводу праздник? - он вплыла в комнату, неся в руках кружевной зонтик и шелковые перчатки. - Мы отмечаем второе рождение, дорогая - с трудом приподнимая голову от подушки, сообщил ей муж. Репнин в ответ громко икнул, вероятно, от смущения. Анна хихикнула. - Выглядите вы оба не очень. Владимир поймал свое отражение в хрустальном бокале и глупо ухмыльнулся. - А я была в магазине. Купила себе новое платье. Вам нравится? Она покрутилась на месте, и платье тут же зазывно заколыхалось вокруг нее. - Восхитительно! Шикарно! - тут же отозвались ее кавалеры. - Ладно, вы тут тогда отмечайте. Я пойду, поищу... Не успела она закончить фразы, как в дверь, чуть ли не сорвав ее с петель, ворвался целый отряд гвардейцев. - Господа Владимир Корф и Михаил Репнин, полагаю? - спросил вышедший вперед невысокий толстячок. - Вы обвиняетесь в государственной измене и подлежите конвоированию в крепость, - продолжил он, получив утвердительные кивки, и делая знак солдатам. Провинившихся офицеров тут же увели на глазах у Анны, которая от неожиданности и удивления так и замерла с полуоткрытым ртом и гримасой отчаяния на лице. Опомнившись, она бросилась за ними. - Стойте! Анна стала пробиваться сквозь строй солдат, отпихивая их локтями и наступая им на ноги. Она не задумывалась о приличиях. Сейчас для нее важнее всего было догнать Владимира, удержать его за рукав шинели, взглянуть в глаза, которые лгали ей все это время. Заговорщики! - стучало у нее в голове. - Попытка смены власти! Идиоты! Один из солдат придержал ее за плечи, давая своим товарищам провести заключенных в тюремную карету. Он уже не раз был свидетелем такого рода срывов и был уверен, что дамочка обязательно что-нибудь выкинет. И не ошибся. Анна стала вырываться из его объятий. Владимир, на ходу беспрестанно оборачиваясь к жене, увидел, что ее схватили, и тут же начал сам рваться из рук стражи, спеша ей на помощь и осыпая обидчиков всевозможными проклятиями. - Я ненавижу вас! Ненавижу! - кричала Анна, молотя кулачками в грудь ни в чем не повинного солдата. Потом из ее глаз вдруг брызнули слезы, и она начала горько и жалобно плакать. Солдат утешающе погладил ее по спине. - Срастется! Привыкнете! - бормотал он себе под нос, немало тронутый увиденным страданием. Владимир взобрался в карету, отталкивая чужие руки, пытавшиеся помочь ему. Уселся на сиденье напротив Михаила, за все это время не проронившего ни слова. Корф смотрел на друга укоризненно, мол, почему ты не поддержал меня, почему позволил Анне заплакать. От ее рыданий у него щемило сердце. - Я не мог, - через какое-то время признался сам Репнин. - Я боялся, что они могут с ней что-нибудь сделать. Ему тоже было стыдно и больно, но он понимал, что против закона в лице превосходящих по числу солдат, им ничего сделать не удастся. Первым долгом баронесса Корф должна была выяснить, в чем конкретно обвиняются ее муж и его друг. И чем все это им может грозить. Она сразу заставила себя поверить в худшее - Владимир изменник Родины. И теперь думала только о том, как помочь ему, вытащить его из переделки, в которую он попал. Зная, что цесаревич Александр славится своей честностью и гуманностью, Анна решила обратиться к нему с прошением. И отправилась на следующий же день. К сожалению, во дворце ей сразу же сказали, что Наследник находится в дальней поездке и разыскать его не представляется возможным. Тогда Анна поспешила к императрице Александре Федоровне, о добром сердце которой тоже была весьма наслышана. Она думала припасть к ее ногам, если потребуется, и вымолить свободу Корфа любой предложенной ей ценой. Императрица приняла ее благосклонно и выслушала всю историю с большим вниманием. Она высказала одобрение самой Анне, как хорошей певице и актрисе, выступление которой им довелось слышать на некоторых вечерах. А вот ситуация с Владимиром чрезвычайно огорчила их величества. Он казался им достойным доверия и чрезвычайно преданным короне дворянином. И его дерзость – вызвать на дуэль самого Наследника – оказалась для них неприятным сюрпризом. Анна тут же постаралась уверить Александру Федоровну, что вызов на дуэль оказался досадной ошибкой. Она не жалела слов и была весьма красноречива. Ей показалось, что заронить зерно сомнения ей удалось, потому что императрица, не обещая помощи напрямую, пообещала однако обязательно снова переговорить с Николаем Павловичем насчет барона. - Спасибо, Ваше Величество, - Анна склонилась в глубоком поклоне. Это единственное на что она пока могла рассчитывать. Кроме того, императрица попросила ее выступить у них на домашнем рауте. Анна, хотя ей было совсем не до концертов, скрепя сердце согласилась. Отказать она просто не могла. Владимир и Михаил сидели в тюремной камере. Михаил с тоской смотрел на маленький перечеркнутый квадратик неба в окошке, Корф - бездумно разглядывал собственные ботинки. - Мне безумно не хватает моей трубки, - сообщил он приятелю, глубоко вздохнув. - И жены тоже, - чуть позже добавил он. - Да, Анна восхитительна, - согласился Мишель без особого восторга. - Только давай не будем говорить о ней сейчас, ладно? - Почему? Она тебе так сильно понравилась? - Больше, чем ты можешь себе представить, - огорченно признался тот. - Вероятно, я должен сейчас ревновать, или подраться с тобой, чтобы раз и навсегда отбить у тебя желание мечтать об Анне, но... - Ты уверен, что мы еще не скоро получим свободу. Так что оставляешь мне воспоминания об Анне - не так ли? Владимир невесело усмехнулся, потом вздохнул. И оба вернулись к своим предыдущим занятиям - разглядыванию ботинок и бесплодным мечтаниям вырваться на свободу. Анна сидела перед раскрытым роялем и смотрела в ноты, не видя нотных знаков. В ее воображении проносились картины недавнего прошлого. Их ссора с Владимиром, причина которой казалась сейчас пустяшной. То, как целыми неделями они не разговаривали друг с другом. Сидели за большим обеденным столом, жуя в молчании и каждый глядя в свою тарелку. Как Владимир демонстративно хлопал дверьми и уходил, когда она садилась к роялю и открывала ноты. Как каждый раз она кусала губы и морщила лобик, сдерживая слезы обиды на него. Она хотела помириться с ним. Она надевала красивые платья, в которых он любил ее видеть. Она ухаживала за его престарелым отцом, который так нежно его любил. Каждую ночь она с трепетом ждала его в своей спальне. Она делала вид, что уже спит, но она помнила, как колотилось ее сердце, когда он проходил мимо. А свет от его лампы падал в чуть приоткрытую дверь, пока не пропадал за стеной. От очередной нанесенной им обиды и нежелания идти на попятный она утыкалась лицом в подушку и крепко-крепко зажмуривала глаза. Однажды она не выдержала и тихонько прокралась к двери кабинета, где сидел Владимир. Она увидела его, сидящего по-турецки на кушетке и задумчиво посасывающего мундштук трубки. Он злился на нее, он не хотел с ней мириться. Но она была уверена, что он все еще любит ее. У них было столько лет, чтобы прожить их в мире и согласии, а теперь, возможно этого больше не будет. Играя какую-то грустную мелодию, Анна внезапно оборвала себя, резко ударила по клавишам, которые тут же жалобно зазвенели, и захлопнула крышку рояля. Встав с места, он поспешила вон из комнаты. - Скажи, Корф, что бы ты сделал, появись Анна прямо сейчас, - спросил Репнин друга, сидящего с ногами боком на скамейке. - Думаю, попросил бы у нее прощения за все сказанные и совершенные ранее глупости, - серьезно ответил он. - Ну, так можешь начинать! - услышали они оба голос от двери. В полутемной камере стояла Анна - реальная, а не плод их воображения. Прежде чем Корф успел что-либо сообразить, она бросилась к нему, занесла руку как для удара, но когда опустила ее на лицо Владимира её прикосновение оказалось очень нежным и ласковым. Она погладила его по щеке, наслаждаясь прикосновением к его покрытой щетинкой коже. Другой рукой обняла его, вскочившего со своего места, за шею, и они начали восторженно и исступленно целоваться. - Прости, Репнин, - извинился Владимир в перерывах между лобызаниями своей жены. Он сжимал ее в своих объятиях, гладил по спине, а она прижимала его к себе так крепко, словно они были одни в своей спальне, и между ними не было ни тюремной камеры, ни смущенного, отворачивающегося и закрывающего лицо ладонью Репнина. В бурных объятиях и поцелуях, прерываемых лишь томными вздохами и тихими стонами, они провели, наверное, с десяток минут, когда дверь камеры, до того раскрывшаяся бесшумно, с резким скрипом отворилась вновь, и внутрь вошел давешний капитан, присутствовавший при их аресте. - Господа, вынужден с прискорбием сообщить вам, - обратился он к с трудом выпустившей друг друга из объятий парочке влюбленных, теперь стоящих обняв друг друга за талии, - что государь отказался пересмотреть ваше дело. Его высочайшим повелением вы за недостойное дворян поведение будете казнены. Анна громко охнула. - Приговор будет приведен в исполнение немедленно, - добавил капитан, опустив взгляд в пол. - Этого не может быть. Они невиновны, - запричитала Анна. - Она бросилась обратно в объятия Владимира, прижалась к нему и стала умоляюще шептать: - Не покидай меня. Не оставляй меня, умоляю... Корф едва сдерживая слезы, гладил Анну по голове, прижимал ее к себе и что-то бубнил в ответ. Репнин в бессилии стиснул кулаки. Если бы он мог отдать свою жизнь взамен жизни Владимира, он бы не колебался ни минуты. Несчастье Анны было для него худшим из бед. В камеру вошли двое солдат. Они взяли спокойного и даже чересчур равнодушного к собственной судьбе Михаила за локти и увели. Через минуту после его ухода в камеру вошли еще двое солдат. Они подошли к Владимиру, но Анна вцепилась в мужа так крепко, что ее побелевшие пальцы с трудом отдирали от его рук. Последний раз проведя по ее предплечьям, Владимир чмокнул ее в нос и, улыбнувшись, подмигнул. - Выше нос, принцесса. Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю. Анна улыбнулась ему сквозь слезы. - Я тоже тебя люблю. Я не знаю, как буду жить, когда тебя не будет рядом, - добавила она, когда Владимира вывели из камеры вслед за Михаилом. Когда капитан, наблюдающий за душераздирающей сценой, вышел из камеры, Анна поплелась вслед за ним. Однако дальше – во двор Петропавловской крепости, где обычно проходили казни, ее не пустили. Два охранника, пропустив заключенных, опустили полосатый шлагбаум перед Анной, закрывая ей проход. Она оперлась об него руками, так как ей стало тяжело стоять. От внезапно накатившей дурноты она едва не лишилась чувств. Но сдерживаясь из последних сил, баронесса Корф была полна решимости отстоять столько, сколько потребуется. Пока все не будет кончено. Она слегка откинула назад голову, стараясь сохранить на опухшем от пролитых слез лице выражение гордости. - Что бы ни сделали с тобой, мой любимый, - твердила она, - я буду с тобой до конца. - Посторонитесь! Уйдите с дороги, - прокричал кто-то вдалеке. Обернувшись, Анна увидела скачущего во весь опор всадника. Подлетев к шлагбауму, он спешился и, на ходу кинув страже поводья, помчался к охранникам. - Остановите казнь, именем Императора. Прекратите все. Удивленная Анна узнала в разгоряченном мокром человеке Александра, который кричал настолько зычным голосом, что поднял переполох, кажется, по всей казарме. - Ваше Высочество! - тихо хрипло сказала Анна, присев перед наследником в церемонном реверансе. - Баронесса Корф, я полагаю, - ласково откликнулся цесаревич. - Вы действительно очень похожи на нее, - громким шепотом произнес он, наклоняясь прямо к ее уху и обдавая его своим дыханием. - Мне очень жаль, господа, - как мальчишка винился перед освобожденными пленниками Александр. - Дела заставили меня выехать на пару дней из столицы, и решение императора не было согласовано со мной. Мне удалось переубедить Его Величество в том, что ваша вина совершенно необоснованна. Однако я полагаю, что он все еще зол на вас, барон. Если участь князя Репнина еще в моих руках – я намерен ходатайствовать, чтобы он снова стал моим адъютантом, - то вам, Корф, советую скрыться из города и как можно дальше. - Не беспокойтесь, Ваше Высочество, - подала голос Анна, снова обнимающая мужа и, в отличие от провинившихся дворян, чувствующая себя превосходно, - Я обещаю приглядеть за ним. Он без моего ведома и шагу больше не ступит. Александр хмыкнул, они с князем Репниным, обсуждая какие-то свои дела, пошли прочь. Владимир с Анной остались посреди двора, где обычно происходили казни, совсем одни. - Значит, ты решила запереть меня дома, негодница, - хмуро наклоняясь к Анне, спросил Корф. Она кивнула. - Совершенно верно. Мы поедем домой, в поместье, прямо сейчас. Иван Иваныч, наверное, уже заждался. Я ничего не писала ему о твоих приключениях, не хотела волновать. А теперь уж и вовсе незачем. А чтобы тебе не было так тяжело переносить свое заточение в деревне, мой дорогой, торжественно обещаю никогда больше не играть на фортепиано. Ну, разве только для тебя, - хитро подмигнула она ему, - да и то, если ты очень попросишь. Владимир Корф обнял ее снова. И так, обнявшись, и неторопливо они пошли к тому самому шлагбауму. Конец рассказа.